Литературно-художественное издание 20 страница

По другому варианту популярного повествования о миротворении, Сатана также творит землю, но дурную – болота: «До сотворения земли все было покрыто водой, а под водой, на огромной глубине, была земля. По воде плавали два духа, как два пузыря – Бог и нечистая сила...» Бог велит нечистому нырнуть, чтобы достать землю. Вынырнув, нечистый утаивает часть земли во рту: «...Погляжу, как Бог станет творить землю, и я сотворю свою землю и стану в ней начальником». Бог благословил землю, что отдал ему нечистый, и земля стала расти; стала расти и та земля, коя во рту была у нечистого, – и стало ему рот оттого распирать, туго стало у него во рту. Вон он и начал землю изо рта выплевывать: как плюнет – болото станет, побольше плюнет – больше болото станет, поменьше – маленькое. Так он и наплевал по всей земле болот. Бог отдал ему болота во владенье: от этого в болотах теперь нечистые живут» (Новг.).

По распространенным представлениям, Сатана создает также горы, скалы, овраги и, кроме того, змею, а также земляных пчел (шмелей), «от которых мед нельзя есть». «Из деревьев Сатана произвел рябину, осину, подсолнечник и табак. На плодах рябины (ягодах) Бог заметил что-то вроде крестов, да и лист рябины похож на крест (лапчатый), а потому Бог отобрал это дерево у Сатаны. На осине Иуда удавился... Когда едят подсолнечное семя, то скорлупу выплевывают на землю и, когда заплюют всю землю, она перестанет родить» (Новг.).

Согласно некоторым апокрифам, Сатанаил творит и человека: «Вылепивши тело Адама из земли, смешанной с водой, [Сатанаил] поставил его прямо; стекшая же с него на правую ногу и вылившаяся чрез большой палец на землю некая жидкость потекла улиткообразно и образовала фигуру змеи. Собравши же дух, который был в нем, вдохнул созданному телу жизнь; дух же его, также стекши через пустоту на правую ногу и пролившись через большой палец, соединился с улиткообразной лужицей, которая тотчас же оживотворилась и, отделившись, превратилась в змею и поползла.

Новый сей демиург [Сатанаил], увидавши это и уразумев, что он везде трудится, взмолился к благому Отцу и убедил послать от Себя дыхание, обещав, что человек будет общим, если Он его оживотворит, и что от рода его пополнены будут на небе места отпадших ангелов. Бог же-де, как благий, согласился и вдунул созданному Сатанаилом дыхание жизни» [Рязановский, 1915].

По рассказу, записанному в Тверской губернии, сам Сатана, «существо вроде человека», появляется «из харковины» (из плевка) Бога и называет себя его товарищем. По повелению и благословению Бога он достает со дна моря землю; «Бог велел Сатане ровнять землю, а он наделал гор, оврагов, болот и т.п. Бог и спрашивает: «На что ж ты суродовал землю?», а он [Сатана] отвечает: «Я для пользы сделал и тебе, и себе: залезает мужик с возом, али так не в силах забраться на гору или выбраться из болота, ну, и будет тебя просить: «Господи, поможи», вот тут и помогай, а не поможешь, так я помогу». Бог согласился с этим. Вот потом размножились люди, и приходит черт к Богу, и называет себя товарищем. Бог и говорит: «Какой ты товарищ, ты меня господином звал». А он и говорит: «Не только товарищ, но и местник – могу делить добычу с тобой». Бог и говорит: «Какую?» – «Посылал меня в море, я песку достал, а из него и земля сделалась». – «Какое же тебе дело?» – «От земли и человек составился, а стало быть, и человека должно делить пополам». Бог думал, думал, как от него отвязаться. Черт и говорит: «Я не буду тебя угруждать, давай – живые будут твои, а мертвые мои». Бог как-то не похватился, что душа в человеке бессмертная, и говорит: «Ну, пусть твои». Вот отчего в ад-то попали! Ну и мучились, пока Христос пришел – Он и вывел [умерших людей из ада]».

После сотворения мира и свержения Сатаны и его воинства с неба Сатана [Дьявол] и его подручные (черти, бесы и демоны) падают на землю, но основное их местопребывание – подземелье, ад. В аду главенствует Сатана [Дьявол], почти не появляющийся на поверхности земли, меж людьми. Ад в народных воззрениях рисуется по-разному. В аду есть бесконечные пещеры, наполненные бесами, огненная река, огромные раскаленные печи, разные места для мучений. «В самом жарком месте сидит сам Сатана, а в коленях у себя держит Иуду Христопродавца» (Новг.).

