Разгром и запустение Московского Кремля, начиная с эпохи Петра I, с начала XVIII века 2 страница

Напомним здесь, что, согласно нашим исследованиям, именно эти знаменитые кремлёвские сады ордынской Москвы=Иерусалима были широко известны в «античном» мире XVI века как висячие сады Семирамиды, см. [ВВЕД], ХРОН6, гл. 10:4.14 и ХРОН6, гл. 18:21.2. Так что погибли они в 1737 году. А вовсе не «в глубочайшей древности», как стали потом всех уверять скалигеровские и романовские историки.

Далее: «В верхних Теремах (Кремля – Авт.) в одной полате стёкла перелопались и сгорела крыша над всхожим крыльцом, крытая белым железом. В полатах за верхними Теремами, т.е. на внутреннем дворе, также на Кормовом и Хлебенном дворцах, в сушилах, и на Сытном дворце – всё выгорело: полы, потолки, двери, лавки. Сгорел также большой корпус Главной Дворцовой канцелярии, прежний Приказ Большого Дворца… ПРИЧЁМ БОЛЬШЕЮ ЧАСТЬЮ ПОГИБ И АРХИВ. Во второй полате этого здания сгорело "44 шафа (шкафа – Авт.), а в них положены были разобранные описные и не описные дела по годам, прошлых лет, также писцовые и переписныя, и дозорныя, и межевыя, и отдельныя, и отказныя, и приходныя и расходныя и другая всякия книги с 7079 (1571) по 700 год"» [55], ч. 1, с. 122.

Таким образом, очень удачно для романовской истории, причём как бы сами собой, сгорели ценнейшие русско-ордынские архивы XVI – XVII веков.

И. Е. Забелин справедливо сокрушается: «Утрата невознаградимая для истории царского быта во всех отношениях и особенно для истории древних художеств и ремёсел, деятельность которых, в XVI и XVII ст., с особенною силою приливала ко Дворцу. Кроме того, и в других полатах, вместе с делами с 1700 года, сгорели, без сомнения, весьма любопытные бумаги, принадлежавшие Меншикову и Долгоруким, а также Походной Канцелярии Петра. Сгорело «князей Долгоруких сундуков и ящиков и баулов и коробок с домовыми делами шестнадцать… три ящика с Долгоруковскими крепостьми… четыре сундука с домовыми князя Меншикова книгами и делами».

Хотя после пожара некоторые здания были возобновлены и починены и все покрыты кровлями, однакож многие из них, особенно на заднем дворе, с того времени, ПРИШЛИ В ЕЩЁ БОЛЬШЕЕ ЗАПУСТЕНИЕ И СОВСЕМ БЫЛИ ОСТАВЛЕНЫ.

К новой коронации, при императрице Елисавете, точно также оказалось, что в Московских дворцах, по их неустройству, ЖИТЬ БЫЛО НЕЛЬЗЯ, И НЕ ТОЛЬКО В КРЕМЛЁВСКОМ, НО ДАЖЕ В ГОЛОВИНСКОМ И ЛЕФОРТОВСКОМ» [55], ч. 1, с. 122.

В декабре 1741 года было приказано починить хотя бы часть дворцовых помещений. Начались восстановительные работы. Длились они год. По их окончании, однако, выяснилось, что «Кремлёвский дворец ВСЁ-ТАКИ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЛ УДОБСТВ ДЛЯ ПОСТОЯННОГО ПРЕБЫВАНИЯ, и императрица вскоре переселилась на Яузу в Зимний Дом, а двор – в Лефортовский дворец» [55], ч. 1, с. 123.

