Часть 3. Тамга Прави 3 страница

Сэнсэй поставил Володю возле одного из кристаллов, находящегося в правой стене, недалеко от входа в пещеру. Сначала он помог ему направить под определенным углом свет электрического фонаря на кристалл. Перед нашими глазами возник феноменальный оптический эффект. Свет, несколько раз отразившись от зеркальных кристаллов, прошёл сквозь комплекс монолитов и… На противоположной каменной стене справа возникли две тени, похожие на человеческие фигуры со своеобразными скафандрами на головах. Помимо этих фигур в полутенях позади них просматривался пейзаж — море, горы и висящая над ними то ли луна, то ли солнце, в общем, чтобы быть точнее, круг, светлый изнутри. Среди нас пробежал ропот удивления.

– Это кто? Водолазы, что ли? – удивился Андрей.

– Почему водолазы? – отозвался Виктор. – Может, космонавты…

– Точно, космолазы! – утвердительно кивнул Женька.

Сэнсэй тем временем поставил Стаса к противоположной стене относительно той, где стоял Володя. Когда Сэнсэй отрегулировал угол падения света электрического фонаря Стаса на другой кристалл, свет вновь пробежал в своих многочисленных отражениях по пещере, дополнив объемную подсветку монолитного комплекса. И слева на «экране» возникла огромная тень ящера-динозавра. Но, самое интересное, над его головой зависло уже четыре больших круга, а позади них — несколько меньших кругов, но уже каких-то нечётких.

По просьбе Сэнсэя мы потушили свои фонари. Он вновь зажег «фитиль» древней «лампы» и заменил ею фонарь Стаса. Тень динозавра стала расплывчатой. Но Сэнсэй, наверное, как-то отрегулировал угол падения света, поскольку вскоре тень приобрела не просто четкие черты, а стала точно живая. Движения динозавра были настолько реальными, будто он и впрямь присутствовал в пещере. Когда Сэнсэй проделал то же самое с Володиным освещением, заменив его древней «лампой», на «экране» ожили и фигуры в скафандрах. Они словно они что-то обсуждали между собой относительно динозавра и круглых объектов на «небе». Тут мы, конечно, пожалели об отсутствии звука. Хотя, когда у нас прошёл первый шок от увиденного, Женька с успехом восполнил этот пробел, на ходу придумав смешную историю о большом гуляющем шашлыке. На что отец Иоанн заметил по поводу Женьки, мол, «на дурной роток не накинешь платок».

Сэнсэй присоединился к нам, усевшись между Николаем Андреевичем и Вано.

– Ну, как вам фокус?

– Круто! – ответил за всех Виктор.

– Очень даже занимательно, – кивнул батюшка. – Неужели это от мерцания огня «фитилька» создаётся такая живая иллюзия? Даже не верится.

– Да, непростая схемка волновой оптики, – добавил Сергей, прикидывая путь движения и отражения света.

– А что вы хотели? – довольно произнёс Сэнсэй. – Седая древность была не столь примитивной, как полагают некоторые…

Он искоса посмотрел на отца Иоанна. Тот улыбнулся.

– Седая древность, говоришь… Ну, и насколько она была седая?

– Если я тебе скажу, ты всё равно не поверишь, – усмехнувшись, махнул рукой Сэнсэй. – Так что, как говорится, не будем портить воздух цифрами. Главное – суть. А суть перед глазами.

Некоторое время мы молча созерцали живую картину на «экране».

– Игра света и тьмы – вечный вопрос, – по-философски заметил «суть» Николай Андреевич. – Древние считали, что видимый мир образован слиянием двух противоборствующих начал – света и тьмы, добра и зла.

– Можно и так сказать, – согласился Сэнсэй. – Первое – свет, рождает душу человека, второе – тень, рождает тело человека. Когда произойдет освобождение заключенного в темницу света, тогда наступит конец мира.

– А что это за круги вверху? – полюбопытствовал Володя.

