Височные КОЛЬЦА 6 страница

Дерево, используемое в магии и народной медицине, главным образом в качестве оберега. В Новгородской губернии, вернувшись с кладбища, вешали над дверью рябиновые прутья, чтобы покойник не возвратился домой. В Воронежской губернии сваха сыпала жениху за голенище рябиновые коренья, чтобы на него не навели порчу на свадьбе. В 1630 г. некий сын боярский, обвинявшийся в колдовстве, рассказал на следствии, что, идя на свадьбу к своему брату, он сломил по дороге ветку гнилой рябины и сказал: «Как хто пойдет на свадьбу или куды-нибудь и сломит… ветку ребины, и того де человека притка (болезнь) никакая не возьмет». При различных болезнях человек трижды пролезал сквозь рябину, расколотую надвое и связанную по краям, или сквозь рябиновый куст. В Житии Адриана Пошехонского рассказывается, что после мученической смерти святого (1550 г.) его тело закопали на пустоши, где росла рябина; на это место один раз в году, в Ильинскую пятницу, съезжались из разных городов люди и устраивали ярмарку; сюда же приходили больные — взрослые и дети, которые пролезали сквозь ветки рябины, ища исцеления. На Русском Севере пастух отправлялся в лес и вырывал с корнями три деревца — рябину, ель и сосну, расщеплял их до вершины, клал в воротах и по ним первый раз выгонял скот на пастбище весной. В сборнике заговоров второй четверти XVII в. из Олонецкого края сохранилось несколько текстов, обращенных к рябине. «Заговор от портежа, насылки, переполоха» произносили весной возле рябины, стоящей на муравейнике; можно было также сделать посох из рябины, погрызть его и оставить щепочку во рту за щекой, чтобы не бояться никаких «кудес» (колдовства) во время пути. Заговор от лихорадки произносили у корня рябины, а потом, вырыв его из земли, клали на постель возле больного человека. В начале заговора «от грыжи младенцу» описаны «две рябины, две кудрявые», растут они на белом камне посреди моря-океана, и между ними висит золотая колыбель с младенцем. В России и Белоруссии существовал запрет рубить, ломать кусты рябины, использовать рябину на дрова, обрывать цветы и даже ягоды рябины. Белорусы Гродненской губернии считали рябину мстительным деревом: кто ее поломает или срубит, тот вскоре умрет сам или же умрет кто-нибудь из его дома. Рябину нельзя было рубить и потому, что знахари «переносили» болезнь с человека на рябину: кто срубит такое дерево, сам заболеет и умрет. По русским и белорусским поверьям, у того, кто причинит рябине вред, будут болеть зубы. При зубной боли тайно на утренней заре вставали перед рябиной на колени, обнимали и целовали ее и произносили заговор: «Рябина, рябина, возьми мою болезнь, отныне и до веку тебя не буду есть», а потом возвращались домой, не оглядываясь и стараясь ни с кем не встречаться. Согласно сборнику заговоров XVII в., следовало вынуть сердцевину из рябины, растущей на муравейнике, и сказать: «Болят ли у тебя, рябина, коренья или телеса? Так бы у раба Божия (имярек) зубы не болели вовеки». В народных песнях, преимущественно лирических, рябина символически сопоставляется с тоскующей женщиной, а горечь ее ягод ассоциируется с безрадостной жизнью. Символические функции рябины у русских и белорусов во многом объясняются красным цветом ее ягод. Украинцы и западные славяне приписывали аналогичные функции бузине. Лещина, лесной орешек

Кустарник, плоды, ветки и древесина которого широко используются в продуцирующих целях. Венки из лещины клали на сосуд, в который первый раз доили овец в Юрьев день (у южных славян); из ее веток плели корзину, в которую снимали вылетевший из улья рой пчел, чтобы было больше меда; подкладывали ветки лещины под насест, чтобы курица вывела больше цыплят; втыкали кусочки лещины в одежду новобрачных и плели из ее веток венки для них же, изготовляли из древесины лещины первое веретено для начинающей прясть девочки, чтобы работа у нее спорилась.

