Василий Теркин 5 страница

Потому и с одиночкой

Сладить надобно суметь,

Нехотя даешь отсрочку".

И, вздохнув, отстала Смерть.

ТЕРКИН ПИШЕТ

...И могу вам сообщить

Из своей палаты,

Что, большой любитель жить,

Выжил я, ребята.

И хотя натер бока,

Належался лежнем,

Говорят, зато нога

Будет лучше прежней.

И намерен я опять

Вскоре без подмоги

Той ногой траву топтать,

Встав на обе ноги...

Озабочен я сейчас

Лишь одной задачей,

Чтоб попасть в родную часть,

Никуда иначе.

С нею жил и воевал,

Курс наук усвоил.

Отступая, пыль глотал,

Наступая, снег черпал

Валенками воин.

И покуда что она

Для меня - солдата

Все на свете, все сполна:

И родная сторона,

И семья, и хата.

И охота мне скорей

К ней в ряды вклиниться

И, дождавшись добрых дней,

По Смоленщине своей

Топать до границы.

Впрочем, даже суть не в том,

Я скажу точнее:

Доведись другим путем

До конца идти, - пойдем,

Где угодно, с нею!

Если ж пуля в третий раз

Клюнет насмерть, злая,

То по крайности средь вас,

Братцы, свой последний час

Встретить я желаю.

Только с этим мы спешить

Без нужды не станем.

Я большой любитель жить,

Как сказал заране.

И, поскольку я спешу

Повстречаться с вами,

Генералу напишу

Теми же словами.

Полагаю, генерал

Как-никак уважит,

Он мне орден выдавал,

В просьбе не откажет.

За письмом, надеюсь, вслед

Буду сам обратно...

Ну и повару привет

От меня двукратный.

Пусть и впредь готовят так,

Заправляя жирно,

Чтоб в котле стоял черпак

По команде "смирно"...

И одним слова свои

Заключить хочу я:

Что великие бои,

Как погоду, чую.

Так бывает у коня

Чувство близкой свадьбы...

До того большого дня

Мне без палок встать бы!

Сплю скорей да жду вестей.

Все сказал до корки...

Обнимаю вас, чертей.

Ваш

Василий Теркин.

ТЕРКИН-ТЕРКИН

Чья-то печка, чья-то хата,

На дрова распилен хлев...

Кто назябся - дело свято,

Тому надо обогрев.

Дело свято - чья там хата,

Кто их нынче разберет.

Грейся, радуйся, ребята,

Сборный, смешанный народ.

На полу тебе солома,

Задремалось, так ложись.

Не у тещи, и не дома,

Не в раю, однако, жизнь.

Тот сидит, разувши ногу,

Приподняв, глядит на свет.

Всю ощупывает строго,

Узнает - его иль нет.

Тот, шинель смахнув без страху,

Высоко задрав рубаху,

Прямо в печку хочет влезть.

- Не один ты, братец, здесь.

- Отслонитесь, хлопцы. Темень...

- Что ты, правда, как тот немец..

- Нынче немец сам не тот.

- Ну, брат, он еще дает,

Отпускает, не скупится...

- Все же с прежним не сравнится,

Снял сапог с одной ноги.

- Дело ясное, - беги!

- Охо-хо. Война, ребятки.

- А ты думал! Вот чудак.

- Лучше нет - чайку в достатке,

Хмель - он греет, да не так.

- Это чья же установка

Греться чаем? Вот и врешь.

- Эй, не ставь к огню винтовку...

- А еще кулеш хорош...

Опрокинутый истомой,

Теркин дремлет на спине,

От беседы в стороне.

Так ли, сяк ли, Теркин дома,

То есть - снова на войне...

Это раненым известно:

Воротись ты в полк родной

Все не то: иное место

И народ уже иной.

Прибаутки, поговорки

Не такие ловит слух...

- Где-то наш Василий Теркин?

Это слышит Теркин вдруг.

Привстает, шурша соломой,

Что там дальше - подстеречь.

Никому он не знакомый

И о нем как будто речь.

Но сквозь шум и гам веселый,

Что кипел вокруг огня,

Вот он слышит новый голос:

- Это кто там про меня?..

