Да пайдётъ Бохъ па всей зьмле 5 страница

Атъ ихъ лица Солнцэ бльститъ!

И царь дивитца, чудитца,

Съ чъво девы пабьлели,

Атъ ихъ лица Солнцэ бльститъ.

Жэртвы калолись у гары, где нахадилась такжэ и пьщэра; тамъ сидели три дня, кагда жэ атправлялись, девушки, пели следующую песню:

Песня 5.

Направилися мы съ царёмъ,

Направилися на гару,

На гору, да на летницу,

За нимъ идутъ аратаи,

На галаве злато блюда,

На блюде щырае ягня;

За ними идутъ девачки,

На галаве злато блюда,

На блюде белая птица,

Солнцэ ищо нь всходила,

А царь ужэ вьдь на гаре.

Засела тамъ дьвчоначка.

Забралася на летницу,

Спустивъ жылезны вораты,

Въ варотахъ семьдьсятъ замковъ,

Да никаму нь даётъ влезть,

Да ни царю, ни баярамъ.

Царь иё мальбою малитъ:

«Што жэ ты хочъшъ, девачка,

Што жэ ты хочъшъ, азъ то дамъ?

Атвари жълезны врата.

Штобы взайти на летницу,

Да Солнцэ вотъ ужэ встаётъ,

Да на насъ Богъ разгневитца.»

Атветъ дьржала девачка:

«Давай, царю, да придавай,

Ничъво, царь, я нь хачу,

Хачу лишъ щырае ягня,

Штобъ угастилъ на летницэ.»

«Дамъ, дева, щырае ягня,

Атвари жълезны врата.»

«Какъ ты, царь, мьня ни мани,

Кагда прийдётъ Перва Доля,

Да са жъзломъ ана въ руке,

Ударитъ жълезны врата,

Тагда паспадутъ замочки.»

Речъ дева нь прамолвила,

Какъ явилась Перва Доля,

Разгневалась, рассердилась:

«Паслушай, царь, да баяре,

Днесь у мьня, царь, красный - день,

Всё красный - день, да Первый - день,

Прагнала я люту зиму,

Лютую зиму снежную,

Ты мне, царь, привета нь шлёшъ:

Солнцэ ужэ скора взайдётъ,

Ты жъ ищо жэртву нь калолъ,

И нь идёшъ на летницу,

На тьбя Бохъ рассердился,

Рассердился, разгневался,

Нь вазвратишся ва дварецъ.

Въ атветъ ей царь, да баяре:

«Паслушай жэ Перва Доля,

Да Доля самародица,

Што делать, што намъ сатварить,

Засела насъ дьвчоначка,

Взашла ана на летницу,

Замкнула жълезны врата,

Свесила семьдьсятъ замковъ,

Да нь даётъ жэ намъ вайти,

И ни мне, ни темъ баярамъ,

Да думаимъ, што делать намъ,

Што делать намъ, што сатварить,

Хочътъ ли щырава ягня,

Штобъ угастилъ на летницэ.

Азъ дамъ ей щырава ягня,

Нь атваряитъ намъ варотъ,

Лишъ такъ въ атветъ намъ гаваритъ:

«Какъ ты, царь, мьня нь мани,

Кагда прийдётъ Перва Доля,

Да са жъзломъ ана въ руке,

Ударитъ жълезны врата,

Тагда паспадутъ замочки.»

У варотъ ушъ Перва Доля,

Да са жъзломъ ана въ руке,

Ударила ана въ врата,

Паспадали все замочки.

Взашолъ тутъ царь на летницу,

А за царёмъ аратаи,

Аратаи, да девачки,

Да для Бога жэртву кольтъ,

Жэртву кольтъ бьлу птицу:

«Какъ васпархнёшъ, бьла птица.

На неба, къ самаму Богу,-

Девы песню припьваютъ -

Ка Богу мальбою мались,

Штобы паслалъ намъ уражай,

Бьлу пшэницу, белъ гроздья;

Дьвчата пшэницы нажнутъ,

Для Бога калачэй справятъ,

Белъ калачи пшъничные;

Молатцы гроздей набьрутъ,

Пайдётъ Богу зельно вино,

Кагда наступитъ красный - день,

Всё красный - день, да Руинъ - день,

Все будутъ есть белъ калачи,

Да пить будутъ зельно вино.»

Дьвчоначки песню паютъ:

«Ты ли, птица злачоная,

Да васпархни ты на неба,

Да васпархни, да ты тамъ спой:

«Иди, зима, ты убьгай,

Настигньтъ тьбя летьчка,

Да пригреитъ ясно Солнцэ.»