Лещина широко известна в магии и в качестве оберега. Южные славяне употребляли ее для облегчения родов, для лечения лихорадки, бородавок и многих других болезней. У болгар, поляков, хорватов и словенцев в магии было весьма популярно разжигание огня из веток лещины: это предшествовало магическому ритуалу «гашения горячих углей в воде», проводимому в лечебных целях, а также служило способом распознавания ведьмы, отбирающей у коров молоко: при разжигании такого огня ведьма начинала испытывать мучения. Словенцы во время рождественских гаданий, вызывая на перекрестке нечистую силу, очерчивали себя магическим кругом с помощью ветки лещины. Ветки лещины нашли разнообразное применение в календарных обрядах: словенцы и хорваты использовали их для ритуального стегания людей и скота; поляки, чехи и словаки освящали ветки лещины в Вербное воскресенье, украшали ими жилье на Троицу. У южных славян лещина часто выступала в роли дерева. В Боснии известны рассказы о том, что лещине можно было исповедаться, а ее плоды или почки употреблялись вместо просфоры на Рождество и Пасху. Жители Боснии в том случае, если в доме случалась беда, обходили трижды вокруг лещины и просили Бога помочь им. Лещина обнаруживает приметы дерева познания: сербы считали, что если положить в рот мясо змеи, жившей под лещиной, то начнешь понимать язык животных, а если съесть сердце такой змеи, поймешь язык трав. Во всех славянских традициях лещина относится к тем благословенным деревьям, в которые, как полагали, не бьет гром. Ветки лещины, кол, крестики и большие кресты, сделанные из нее, втыкали в поля и виноградники, ставили в углах домов, хлевов и амбаров, жгли лещину при грозе; человек мог чувствовать себя в безопасности, спрятавшись во время грозы под лещиной, заткнув за пояс ветки лещины или прикрепив их к шапке, поскольку, как считалось, в этом случае дьявол не сможет спрятаться под шляпу от преследующего его грома. Ореховую палку, с помощью которой человеку случалось отогнать змею от жабы, сербы держали в доме, поскольку она отводила любое зло, в том числе разгоняла градовые тучи. Связь между лещиной и громом можно усмотреть и в представлении о том, что наряду с папоротником, цветущим в купальскую ночь, чудотворными свойствами обладает и ветка лещины, цветущая также один раз в году: на Благовещение, в Страстной четверг или на Ивана Купалу. Если оторвать такую ветку и идти туда, куда она ведет, можно найти клад, раскрыть водный источник. Вместе с тем известны поверья о том, что гроза (гром) в одну из летних ночей портит орехи. Они чернеют, червивеют, а чаще сгорают изнутри. Это случается обычно в ночь накануне Ильи, на Купалу, в ночь накануне дня св. Петра и Павла, а у восточных славян — обычно в так называемую рябиновую ночь (летнюю ночь с сильной грозой), часто приходящуюся либо на Купалу, либо на канун Успения Богородицы. По поверьям, лещина прогоняет змей и иных хтонических существ, противостоящих «высшим силам». Прутьями из лещины изгоняли змей 1 марта и на Благовещение и изготовляли из древесины лещины посох для овчара или пастуха. Жители Сербии считали, что прутом лещины легче всего убить змею, поэтому дети, расхаживая босиком по траве, носили с собой палку из лещины, полагая, что она защитит их от укуса. У чехов прутом из лещины хозяева били по стенам дома и хозяйственных построек, изгоняя оттуда мышей. Лещина имеет отношение к области смерти и «тому свету»: плоды лещины были своего рода «хтонической едой»: на святки, т. е. в период, когда среди живых незримо присутствовали души предков, хозяева обязательно рассыпали орехи по полу и кидали в углы (где обитали души), тем самым прикармливая их. Причастность лещины к области потустороннего, к смерти прослеживается в специфическом ритуале, известном болгарам и сербам. При рождении в хозяйстве ягненка (жеребенка и т. д.) все домашние стремились как можно быстрее поднять его с земли, и первый, взявший его на руки, произносил: «Пусти ореховое, возьми кизиловое». Тем самым только что родившееся животное физически отрывали от хтонической сферы и желали как можно быстрее оставить ее («пусти ореховое») и начать расти и крепнуть («возьми кизиловое»); ср. представления о кизиле как дереве здоровья и крепости. В фольклорной символике лещина присутствует и эротическая тема. У русских запрещалось ломать лещину потому, что от этого якобы «парней девки не будут любить, а бабы мужиков». В украинских песнях часто фигурирует «ореховая корчма» с красавицей-хозяйкой: такая корчма воспринимается как место веселья, гуляний и внебрачной любви. Плоды и ветки лещины нашли широкое применение в любовной магии. К примеру, у южных славян, если девушка хотела покорить парня, она должна была сорвать молодую ветку лещины и трижды ударить ею парня по спине, после чего он уже не мог бы смотреть ни на кого другого. Клен