В рассказе из той же Новгородской губернии ад и рай описываются как огромный дом с большим количеством этажей: «Чем человек праведнее, тем его вечное поселение будет выше... Чем человек грешнее, тем ниже будут ему отведены покои. Самая нижняя комната в виде необъятного котла. В этом котле огромное колесо, вращающееся около оси в три года раз. Налит котел расплавленным металлом, и грешники купаются в этой массе. Посредине сидит Сатана и радуется, созерцая эту картину мук. До Страшного Суда чертей в аду очень мало: они все почти на земле, около людей».

В Олонецком крае считали, что «много чертей в аду увечных, потому что Сатана беспощадно бьет их, жарит на сковородах, обрывает хвосты, уши и т.д., если слуги не исполняют в точности его поручений – не вылезают на землю соблазнять людей. Сам Сатана за недосугом бывал на земле только дважды, чтобы соблазнить Еву и Христа».

При некоторой отстраненности образа Сатаны, «старшего нечистого духа», от ежедневного бытия крестьян, в народных поверьях, в повествовании о сотворении мира он предстает существом не только злокозненным, но и необходимым, неизбежным: зло сопутствует добру и даже порождено им (Сатана по сути «создан» Богом), доброе и злое начала во взаимодействии творят мир и после его сотворения продолжают спорить за тело и душу человека.

Взгляд крестьянина на окончательное мироустройство менее драматичен и сложен: искушающие людей, однозначно враждебные им силы зла помещаются в аду. Однако, по велению Сатаны, они постоянно являются на земле, присутствуют рядом с человеком и, смешиваясь с образами домовых, лесных и т.п. духов, порою утрачивают свою сатанинскую природу, становясь двойственными, даже необходимыми людям.

Хотя образ Сатаны таким метаморфозам не подвержен, главенствующего злого духа не только страшились, но иногда обращались к нему за помощью, особенно в «черных», предназначенных для нанесения вреда заговорах. В заговоре «Для раздора между новобрачными» заговаривающий, называя себя «рабом дьявольским», просит посеять между новобрачными раздор Сатану, сидящего «во дьявольском болоте», «на Латыре бел камени» (Новг.).

Тем не менее подобные обращения считались все же нежелательными и опасными, могли повлечь за собой гибель прибегающих к ним людей.

СВЯТКЕ – нечистый дух, появляющийся на земле, между людьми, во время Святок.

«Одна девица намочила сапог в проруби, положила себе под голову, а ночью Святке и натянул сапог девице на голову до шеи...» (Олон.).

Хотя представления об активизации нечистых духов во время Святок общераспространены, особый «святочный» дух, именуемый Святке, по имеющимся материалам, отмечен лишь в северных районах России.

Сведения о Святке ограничены, образ его подробно не охарактеризован, за исключением сведений из Олонецкого края, где в облике Святке описана, в общем-то, нечистая сила не вполне понятного облика или черт: Святке появляется между людьми «на второй день Рождества Христова, а в крещенский сочельник после вечерни его уж нет на земле. Этот может и добро делать, но больше делает добра по своей оплошности, и может вред принести человеку, по оплошности человека. Он может превращаться в человека, даже может быть его двойником, принимает иногда вид животных». Святке не может «перешагнуть черты на снегу и полу, проведенной чем-либо железным».

К Святке, как и к другим могущественным и всеведущим духам, присутствующим меж людьми в Святки, традиционно обращались, гадая о будущем: в начале года, когда определяется его дальнейший ход, можно особенно ясно увидеть, «провидеть» грядущие события. Обращение к нечистым духам во время гаданий считалось и необходимым, и опасным. По поверьям, нечистая сила всячески старалась залучить к себе гадающего, оказывающегося на границе ее владений, иного мира. Для этого она пользовалась малейшей оплошностью людей. Так, в рассказе из Олонецкой губернии Святке губит гадающих в овине, которые усаживаются там на коровьей шкуре [традиционный способ гадания], но забывают очертить магическим кругом кончик коровьего хвоста: «Пришел Святке, схватил за хвост и давай волочить по овину, и утром нашли их всех мертвыми».

Спастись от Святке (как и от других нечистых духов) можно, строго соблюдая все правила гадания (в частности, правила магического очерчивания и расчерчивания), а также с помощью различных уловок: «Вздумали однажды семь девиц намочить в проруби по лучинке, чтобы, положивши их себе под голову, увидеть ночью богосуженого, а на голову надели горшки. Пришел ночью Святке, рванет голову и бросит, так у всех и перервал, да только ошибся, рвал и разбивал горшки, а не головы» (Олон.).