Палётъ птицы нь видьли.

Взашло тутъ ясна Солнышка,

Увидьли царь, баяре,

Славаю Солнцэ славили.

Да аташли ани ва степь,

Въ рукахъ иво злато рало,

Да степь ани паорали,

Пасеяли белъ пшэницу,

Пасеяли белы гроздья,

Вьрнулися на летницу:

Дьвчатамъ дары дарили,

Дарили ихъ златымъ рублёмъ,

Да нь рублёмъ - яснымъ Солнцъмъ,

Што встала на ясной заре -

Давали имъ щыра ягня,

На летницэ за гастинецъ,

Што вьдь зима минулася,

Лютая зима снежная,

Да наступаитъ летьчка.

Девы гадаютъ, думаютъ,

Какъ гатовить щыра ягня,

Агня жэ нетъ на летницэ.

Прильтала Перва Доля,

Да имъ тутъ слова гаваритъ:

«Ой, вы ли, да дьвчоначки,

Што, девы, думать, да гадать?

Гатовьте вы щыра ягня,

Штобъ угастить на летницэ:

Зима ужэ минулася,

Да лета ужъ наступаитъ.

Што, Доля, намъ саветуишъ,

Саветуишъ, да гаваришъ:

На летницэ агня жэ нетъ!

Щыра ягня нь згатовить,

Нетъ угащэнья на гаре,

Минулся ужэ красный - день,

Всё красный - день, да Первый - день.»

Разгневалась Перва Доля,

Да имъ въ атветъ и гаваритъ:

«А ставьте вы златой казанъ,

Въ казанъ жэ щырае ягня,

Да я задую ветрами,

Всё ветрами, да вьюжными,

Швырну я белава снега.

Штобы зима вьрнулася,

А лета атвьрнулася.»

Дьвчоначки заплакали,

Паставили златой казанъ,

А въ казанъ щырае ягня,

Да вотъ сидятъ, да вотъ паютъ:

«Солнцэ ли, ясно Солнышка,

Павыйди, Солнцэ, на гару,

Агонь, Солнцэ, штобы разжэчъ,

А то вьдь ужэ красный - день,

Всё красный - день, да Первый - день,

Щыра ягня штобъ згатовить,

На летницэ угаститца» -

Сидели ани на гаре,

Ужъ ничъво нь сделаишъ -

Ищо песню нь прапели,

Пригрела ясна Солнышка,

Пригрела такъ разгневанна,

Што падъ казанамъ вспыхнулъ огнь,

Гатовитца щыра ягня,

На летницэ - угащэнье.

Но вотъ ужэ смьркаитца,

Спускалися са летницы,

Да гуляли всё па гаре,

Песню лишъ пели для Бога:

«Иди, зима, иди сьбе,

Вьдь наступаитъ летьчка.»

VII. КРАСНЫЙ - ДЕНЬ МАЙСКИЙ - ДЕНЬ*.

Адно время въ сьле пьснапевца вьсной, на 23 Бьрьзазола, на день Ярилы, калоли жэртву Богу; каждый гатовилъ аднаво ягнёнка дома и угащались; а атъ сьла калоли девять авновъ, каторыхъ калоли на поле, у падножыя гары, тамъ жэ сабиралась многа девушъкъ, каторые ихъ гатовили, но агонь нь развадили, а три девушки тайкомъ, штобы ихъ никто нь видьлъ, развадили агонъ патъ казанамъ и скрывались въ гарахъ; другие девушки паддержывали агонь и играли окала казана, да пели следующую песню:

Песня 1.

Божэ ли, Божэ Огнищэ*!

Да Дедъ Марозъ* разгневался,

Дедъ Марозъ жэ, са Снегурамъ,

Разгневался, рассердился,

Тяшка зима случылася,

Тяшка зима, да снежная,

Бьлымъ бьло всё на пале -

Дьвчата нь выходили,

Нь шли на пасиделицы.

Нынче зима минулася,

Приходитъ маладой жэ Май*,

Маладой Май, младой Асветъ*,

Да вышли все изъ горада,

Да не идёмъ, Божэ, въ поле,

А идёмъ, Божэ, на гару;

Девять дьвчатъ, всё девушъкъ,

Все мы атъ адной матьри,

Ньсёмъ, Божэ, мы на гару,

Вьть каждая чърну птицу,

Въ дьсной руке ясна книга,

Чърна птица злачоная,

Ясна книга срьбрёная,

Павызалатилъ ихъ нашъ царь,

Нашъ царь, да маладой Умнъ,

Какъ васпархнулъ онъ на ньба,

Всё на ньба, да ка Богу -

Сльтелъ Умнъ жэ да на землю,

Са старастаю гаварилъ,

Да гаварилъ онъ, думалъ всё,

Онъ думалъ, да таво зазвалъ,

Да штобы жэртву закалоть,

Старый заветъ штобъ ажывить:

Штобъ пакалоть чърну птицу,

Чърну птицу злачоную.