У славян дерево, в которое превращен («заклят») человек. По этой причине кленовое дерево не используют на дрова («явор от человека пошел»), не подкладывают листья клена под хлеб в печи (в листе клена видят ладонь с пятью пальцами), не делают из него гроб — «грешно гноить в земле живого человека») и т. д. Превращение человека в явор — один из популярных мотивов славянских баллад: мать «закляла» в явор непослушного сына или дочь; музыканты, идущие через рощу, где растет это дерево, срубают явор и делают из него скрипку, которая голосом сына (дочери) рассказывает о вине матери. В балладах о матери (или жене) — отравительнице явор вырастает на могиле убитого сына (мужа) или его сажают на этой могиле. Есть также типичное для восточно-славянских причитаний обращение к умершему сыну: «Ай мой сыночек, мой же ты яворочек».

В южно-славянской традиции, где подобные баллады неизвестны, клен тем не менее также мыслится причастным к человеческой судьбе. Согласно сербским поверьям, если сухой клен обнимет несправедливо осужденный человек, клен зазеленеет; если же к зеленеющему весной клену прикоснется несчастливый или обиженный человек, дерево высохнет. Клен широко используется в календарной обрядности славян — на Троицу, в день Святого Духа и в другие праздники ветками клена украшали дома, хозяйственные постройки, ворота и др. Верба

Верба — кустарник или дерево, в народной культуре символизирующее быстрый рост, здоровье, жизненную силу, плодородие. Молодая, особенно освященная в Вербное воскресенье, верба защищает от стихийных бедствий, нечистой силы, болезней и т. п., в то время как старая, верба считается прибежищем чертей, водяных и других «нечистиков» и местом, куда можно отсылать болезни. Как символ роста верба выступает в заклинаниях, благопожеланиях и других ритуалах. Сербы заплетали венки из вербы в Юрьев день, «чтобы прибыль в доме росла, как верба весной». Ср. восточнославянские магические формулы типа «Расти, как верба», произносимые в Вербное воскресенье при битье вербой.

