Человек, откликнись!

Я упал на что-то мягкое. Темно. Густая, тяжелая тишина. Прислушался. Мне почудилась, что рядом со мной кто-то стоит и дышит. Кто здесь? Ни звука. Но все же что-то шевелится рядом со мной.

Я отбежал в сторону. Уперся в стену. Тронул ее рукой. Стена земляная, то гладкая, то шершавая. Побежал вперед по длинному, бесконечному коридору…

Коридор куда-то опускался. Я остановился; грохот, плеск, шум слышались впереди. Что это? Коридор выходит к воде?

Обратно! Назад!

Я шел… шел… касался руками стены. В каком-то месте коридор раздваивался. Пошел направо.

Внезапно споткнулся, задел ногами сучок или корешок и остановился. Сучок… гладкий… рогатка… Некогда раздумывать. Надо выбраться отсюда. Я бросил сучок и снова пошел по коридору. Сколько мне еще идти? Не иду ли я по замкнутому кругу? Где же выход из него? Неужели там, где грохочет вода? Опять раздваивается мой коридор. Нога снова зацепила за что-то. Сучок? Ведь это тот же сучок, который я бросил!

Как слепая лошадь в коногонке, хожу по бесконечному кругу. Кто строил этот лабиринт?

В полной темноте я дошел до какого-то неожиданного спуска. Шума воды здесь не было слышно.

По-видимому, я забирался в глубь земли. Спуск привел меня в новый длинный коридор. Здесь опять, трогая и ощупывая стены, я убедился, что этот коридор, как и первый, замкнут.

Нет! Вот еще ход! Через него я попал в узкое ответвление. Но напрасно я пытался выбраться из этого рукава. От него на некотором расстоянии друг от друга отходят боковые коридорчики. Они завели меня в тупик. Я возвращаюсь обратно и опять иду по большому кругу.

Когда же это кончится?

Под ногами хворост, видимо сухая трава.

Я опустился на подстилку. Кто мог построить этот лабиринт? Я стал дремать. «Лабиринт… лабиринт…» Медленно выговариваю я это слово, и вспоминается мне миф.

На острове Крит был лабиринт, из которого ни один смертный, попавший туда, не мог найти выхода. Древнегреческий миф рассказывает, что в этом лабиринте подселилось чудовище Минотавр, пожиравшее людей. Этому чудовищу, с туловищем человека и головой быка, Афины вынуждены были посылать на съедение каждые девять лет семь юношей и семь девушек. И чудовище их пожирало. Тесей из Афин пробрался в лабиринт и убил Минотавра. Но как выбраться Тесею из лабиринта?

Ариадна, дочь критского царя Миноса, полюбившая Тесея, дала ему, когда он спускался в лабиринт, клубок ниток и острый меч. Конец клубка оставался у нее в руках. И эта путеводная нить — нить Ариадны — вывела Тесея из лабиринта.

В чьем же лабиринте запутался я? И какой Минотавр ожидает меня? Действительно, кем же прорыты эти галереи?

Кротом! Конечно, кротом!

Смешно! Не найти выхода из норы крота!

Крот роется под землей и питается личинками и дождевыми червями. Но он иногда выходит и на поверхность земли. Этот выход нужно найти.

Какая тишина! Какая темнота! Измученный, усталый, я борюсь с дремотой. И вдруг слышу:

— Человек, челове-ек, отзовись! Вскакиваю на ноги и кричу, в ответ:

— Я здесь! Сюда! Сюда!..

Молчание. Нет, это сон. Но я снова прислушиваюсь. Молчание. Да, все почудилось мне…

Тишина и темнота.

Может быть, сейчас на земле неторопливо наступает ночь? И хорошие люди поют веселые песни…

Храп какого-то животного все ближе и громче.

Я побежал по одному из коридоров и почувствовал — пол коридора стал подниматься. Потянуло струей свежего воздуха.

Значит, близок выход!

Блеснул свет огня. Огонь перемещался, двигался.

Это Думчев! И мне показалось, что я вижу белую человеческую руку, сжимающую факел. Я мчусь вверх по коридору на огонь, а позади слышится страшный храп крота.

Вдруг факел пропал, исчез.

Я протянул руку — наткнулся на стену. Поднял руку — она ушла в какую-то выемку в кровле галереи.

Я нащупал выступ, встал на него, изо всех сил начал расширять проход в потолке. Животное храпит уже где-то рядом.

Я подтянулся обеими руками и вылез из лабиринта на поверхность земли.

На земле была ночь. Огонь факела приближался ко мне.

Огоньки, огоньки…

— Думчев! Думчев!..

Вдруг в разных местах вспыхнули десятки огоньков.

Я сбит с толку. Что это: злая игра? Огоньки, огоньки окружают меня, они гаснут, тают, исчезают и вновь горят. Близко — далеко, далеко — близко…

Я кружусь, мечусь бесцельно.

Да ведь это гнилушки и светящиеся жучки! Но где же меж ними факел Думчева? Наверное, он держит в руке светящуюся гнилушку. Я останавливаюсь. Жду. Пусть Думчев идет ко мне сам.

Действительно, какой-то огонь спокойно и деловито приближался.

И я услышал:

— Че-ло-век, человек, отзовись! Человек, откликнись!

— Думчев! — кричу я. — Думчев!

Огонь все ближе, голос все слышней:

— Человек, я иду к тебе!

Вдруг все вокруг меня стало меняться, а голос стал удаляться. Почему от меня все убегает? И огоньки, и кусты, и деревья — все плывет мимо.

При неверном, призрачном свете луны и мерцающих огоньков я увидел, что огромный дождевой червь тащит лист, на который я случайно стал.

Надо немедленно соскочить с листа. Но, пока я раздумывал, червь подтащил лист к глубокой яме. Еще мгновение — и я покачусь вниз. Я ухватился руками за края ямы и поджал ноги; червь утащил лист вниз, а я остался наверху и с облегчением вздохнул.

Все было тихо.

Я не решался двинуться с места и точно на часах застыл у норы.

А из леса трав мне снова светили огоньки, гасли, загорались. Где-то меж ними — факел человека. Он светил для меня, но я не знал, как его отличить.

Время шло, никто не приходил. Потянуло свежестью. Легкий холодок прохватил меня. Стало зябко. У огня светляка не согреешься, но все же я направился в чащу трав и выбрал там место, где было побольше этих лампочек: зеленых, голубых, синих, желтых, красных… Казалось, каждый светляк заслонил от меня огонек каким-либо цветным стеклом. К разным цветным огонькам — к волнам света разной длины — я протягивал свои озябшие руки. Каждый фонарик горел сначала ярко, ровно, а затем свет его уменьшался, угасал. Я переходил от фонарика к фонарику с протянутыми руками: «Подайте, светляки, немного тепла усталому страннику Страны Дремучих Трав!» Напрасно! Ничтожна доля тепла, выделяемая вами. Всю свою энергию вы тратите на свет. Около вас я похож на того жалкого диккенсовского клерка, который в жестокий, пронзительно холодный вечер согревал свои руки у одинокой свечи в конторе скряги Скруджа. «До свидания, дорогие мои светляки, голубые, зеленые, синие, красные, до свидания! Храните свой световой пигмент — ламперин, пусть реакция окисления продолжает создавать красивые и холодные световые эффекты. До свидания!»

Я вернусь к яме, куда уполз дождевой червь, прислонюсь к насыпи и немного подремлю. Может быть, меня там найдет Думчев.

«До свидания, светляки!»

Дата добавления: 2015-06-28