- Про тебя?

Без оговорки

Тот опять:

- Само собой.

- Почему?

- Так я же Теркин.

Это слышит Теркин мой.

Что-то странное творится,

Непонятное уму.

Повернулись тотчас лица

Молча к Теркину. К тому.

Люди вроде оробели:

- Теркин - лично?

- Я и есть.

- В самом деле?

- В самом деле.

- Хлопцы, хлопцы, Теркин здесь!

- Не свернете ли махорки?

Кто-то вытащил кисет.

И не мой, а тот уж Теркин

Говорит:

- Махорки? Нет.

Теркин мой - к огню поближе,

Отгибает воротник.

Поглядит, а он-то рыжий

Теркин тот, его двойник.

Если б попросту махорки

Теркин выкурил второй,

И не встрял бы, может, Теркин,

Промолчал бы мой герой.

Но, поскольку водит носом,

Задается человек,

Теркин мой к нему с вопросом:

- А у вас небось "Казбек"?

Тот помедлил чуть с ответом:

Мол, не понял ничего.

- Что ж, трофейной сигаретой

Угощу.

Возьми его!

Видит мой Василий Теркин

Не с того зашел конца.

И не то чтоб чувством горьким

Укололо молодца,

Не любил людей спесивых,

И, обиду затая,

Он сказал, вздохнув лениво:

- Все же Теркин - это я...

Смех, волненье.

- Новый Теркин!

- Хлопцы, двое...

- Вот беда...

- Как дойдет их до пятерки,

Разбудите нас тогда.

- Нет, брат, шутишь, - отвечает

Теркин тот, поджав губу,

Теркин - я.

- Да кто их знает,

Не написано на лбу.

Из кармана гимнастерки

Рыжий - книжку:

- Что ж я вам...

- Точно: Теркин...

- Только Теркин

Не Василий, а Иван.

Но, уже с насмешкой глядя,

Тот ответил моему:

- Ты пойми, что рифмы ради

Можно сделать хоть Фому.

Этот выдохнул затяжку:

- Да, но Теркин-то - герой.

Тот шинелку нараспашку:

- Вот вам орден, вот другой,

Вот вам Теркин-бронебойщик,

Верьте слову, не молве.

И машин подбил я больше

Не одну, а целых две...

Теркин будто бы растерян,

Грустно щурится в огонь.

- Я бы мог тебя проверить,

Будь бы здесь у нас гармонь.

Все кругом:

- Гармонь найдется,

Есть у старшего.

- Не тронь.

- Что не тронь?

- Смотри, проснется...

- Пусть проснется.

- Есть гармонь!

Только взял боец трехрядку,

Сразу видно: гармонист.

Для началу, для порядку

Кинул пальцы сверху вниз.

И к мехам припал щекою,

Строг и важен, хоть не брит,

И про вечер над рекою

Завернул, завел навзрыд...

Теркин мой махнул рукою:

- Ладно. Можешь, - говорит,

Но одно тебя, брат, губит:

Рыжесть Теркину нейдет.

- Рыжих девки больше любят,

Отвечает Теркин тот.

Теркин сам уже хохочет,

Сердцем щедрым наделен.

И не так уже хлопочет

За себя, - что Теркин он.

Чуть обидно, да приятно,

Что такой же рядом с ним.

Непонятно, да занятно

Всем ребятам остальным.

Молвит Теркин:

- Сделай милость,

Будь ты Теркин насовсем.

И пускай однофамилец

Буду я...;

А тот:

- Зачем?..

- Кто же Теркин?

- Ну и лихо!..

Хохот, шум, неразбериха...

Встал какой-то старшина

Да как крикнет:

- Тишина!

Что вы тут не разберете,

Не поймете меж собой?

По уставу каждой роте

Будет придан Теркин свой,

Слышно всем? Порядок ясен?

Жалоб нету? Ни одной?

Разойдись!

И я согласен

С этим строгим старшиной.

Я бы, может быть, и взводам

Придал Теркина в друзья...

Впрочем, все тут мимоходом

К разговору вставил я.

ОТ АВТОРА

По которой речке плыть,

Той и славушку творить...