Подобные повествования популярны среди крестьян севера и северо-запада России и относятся ими то к лешему, то к чертям, то к Дьяволу. Это позволяет предположить, что возникновение образа нечистого духа с названием Святке специфический результат трансформации соответствующей русской лексики и верований в среде крестьян Карелии.

СВЯТОЧНИЦЫ – нечистая сила, появляющаяся во время Святок; нечистая сила в женском облике; русалки.

Сведения о святочницах немногочисленны. В поверьях Калужской губернии святочницы – разновидность русалок, но представляют собой скорее нечто среднее между «страшными» русалками (см. РУСАЛКА), банными духами и кикиморами-пустодомками. Святочницы «некрасивы, с ног до головы покрыты волосами, говорить не могут, только поют без слов и пляшут. Местопребывание их – бани и неосвященные избы» [Померанцева, 1975].

Святочницы могут быть опасны для людей: по рассказу, записанному в той же Калужской губернии, они набрасываются в бане на девок и начинают их «колупать». Девушки спасаются тем, что рассыпают по снегу бусы, которые бросаются подбирать святочницы, позабыв о преследовании девок.

СИНИЙ, СИНЕОБРАЗНЫЙ, СИНЕЦ – нечистый дух; бес, черт. «[В памятниках древнерусской литературы] чаще встречается бес в образе «черного мурина» [эфиопа], «темнообразного синца», хотя эфиопов не видывал, наверно, никто из русских того времени» [Рязановский, 1915].

Синец – «достаточно древнее название беса, и в этом отражена старая семантика слова синий как цветообозначения не только синего, но и черного, вообще темного цвета» [Черепанова, 1983]. Синим, синеобразным, принадлежащим к «темному» или иному, таинственному миру могли представляться самые разнообразные существа. В житии Андрея Юродивого ангел «бел как снег», а черт «синь». Синюю кровь (противоположную красной, человеческой), по поверьям Русского Севера, могут иметь лесные духи, «синеобразны» иногда и водяные, покойники, а также болотные, подземные духи в поверьях горнодобытчиков Урала (девка Синюшка).

СИРЕНА – полуженщина-полуптица; дух, обитающий в воде.

Сирена – образ малохарактерный для великорусских поверий. Иногда сиренами назывались «полуженщины-полурыбы», которые чаще именовались фараонками (см. ФАРАОН). В. Даль определяет Сирену как «лукавую соблазнительницу, из греческой боговщины» [Даль, 1882].

СИРИН, ПТИЦА СИРИН – фантастическое существо в облике женщины с головой птицы.

Сирины, «полуженщины-полуптицы», «райские птицы», часто изображаются на русских лубочных картинках XVII– XVIII вв. Этот образ, почерпнутый из старинных книг, возможно, перекликается с образом вещицы великорусских поверий (женщины-птицы, ведьмы-птицы) (см. ВЕЩИЦА).

СМУТИТЕЛЬ – смущающий других соблазнами, рассказами, наущением черт; Дьявол, Сатана.

СОЛДАТИКИ – мелкие нечистые духи, помощники колдуна (см. ПОМОЩНИКИ, КОЛДУН).

«И они с крыльца спускаются, сорок, все маленькие, одинаковые, в темных костюмах... Их, солдатиков, кормить надо. Так же едят, они все кушают» (Печ.).

СОТРУДНИКИ – помогающие колдуну нечистые духи (см. ПОМОЩНИКИ, КОЛДУН).

«Тут один из нас умирал, никто не берет у него сотрудников» (Печ.).

СТЕНЬ, ТЕНЬ – призрак, привидение, двойник; тень, являющаяся в зеркале при гадании; домовой, который наваливается на человека во сне (см. ТЕНЬ, ПАСТЕНЬ, ДОМОВОЙ).

«Кто свою стень увидит, скоро помрет»; «Она жениха своего доныне сроду в глаза не видывала, а стень его в зеркале видела, и говорит, что человека, как глянула, узнала по стени» [Даль, 1882]. «Если у одного из сидящих за кутьей нет тени, то он скоро умрет» [Даль, 1984].

СТРЕШНИК – «встречный» нечистый дух, причиняющий болезни, вызывающий несчастья; встреченный недобрый человек (см. ВСТРЕЧНИК).