Тагда паслалъ стара кмета,

Паслалъ иво толька на долъ,

Толька на долъ, да на пале,

Всё на пале, да на гару,

Тьбе, Божэ, песню паёмъ:

“Да старый кметъ жэртву кольтъ,

Жэртву кольтъ чърну птицу,

Да гатовимъ чорный птичнецъ,

Гатовимъ мала времьчка,

Мало время три ньдели,

Да всё мы на гаре сидимъ -

Ищо, Божэ, мы нь ели,

Нь ели мы, да не пили,

Тьперь ужъ большэ нь паесть,

Тьперь ужъ большэ нь папить,

Да диву мы дивуимся -

Хатя тьбе жэртву кольмъ,

Кольмъ тьбе чърну птицу,

Да гатовимъ чорный птичнецъ,

А вьдъ агня у насъ тутъ нетъ:

Да паручылъ намъ старый кметъ,

Всё паручылъ, нь заручылъ,

Да штобъ агонь нь развадить.

Божэ ли, Божэ Огнищэ,

Мальбою, Божэ, молимся:

Сидишъ, Божэ, на высате,

На высате, да на ньбе,

Да на ньбе, всё ва дварцэ,

Тамъ у тьбя ясный агонь,

Крьсни, Божэ, ясенъ агонь,

Штобъ запалить ясно Солнцэ,

Штобъ пасвьтила на землю,

Всё на землю, да на пале,

Да згатовить чорный птичнецъ,

Згатовить иво въ казане,

Да выськи сильный агонь,

Штобъ згатовить чърну птицу,

Чърну птицу злачоную,

Да пакалолъ ихъ старый кметъ,

Да сядьмъ мы на трапьзу,

Да сядьмъ, да атведаимъ,

Атведаимъ чорный птичнецъ,

Да выпьимъ зельна вина,

Зельна вина трёхлетньва;

Какъ пригреитъ ясно Солнцэ,

Прагонитъ лютую зиму,

Лютую зиму снежную,

Да што жэ, Божэ, деитца!

На пасиделки нь пашли,

На пасиделки, на тканьё -

Паёмъ мы, Божэ, ясну песнь,

А песней мы тьбя славимъ.

Да падаждёмъ мы на гаре,

Пригреитъ ясна Солнышка,

Да пайдёмъ орать на пале,

Да вскапаимъ мы для лазы -

Жывая птица прапархнётъ,

Да прапархнётъ чьрьсъ поле,

На поле мы жэртву кольмъ,

Жэртву кольмъ щыра ягня,

Щыра ягня свящонае,

Свящонае, пепьльнае,

Щыра ягня идинствьно,

Паёмъ тьбе ясну книгу

Да тьбя славаю славимъ!

Да штобъ агонь ты засвьтилъ,

Яснае Солнцэ запалилъ,

Да выйдьтъ ано на неба.

Да пригреитъ всё на пале,

На поле всё, да на гару;

Паёмъ тьбе ясную песнь,

Ясную песнь, ясну книгу,

Да написалъ иё нашъ царь.

Да всё нашъ царь, младой Умнъ -

Да какъ сиделъ онъ на ньбе.

На небе да три годичка,

У Бога онъ службу служылъ -

Благова Бога ублажалъ,

Да тотъ иму падаракъ далъ,

Дарилъ иво ясной книгай,

Ясной книгай злачонаю,

Въ ясной книге ясна песня;

Ищо Бохъ ему зарькалъ:

Кагда сльтитъ онъ на землю,

Кагда кручына на сертцэ,

Для Бога жэртву пусть кольтъ,

Да паётъ иму ясну песнь,

Ясну песню ясну Солнцу,

Да иму мальбой молитца,

То ничъво нь станьтца,

Съ кручынай онъ расстаньтца.”

Зарокъ иму Богъ заручилъ,

Царь иму слова гаварилъ:

“Ой, Божэ ли, радной Божэ,

Даришъ мьня ясной книгай,

А вьдъ азъ ищо нь знаю,

Да какъ петь ясную книгу,

Ясну книгу, ясну песню,

Кагда кручына на сертцэ,

Кручына нь атпуститъ вьть.