С первых дней годины горькой,

В тяжкий час земли родной,

Не шутя, Василий Теркин,

Подружились мы с тобой.

Но еще не знал я, право,

Что с печатного столбца

Всем придешься ты по нраву,

А иным войдешь в сердца.

До войны едва в помине

Был ты, Теркин, на Руси.

Теркин? Кто такой? А ныне

Теркин - кто такой? - спроси.

- Теркин, как же!

- Знаем.

- Дорог.

- Парень свой, как говорят.

- Словом, Теркин, тот, который

На войне лихой солдат,

На гулянке гость не лишний,

На работе - хоть куда...

Жаль, давно его не слышно,

Может, что худое вышло?

Может, с Теркиным беда?

- Не могло того случиться.

- Не похоже.

- Враки.

- Вздор...

- Как же, если очевидца

Подвозил один шофер.

В том бою лежали рядом,

Теркин будто бы привстал,

В тот же миг его снарядом

Бронебойным - наповал.

- Нет, снаряд ударил мимо.

А слыхали так, что мина...

- Пуля-дура...

- А у нас

Говорили, что фугас.

- Пуля, бомба или мина

Все равно, не в том вопрос.

А слова перед кончиной

Он какие произнес?.

- Говорил насчет победы.

Мол, вперед. Примерно так...

- Жаль, - сказал, - что до обеда

Я убитый, натощак.

Неизвестно, мол, ребята,

Отправляясь на тот свет,

Как там, что: без аттестата

Признают нас или нет?

- Нет, иное почему-то

Слышал раненый боец.

Молвил Теркин в ту минуту:

"Мне - конец, войне - конец".

Если так, тогда не верьте,

Разве это невдомек:

Не подвержен Теркин смерти,

Коль войне не вышел срок...

Шутки, слухи в этом духе

Автор слышит не впервой.

Правда правдой остается,

А молва себе - молвой.

Нет, товарищи, герою,

Столько лямку протащив,

Выходить теперь из строя?

Извините! - Теркин жив!

Жив-здоров. Бодрей, чем прежде.

Помирать? Наоборот,

Я в такой теперь надежде:

Он меня переживет.

Все худое он изведал,

Он терял родимый край

И одну политбеседу

Повторял:

- Не унывай!

С первых дней годины горькой

Мир слыхал сквозь грозный гром,

Повторял Василий Теркин:

- Перетерпим. Перетрем...

Нипочем труды и муки,

Горечь бедствий и потерь.

А кому же книги в руки,

Как не Теркину теперь?!

Рассуди-ка, друг-товарищ,

Посмотри-ка, где ты вновь

На привалах кашу варишь,

В деревнях грызешь морковь.

Снова воду привелося

Из какой черпать реки!

Где стучат твои колеса,

Где ступают сапоги!

Оглянись, как встал с рассвета

Или ночь не спал, солдат,

Был иль не был здесь два лета,

Две зимы тому назад.

Вся она - от Подмосковья

И от Волжского верховья

До Днепра и Заднепровья

Вдаль на запад сторона,

Прежде отданная с кровью,

Кровью вновь возвращена.

Вновь отныне это свято:

Где ни свет, то наша хата,

Где ни дым, то наш костер,

Где ни стук, то наш топор,

Что ни груз идет куда-то,

Наш маршрут и наш мотор!

И такую-то махину,

Где гони, гони машину,

Есть где ехать вдаль и вширь,

Он пешком, не вполовину,

Всю промерил, богатырь.

Богатырь не тот, что в сказке

Беззаботный великан,

А в походной запояске,

Человек простой закваски,

Что в бою не чужд опаски,

Коль не пьян. А он не пьян.

Но покуда вздох в запасе,

Толку нет о смертном часе.

В муках тверд и в горе горд,

Теркин жив и весел, черт!

Праздник близок, мать-Россия,

Оберни на запад взгляд:

Далеко ушел Василий,

Вася Теркин, твой солдат.

То серьезный, то потешный,

Нипочем, что дождь, что снег,

В бой, вперед, в огонь кромешный

Он идет, святой и грешный,

Русский чудо-человек.