– Это напоминание и предупреждение потомкам о том, что было, и о том, что будет.

– А что было и что будет?

– Да всё, как всегда. Конец и начало. Уничтожение, предшествующее обновлению мира.

– А причём тут пять кругов? – не понял Николай Андреевич.

– Одновременное появление на небосводе нескольких светил, как вон, видишь, над динозавром, означает начало конца, гибель изжившего себя мира. А одиночное «солнце» в стороне – начало новой обновленной жизни.

– Интересная трактовка символики, никогда такого не слышал, – признался Николай Андреевич.

– Да ну, старо как мир, – возразил ему Сэнсэй. – На Востоке полно об этом преданий. Возьми хотя бы буддийские. Там ясно говорится, что разрушение мира наступает вследствие того, что огонь овладевает миром. «…Когда семь солнц восходят одно за другим, воды источников высыхают и огонь утверждается в мире даже изнутри. Жизнь наступает, когда огонь покидает этот мир и переходит в другой…» И такие знания есть не только на Востоке. Эта информация закреплена в памяти народов почти всех континентов. К примеру, у майя была легенда о пяти солнцах. Она гласила: «Четыре раза было дано людям солнце. Но прошло время, а люди не изменились: они не стали лучше, и пороки их не уменьшились. Тогда боги решили уничтожить людей. Но один из богов, больше всех их любивший, решил дать людям последний шанс. Он бросился в костёр и превратился в пятое солнце, которое вновь стало светить людям и дарить им жизнь».

– Пятое солнце? – проговорил Сергей. – Это то, под которым мы живём? Ну да, если ещё учесть, что календарь майя заканчивается 2012 годом… веселенькая история получается.

– Это называется: «Всё не так плохо, как вы думаете. На самом деле всё гораздо хуже», – в качестве послесловия прокомментировал отец Иоанн.

Сэнсэй вновь усмехнулся и со скептицизмом проговорил:

– Ну, что вы уж так трагично всё трактуете. Некоторые, например, считают это всего лишь «безосновательными легендами».

Мужчины улыбнулись, но ничего не ответили. Некоторое время наша компания сидела молча.

– А что это за ребята? – спросил Сергей, кивая на «космолазов».

– О, это конкретные товарищи. – Сэнсэй снова посмотрел на свои часы. – Но о них расскажу как-нибудь потом… Ну, что, хорошего понемножку? Пора, как говорится, и честь знать... Володя, Стас, тушите огни.

Мы зажгли свои электрические фонари и стали собираться. От такой обрушившейся волны впечатлений и переизбытка информации в головах наступил «полный вакуум». И нужно было время, чтобы, как говорил Николай Андреевич, во всем разобраться и разложить по полочкам. Мы надели свои рюкзаки и направились за Сэнсэем дальше вдоль левой стенки за уступ скалы. За ним, оказывается, имелся второй проход.

Этот достаточно удобный и широкий ход несколько сужался, образуя круглое отверстие в диаметре где-то около двух метров, а потом вновь расширялся. На первый взгляд, ничего необычного. Проход как проход, мы уже таких много встречали на своём пути. Сэнсэй спокойно его прошёл. Валере, шедшему за ним, тоже это не составило труда. А вот остальные, в том числе, Володя, Виктор, Вано явно затормозили возле этого круглого отверстия, создавая пробку в движении. И тут в нашем маленьком отряде началась какая-то непонятная смута. Парни вдруг, ни с того ни с сего, стали изъявлять желание остаться в этой пещере и подробнее всё рассмотреть. Мол, зачем спешить, ведь когда ещё такое увидишь. Виктор предложил основательно здесь отдохнуть, заодно перекусить. Женя активно его поддержал, оправдываясь тем, что уже достаточно длительное время его кишки показывают друг другу большие кукиши, отчего живот проявляет крайнее недовольство этой смутой в виде непрерывного урчания. Даже отец Иоанн, всю дорогу подкалывающий парня по поводу его выносливости, на удивление легко согласился с ним, правда, больше мотивируя остановку более тщательным осмотром достопримечательностей пещеры.