Тагда сталъ Богъ иво учыть,

Учылъ иво и научылъ -

Да штобъ онъ пелъ ясну книгу.

Ясну книгу, ясну песню.

Ищо иму зарокъ зарёкъ:

Кагда сайдётъ онъ на землю,

На землю онъ, да на пале,

Нашолъ штобъ девять девушъкъ,

Девять девушъкъ, всё дьвицъ,

Девять девъ адной матьри,

Да штобъ атвёлъ ихъ ва дварецъ,

Да штобъ имъ воли нь давалъ,

Да ихъ учылъ ясной пьсне,

Лишъ такъ Богу штобъ малился.”

Атъ неба царь тутъ, на зьмле,

Въ дьсной руке ясна книга,

Всё блещътъ, да сияитъ вся,

Сияитъ яснаю зарёй.

Шатался царь па гораду,

Зашолъ онъ къ старцу старасте,

Требуитъ девять девушъкъ,

Девять девъ адной матьри,

Намерьнье тотъ выпалнилъ,

Да насъ бьрётъ онъ ва дварецъ.

Да учытъ ясну пению,

Учылъ насъ, Божэ, научылъ.

Тьперь, Божэ мальбу слышышъ!

Мальбой молимся на пале,

На поле, да на лужочке,

Штобъ згатовить чорьнъ птичнецъ.

Да ажыдаемъ девачки,

Да ажыдаемъ на гаре,

Мало время три ньдели,

Пака девачка нь прийдётъ,

Пака намъ весть нь приньсётъ,

Што вышла ясная заря.

Ясна заря всё зарница,

Съ зарёю яснае Солнцэ,

Што минулась люта зима,

Лютая зима снежная,

Приходитъ ясна летьчка,

Яснае лета, да тьплынь -

Зима всё ищо находитъ

На молатцэвъ, на девушъкъ,

На ерыгъ, на ерыжэнакъ.

Утрамъ рана, ищо да васхода Солнца, пьрьдъ зарёю, девушки гурьбою хадили въ горы ажыдать вьсны, те жэ три девушки, каторые раскладывали агонь тайкомъ, шли въ горы и пели следующую песню:

Песня 2.

Дьвчоначка да ва дварцэ,

Всё ва дварцэ, да на ньбе,

Нь выхадила изъ дварца

Мало время шэсть месяцъвъ,

Да нь сльтала на гару,

Да вотъ гара пабьлела,

Укрылася бьлымъ снегамъ.

Да Дедъ Марозъ разгневался,

Дедъ Марозъ жэ са Снегурамъ,

Разгневался, рассердился,

Да пасылалъ онъ молатца,

Да ва руке бьлой карецъ,

Да швырнётъ онъ бьлымъ снегамъ,

Да всю гару онъ запуржылъ,

Да всю гару запусташылъ.

Дьвчоначка Дверга Доля,

Дверга Доля самародица

Да тьперь выхадила жэ,

Схадила ана въ низъ гары,

Падаракъ у неё въ руке,

Падаракъ - белые цвьты,

Белы цвьты, укропъ трава,

Траву швыряитъ па гаре,

Да кличътъ ана вдаль, завётъ:

“Слушайте, девять девушъкъ,

Жэртву ли, девы, калоли,

Чърну птицу злачоную,

Жэртву калоли ль Огнищу,

Пели ль иму ясну песню,

Песней иму малилися,

Штобъ вышла ясная звьзда,

Ясна звьзда, ясна заря,

Да вышла ясна Солнышка -

Сьдите вы тутъ на пале,

Мало время три ньдели,

Да ничьво нь видьли.

Явилася Барва Доля*,

Барва Доля, Барвецъ месяцъ*,

Барва Доля убралася,

Убралася въ белы цвьты,

Въ бьлы цвьты, бьлы вьнки;

Въ руке златая палачка,

Злата палка кастяная,

Да гонитъ лютую зиму,

Лютую зиму снежную:

“Бьги, зима, ты убьгай,

Приходитъ ужэ летичка,

Ужъ летичка всё, да вьсна” -

Речъ Доля нь прамолвила,

Прастёрла злату палицу,

Злату палку кастяную,

Взашла тутъ ясная заря,

Съ зарёю ясна Солнышка.

Вхадила тутъ Барва Доля,

Вхадила ана въ пьщэру,

Въ пьщэру ана, ва садокъ,

Сбираитъ белые цвьты.