Справедливости ради надо сказать, что при Елизавете время от времени всё-таки начали предприниматься отдельные попытки хоть как-то спасти Кремль от окончательного разрушения. Но попытки были весьма слабыми и через некоторое время снова затухали. В 1749 году Елизавета высказала мысль о постройке деревянного Дома на Набережном саду. «Но вскоре это намерение было оставлено» [55], с. 1, с. 123. Решили выстроить каменный дворец «на месте Средней Золотой, Столовой и Набережных Полат, подле Благовещенского собора. С этой целью упомянутые полаты, в 1752 – 1753 г., БЫЛИ РАЗОБРАНЫ со всякою бережью и затем на сводах и стенах древнего подклетного этажа построено в 1753 г. новое здание в Растреллиевском вкусе и названо Кремлёвским Зимним Дворцом… Между тем другие части дворца ВСЁ БОЛЕЕ И БОЛЕЕ ВЕТШАЛИ. БЕЗ ПОЧИНОК И ПОДДЕРЖКИ. Например, о Рождественском соборе протопоп Аврамий доносил, что "в 1751 г. на том соборе крест на главе дубовый, обложенный медью позлащённой, бурею переломило и цепи порвало; под главою крышка медная с подзорами от бури повредилась, так что сквозь сводов течёт, внутри подмазка валится и от того падения как бы не учинилось святейшей Евхаристии повреждения". Такое состояние зданий, особенно тех, которые были ВОВСЕ БРОШЕНЫ, внушало достаточные опасения; следовало, по крайней мере, предупредить их внезапное разрушение» [55], ч. 1, с. 123 – 124.

В 1753 году императрица приказала осмотреть подвальные помещения обветшавшего Кремля. Архитекторы Ухтомский и Евлашев составили подробные планы с указанием обвалов и основных разрушений. Причём было отмечено, что во многие подземные помещения доступ стал невозможен. «Всё это подтвердил и сам обер-архитектор Растрелли, поверявший осмотр Ухтомского и Евлашева» [55], ч. 1, с. 124.

Далее: «Тогда же назначено было разобрать наиболее обветшавший и совсем почти развалившийся корпус, примыкавший к прежнему Патриаршему дворцу и к Троицкому подворью, где были некогда хоромы царевен, также нижние каменные этажи хором царицы Натальи Кирилловны и малолетнего Петра… Эти здания, построенные в конце XVII в., следовательно гораздо позднее других, так потерпели от пожаров 1696 и 1701 г., что не простояли и 60 лет, между тем как другие отделения дворца, именно дворец Теремной и Потешный, уцелели даже до нашего времени, несмотря на переделки и перестройки, весьма часто портившие их своды и стены.

Таким образом С ПОЛОВИНЫ XVIII СТ. СТАРЫЙ КРЕМЛЁВСКИЙ ДВОРЕЦ СТАЛ ПОНЕМНОГУ РАЗБИРАТЬСЯ. Особенному запущению и обветшанию некоторых его частей очень много способствовало и то, что в нём помещены были разные Коллегии, Канцелярии и Комиссии. Ещё при Петре было отдано под эти присутствия 59 полат… ОСТАВИВШИ СОВСЕМ ДВОРЕЦ, Пётр, конечно, ничего лучше не мог придумать, как поместить в опустелых полатах свои новоучреждённые Коллегии и Канцелярии…

Но переведённые таким образом во Дворец Коллегии ПОСЛУЖИЛИ К БОЛЬШЕМУ ЕГО НЕУСТРОЙСТВУ И ЗАПУЩЕНИЮ, по той причине, что почти каждая Коллегия переехала не только со своими архивами, чиновниками, сторожами, разного рода просителями… но перевезла с собою и своих КОЛОДНИКОВ, которые и проживали, без сомнения, по целым месяцам и годам в дворцовых каменных подклетах. Всё это умножало нечистоту, грязь, разрушавшие преждевременно древние здания» [55], ч. 1, с. 125.