Когда парни, уговаривая Сэнсэя, в замешательстве отошли от кольцевого прохода, я, наоборот, поспешила к нему, не собираясь отставать. Какой может быть отдых, если и так уже достаточно отдохнули? Но едва я приблизилась к кольцу, внезапно почувствовала нарастание какого-то необъяснимого страха. Что-то внутри меня словно останавливало, что называется, тормозило, явно не желая переступать эту грань. В непонятном испуге я отошла немного назад, почувствовав при этом значительное облегчение. Собрав все остатки воли, я вновь решительно приблизилась к кольцу, твёрдо намереваясь переступить через него. И снова почувствовала неописуемый панический страх, который к тому же усилился в несколько раз. Я вновь попятилась, не в силах объяснить, что же со мной не так.

Сэнсэй, наблюдая за нашим ступором, обыденно перешагнул через кольцо, слушая высказывания внезапно расклеившихся ребят, и со своим неутомимым юмором стал поддерживать их дух. При этом он ободряюще похлопал Сергея и Николая Андреевича по спине, а заодно и меня, как мне тогда показалось, лишь потому, что я в тот момент просто случайно оказалась рядом. Его похлопывания пришлись мне где-то в районе лопаток. И тут я внезапно почувствовала необычный прилив сил. Мне стало так легко, как будто я начисто лишилась всех своих страхов. Чувство невероятной свободы охватило меня, словно передо мной не существовало никаких преград, словно во мне проснулась всемогущая сила. Над ухом я услышала тихий голос Сэнсэя.

– Ну, смелее…

Мой взгляд устремился на непроходимое кольцо. И пока ребята убеждали Сэнсэя остаться, я с каким-то упорством и уверенностью пошла на таран. К моему величайшему изумлению, на сей раз я спокойно прошла через кольцо, будто никогда и не существовало того невидимого, непреодолимого препятствия, которое преграждало мой путь в собственном сознании. Более того, я даже смогла рассмотреть этот кольцеобразный проход, осветив его с помощью своего фонаря. Это был идеально ровный круг, явно искусственного происхождения. Словно кто-то каким-то непонятным способом впечатал круг в скальную породу, а потом его вынул, оставив идеально гладкий, точно оплавленный желобок шириной тридцати пяти – сорока сантиметров. После этого круга вновь шло обычное туннельное расширение.

Когда я перешагнула через канавку круга, настроение у меня гораздо улучшилось. Но главное, я почувствовала себя так свежо и бодро, будто за плечами вовсе не было этого утомительного многочасового пути по подземным пещерам. Я подошла к ожидавшему Сэнсэя Валере. Вскоре к нам присоединились в таком же бодром духе Сергей, Николай Андреевич и сам Сэнсэй. Остальные же с «превеликой радостью», как выразился Женька, решили подождать нашего возвращения в пещере. Они почти сразу направились в зал, подальше от злополучного прохода. Сэнсэй улыбнулся, в шутку пожурив их за ленивые тела, и промолвил напоследок:

– Ну, ладно, ждите нас здесь, и мы когда-нибудь вернемся.

Пока шли по туннелю, чувство внутренней свободы, появившееся у меня после прохода кольца, стало незаметно исчезать. Анализируя всё недавно произошедшее, я начала детально прокручивать его в своих мыслях, припоминая, что же этому предшествовало. Мне стало любопытно, только ли я испытала на себе столь непонятные изменения настроения. Позади меня замыкающим шёл Николай Андреевич, и я решила поделиться с ним своими наблюдениями. Оказывается, и он пережил ту же смесь противоположных чувств, испытывая и страх, и вдохновение, и прилив сил. Доктор высказал предположение, что, очевидно, мы прошли через какое-то силовое поле, находящееся в районе кольца.