Разносись, молва, по свету:

Объявился старый друг...

- Ну-ка, к свету.

- Ну-ка, вслух.

ДЕД И БАБА

Третье лето. Третья осень.

Третья озимь ждет весны.

О своих нет-нет и спросим

Или вспомним средь войны.

Вспомним с нами отступавших,

Воевавших год иль час,

Павших, без вести пропавших,

С кем видались мы хоть раз,

Провожавших, вновь встречавших,

Нам попить воды подавших,

Помолившихся за нас.

Вспомним вьюгу-завируху

Прифронтовой полосы,

Хату с дедом и старухой,

Где наш друг чинил часы.

Им бы не было износу

Впредь до будущей войны,

Но, как водится, без спросу

Снял их немец со стены:

То ли вещью драгоценной

Те куранты посчитал,

То ль решил с нужды военной,

Как-никак цветной металл.

Шла зима, весна и лето.

Немец жить велел живым.

Шла война далеко где-то

Чередом глухим своим.

И в твоей родимой речке

Мылся немец тыловой.

На твоем сидел крылечке

С непокрытой головой.

И кругом его порядки,

И немецкий, привозной

На смоленской узкой грядке

Зеленел салат весной.

И ходил сторонкой, боком

Ты по улочке своей,

Уберегся ненароком,

Жить живи, дышать не смей.

Так и жили дед да баба

Без часов своих давно,

И уже светилось слабо

На пустой стене пятно...

Но со страстью неизменной

Дед судил, рядил, гадал

О кампании военной,

Как в отставке генерал.

На дорожке возле хаты

Костылем старик чертил

Окруженья и охваты,

Фланги, клинья, рейды в тыл...

- Что ж, за чем там остановка?

Спросят люди.- Срок не мал...

Дед-солдат моргал неловко,

Кашлял:

- Перегруппировка...

И таинственно вздыхал.

У людей уже украдкой

Наготове был упрек,

Словно добрую догадку

Дед по скупости берег.

Словно думал подороже

Запросить с души живой.

- Дед, когда же?

- Дед, ну что же?

- Где ж он, дед, Буденный твой?

И едва войны погудки

Заводил вдали восток,

Дед, не медля ни минутки,

Объявил, что грянул срок.

Отличал тотчас по слуху

Грохот наших батарей.

Бегал, топал:

- Дай им духу!

Дай еще! Добавь! Прогрей!

Но стихала канонада,

Потухал зарниц пожар.

- Дед, ну что же?

- Думать надо,

Здесь не главный был удар.

И уже казалось деду,

Сам хотел того иль нет,

Перед всеми за победу

Лично он держал ответ.

И, тая свою кручину,

Для всего на свете он

И угадывал причину,

И придумывал резон.

Но когда пора настала,

Долгожданный вышел срок,

То впервые воин старый

Ничего сказать не мог...

Все тревоги, все заботы

У людей слились в одну:

Чтоб за час до той свободы

Не постигла смерть в плену.

x x x

В ночь, как все, старик с женой

Поселились в яме.

А война - не стороной,

Нет, над головами.

Довелось под старость лет:

Ни в пути, ни дома,

А у входа на тот свет

Ждать в часы приема.

Под накатом из жердей,

На мешке картошки,

С узелком, с горшком углей,

С курицей в лукошке...

Две войны прошел солдат

Целый, невредимый.

Пощади его, снаряд,

В конопле родимой!

Просвисти над головой,

Но вблизи не падай,

Даже если ты и свой,

Все равно не надо!

Мелко крестится жена,

Сам не скроешь дрожи!

Ведь живая смерть страшна

И солдату тоже.

Стихнул грохот огневой

С полночи впервые.

Вдруг - шаги за коноплей.

- Ну, идут... немые...

По картофельным рядам

К погребушке прямо.

- Ну, старик, не выйти нам

Из готовой ямы.

Но старик встает, плюет

По-мужицки в руку,

За топор - и наперед:

Заслонил старуху.

Гибель верную свою,

Как тот миг ни горек,

Порешил встречать в бою,

Держит свой топорик.

Вот шаги у края - стоп!

И на шубу глухо

Осыпается окоп.