Таким образом, в эпоху Петра и после него Московский Кремль фактически использовали, в частности, как ТЮРЬМУ И КОЛОНИЮ для преступников, должников, в общем, для колодников. Уже одно это показывает всю глубину пренебрежения и презрения, которые подчёркнуто демонстрировали Романовы по отношению к древней святыне Москвы=Иерусалима. Идея разместить в самом сердце прежней Великой = «Монгольской» Империи (откуда не так давно управлялся практически весь цивилизованный мир XIV – XVI веков) КОЛОНИИ КОЛОДНИКОВ И КОНЮШНИ (см. ниже), – носила явно идеологический характер. Новый оккупационный порядок на территории завоёванной Руси наглядно показывал её населению – кто теперь хозяин, пачкая грязью и конским навозом прежние ордынские символы и святыни.

Картина, встающая со страниц старинных документов, поразительна. «Так, ещё в 1727 году начальство Казённого Двора, в котором сохранялась ДРЕВНЯЯ ЗОЛОТАЯ И СЕРЕБРЯНАЯ ПОСУДА И ВСЕ ЦАРСКИЕ ДРАГОЦЕННОСТИ, – объясняло, что "от Стараго (?) и Доимочнаго Приказовъ (находившихся где-то подле этого Двора, который стоял МЕЖДУ АРХАНГЕЛЬСКИМ И БЛАГОВЕЩЕНСКИМ СОБОРАМИ), всякой пометной и непотребной соръ от нужниковъ и от постою ЛОШАДЕЙ И ОТ КОЛОДНИКОВЪ, которые содержатся из Оберъ-Бергамта, подвергает царскую казну немалой опасности, ибо от того является СМРАДНЫЙ ДУХЪ, а от того духу Его Императорскаго Величества золотой и серебряной посуде и иной казне можно ожидать всякой вреды, отчегобъ не почернело"… Почему начальство и просило сор очистить, а КОЛОДНИКОВ свесть в иные места» [55], ч. 1, с. 125. Однако, как мы видим, по мнению Романовых, тюремно-навозный дух, которым начал при них смердеть Кремль, вполне отвечал пропагандистско-воспитательным целям новой династии. Пусть колодники и лошади толкутся и накапливаются в Кремле и дальше.

Остановимся на минуту. Кажется, дальше уже некуда. Вроде бы всё было сделано грамотно и более чем достаточно. В самом деле. Новые цари демонстративно покинули Кремль. Затем его даже перестали охранять, забросили вовсе и обрекли на постепенное естественное разрушение. Запустили сюда шутов. Устраивали комедийные представления паяцев. Забеливали известью или вообще сбивали старинные фрески в Палатах и соборах, см. книгу «Империя» и ХРОН4, гл. 14:5.3. Наконец, организовали в Кремле тюрьмы и конюшни. Кажется, вполне достаточно поиздевались над памятью Руси-Орды. Но нет! Какая-то странно навязчивая идея вновь и вновь обуревала романовских властителей. Им всё казалось мало и мало… Подумав, обрадованно сообразили ещё одну вещь. ОТКРЫЛИ В СТАРИННОМ КРЕМЛЕ ПИТЕЙНЫЙ ДОМ, КАБАК. Чтобы молчаливые остатки древних памятников Руси-Орды погрузились в пьяные вопли и сопутствующие ароматы.

Документы сообщают следующее. «Следует также припомнить, что находившиеся в Кремле старые Приказы, огромный корпус которых тянулся по окраине Кремлёвской горы от Архангельского собора почти до Спасских ворот, как равно и новоучреждённые Коллегии, помещённые во Дворце, вызвали потребность в ПИТЕЙНОМ ДОМЕ, который неизвестно в какое время, ЯВИЛСЯ В САМОМ КРЕМЛЕ, под горою, у Тайницких ворот. КАБАК этот именовался Катокъ, вероятно, по крутизне схода к нему из Приказов» [55], ч. 1, с. 126.

Итак, в Кремле стало совсем весело. Пьяные разудалые песни и крики бомжей понеслись над молчаливыми древними ордынско-ханскими соборами. Ясное дело, время от времени вспыхивали драки и поножовщины. Добропорядочные граждане шарахались и обходили помрачневший Кремль стороной.