Туннель начал ветвиться. Вскоре мы попали в замысловатый лабиринт, прямо как в сыре, где много ходов, и все они похожи друг на друга. На нашем пути стали появляться такие неудобные проходы, через которые может пройти, петляя между скальными расщелинами лишь один человек. Причём, когда он выбирался оттуда на одиночный пятачок, его ждал новый сюрприз – несколько узких однотипных ходов. Здесь нам пришлось пробираться с помощью веревки, соединявшей всех единым звеном с Сэнсэем. Без такой меры предосторожности запутаться в этих лазах и свернуть не туда, куда надо было как дважды два. Я с ужасом подумала, как страшно потеряться в таких лабиринтах. Здесь не то что погибнешь от безысходности многочисленных тупиков, а от одних только панических мыслей. Моё Животное начало, казалось, так и караулило удобный момент для подвоха. И хоть я упорно старалась сопротивляться таким мыслям, всё же легкий страх невольно охватывал меня при проходе сложных и запутанных мест. Правда, потом, когда мы благополучно выбрались из лабиринта, я почувствовала не только значительное облегчение, но даже некоторое удивление по поводу своего страха. Ведь чего, по сути, я боялась? Сэнсэй и мужчины были рядом. Кстати, Сэнсэй шёл по этим ходам довольно уверенно, явно бывал здесь уже не раз.

Мы вошли в очередную галерею пещер. Еле заметная тропа огибала сильно выпирающий скальный выступ причудливой формы. Я подумала, что наш неведомый путь пролегает дальше, но Сэнсэй внезапно остановился. Попросив нас немного подождать, он осветил фонариком это скальное образование. Потом забрался по его пологому склону, исчезнув за большим камнем. Через минуту послышался какой-то непонятный шум, похожий на проворачивание тяжелого камня. Затем последовал щелчок и равномерный гул, длящийся несколько секунд. Сэнсэй вновь появился из-за камня и позвал нас к себе, освещая фонариком то место, где лучше всего было взбираться по скале.

Когда все добрались до Сэнсэя и зашли за камень, то увидели открытый вертикальный лаз в виде люка. В нём виднелись даже каменные ступеньки, уходящие вглубь, в кромешную темноту. Поодиночке мы осторожно стали спускаться друг за другом в бездну этого каменного колодца. Я уже практически всё выполняла на «автопилоте». Куда идём? Зачем идём? Эти вопросы теряли здесь всякий смысл. Просто шла какая-то внутренняя работа, нацеленная на твою моральную и физическую выносливость.

Через несколько метров вертикальный лаз плавно перешёл в горизонтальный. Он был узким, но потом стал заметно расширяться. Однако передвигаться всё равно приходилось на четвереньках. Сергей с Николаем Андреевичем уже начали шутить по поводу нашего нескончаемого ползания по шахте, рассказывая по этому поводу анекдоты и отвлекаясь таким способом от тяжёлой физической нагрузки. От их шуток и всем остальным стало намного веселей передвигаться. Вынырнув из-за очередного поворота, видимо, на финишную прямую, мы заметили впереди дневной свет.

– О! – усмехнулся Сергей. – Мы что, гору насквозь прошли? А я думал, мы ползем в сердце недр.

Мы рассмеялись такому неожиданному концу наших приключений и удвоили силы для последнего рывка. Лаз, по мере приближения к свету, всё больше расширялся. Наконец мы встали в полный рост, и пошли на свет. Однако когда достигли источника «дневного света», то увиденное заставило нас замереть на месте и позабыть обо всем на свете, в том числе, и о трудном пройденном пути и натруженных, уставших мышцах. Мы застыли в немом изумлении, не ожидая и даже не предполагая, что когда-нибудь судьба предоставит нам возможность увидеть такое восхитительное чудо.

Перед нами предстал огромный холл, напоминающий половинку шара. Его стены выглядели, как монолитное чёрное стекло, которое было гладким, словно его кто-то оплавил. Но самым потрясающим оказался великолепный, белоснежный храм, сделанный в виде распускающего цветка лотоса, который стоял посередине чёрного холла. В диаметре храм был метров двенадцать, а в высоту — метров семь. Сотворен он был из камня, похожего на белый мрамор, но этот мрамор был какой-то неестественный, полупрозрачный.