Обмерла старуха.

Все же вроде как жива,

Наше место свято,

Слышит русские слова:

- Жители, ребята?..

- Детки! Родненькие... Детки!..

Уронил топорик дед.

- Мы, отец, еще в разведке,

Тех встречай, что будут вслед.

На подбор орлы-ребята,

Молодец до молодца.

И старшой у аппарата,

Хоть ты что, знаком с лица.

- Закурить? Верти, папаша.

Дед садится, вытер лоб.

- Ну, ребята, счастье ваше

Голос подали. А то б...

И старшой ему кивает:

- Ничего. На том стоим.

На войне, отец, бывает

Попадает по своим.

- Точно так. - И тут бы деду

В самый раз, что покурить,

В самый раз продлить беседу:

Столько ждал! - Поговорить.

Но они спешат не в шутку.

И еще не снялся дым...

- Погоди, отец, минутку,

Дай сперва освободим...

Молодец ему при этом

Подмигнул для красоты,

И его по всем приметам

Дед узнал:

- Так это ж ты!

Друг-знакомец, мастер-ухарь,

С кем сидели у стола.

Погляди скорей, старуха!

Узнаешь его, орла?

Та как глянула:

- Сыночек!

Голубочек. Вот уж гость.

Может, сала съешь кусочек,

Воевал, устал небось?

Смотрит он, шутник тот самый:

- Закусить бы счел за честь,

Но ведь нету, бабка, сала?

- Да и нет, а все же есть...

- Значит, цел, орел, покуда.

- Ну, отец, не только цел:

Отступал солдат отсюда,

А теперь, гляди, кто буду,

Вроде даже офицер.

- Офицер? Так-так. Понятно,

Дед кивает головой.

Ну, а если... на попятный,

То опять как рядовой?..

- Нет, отец, забудь. Отныне

Нерушим простой завет:

Ни в большом, ни в малом чине

На попятный ходу нет.

Откажи мне в черствой корке,

Прогони тогда за дверь.

Это я, Василий Теркин,

Говорю. И ты уж верь.

- Да уж верю! Как получше,

На какой теперь манер:

Господин, сказать, поручик

Иль товарищ, офицер?

- Стар годами, слаб глазами,

И, однако, ты, старик,

За два года с господами

К обращению привык...

Дед - плеваться, а старуха,

Подпершись одной рукой,

Чуть склонясь и эту руку

Взявши под локоть другой,

Все смотрела, как на сына

Смотрит мать из уголка.

- 3акуси еще, - просила,

Закуси, поешь пока...

И спешил, а все ж отведал,

Угостился, как родной..

Табаку отсыпал деду

И простился.

- Связь, за мной!

И уже пройдя немного,

Мастер памятлив и тут,

Теркин будто бы с порога

Про часы спросил:

- Идут?

- Как не так! - и вновь причина

Бабе кинуться в слезу.

- Будет, бабка! Из Берлина

Двое новых привезу.

НА ДНЕПРЕ

За рекой еще Угрою,

Что осталась позади,

Генерал сказал герою:

- Нам с тобою по пути...

Вот, казалось, парню счастье,

Наступать расчет прямой:

Со своей гвардейской частью

На войне придет домой.

Но едва ль уже мой Теркин,

Жизнью тертый человек,

При девчонках на вечерке

Помышлял курить "Казбек"...

Все же с каждым переходом,

С каждым днем, что ближе к ней,

Сторона, откуда родом,

Земляку была больней.

И в пути, в горячке боя,

На привале и во сне

В нем жила сама собою

Речь к родимой стороне:

- Мать-земля моя родная,

Сторона моя лесная,

Приднепровский отчий край,

Здравствуй, сына привечай!

Здравствуй, пестрая осинка,

Ранней осени краса,

Здравствуй, Ельня, здравствуй, Глинка,

Здравствуй, речка Лучеса...

Мать-земля моя родная,

Я твою изведал власть,

Как душа моя больная

Издали к тебе рвалась!

Я загнул такого крюку,

Я прошел такую даль,

И видал такую муку,

И такую знал печаль!

Мать-земля моя родная,

Дымный дедовский большак,

Я про то не вспоминаю,

Не хвалюсь, а только так!..