Сколько лет просуществовала эта воспитательная романовская идея, точно неизвестно. В 1733 году императрица Анна всё-таки решила прекратить столь разнузданное безобразие. Романовы как бы слегка смягчили наказание, наложенное ими на Московский Кремль. Анна повелела «из Кремля его (кабак – Авт.) вывесть немедленно вонъ и построить въ Беломъ или Земляномъ городе, в удобном месте… и для того (т.е. для сохранения количества сбору) вместо того одного кабака… ПРИБАВИТЬ НЕСКОЛЬКО КАБАКОВ, а в Кремле отнюдь бы его не было». Цит. по [55], ч. 2, с. 126.

И. Е. Забелин с удовлетворением комментирует: «Таким образом НЕ БЕЗ ЖЕРТВЫ удалено было от Дворца одно из безобразий» [55], ч. 1, с. 126.

Впрочем, упразднение кабака в Кремле (точнее, перенос в другое место) мало повлияло на общую картину развала и запустения. ТЮРЬМЫ И КОЛОДНИКОВ ИЗ КРЕМЛЯ ВСЁ-ТАКИ НЕ УДАЛИЛИ. Когда в 1767 году, то есть уже во второй половине XVIII века, «вышло новое повеление о починке Кремлёвских зданий; оно поставило на вид все неудобства, какие представлялись от помещения во Дворце разных присутственных мест, и доносило, между прочим, что "от того Сената въ дворцовыхъ покояхъ помещены разныя Коллегии, Канцелярии и Комиссии и по вступлении оныхъ, а особливо Губернскою Канцеляриею, заняты архивами, кладовыми и КОЛОДНИКАМИ, Т.Е. ТЮРЬМАМИ, и все те покои переделаны по состоянию каждаго присутственнаго места, а притомъ, въ разсуждении множественнаго числа тех месть служителей и колодниковъ, усматривается всегдашняя нечистота и дурной запахъ"» [55], ч. 1, с. 127 – 128.

Поразительно, что Романовы держали Московский Кремль в чёрном теле вплоть до начала XIX века включительно. Отсюда видно – сколь велико было их раздражение прежними ордынскими традициями и воспоминаниями, связывавшимися с Москвой и Кремлём. Дошло до того, что в начале XIX века романовская администрация фактически отдала Кремль во власть воров и мошенников! В КРЕМЛЕ ВОЗНИКЛИ ВОРОВСКИЕ ПРИТОНЫ И «ДОМА РАЗВРАТА».

И. Е. Забелин сообщает следующее: «В начале нынешнего столетия (девятнадцатого – Авт.), когда начальником дворцового ведомства сделался Валуев П. С., Кремль, по его словам, БЫЛ В ВЕТХОМ И ЗАПУЩЕННОМ СОСТОЯНИИ. "Внутри кремлёвских стенъ была НЕЧИСТОТА ВЕЛИКАЯ, особенно в зданияхъ Сената, под соборами (дворцовыми) Сретенскимъ и Рождественскимъ, около бывшаго Дворянского Банка и Оружейной Конторы (все в зданияхъ Дворца) и даже во Дворце. Во многихъ местахъ ветхия, ОБВАЛИВШИЯСЯ ЗДАНИЯ представляли неприятный видъ; при пустыхъ девяти погребахъ, без оконъ и дверей, подъ галлереями и кладовыми полатами, въ бывшей улице, между Троицкими и Боровицкими воротами, поведено ставить караулъ, ДАБЫ ВЪ НИХЪ НЕ МОГЛИ УКРЫВАТЬСЯ МОШЕННИКИ». Кремлёвские старожилы рассказывали, что до 12 года (то есть до 1812 года, вплоть до наполеоновского нашествия – Авт.) мимо так называемых тёмных ворот, составлявших некогда проезд под дворцом на Красную площадь, к соборам, СТРАШНО БЫЛО И ХОДИТЬ; ТАМ, ОСОБЕННО К ВЕЧЕРУ, БЫВАЛ ПОСТОЯННЫЙ ПРИТОН ВОРОВ И РАЗВРАТА СРЕДИ СТРАШНОЙ НЕЧИСТОТЫ И ВОНИ.