Храм находился в центре огромной монады, украшавшей пол. Все иероглифы и сложные узоры этой монады были так чётко и ювелирно вырезаны, что я просто прониклась невольным уважением к тем, кто выполнил столь сложную работу. Ведь пол был изготовлен из непростого материала, точно такого, как и стены. При этом не было видно ни одного острого ребра иероглифов или узоров. Всё было гладко закруглено, словно обожжено. Замысловатые иероглифы такой же искусной работы были высечены над широким арочным проходом, в который мы вошли.

Это изумительное сочетание контраста чёрного и белого создавало необыкновенную гармонию помещения. Но самым потрясающим был дневной свет, который, казалось, исходил именно из глубины храма. Он был настолько нежным, мягким и приятным, что невольно порождал какое-то блаженное, успокаивающее состояние умиротворения и всеобъемлющей радости.

В храме имелся полукруглый вход. Внутри его виднелась белая перегородка, заслоняющая дальнейший обзор. Этот таинственный вход в светящийся храм больше всего привлекал наше внимание.

– Ну что, пришли в себя? – весело спросил Сэнсэй и, не дожидаясь нашего ответа, сказал: – Тогда пошли дальше.

Мы, не сговариваясь, все одновременно ринулись ко входу храма.

– Э-э, ребята, вы куда? – остановил нас с улыбкой Сэнсэй. – Нам в другую сторону.

Вопреки нашим надеждам, он повёл нас по огромному кольцу монады вокруг храма. Глаз нельзя было оторвать от такого грандиозного творения и его нежной красоты. Свет, исходящий от храма, был дневной, он не слепил глаза, но был достаточно ярким и освещал всё вокруг. И что удивительно, нигде не было видно тени ни от наших тел, ни от храма. Я провела рукой в воздухе, пытаясь создать тень на стене, но безрезультатно. Более того, моя рука каким-то непонятным образом хорошо освещалась как с одной стороны, так и с другой. Даже когда я близко свела обе ладони, то увидела между ними вместо тени всё тот же мягкий свет.

На другой стороне холла имелся точно такой же арочный выход, только с другими иероглифами по бокам. К нашему немалому удивлению и в храме с обратной стороны находился ещё один вход. Однако и там, кроме той же белой перегородки, видневшейся внутри, мы ничего больше не увидели.

Через вторую арку мы вышли из этого необычного места, попав в пещерный туннель. Правда, миновали буквально несколько метров в виде пары поворотов. Это меня даже заинтриговало. Ведь раз мы прошли мимо такого великолепного храма, значит, впереди нас ждёт более потрясающее зрелище. Однако наш маленький отряд вошёл в небольшую комнату, искусно вырубленную и отделанную тем же чёрным материалом, что и стенки холла. С левой и правой стороны её стен располагались два больших, белых круга в виде выпуклых полупрозрачных щитов. Посередине, чуть в углублении комнаты, на каменном постаменте, к моему удивлению, покоился лошадиный череп с рогом во лбу, за которым находилась своеобразная ниша, аккуратно вырубленная в стене.

– Ух ты! – изрёк Сергей, едва мы вошли в комнату. – Так что, единороги и вправду существовали?

– Кто тебе такое сказал?! – усмехнулся Сэнсэй. – Это миф!

– А это что?

– А, это… – Сэнсэй посмотрел на череп, как мне показалось, каким-то теплым, добрым взглядом. Однако произнёс совершенно противоположные своему душевному состоянию слова, не лишенные нотки юмора. – Не обращай внимания. Это «Чернобыль», так, мутация.

Все удивленно глянули на Сэнсэя. Он улыбнулся.

– Да пошутил я, пошутил… Это просто подделка!