Бьлы цвьты, бьлы ветки,

Въ карзине белые цвьты,

Белы цвьты, укропъ трава,

Такое слова гаваритъ:

“Идите, девять девушъкъ,

Девять девушъкъ всё дьвицъ,

Идите, девы, ва садокъ,

Я вамъ падаракъ падарю,

Бьлы ветки, бьлы цвьты,

Штобъ голаву украсили,

Да штопъ такъ славу славили,

Што вьдь настала летьчка,

Льтичка ужэ, да вьсна,

А съ летамъ вьдь Барвецъ месяцъ.”

Слышали девять девушъкъ,

Девять девушъкъ всё дьвицъ,

Да што паётъ дьвчоначка,

Дьвчоначка Дверга Доля,

Дверга Доля самародица,

Да паднимались на гару,

На иё зовъ атветили:

На галаве бьлы цвьты,

Бьлы цвьты, бьлы вьнки,

Въ руке златая карзина,

Въ карзине белые цвьты,

Бьлы цвьты, бьлы ветки,

Бьлы цвьты, укропица.

Схадила Дверга са гары,

Брасала белые цвьты,

Бьлы цвьты, бьлы ветки,

Да ищо и нь думала,

Паглядеть, где жэ девачки,

Да девачки, всё девушки;

Лишъ какъ девы взмалилися,

Штобъ ымъ дала бьлыхъ цвьтовъ,

Бьлыхъ цвьтовъ, бьлыхъ вьнковъ.

Тагда лишъ на нихъ глянула,

Да падарками дарила,

Голавы ихъ украсила,

Такое слова гаваритъ:

“Ой, да вы девять девушъкъ,

Девять девушъкъ, всё дьвицъ,

Вы, девы, убьрите-ка

Да въ белы цветы голаву,

Въ бьлы цвьты, бьлы ветки.

Давольна на гаре сидеть -

Сайдите толька вы на долъ,

Толька на долъ, да на пале,

Да на пале, ва Белъ гаратъ*,

Ва Белъ гарадъ, ва Галицу*,

Да тамъ васъ ждётъ всё Умнъ царь,

Да на дворъ онъ ужэ сашолъ;

Наметилъ щырае ягня,

Щыра ягня свящонае,

Свящонае, пьпьльнае,

Щыра ягня единствьнна,

Да васъ тамъ ждётъ онъ ва дварцэ,

Для Бога жэртву тамъ калоть,

Ясную песню иму петь,

Да славите ясну зарю,

Ясну зарю, ясно Солнцэ.

Што взашло ана надъ зьмлёй,

А съ солнцэмъ бела пшэница,

Бьла пшъница, белъ гроздья;

Да вся зьмля пазлатилась,

Пазлатилась, пасребрилась,

Въ дварцэ да чиста золата,

Чисто злато, белъ серьбро:

Да все иму славу славятъ,

Всьгда вы иво славите,

Всьгда вы жэртву кольте.»

Девять дьвицъ убралися,

На галаве бьлы цвьты,

Бьлы цвьты, бьлы вьнки.

Толька сашли девы на долъ,

Толька на долъ, да на пале,

На поле, да ва Белъ гаратъ,

Ва Белъ гарадъ, ва Галицу,

Да где вьдь ждётъ ихъ Умнъ царь;

Въ иво дваре щыра ягня,

Щыра ягня свящонае,

Щыра ягня пепьльнае,

Въ дваре онъ жэртву нь кольтъ,

Лишъ гонитъ иё въ пьщэру,

Дьвчоначки пажалились,

Всё жалились, пьчалились,

Што гонитъ иё въ пьщэру,

Но царь дьвчоначъкъ смирилъ,

Да такъ имъ слова гаварилъ:

«Ой, ли вы, девять девушъкъ,

Девять девушъкъ, всё дьвчатъ,

Што жалабаю жалитесь,

Всё жалитьсь, пьчалитьсь?

Што вамъ бы лучшэ памалчать,

На васъ штобъ Богъ нь гневался,

На васъ штобъ Богъ нь сердился?

Въ дваре жэртву закольте,

Да нь пайдётъ щыра ягня,

Да нь пайдётъ онъ на неба,

На неба онъ, да ка Богу,

Да Бохъ сагласья нь даётъ,

Штопъ кто иму жэртву калолъ

Въ дварцэ ли, ва дваре ли жэ.»

Тутъ девушки примолкнули,

Да большэ имъ нь славечка,

Нь славечка нь гаваритъ.