Кстати упомянем, что в конце прошлого столетия и в нынешнем (девятнадцатом – Авт.) до 12-го года, подле стен Кремля, за Троицкими воротами, где теперь Кремлёвский сад, а прежде были заплывшие пруды, овраги и текла Неглинная, ПО ВСЕМУ ЭТОМУ МЕСТУ СВАЛИВАЛАСЬ ВСЯКАЯ НЕЧИСТОТА, почти со всех близлежащих улиц. Старый же Каменный мост у Троицких ворот ИЗВЕСТЕН БЫЛ ВСЕЙ МОСКВЕ КАК ПЕРВОЕ РАЗБОЙНОЕ МЕСТО ТОГО ВРЕМЕНИ. Под его клетками или сводами, особенно под девятой клеткой, ПОСТОЯННО ЖИЛИ В САМОВОЛЬНО ПОСТРОЕННЫХ ИЗБАХ ВСЯКИЕ ВОРЫ, МОШЕННИКИ И ДУШЕГУБЦЫ, ТАК ЧТО ВОЗЛЕ НЕГЛИННОЙ, В ЭТОЙ МЕСТНОСТИ, ОПАСНО БЫЛО НЕ ТОЛЬКО ХОДИТЬ, НО ДАЖЕ И ЕЗДИТЬ.

ТАКИМ ОБРАЗОМ, ВАЛУЕВ ПРИНЯЛ КРЕМЛЬ В РАЗВАЛИНАХ, хотя, может быть, и живописных, но в иных местах угрожавших совершенным падением. Таков, напр., был длинный корпус Хлебенного, Кормового и Сытного дворцов, МИМО КОТОРОГО ВОСПРЕЩЕНО БЫЛО ДАЖЕ ЕЗДИТЬ, ЧТОБЫ ОТ СОТРЯСЕНИЯ МОСТОВОЙ И В САМОМ ДЕЛЕ НЕ ОБВАЛИТЬ ВСЕГО ЗДАНИЯ; 30 ЛЕТ И НЕ ЕЗДИЛИ ПО ЭТОЙ УЛИЦЕ… Помянутые дворцы… были сломаны уже при Валуеве. Если в XVIII ст. Дворец постепенно приходил в разрушение от всякого рода нечистоты, то В НАЧАЛЕ XIX ВЕКА ОН ОКОНЧАТЕЛЬНО БЫЛ РАЗРУШЕН» [55], ч. 1, с. 129.

Но вот, Романовы в XIX веке решили вроде бы привести Кремль в порядок. Новоназначенный П. С. Валуев получил указание начать работы. Однако не следует думать, что при этом подразумевалось бережное восстановление прежних ханско-ордынских святынь в духе уважения к прошлому Империи. Вовсе нет. Окрепшая за прошедшие двести лет узурпаторская романовская династия решила, что теперь-то наступил, наконец, подходящий момент начисто изгладить из памяти ордынско-ханское прошлое столицы «Монголии». Надо сказать, что Романовы грамотно остановили свой выбор именно на П. С. Валуеве, используя для своих целей всем известную его нелюбовь к прошлому. Посмотрим, как П. С. Валуев начал «восстановление» Кремля.

«Вступив в управление Дворцом, он не замедлил представить Государю, что многие из Кремлёвских зданий "помрачаютъ своимъ неблагообразнымъ видомъ все прочия великолепнейшия здания", разумея подъ последними соборы и новопостроенный Дворецъ. Он вообще не любил ничего ветхого, ржавого, покрытого цветом древности, что так дорого для записных археологов…