Я иду к тебе с востока,

Я тот самый, не иной.

Ты взгляни, вздохни глубоко,

Встреться наново со мной.

Мать-земля моя родная,

Ради радостного дня

Ты прости, за что - не знаю,

Только ты прости меня!..

Так в пути, в горячке боя,

В суете хлопот и встреч

В нем жила сама собою

Эта песня или речь.

Но война - ей все едино,

Все - хорошие края:

Что Кавказ, что Украина,

Что Смоленщина твоя.

Через реки и речонки,

По мостам, и вплавь, и вброд,

Мимо, мимо той сторонки

Шла дивизия вперед.

А левее той порою,

Ранней осенью сухой,

Занимал село героя

Генерал совсем другой...

Фронт полнел, как половодье,

Вширь и вдаль. К Днепру, к Днепру

Кони шли, прося поводья,

Как с дороги ко двору.

И в пыли, рябой от пота,

Фронтовой смеялся люд:

Хорошо идет пехота.

Раз колеса отстают.

Нипочем, что уставали

По пути к большой реке

Так, что ложку на привале

Не могли держать в руке.

Вновь сильны святым порывом,

Шли вперед своим путем,

Со страдальчески-счастливым,

От жары открытым ртом.

Слева наши, справа наши,

Не отстать бы на ходу.

- Немец кухни с теплой кашей

Второпях забыл в саду.

- Подпереть его да в воду.

- Занял берег, сукин сын!

- Говорят, уж занял с ходу

Населенный пункт Берлин...

Золотое бабье лето

Оставляя за собой,

Шли войска - и вдруг с рассвета

Наступил днепровский бой...

Может быть, в иные годы,

Очищая русла рек,

Все, что скрыли эти воды,

Вновь увидит человек.

Обнаружит в илах сонных,

Извлечет из рыбьей мглы,

Как стволы дубов мореных,

Орудийные стволы;

Русский танк с немецким в паре,

Что нашли один конец,

И обоих полушарий

Сталь, резину и свинец;

Хлам войны - понтона днище,

Трос, оборванный в песке,

И топор без топорища,

Что сапер держал в руке.

Может быть, куда как пуще

И об этом топоре

Скажет кто-нибудь в грядущей

Громкой песне о Днепре;

О страде неимоверной

Кровью памятного дня.

Но о чем-нибудь, наверно,

Он не скажет за меня.

Пусть не мне еще с задачей

Было сладить. Не беда.

В чем-то я его богаче,

Я ступал в тот след горячий,

Я там был. Я жил тогда...

Если с грузом многотонным

Отстают грузовики,

И когда-то мост понтонный

Доберется до реки,

Под огнем не ждет пехота,

Уставной держась статьи,

За паром идут ворота;

Доски, бревна - за ладьи.

К ночи будут переправы,

В срок поднимутся мосты,

А ребятам берег правый

Свесил на воду кусты.

Подплывай, хватай за гриву.

Словно доброго коня.

Передышка под обрывом

И защита от огня.

Не беда, что с гимнастерки,

Со всего ручьем течет...

Точно так Василий Теркин

И вступил на берег тот.

На заре туман кудлатый,

Спутав дымы и дымки,

В берегах сползал куда-то,

Как река поверх реки.,

И еще в разгаре боя,

Нынче, может быть, вот-вот,

Вместе с берегом, с землею

Будет в воду сброшен взвод.

Впрочем, всякое привычно,

Срок войны, что жизни век.

От заставы пограничной

До Москвы-реки столичной

И обратно - столько рек!

Вот уже боец последний

Вылезает на песок

И жует сухарь немедля,

Потому - в Днепре намок,

Мокрый сам, шуршит штанами.

Ничего! - На то десант.

- Наступаем. Днепр за нами,

А, товарищ лейтенант?..

Бой гремел за переправу,

А внизу, южнее чуть

Немцы с левого на правый,

Запоздав, держали путь.

Но уже не разминуться,

Теркин строго говорит:

- Пусть на левом в плен сдаются,

Здесь пока прием закрыт,

А на левом с ходу, с ходу

Подоспевшие штыки

Их толкали в воду, в воду,

А вода себе теки...