Да девушки жэртву колютъ,

Жэртву колютъ, щыра ягня,

Щыра ягня свящонае,

Свящонае, пепьльнае,

Паютъ иму ясну песню,

Царь угащэньемъ ихъ гаститъ,

Мало время три ньдели.

Но всё царь ихъ нь атсылалъ,

Но павёлъ ихъ онъ ва дварецъ.

Да зделалъ имъ злато рало,

Паорали штобъ ва стьпи,

Да сеяли белъ пшэницу,

Белъ пшэницу, белы гроздья;

Три месяца минулися,

Зжали бьлую пшэницу,

Сабрали белые гроздья.

Съ таво абычай астался,

Да штобы пелась та жэ песнь,

Да штобъ хадила девачка,

Да схадила бы въ низъ гары,

Да кликнула, штобъ сказала:

«Иди, зима, иди сьбе,

Ужэ приходитъ летьчка,

Да всё лета ужэ, вьсна.»

На другой день сабирались те жэ девять девушъкъ ва дворъ къ учитьлю, да мьсили белые пышки для жэртвы и пели следующую песню:

Песня 3.

Ой, Божэ ли, радной Божэ,

Слався, Божэ, ты на зьмле!

Учылъ, Божэ, учылъ нашъ царь,

Всё нашъ царь маладой Умнъ,

Да штобы орать на пале,

Да штобы орать, да сеять,

Да жать бьлую пшэницу;

Ищо иво Богъ выучылъ,

Да што мьсить бьлу пышку,

Бьлу пышку, да белый хлепъ.

Сиделъ Умнъ жэ, да всё сиделъ,

Да отпускъ тутъ ему даспелъ,

Да штопъ сашолъ онъ на землю,

Да выучылъ онъ девачъкъ,

Да девачъкъ, всё девушъкъ -

Ани, Божэ, пастигли всё,

Чъму учылъ, да какъ арать,

Да какъ арать, да какъ сеять,

Да жать бьлую пшэницу,

Да сабирать бьлы гроздья;

Но што ищо онъ их учылъ,

Да штобъ мьсить бьлу пышку,

Бьлу пышку, да белый хлепъ,

Да давить зельна вино,

Зельно вино трёхлетнее,

Да девушкамъ саветавалъ,

Саветавалъ, да гаварилъ:

«Ой ли, вы, девять девушъкъ,

Девять девушъкъ, всё дьвчатъ,

Богу жэртву вы кольте,

Старый заветъ вы держыте,

Да угащэньемъ гостите -

Но если нетъ белай пышки,

Белай пышки, бьла хлеба,

Штобъ Богу падавали вы,

На васъ вьдь Богъ разгневитца,

Разгневитца, рассердитца:

Такъ васъ, девушки, азъ учу,

Штобъ месили бьлу пышку,

Бьлу пышку, да белый хлепъ,

Какъ толька жэртву кольте,

Штобъ иё Богу подали.

Мальбою толька васъ малю,

Да пагадите вы ищо,

Замужъ нь йдите вы ищо,

Штопъ съ малатцами любитца.

Лишъ тутъ прийдётъ Брацка Доля*,

Брацка Доля самародица,

Доля васъ дарамъ адаритъ,

Дастъ вамъ залатые крылья,

Да васпархнёте въ высату,

Всё въ высату, да на гару,

Да на гару, ва пьщэру;

Ва пьщэре Богъ Огнищэ,

Тамъ службу иму служыте

Мало время три годичка,

Да штопъ патомъ дабро вамъ далъ.

Вотъ жэртву кольтъ старый кметъ,

Въ жэртву кольтъ щыра ягня,

Щыра ягня свящонае,

Свящонае, пепьльнае,

А вотъ агня онъ нь крьсалъ,

Штобъ гатовить щыра ягня,

Да угащэньемъ васъ гастить;

Агнищу онъ тутъ жалился,

Всё жалился, пьчалился,

Штобъ выськъ агонь на ньбе,

Штобъ упалъ агонь на пале,

Да тутъ агонь штобъ развьсти,

Згатовить щырае ягня,

Да угащэньемъ угастить,

Да штобъ наелись, напились.»

Рьчотъ царь, да нь атрьчотъ,

Да васпархнулъ онъ въ Белъ гаратъ,

Ва Белъ гарадъ, ва Галицу,

Девять девъ аставалися,

Девять девушъкъ, всё дьвчатъ,

Да аставались на пале,

Ищо ведь нынчэ красный - день.

Другая песня 4.

Явилась Брацкая Доля,

Брацка Доля самародица.

Да крикнула, прикрикнула:

«Эй, девять девушъкъ дьвчатъ,

Да где жэ вы, толька да где.