Если бы была полная воля и НЕ МЕШАЛО НЕКОТОРОЕ ОБЩЕЕ УВАЖЕНИЕ К СТАРОДАВНЕЙ СВЯТЫНЯ КРЕМЛЯ, то Валуев скоро превратил бы его в площадь чистую, опрятную и ровную, как ладонь, оставив на память только те строения, которые или сами по себе имели опрятный вид, или же были способны принять такой вид посредством возобновлений, штукатурки и окраски. ВСЁ, ЧТО НЕ ЛАДИЛО С ЭТИМ СТРЕМЛЕНИЕМ ИЛИ СТОЯЛО НЕ НА МЕСТЕ ОТНОСИТЕЛЬНО НОВОПРОЕКТИРОВАННЫХ ИМ УЛИЦ И ПЛОЩАДЕЙ, БЫЛО РАЗОБРАНО И ДАЖЕ ПРОДАНО С ТОРГОВ НА СЛОМ. В ПЯТЬ ИЛИ ДЕСЯТЬ ЛЕТ ЛОМКИ ПРЕЖНЕГО КРЕМЛЯ НЕЛЬЗЯ БЫЛО УЗНАТЬ» [55], с. 1, с. 129 – 130.

Вдохновлённый молчаливой поддержкой романовского двора, П. В. Валуев приступил к планомерному разгрому уцелевших остатков древней русской истории. Объявив, естественно, свою деятельность реформаторской. Начал он с того, что снёс в Кремле Сретенский собор и Гербовую башню. «Эти древности были разобраны И НА МЕСТЕ ИХ ВЫРАВНЕНА ПЛОЩАДЬ. Затем в последующие десять лет Кремль и Дворец были очищены от всех ветхостей и безобразных зданий. В 1803 г. СЛОМАНЫ часть Потешного Дворца… и часть корпуса, в котором были Хлебенный и Кормовой дворцы… в 1806 г. ПРОДАН С АУКЦИОНА и Цареборисовский Годуновский дворец; в 1807 г. СЛОМАНО Троицкое Подворье с церковью Богоявления, где впервые провозглашено было избрание на царство Михаила Романова; в 1808 г. СЛОМАНЫ все здания заднего государева двора с дворцами Кормовым, Хлебенным, Сытным… На месте их построена Оружейная Палата (ныне казармы) и три кавалерийские корпуса… Позднейшие переделки и перестройки СОВЕРШЕННО ОЧИСТИЛИ КРЕМЛЬ И ДВОРЕЦ ОТ МНОГИХ ДРЕВНИХ СТРОЕНИЙ, в иных местах даже с бутовыми фундаментами. Оставшиеся здания, Грановитая Полата, Каменный Терем с верховыми церквами и Потешный Дворец БОЛЬШЕЮ ЧАСТЬЮ ЗНАЧИТЕЛЬНО ПЕРЕДЕЛАНЫ; Терема же возобновлены в древнем вкусе.

Заметим, в заключение, что направление, данное Валуевым, коснулось не одних только древних зданий, но и вообше всяких древностей, остатков старой жизни и быта, какими в то время ещё полны были кладовые Кремлёвских и старых загородных дворцов. Всё, что не имело цены, т.е. что не было золото или серебро, было также за ветхостью и негодностью, УНИЧТОЖЕНО ИЛИ ПРОДАНО С АУКЦИОНА "на Неглинную", как тогда говорилось, т.е. в лавки всякого старья и тряпья… В ЭТО ВРЕМЯ НЕВОЗВРАТНО ПОГИБЛО МНОГО ТАКИХ ИМЕННО ВЕЩЕЙ, КОТОРЫЕ ОХОТНИКАМИ И АРХЕОЛОГАМИ ЦЕНЯТСЯ ДОРОЖЕ ЗОЛОТА.