В день Сорока мучеников у сербов в Алексинацком Поморавье пастух стегал скот ветками вербы и кизила, говоря: «Будь здоров, как кизил, и расти, как верба!», а девушки и парни ходили вместе к зарослям вербы, хлестали друг друга вербными ветками и произносили такое же заклинание. Хлестание вербовой веткой, освященной в Вербное воскресенье, производилось у восточных славян в Юрьев день. Затем эту ветку втыкали в поле, бросали в пруд, затыкали за иконы и т. п. В Боснии в Юрьев день сербские девушки опоясывались вербой, чтобы на будущий год быть с «пузом», т. е. выйти замуж и забеременеть. Опоясывали вербным прутиком подойник, «чтобы прибывало молоко». В пасхальный понедельник в Чехии, Моравии, Силезии и Польше парни били девушек сплетенными вербовыми прутиками «помлазками», а во вторник девушки били парней. В Моравском Загорье в Духов день проходили конные состязания за обладание венком из вербы; победитель назывался «королем». На Волыни и в Подолье девушки украшали цветами деревце или ветку вербы на Ивана Купалу и водили вокруг них хоровод, а затем парни врывались в девичий круг, захватывали вербу и разрывали ее на части. В Словении и Хорватии в день Невинных младенцев (28 декабря), называемый иногда «днем битья», мальчики ходили с вербовыми прутьями, били взрослых и требовали от них выкуп. Сербские додолы нередко рядились почти исключительно в ветки вербы и ходили с вербой или с вербовыми палками в руках. Ветки вербы, освященные в Вербное воскресенье, использовались для защиты от грома, грозы и бури. Русские верили, что верба, брошенная против ветра, прогоняет бурю, брошенная в огонь — усмиряет его, а посаженная в поле — оберегает посевы (Тамбовщина), что выброшенные во двор ветки останавливают град. Белорусы ставили при граде пучок освященной вербы на подоконник (Витебщина); в Карпатах при грозе ломали освященную вербу и жгли в печке, «чтобы дым отвел грозу и дьявол при этом не прятался в трубе». Поляки при буре и граде кропили тучу освященной вербой и святой водой и жгли ветки вербы, клали их на подоконник. Болгары также жгли освященную вербу от грозы и града, хорваты сжигали мелкие ветки вербы, а большой горящей вербовой веткой хозяйка дома крестила грозовую тучу, «чтобы она рассеялась». Во многих местах (у сербов, поляков) из освященной вербы делались кресты; их втыкали в пахотную землю для защиты урожая от града. Первый выгон скота и первая пахота обычно не обходились без освященной вербы. Ею били скот в Юрьев день и у русских при первом выгоне лошадей в ночное (чаще всего на Николу вешнего), тогда весь день лошадей стегали не кнутом, а вербой. В Белоруссии с освященной вербой выходили и на первую пахоту ярового поля, и на распахивание целины. Целительным средством освященная верба считалась у всех славян. Сербы и македонцы опоясывались ею при жатве, «чтобы не болела спина», витебские белорусы окуривали ею больной скот, растирали ее в порошок и засыпали им раны, делали из нее и можжевельника отвар и пили при больном горле, желудке, лихорадке, употребляли для примочек от опухолей и ушибов. У поляков больной передавал свою болезнь вербе: сначала он опоясывался соломенным перевяслом, а потом скрытно от всех шел к молодой вербе и опоясывал ее тем же перевяслом; верба засыхала, лихорадка проходила. У сербов исцеление от болезни осмыслялось как венчание болезни с вербой: «Я обвенчал свою болезенку с вербочкой». При этом на вербу ставили зажженную свечу длиной, равной окружности головы больного. Сербы вновь выученный заговор сначала произносили «на вербу», а потом уже заговаривали людей и скот. Так поступали, «чтобы заговор так же легко принялся, как принимается верба». Старую вербу считали проклятым деревом в некоторых районах Сербии, Боснии, Македонии и Польши. В районе Скопля (Македония) вербу называли проклятой, потому что она не давала плодов, тени. Сербы-боснийцы говорили, что верба была проклята и потому она обыкновенно гнилая изнутри. В нее стрелял из лука, и ее проклял св. Сысой; он метил в сатану, который в ней прятался. Поляки в Вармии и на Мазурах полагали, что верба — злое дерево: по этиологической легенде, из вербы были сделаны гвозди для креста, на котором был распят Христос. В наказание за это верба стала бесплодной, трухлявой и с кривым стволом. По представлениям белорусов, на вербе с Крещения до Вербного воскресенья сидит черт (до этого он обитает в воде, в лозе, а после Вербного воскресенья на клене и в жите). Словаки полагали, что водяной часто сидит на самой высокой вербе и высматривает свою жертву, а болгары думали, что самодивы (вилы) живут на вербах и других деревьях. По белорусским верованиям, черти весной «отогреваются» на вербе, а после того как вербу освятят в Вербное воскресенье, они падают в воду, поэтому от Вербного воскресенья до Пасхи нельзя пить воду, зачерпнутую под вербой. При этом черти, по белорусским и польским поверьям, предпочитают сухую, дуплистую вербу, ср. польскую и белорусскую поговорку: «Влюбился, как черт в сухую (старую) вербу» (Н. И. Толстой, В. В. Усачева). Известны украинские фольклорные тексты, прямо или косвенно связывающие вербу с небом и солнцем: объясняя детям в начале Великого поста, куда девалась скоромная пища, им говорили: «Були на масниці вареники, так в піст на вербу повтікали» или же «Узяла Бозя (Бог) на вербу та там і поставила». Верба упоминается в детских заклинаниях, обращенных к дождю: на вербу (а также на дуб или вообще «наверх») помещают горшок с борщом, который падает вместе с деревом или его уносят с собой птицы: «Не иди, не иди, дощику, / Наварю я борщику, поставлю на вербі, / Щоб випили горобі..» В украинских весенних песенках (отмечающих окончание дневного времени, отведенного для пения) решето (символ солнца) также оказывается помещенным на вербе, ср. такую веснянку: Спивалы дивочки, спивалы,
В решето песеньки складалы,
Поставылы на верби,
Як налынулы лыбыди.
И звалылы решыто до долу.
Час вам, дивочки, до дому.