Драга Доля даръ дарила,

Да голавы вамъ убрала,

Убрала въ белые цвьты,

Бьлы цвьты, бьлы вьнки,

Да вотъ зима минулася,

Тяшкая зима снежная,

Явились лета, да вьсна.

Павыйдите-ка на пале,

Богу жэртву заколите,

Да иму славу славите,

Агонь вкрьсилъ онъ на ньбе,

Падпалилъ ясна Солнышка,

Да взашло ана надъ зьмлёй,

А съ Солнцэмъ ясна летьчка,

Известье атньсите-ка

Ва Белъ гаратъ толька царю,

Да штобы царь жэртву калолъ,

Въ жэртву калолъ щыра ягня,

Щыра ягня свящонае

Свящонае, пепьльнае.

Тьперь жэ мьня Бохъ паслалъ

Да васъ падаркамъ падарить:

Сльплю вамъ залаты крылья,

Да васпархнёте въ высату,

Всё въ высату, да на гару,

Да на гару, ва пьщэру,

Тамъ, где сидитъ Агнище Бохъ,

Да сиделъ онъ ва пьщэре,

Всьво толька три ньдели -

Астался тамъ онъ самъ на самъ.

Никто иму нь услужытъ;

Братъ на ньво разгневался,

Нь шлётъ иму радной сьстры,

Студёнай натачыть вады,

Да иму службу саслужыть.

Въ устахъ иво ясной агонь;

Садитьсь къ ньму въ пьщэру

На мало время три года,

Студёную тачить ваду,

Да иму службаю служыть,

Агонь уймёте вы иму,

Штобъ нь палилъ ясно Солнцэ,

Штобъ Солнцэ нь разгневалась,

Да люта штобъ нь припькло,

Нь высушыла белъ Дунай,

Штобъ нь павяла пшэница:

Минуютца жэ три года,

Тагда ужэ згадиться

И съ малатцами любитца.»

Речъ Доля нь праизньсла,

Вльпила имъ златы крылья,

Вльпила имъ ка мышыцамъ,

Вспархнули ани въ высату,

На высату, да на гару,

Да на гару, пригорачки.

Въ тотъ жэ день сабирались девять девушъкъ, нахадили другихъ трёхъ девачъкъ да 15 летъ возрастамъ, и атправляли въ горы, въ адну пьщэру, где па-прежньму таился учытель; девачки сидели тамъ три дня съ учытьлемъ, а посль вазвращалися дамой; кагда атправлялись три девачки, пели следующую песню:

Песня 5.

Эй, стараста, ты старый кметъ,

Слыхалъ ли ты, иль нь слыхалъ?

Агнище Бохъ тамъ на гаре,

Да на гаре, ва пьщэре,

Да тамъ сидитъ онъ самъ на самъ;

Што ль братъ иво разгневался,

Нь шлётъ иму радной сьстры,

Студёнай натачыть вады;

Съ таво большэ разгневался,

Да што иму прижалилась,

Да жалилась, пьчалилась,

Огнь палыхнётъ атъ иво устъ,

Да папалитъ ясно Солнцэ,

Да тутъ Солнцэ разгневитца.

Да высушытъ бьлой Дунай,

Да павяньтъ вся пшэница,

Всё пшэница, да пасевы.

Да пасылалъ Брацку Долю,

Брацку Долю самародицу,

Тьбя мальбою умалить,

Штобъ паслалъ девять девушъкъ,

Девять девушъкъ, всё дьвчатъ,

Сидеть у ньво въ пьщэре

Малое время три года,

Студёную тачить ваду,

Ясенъ огнь иво на гаре,

Иво агонь штобъ усмирить,

Штобъ нь палить ясну Солнцу,

Штобъ нь палить, нь гневатца.»

Паслушался тутъ старый кметъ,

Да сабиралъ дьвчоначъкъ,

Дьвчоначъкъ, всё девушъкъ,

Да приаделъ ихъ, нарядилъ,

Да паслалъ ихъ онъ на гару,

Да на гару, ва пьщэру,

Такую речь имъ гаваритъ:

«Пайдите вы, дьвчоначки,

Дьвчоначки вы, девушки,

Пайдите да вы на гару,

Садитьсь вы ва пьщэру

На мало время три года,

Брать Богу студёну ваду,

Да иму службу служыте;

А штобы вы нь жалились,

Нь жалились, пьчалились,

Азъ вамъ млатцовъ апрьдьлилъ,

Вьрнётися лишъ са гары,

Васъ абручымъ, за мужъ дадимъ -

Да все хвальбою васъ хвалятъ,

А какъ прийдётъ Брацка Доля,

Брацка Доля самародица,

Да васъ падаркамъ падаритъ,

Вамъ выльпитъ златы крылья;

А какъ нь сагласиться,

Штобы забратца на гару.