А стремление давать всему опрятный крашеный вид, впоследствии, было до того доведено, что дубовые двери и ворота во всём городе обязательно стали красить под дуб, А ЖЕЛЕЗНЫЕ ДРЕВНИЕ ВЕЩИ, КАКОВЫ, НАПР., ЛАТЫ, ЩИТЫ, КОНСКАЯ БРОНЯ, ДАЖЕ ПУШКИ, ХРАНИМЫЕ В ОРУЖЕЙНОЙ ПАЛАТЕ, СТАЛИ КРАСИТЬ ЧЁРНОЮ КРАСКОЮ С КАРАНДАШОМ, ПОД ЦВЕТ ЖЕЛЕЗА. ТАК БЫЛИ ЗАКРАШЕНЫ РЕДКИЕ И ПРЕВОСХОДНЕЙШИЕ ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕГО ВООРУЖЕНИЯ. Подобно тому, ЗАКРАШИВАЛИСЬ НА СТЕНАХ ДРЕВНИХ ЗДАНИЙ, напр., у Каменного Терема, прекрасные подзоры и украшения из разноцветных изразцов или кахлей. А что забавнее всего: эти украшения, замазанные мелом, вохрою или другою краскою, иногда на масле, РАСКРАШИВАЛИ ПОТОМ КРАСКАМИ В ДРЕВНЕМ ВКУСЕ. Это мы видели (в 1854 году) и на прекрасных изразцовых ценинных украшениях собора в Воскресенском монастыре, именуемом "Новый Иерусалим"» [55]: ч. 1, с. 131 – 132.

Ясно видно, что романовскими реформаторами девятнадцатого века двигала не просто любовь к опрятности и порядку, а нечто иное. Зачем, спрашивается, было закрашивать древние прекрасные подзоры, а затем тут же, поверху, заново «рисовать древность»? Но уже другую. Которую считали, по-видимому, более правильной, чем закрашенная. Скорее всего, на уничтожаемых кремлёвских памятниках сохранялась какая-то старая ордынская символика, от которой решили наконец избавиться раз и навсегда. И избавились.

ВЫВОД. Из всего того, что мы узнали об истории Московского Кремля при Романовых, непреложно следует, что ТОТ КРЕМЛЬ, КОТОРЫЙ МЫ ВИДИМ СЕГОДНЯ, ИМЕЕТ МАЛО ОБЩЕГО НЕ ТОЛЬКО С ОРДЫНСКО-ХАНСКИМ КРЕМЛЁМ ЭПОХИ ВЕЛИКОЙ = «МОНГОЛЬСКОЙ» ИМПЕРИИ ИЛИ ЭПОХИ ПЕРВЫХ РОМАНОВЫХ, НО ДАЖЕ С КРЕМЛЁМ НАЧАЛА ДЕВЯТНАДЦАТОГО ВЕКА, когда его начал увлечённо сносить и выравнивать реформатор П. С. Валуев.

2. Что стало с оригиналом позолоченной надписи эпохи Ивана Грозного в Средней Золотой Палате? Соответствует ли известная сегодня её копия утраченному оригиналу?

И. Е. Забелин сообщает: «По свидетельству итальянца Барберини (1565 г.), кровли и куполы на Царском Дворце покрыты были золотом; по карнизу Средней Золотой Полаты вокруг шла надпись медными вызолоченными словами, в которой значилось: "Влето 7069 августа. поведениемъ благочестивого i христолюбивого, царя и великого кнзя иоанна васильевича всея Россiи. владимерского. московского, ноугородского. царя казанского, и царя астраханского, гдря псковского и великого кнзя тверского, югорского, пермского, вяцкого. болгарского. i иныхъ гдря земли ливонсюе. града юрьева i иныхъ. и при его благородныхъ чадехъ. царевиче iвaнe: и царевиче Фёдоре иоанновиче всея Россiи самодержце"» [55], ч. 1, с. 133 – 134.

Текст надписи, переданный Барберини, интересен. Он не во всём совпадает с титулом Ивана «Грозного» на его государственной печати, подробно обсуждавшейся нами в [РАР] и ХРОН4, гл. 14:20.2. Как мы показали в ХРОН4, подлинников надписей эпохи XV – XVI веков до нашего времени дошло катастрофически мало. В основном историки нам предлагают поздние копии, клятвенно уверяя, будто они точно воспроизводят оригиналы. Однако есть достаточно оснований для сомнений. Например, в «Библейской Руси» и ХРОН6, гл. 18:17 мы показали, что надпись на колоколе времён Ивана Грозного, выставленном сегодня на всеобщее обозрение перед Архангельским собором в Кремле, является поздней подделкой. То же самое следует сказать и о некоторых «древних» русских грамотах, см. ХРОН6, гл. 18:18, ХРОН4, гл. 14:42.