Сергей внимательно посмотрел на череп, посветив на него со всех сторон, и хмыкнул себе под нос:

– Угу, «подделка», как же…

– Лучше смотри сюда, – предложил Сэнсэй, обращая его внимание на белый, слегка выпуклый щит, метра три в диаметре, вмонтированный в стену.

Как только Сэнсэй навёл в его центр свет фонаря, щит начал светиться изнутри, освещая комнату мягким светом. Но как только Сэнсэй увёл луч в сторону, свет снова мягко погас, погрузив помещение в изначальное состояние.

– Нормально, – ответил Сергей. – А если посветить туда, эффект будет такой же?

И он показал на щит, вмонтированный в противоположную стенку.

– Да.

Мы поэкспериментировали игрой света и на втором щите, и на двух вместе, словно кучка первобытных людей, которым показали включатель, и они по очереди щелкали им, дивясь такому «чуду».

– Я так понимаю, конечная цель нашего путешествия уже недалеко? – поинтересовался тихо Сергей у Сэнсэя, пока мы с Валерой наблюдали за световыми опытами Николая Андреевича.

– Да. За этим щитом, – указал Сэнсэй на левый щит.

Сэнсэй пытался развязать затянувшийся узелок своего вещмешка.

– Это что, сейф?

– Ну, что-то типа того. Вход.

– Вход? – Сергей с любопытством посмотрел на щит. – А там тоже вход?

Он кивнул на второй щит.

– Да. Только я бы не советовал туда попадать ни одному живому существу.

– Понятно. А как сюда проникнуть?

Сэнсэй глянул на него, слегка прищурившись, и с улыбкой предложил:

– А ты подумай.

Предложение Сэнсэя открыть левый щит заинтересовало и нас. Пока мы с Валерой создавали полное освещение помещения, Сергей и Николай Андреевич принялись отыскивать механизм, приводящий щит в движение. Они ощупали стену и сам щит. Сергей даже простукал вокруг него. Всё было гладко. Никаких тебе выступов, отдельных каменных блоков. Щит был словно впаян в стену. Лишь небольшой ободок, сделанный из того же белого материала, окаймлял его. Сергей задумчиво стал перед щитом, скрестив руки. Потёр подбородок, оглянулся, и тут его осенило.

– Надо череп передвинуть!

– Не тронь старинный раритет! – с усмешкой вступился за череп Сэнсэй. – Он тут ни при чём.

– Да? Ну, тогда не знаю. По-моему, лучшая отмычка этому сейфу — пластид.

– Бесполезно, – сказал Сэнсэй, трудясь над неподатливым узелком вещмешка. – Этот материал нейтрален к любым химическим и механическим воздействиям… Он изготовлялся при абсолютном нуле. В состав смеси входили определенные ингредиенты, благодаря которым вещество становилось довольно текучим. Это давало возможность отливать из него любые формы. При застывании вещество сохраняло некоторое время пластичность. Можно было его спокойно дообработать. Но после окончательной кристаллизации оно становилось очень прочным. По прочности, можно сказать, ему нет равных. И износоустойчивость у него очень высокая.

– И насколько высокая? – полюбопытствовал Николай Андреевич.

– Ну, к примеру, – Сэнсэй глянул на его сапоги, – если на подошву, скажем, на каблуки, как на самое уязвимое место твоей обуви, нанести всего один микрон этого материала, то ты бы смог всю жизнь бегать в них без единой царапинки.

– Хорошая вещь! – удивившись, по-хозяйски оценил Николай Андреевич.

– Мечта военных, – в свою очередь проговорил Сергей, похлопав по щиту, а потом озадаченно спросил, глядя на Сэнсэя: – Так как же его открыть?

Сэнсэй загадочно улыбнулся и ещё более интригующе сказал то ли в шутку, то ли всерьёз:

– Это вам не какая-нибудь седая древность этой цивилизации. Это высокие технологии предшествующей цивилизации …

Развязав наконец-то узел, он достал из вещмешка какой-то необычный маленький предмет в форме авторучки, который оказался, как потом выяснилось, миниатюрным, но довольно мощным фонариком. Слегка провернул его вокруг своей оси. И когда фонарик загорелся, отдал его Валере.