со свадебной песней: «Склонилось сонечко до долу. Час нам, панове, до дому». В украинских загадках верба — это солнце: «Стоит верба на серед села, розпустила голье на все Подолье». В северно-русских свадебных песнях «золотая верба» напрямую соотносится с храмом: «На горе высокой… Выросла верба золотая… Посередке золотой вербы списана Спаса Пречистая Божья Матерь Богородица». В заговорах верба, наряду с дубом и некоторыми другими деревьями, — Мировое Древо, представляющее собой центр мироздания: «На моры, на лукаморі стащь вярба, на той вярбе семсот галля, а у том галле звіта лапухова гняздо, у тым гняздзе ляжыць Ева-царыца…» В славянском фольклоре и верованиях верба оказывается причастной к сфере чудесного, ср., например, мотивы «золотой вербы» («де не повернется, золот1 верби ростуть») и «груши на вербе» («…у нас девки в злате ходят, у нас вербы грушки родят»), известные в западно-украинском фольклоре. В восточно-славянской сказке-небылице на лошади вырастает верба до неба. На юге Польши и в Галиции известны рассказы о чудесной дудочке, которую можно сделать из вербы, растущей в самой глубине леса, там, где ее не касался солнечный луч и где она никогда не слышала ни петушиного крика, ни шума бегущей воды. С помощью такой дудочки можно развеселить загрустившего человека, заставить танцевать того, кто никогда этого не делал, можно привлечь себе в ульи чужих пчел, разоблачить злодея и убийцу и т. п. Ель

Дерево, используемое в похоронных и поминальных ритуалах, а также известное в качестве обрядового деревца. Относящиеся к ели мифологические представления и обряды получили развитие преимущественно у восточных и западных славян. Для культурной семантики и символики ели существенны ее природные свойства как вечнозеленого, пахучего, колючего, «женского» и бесплодного дерева. Согласно этиологическим легендам, ель укрыла Богородицу во время ее бегства с Христом в Египет или Христа, прятавшегося от чумы, за что получила благословение и была вознаграждена, оставшись навечно зеленой.

Колючесть ели, а также сильный смолистый запах обусловливают ее применение в качестве апотропея (амулета). На Украине еловые ветки (вместе с ветками шиповника и крапивой) втыкали в канун купальской ночи перед воротами, хлевом, в стреху крыши и другие места, чтобы уберечь скот от ведьм, свиней — от болезней. Поляки при первом удое процеживали молоко через положенные крест-накрест еловые веточки, чтобы оно не испортилось. Еловые ветки широко использовались для защиты строений и культурного пространства от непогоды. Мораване украшали ими кресты, которые на Пасху втыкали в посевы от града. Однако более действенным средством считались еловые ветки, освященные на Рождество, Крещение, Сретение, Пасху или в день рождества Иоанна Крестителя. По сообщению с Витебщины, освященные еловые ветки вместе с ладаном подкладывали при закладке дома под четыре угла, чтобы предохранить его от грома. Ветки, которые были воткнуты в лед по бокам проруби на Крещение, приносили домой, клали за образа и втыкали в крышу — от ветра и грома; привязывали к яблоням в саду, чтобы предохранить деревья от бури; втыкали в стену, клали под дом, в подпол — «чтобы буря не тронула». Ель — по грамматическому роду названий в славянских языках — по преимуществу дерево женское. Вероятно, именно с «женской» символикой ели связан запрет сажать и вообще иметь около дома ель, которая якобы «выживает» из дома мужчин. По верованиям сербов, если ель растет вблизи дома, в нем не будут рождаться мальчики. На Русском Севере не сажали ель у дома, опасаясь, что в противном случае «мужики не будут жить, умирать будут, одни вдовицы будут». Запрет сажать ель у дома может объясняться принадлежностью ели к неплодовым деревьям (согласно болгарской легенде, ель «бесплодна», поскольку ее прокляла Богородица). В Белоруссии ель не сажали из опасения, что «в доме ничего не будет вестись», «ничего не будет родить ни в хлеву, ни дома». Особенно избегали держать ель у домов молодоженов, чтобы те не остались бездетными. В России ель могла быть священным деревом (ср. также священные сосны). Известны легенды о явлении на елях чудотворных икон и о постройке часовен и церквей в местах, где росли такие ели. В верованиях восточных славян ель имеет отношение также и к области народной демонологии. Согласно владимирской быличке, домовой живет в большой сосновой или еловой ветке, подвешенной где-нибудь во дворе. Дети лесовых духов лежат в люльках, висящих на елях и соснах, а дети русалок — под елью. По елям черти водят проклятых и утащенных ими в лес детей, под ель леший укладывает спать заблудившихся детей. Один из популярных мотивов русской демонологии, связанных с елью, — счет хвоинок. Согласно быличкам, этим занимаются по поручению колдунов заброшенные к ним проклятые дети, а также черти, требующие себе работы у колдунов. Тот же мотив встречается и в заговорах от детской бессонницы (ср.: «Поди, заря, в лес, сядь на елку, считай себе иголки. Там тебе дело, там тебе работка. Моего дитятка сердечного знай не задевай»). Ель — дерево, которое нашло широкое применение в похоронной и поминальной обрядности. У старообрядцев принято было прямо в лесу подкапывать корни большой ели, немного выворачивать ее из земли и в образовавшуюся яму класть тело умершего без гроба, а затем сажать ель на прежнее место, «яко будто век тут ничего не бывало». С этим согласуется олонецкое свидетельство о похоронах висельников между двумя елями, а также мотив похорон под елью в сербских эпических песнях. У западных, в меньшей степени у восточных славян ветви ели как вечно зеленого растения, гирлянды из нее и еловые венки — одно из самых распространенных украшений могилы. Срубленную ель (а также кипарис, сосну, можжевельник), часто украшенную цветами или лентами, могли устанавливать или реже — сажать на могиле парня или девушки, умерших до брака. Береза