Поэтому возникает закономерный вопрос. А насколько можно доверять копии надписи, сделанной итальянцем Барберини? Где её оригинал? Что если итальянец ошибся? Ненамеренно или намеренно. Все ли слова надписи он переписал? Да и вообще, кто скрывается под прозвищем «итальянец Барберини»? Не поздний ли романовский редактор XVII – XVIII веков?

В связи с этим полезно сообщить следующее. Оказывается, ценную надпись (на меди, покрытой золотом) эпохи Грозного вместе с другим медным ломом небрежно отправили в Петербург на переплавку, дабы обить медью купола соборов в новой столице Романовых.

Выясняется, что в 1752 – 1753 годах «полаты Средняя Золотая, Столовая и Ответная, с принадлежащими им покоями, БЫЛИ РА-ЗОБРАНЫ для постройки на их месте нового Дворца» [55], ч. 1, с. 134. С них было снято много «медных листов и разных подзорных и других украшений» [55], ч. 1, с. 134. Сняли также многочисленные железные украшения, в частности, «конь ломаный и конь целый, с флюгеров. Медь была отправлена в С.-Петербург "для обивания в Воскресенском Новодевиче монастыре на церквахъ главъ"…

Относительно подзорных медных штук С НАДПИСЬЮ СЛОВАМИ (речь идёт именно об обсуждаемой нами сейчас надписи эпохи Грозного – Авт.), собранных с карниза Золотой Полаты, заметим, что в мае 1753 г., во время присутствия Двора в Москве, барон Черкасов ПОЛЮБОПЫТСТВОВАЛ БЫЛО ЭТУ НАДПИСЬ ВИДЕТЬ, между тем как она, собранная литера под литеру, была уже отправлена в Петербург вместе с прочей медью. По этому случаю заведывавший Кремлёвскими постройками генерал Давыдов ответил, что "оная палата строена, какь та надпись значить, при царе Iоанне Васильевиче", и поспешил уведомить генерала Фермора, в Петербурге, чтобы "оную надпись тамъ приказать отыскать и никуда въ дело её не употреблять, понеже можетъ быть оная спрошена будеть сюда (т.е. в Москву); а оная надпись была вокругъ той палаты по карнизам". Фермор при письме отъ 3 июня 1753 г. прислал точную копию надписи, известив при этом, что листы с той надписью в дело употребляться не будут» [55], 4.1, с. 134.

Отсюда видно, что надпись вызвала интерес при романовском дворе. Её даже милостиво обещали «не употреблять в дело», то есть не пускать на переплавку. Тем не менее, И. Е. Забелин ни слова не говорит о дальнейшей судьбе интересного памятника. Скорее всего, никаких документов о дальнейшей судьбе надписи он не нашёл. По– видимому, оригинал всё-таки уничтожили (переплавили?).

Вновь и вновь романовская история толкует нам здесь о копиях. Копию, дескать, сделал итальянец Барберини, копию сделал генерал Фермор. Кстати, совпадают ли они? И. Е. Забелин почему-то не приводит копии Фермора. Означает ли это, что копия Фермора тоже «случайно погибла» и потому осталась неизвестной И. Е. Забелину? Ценная для нас исключительная дотошность И. Е. Забелина к фактологическим деталям позволяет предположить, что если бы он знал что-либо ещё по обсуждаемой теме, то непременно процитировал бы.

3. Облик и быт дворцов Кремля эпохи XVI – XVII веков плохо отвечает картине, внушаемой нам позднейшими романовскими историками.

Дата добавления: 2015-06-28