— На, подержи!

Потом Сэнсэй вытащил из вещмешка кусок ткани и тряпичный мешочек. Аккуратно расстелил на полу ткань и вытряхнул на него содержимое мешочка. Оттуда со звоном посыпались фигурные пластины, сделанные из серебристого металла.

– Это что, платина? – удивился Сергей, подняв один из них и повертев его в руках.

– Нет, гораздо ценнее, – ответил Сэнсэй, принявшись складывать фигуры в единый предмет. – Можешь не ломать голову. Этого металла ещё нет в известной вам периодической системе химических элементов…

Собрав какой-то необычной конфигурации предмет, отдаленно напоминающий неправильный изрезанный круг, Сэнсэй поднялся и приложил его к центру щита.

– Ну-ка, Валер, направь вот сюда свет, – указал он на одно из фигурных отверстий в предмете.

Валера выполнил его просьбу, целенаправленно посветив лучом этого фонарика, но ничего не произошло.

– Хм, – Сэнсэй убрал предмет со щита и повертел его в руках, словно что-то для себя вычисляя, а потом, вспомнив, воодушевленно проговорил: – А-а-а, не так… Валера, посвети-ка!

Сэнсэй перевернул серебристую форму и прислонил её к щиту по-другому, указав, куда направить луч. И едва свет попал в указанное Сэнсэем отверстие, весь серебристый металл словно обдало сиянием изнутри, яркое свечение вспыхнуло во всех его прорезанных конфигурациях. После этого послышался глухой звук «пу-ф-ф-ф», точно паровоз спустил пар. И щит чуть приоткрылся, немного отделившись от стены. Мы устремились к нему. Но Сэнсэй остановил нас и попросил всех зайти в нишу, находящуюся за постаментом, на котором находился череп. А сам, открывая дверь щита, быстро прикрыл нос и рот платком и отбежал к нам, пока та отворялась, отклоняясь в нашу сторону.

– Сейчас… проветрится, – объяснил он нам, сворачивая свой носовой платок.

Странно, но никакого особенного запаха я не ощутила, даже затхлости не чувствовалось. Мне подумалось: «А если там какой-то опасный газ? Тогда почему мы вообще не вышли из этого помещения, а стоим, как кучка идиотов, за постаментом? Так же недолго и того... так сказать, составить компанию лошадиному черепу на долгие века». Но Сэнсэй вёл себя вполне спокойно, словно ничего страшного не произошло. Минут через десять он объявил:

– Ну, всё, капсула готова к принятию гостей.

– Почему капсула? – удивилась я.

– Потому что капсула она и есть капсула, – проговорил с улыбкой Сэнсэй. – Даже если вся Земля взорвется, одни капсулы и останутся.

Мы вышли из нашего необычного укрытия и направились в комнату, уже осторожно двигаясь за Сэнсэем во избежание других непредвиденных сюрпризов. Свои электрические фонари потушили почти сразу, поскольку там было достаточно светло. Комната оказалась небольшой, искусно выделанной таким же материалом, что и храм. На двух её противоположных стенках возвышались причудливые наросты в виде ярко светящихся белых шишечек, которые, очевидно, и создавали такую яркую иллюминацию. Одна из стенок была сделана в виде длинного белого шкафа с открытыми ячейками. На них лежали какие-то старинные свитки, папирусы, стояли небольшие амфоры с загадочными рисунками и ещё много непонятных вещиц. Сэнсэй привычно зашёл в комнату и, не обращая внимания на предметы, сразу направился к ячейке, где лежал тёмный, небольшой цилиндр. Аккуратно открыв его, он бережно вытащил оттуда какой-то старинный пергаментный лист, пробежал текст глазами, а потом с такой же аккуратностью засунул его обратно, прикрыв крышкой цилиндра. Эту замысловатую вещицу Сэнсэй неожиданно протянул мне.