И еще меж берегами

Без разбору, наугад

Бомбы сваи помогали

Загонять, стелить накат...

Но уже из погребушек,

Из кустов, лесных берлог

Шел народ - родные души

По обочинам дорог...

К штабу на берег восточный

Плелся стежкой, стороной

Некий немец беспорточный,

Веселя народ честной.

- С переправы?

- С переправы.

Только-только из Днепра.

- Плавал, значит?

- Плавал, дьявол,

Потому - пришла жара...

- Сытый, черт!

Чистопородный.

- В плен спешит, как на привал...

Но уже любимец взводный

Теркин, в шутки не встревал.

Он курил, смотрел нестрого,

Думой занятый своей.

За спиной его дорога

Много раз была длинней.

И молчал он не в обиде,

Не кому-нибудь в упрек,

Просто, больше знал и видел,

Потерял и уберег...

- Мать-земля моя родная,

Вся смоленская родня,

Ты прости, за что - не знаю,

Только ты прости меня!

Не в плену тебя жестоком,

По дороге фронтовой,

А в родном тылу глубоком

Оставляет Теркин твой.

Минул срок годины горькой,

Не воротится назад.

- Что ж ты, брат, Василий Теркин,

Плачешь вроде?..

- Виноват...

ПРО СОЛДАТА-СИРОТУ

Нынче речи о Берлине.

Шутки прочь, - подай Берлин.

И давно уж не в помине,

Скажем, древний город Клин.

И на Одере едва ли

Вспомнят даже старики,

Как полгода с бою брали

Населенный пункт Борки.

А под теми под Борками

Каждый камень, каждый кол

На три жизни вдался в память

Нам с солдатом-земляком.

Был земляк не стар, не молод,

На войне с того же дня

И такой же был веселый,

Наподобие меня.

Приходилось парню драпать,

Бодрый дух всегда берег,

Повторял: "Вперед, на запад",

Продвигаясь на восток.

Между прочим, при отходе,

Как сдавали города,

Больше вроде был он в моде,

Больше славился тогда.

И по странности, бывало,

Одному ему почет,

Так что даже генералы

Были будто бы не в счет.

Срок иной, иные даты.

Разделен издревле труд:

Города сдают солдаты,

Генералы их берут.

В общем, битый, тертый, жженый,

Раной меченный двойной,

В сорок первом окруженный,

По земле он шел родной.

Шел солдат, как шли другие,

В неизвестные края:

"Что там, где она, Россия,

По какой рубеж своя?.."

И в плену семью кидая,

За войной спеша скорей,

Что он думал, не гадаю,

Что он нес в душе своей.

Но какая ни морока,

Правда правдой, ложью ложь.

Отступали мы до срока,

Отступали мы далеко,

Но всегда твердили:

- Врешь!..

И теперь взглянуть на запад

От столицы. Край родной!

Не на шутку был он заперт

За железною стеной.

И до малого селенья

Та из плена сторона

Не по щучьему веленью

Вновь сполна возвращена,

По веленью нашей силы,

Русской, собственной своей.

Ну-ка, где она, Россия,

У каких гремит дверей!

И, навеки сбив охоту

В драку лезть на свой авось,

Враг ее - какой по счету!

Пал ничком и лапы врозь.

Над какой столицей круто

Взмыл твой флаг, отчизна-мать!

Подождемте до салюта,

Чтобы в точности сказать.

Срок иной, иные даты.

Правда, ноша не легка...

Но продолжим про солдата,

Как сказали, земляка.

Дом родной, жена ли, дети,

Брат, сестра, отец иль мать

У тебя вот есть на свете,

Есть куда письмо послать.

А у нашего солдата

Адресатом белый свет.

Кроме радио, ребята,

Близких родственников нет.

На земле всего дороже,

Коль имеешь про запас

То окно, куда ты сможешь

Постучаться в некий час.

На походе за границей,

В чужедальней стороне,

Ах, как бережно хранится

Боль-мечта о том окне!

А у нашего солдата,

Хоть сейчас войне отбой,

Дата добавления: 2015-06-28