Береза — одно из наиболее почитаемых у славян деревьев. В народной традиции береза может выступать как «счастливое» дерево, оберегающее от зла, и как вредоносное, связанное с женскими демонами и душами умерших. Поверья о полезных и вредоносных свойствах березы сосуществуют у восточных и западных славян в одних и тех же регионах. На Мазурах и в Вармии (Польша) березу считали вместилищем духов — поэтому в нее так часто бьет молния; в других селах она оценивалась как «счастливое» дерево, приносящее здоровье и добро. В ряде случаев в Полесье запрещалось сажать березу рядом с домом, чтобы на хозяев не напали болезни, чтобы не вымерла семья (или по другим причинам — береза часто «плачет»; в нее часто «бьет» гром). Согласно карпатским поверьям, если женатый мужчина посадит березу во дворе, то кто-нибудь из семьи умрет. На Русском Севере место, где когда-то росли березы, признавалось несчастливым, на нем не ставили новый дом. В районе Сольвычегодска избегали пользоваться березовыми дровами и не жгли бересту, считая, что от этого заводятся клопы.

Вместе с тем во многих местах березу специально сажали рядом с домом для благополучия семьи, по случаю рождения ребенка, для защиты от молнии, для отпугивания зла и т. п. В Люблинском воеводстве береза считалась деревом, приносящим удачу; по ее веткам, поставленным в воду, девушки гадали о замужестве. Установленная в переднем углу при строительстве дома ветка березы была символом здоровья хозяина и семьи. Березовые ветки втыкали в поле, чтобы получить богатый урожай злаков, льна. Березовое полено закапывали под порогом новой конюшни, чтобы «велись» кони. После выпечки хлебов в печь бросали березовые поленья, чтобы «ягнята были белыми». В народных легендах береза — благословенное дерево, укрывшее Богородицу и Христа от непогоды (польское поверье) или св. Пятницу от преследований черта (русское), или, напротив, проклятое Богом дерево, прутьями которого якобы хлестали Христа (сербское). Женская символика березы проявляется в обрядах лечения детских болезней: например, веря в магическое исцеление, носили девочек к березе, а мальчиков — к дубу (укр.). В обрядовых приговорах при сватовстве береза и дуб выступали как символы невесты и жениха («у вас есть Береза, а у нас Дуб…»). Чтобы иметь в браке больше мальчиков, чем девочек, молодая при выходе из церкви должна была взглянуть в сторону леса и сказать: «Все в лесу дубы, лишь одна береза» (гуцулы Закарпатья). В Полесье верили, что посаженная близко к дому береза вызывает женские болезни у его обитательниц; что наросты на березовых стволах образуются от женских проклятий («бабских прокленов»). В некоторых полесских селах при похоронах покрывали тело умершей женщины березовыми ветками, а тело мужчины — ветками тополя. В белорусских причитаниях умерших братьев называли «зялеными кусточками», а умерших сестер — «белыми бярезами». В свадебных и лирических песнях береза — самый популярный символ девушки. Связь березы с нечистой силой и душами умерших тоже указывает на женскую символику: о русалках в Полесье говорили, что они «с березы спускаются» или «на березах качаются»; в русальных песнях они сидят «на белой березе», «на кривой березе». Принадлежащими русалкам считались такие березы, ветки которых свисали до земли; на Троицкой неделе к ним боялись приблизиться, опасаясь русалок. В Польше такие плакучие березы, одиноко растущие в поле, назывались деревьями духов. В них якобы вселялись души умерших девушек, которые по ночам выходили из берез и «затанцовывали» насмерть случайных прохожих. Согласно польским поверьям, под одиноко растущей березой покоится душа умершего насильственной смертью и вместо сока в ней струится кровь. Некоторые