− Держи, это то, что ты просила.

− Я?! − несказанно удивилась моя особа.

Я стала быстро рыться в памяти, усиленно вспоминая, когда я что просила у Сэнсэя. Но, так и не вспомнив ничего конкретного, в растерянности произнёсла:

− Спасибо… А что это?

− Это пергамент Агапита.

И тут меня осенило. От нахлынувшего волнения сердце учащенно заколотилось в груди. Я бережно приняла это бесценное сокровище. Подумать только, в моих руках находился пергамент самого Бодхисатвы Агапита, написанный по преданию самим Духом Святым! Пергамент того самого русского Бодхисатвы, который прославился далеко за пределами Киевской Руси и не только как искуснейший монах-врачеватель, но и как человек огромной духовной силы. Сколько тайн и легенд было связано с этим пергаментом и его обладателями!

Необычную историю об Агапите я узнала, когда наша компания вместе с Сэнсэем отдыхала на море. Это было в год моего окончания школы. Именно тогда Сэнсэй поведал нам о древнерусском лекаре XI века Агапите, монахе Киево-Печерского монастыря, от нетленных мощей которого люди продолжают исцеляться до сих пор. Агапит был непростым монахом. Это был Бодхисатва из Шамбалы, доживавший свой век в монастыре. Про него говорили, что в нём пребывал сам Дух Святой. Именно благодаря его неординарной Личности, Киево-Печерская Лавра стала впоследствии не только средоточием науки и культуры, но и крупным духовным центром Древней Руси.

Моя любопытная особа хотела было открыть цилиндр, но Сэнсэй остановил меня и сказал:

− Потом посмотришь.

Я бережно уложила цилиндр в рюкзачок под заинтересованные взгляды Сергея, Валеры и Николая Андреевича. Сэнсэй же подошёл к другой ячейке, где находился каменный ларец очень красивой резной работы. Свободно открыв его без всяких ключей и секреток, он извлёк оттуда золотую вещицу. Повертел в руках и слегка протер её о свою одежду.

– О, – удовлетворенно проговорил Сэнсэй, – блестит, как новенькая.

Все столпились вокруг Сэнсэя.

– Это и есть тамга? – спросил Сергей.

– Она самая!

Мы с интересом стали разглядывать этот предмет. Он представлял собой золотую пластину, в виде бутона цветка лотоса, состоящего из трех лепестков. Внутри него располагалась усеченная пирамида с глазом посредине. Над пирамидой в центральном лепестке возвышался объемный треугольник, словно срезанная верхушка пирамиды. Внутри треугольника находились три выдавленных круга. На лепестках и основании цветка лотоса были нанесены параллельные изогнутые линии. В зрачок глаза пирамиды вставлен камешек, по виду напоминающий бриллиант. От такой красоты у нас невольно вырвались возгласы восхищения.

– Великолепная работа! – в восторге произнёс Николай Андреевич.

– Да всё это ерунда, – проговорил Сэнсэй. – Всё это золото… так, обрамление, которое постоянно обновляется.

– А рисунок? – поинтересовался Сергей.

– Он всего лишь означает принадлежность к Шамбале. А вот этот камешек в глазе, это да… Это самое главное.

Словно в подтверждение этих слов камешек завораживающе сверкнул, когда Сэнсэй чуть повернул тамгу в руках.

– Бриллиант? – спросил Сергей.

– Нет. Просто огранка мастерски выполнена, как у бриллианта. Хотя на самом деле это не бриллиант. Это искусственный камень внеземного происхождения. По структуре нечто среднее между стеклом и кристаллом. В мире не существует такого бриллианта, который стоил бы этого камня, – серьёзно проговорил Сэнсэй, и немного помолчав, добавил: − Он обладает удивительными свойствами для тех, кто имеет достаточно личной силы и знаний, чтобы им пользоваться. А для остальных людей этот камень не представляет никакой ценности… так, всего лишь стекляшка.

Дата добавления: 2015-06-28