Да пасидеть ва пьщэре,

Тагда ужъ Бохъ разгневитца,

Ясьнъ агонь онъ выкрьсьтъ,

Да ясна Солнцэ папалитъ,

Да будьтъ люта жэчъ ано,

Да жэчъ люта, разгневана,

Павысушытъ жэ белъ Дунай,

Павяньтъ жэ вся пшэница;

А какъ толька васъ увидитъ,

Нь станьтъ большэ лютитца,

Студёнай лишъ папьётъ вады,

Да тутъ агонь угаситца;

Нь лютитца ясно Солнцэ,

А греитъ лишъ умерьнна,

Штобы сазрела пшэница.

Кагда вхадили три девушки въ пьщэру, где былъ старый учытель, пели следующую песню.

Песня 6.

Эй, ты, Божэ, радной Божэ,

Што ты, Божэ, разгневался,

Разгневался, рассердился,

Што брата нь приветствавалъ,

Нь слалъ иму радной сьстры,

Студёнай натачыть вады,

Да иму службаю служыть,

Иво агонь штобъ усмирить,

Што палыхаитъ да изъ устъ:

Никто, Божэ, таво нь зналъ!

А видьла Брацка Доля,

Брацка Доля самародица,

Пархнула ана въ Белъ гаратъ,

Да царю рассказала всё,

Сказывала, гаварила,

Штопъ сабралъ девять девушъкъ,

Девять девушъкъ, всё дьвчатъ,

Да штопъ паслалъ ихъ на гару,

На гору, да ва пьщэру.

Да Умнъ жэ царь што тамъ правитъ.

Сабралъ онъ всё дьвчёначъкъ,

Дьвчёначъкъ, всё девушъкъ,

Да пасылаитъ на гару;

Девы нь пабаялися,

Встретила ихъ Брацка Доля,

Брацка Доля самародица,

Льпила имъ златы крылья,

Да вотъ, Божэ, васпорхнули,

Скора вайдутъ ва пьщэру;

А ты, Божэ, ушъ павыйди,

Павыйди, Божэ, къ варатамъ,

Къ варотамъ, да къ вьреицамъ,

Да вазьмёшъ ты дьвчоначъкъ,

Да вазьмёшъ ты их за руки,

Нь то, Божэ, вспалошатца,

Да нь вайдутъ ва пьщэру:

Тьбе мальбою мольмся,

Штобъ ыхъ, Божэ, нь абидилъ,

Што толька отпускъ имъ прийдётъ,

Абручатца, замужъ пайдутъ,»

Да пусть жэ, пусть Бохъ павыйдьтъ,

Да къ варатамъ, къ вьреицамъ,

Да примьтъ онъ дьвчоначъкъ,

Дьвчоначъкъ, всё девушъкъ,

Да примьтъ онъ ихъ за руки,

Да послухъ у ньво ньсутъ.

Студёну воду всё тачатъ,

Да иму службаю служатъ,

Да если агонь угасить,

Нь будьтъ греть ясно Солнцэ,

Нь будьтъ греть разгневанна,

Разгневанна, зжыгающэ,

Да пусть тьчотъ бьлой Дунай,

Да напаитъ онъ пшэницу,

Ищо штобъ нь павянула,

Павянула, да пасохла;

Да вышли штобъ дьвчоначки

Да вышли ани на пале,

Да зжали белу пшэницу.

Мальбою, Божэ, молимся,

Штобъ нь абидьлъ ты дьвицъ:

Да пусть сидятъ мало время,

Мало время, да три года -

Патомъ пашли ихъ въ Белъ гаратъ,

Да павидать стару матьрь,

Ана па нимъ ужъ жалитца,

Ужъ жалитца, пьчалитца.

Три девушки сидели въ пьщэре съ учытьльмъ три дня, и тагда ищо разъ ухадили девять девушъкъ, забирали техъ и пели следующую песню.

Песня 7.

Ой, царю, царь, младой Умнъ,

Павыйди, царь, павыгляни,

Штобъ увидать дьвчоначъкъ,

Дьвчоначъкъ, всё девушъкъ.

Да сидели три годичка

Да на гаре, ва пьщэре,

У Бога, въ послухе были,

Тачыли студёну ваду,

Дата добавления: 2015-06-28