признаки необычного вида березы (искривленная или сросшаяся с другим деревом) были для белорусов свидетельством того, что под ней погребена невинно загубленная душа. Во многих восточно-славянских балладах, легендах, сказках погибшая девушка превращается в березу. Характерно, что в Костромском крае об умирающем говорили: «В березки собирается». Береза часто упоминалась как атрибут нечистой силы в демонологических поверьях и быличках: рассказывали, например, что ведьма могла надоить молоко с ветвей березы; она же летала по ночам не только на помеле или хлебной лопате, но и на березовой палке; белые кони, подаренные человеку чертом, превращались в кривые березы, а поданный чертом хлеб — в березовую кору; женщину, в которую вселился бес, во время приступа «бросало» на березу. Широко известны у восточных славян троицкие обряды с растущей или срубленной березой, совершаемые, как правило, девушками и женщинами. У русских в четверг перед Троицей совершался обряд «завивания березки»: девушки шли в лес, выбирали там молодую березу и под пение обрядовых песен закручивали на дереве ветки в форме колец, связывая их своими лентами, поясами или нитками; рядом с «завитой» березкой водили хороводы, гадали о будущем замужестве, устраивали совместное угощение. Девушки «кумились» с березой, просили у нее доли, умывались березовым соком для красоты и здоровья. В Костромском крае верили, что девушка, первой севшая в тени «завитой» березы (на которой «завили» венок), выйдет замуж в текущем году. В день Троицы вновь ходили к этому дереву, чтобы «развить», «распустить», «освободить» березу. Наряду с этим совершались обряды и со срубленной «троицкой березкой» (которую называли в разных местах по-разному: «кума», «гостейка», «семик», «куст», «баба», «красота»): деревце украшали лентами, бусами, цветами, ходили с ним по селу, а затем выносили за его пределы и там сжигали или топили (т. е. «провожали березку» или «хоронили» ее). Крестьяне Дмитровского края (под Москвой) верили, что в березовые ветки на Троицу вселялись души умерших родственников. Ветки березы, особенно те, что были использованы в троицких или других календарных обрядах, расценивались в народной магии как надежный оберег. У всех славян считали, что заткнутые под крышей дома, оставленные на чердаке березовые ветки защищают от молнии, грома, града; воткнутые посреди посевов в поле, они отгоняют грызунов и птиц; брошенные на огородных грядках, предохраняют капусту от гусениц. С помощью веток березы и березовых веников пытались уберечься от нечистой силы, болезней, «ходячих» покойников. Накануне дня Ивана Купалы березовые ветки втыкали над дверями хлевов, чтобы не дать ведьмам проникнуть к коровам и навредить им; на рога коровам надевали березовые венки для защиты от ведьм. У западных славян надежным средством защиты от злых сил считалась березовая метла, прислоненная к постели роженицы или к колыбели новорожденного. Во многих местах верили, что при битье березовым прутом заболевшего ребенка болезнь тут же отступит. В знахарской практике действенным приемом лечебной магии считалось хождение к растущей березе для «передачи» ей болезни: под березу выливали воду, оставшуюся после купания больного ребенка, (ср. мотив угрозы по отношению к болезни в тексте русского заговора от грудной жабы: «Брошу жабу под березов куст, чтоб не болело, чтоб не щемило»). Русские крестьяне обращались к березе с просьбой об исцелении и при этом скручивали над больным березовые ветки, угрожая не отпускать их до тех пор, пока болезнь не отступится от человека. В Мазовии страдающий малярией должен был потрясти березу с приговором: «Тряси меня, как я тебя, а потом перестань». Осина

Дата добавления: 2015-06-28