«Шла я по дороге, коровушка от меня отворотилась, я упала, а нога-то поворотилась. Лежу, а посмотрела – кровь-то идет. Это стрешник встретил» (Волог.).

СТОГОВОЙ, СТОЖИХА – духи, обитающие под стогом.

Упоминания о стоговом и стожихе в поверьях русских крестьян единичны. В Вологодской губернии записана быличка о смерти стожихоньки, оказывающейся в родственных или приятельских отношениях с кутихой, духом дома, напоминающим кикимору: «Шла баба дорогой мимо стогу. Вдруг из-под стогу-то и вышел вроде маленького человечка и кричит бабе-то: «Дорожиха, скажи кутихе, что стожихонькя померла!» Испугалась баба, прибежала домой, а муж лежит на полатях. Залезла она на полати да говорит: «Ондрий, ну-ко що же это такое слышала: вышло из-под стогу что-то вроде человечка да и говорит: «Дорожиха, скажи кутихе, что стожихонька померла!» Только що проговорила она, как вдруг в подполье що-то и застонало: «Ой стожихонькя, ой стожихонькя». Вышло вроде маленького человечка що-то черное, бросило бабе новину полотна и пошло вон, двери из избы отворились сами собой, а оно все воет: «Ой стожихонькя, ой стожихонькя». Мужик с бабой ни живы, ни мертвы сидят. Так и ушло».

СУСЕДКА, СУСЕДКО, СОСЕД, СОСЕДКО, СОСЕДУШКО, СУСЕДКО-ДОМОЖЙР, СУСЕДУШКО, ДЕДУШКО-СУСЕДУШКО, СУСЕТКО – домовой; леший.

СУСЕДКА СУСЕДКА, СУСЕДКА-ДОМОЖИР, МАТЬ-СУСЕДКА – домовой и «надворный» дух в женском облике.

«Какого цвета шерсть на самом соседке, такого цвета и скот он любит и холит» (Волог.); «Дедушко-суседушко особенно не любит лошадей «двоежилков»«(Арх.); «Вот тебе, мать-суседка, теплый дом и мохнатый кедр» (Сургут.); «Дедушко-суседушко! Береги нашу скотинушку» [Авдеева, 1842].

Суседко, дедушко-суседушко – одно из наиболее распространенных во многих районах России названий домового духа, живущего, соседствующего в избе с людьми. «В Вологодской губернии «домовой» – или, по-пежемски, «соседка». К этому мужики до того привыкли, что считают его почти необходимостью. Переходя в новый дом, «перекликают» его из старого, или «выкликают нового, блудящего»«. Иногда дедушкой-суседушкой называют и лешего (см. ДОМОВОЙ, ЛЕШИЙ, ДЕД).

В поверьях Томской губернии суседка (суседка-доможир) – дух дома в женском обличье, сходный с кикиморой (см. КИКИМОРА). В Лечебнике XVIII в. кикимора прямо именуется суседка.

Суседка-домовой живет в подполье, в углу под печью. Она может оборачиваться кошкой, собакой, гоняет кур. Иногда суседка «садится прясть. Бывает слышно, как свистит веретено, а утром прядево прибывает». Чтобы угодить суседке, при переходе в новый дом, а также накануне Крещения под голубец клали булочку с гривну величиной (Том.).

Наиболее подробно суседка (матушка-суседушка) – дух дома и крестьянского двора в женском или специфическом звероподобном облике – охарактеризован в поверьях Сургугского края, где различают домову суседку, банну суседку, скотску суседку и т.п. (т. е. обитающую в доме, в бане, в хлеву). Отмечена также и земляна суседка, но подробных сведений о ней нет.

Домова суседка обычно невидима. Иногда ее, круглую, как клубок, с человеческим лицом и короткой жесткой шерстью, замечали, по рассказам, в подполье. При этом она «укатывалась как шар» («без рук и ног»). Ночью суседка может появиться и в облике маленького ребенка, с крохотными ручками, но очень тяжелого.

Домова, или избна, суседка «заведует» избой, людьми, телятами и курами, когда они временно помещаются в избе. Тем, кого она любит, суседка заплетает косы, которые нельзя расплетать; тех, кого невзлюбит (и людей, и животных), «трясет до поту» и особенно вредит курам.

Подобно всем домовым духам, суседка предсказывает будущее. Наваливаясь ночью на людей, она дует холодным, как лед, дыханием «к худу» («ажио в голову просвистит»), а «к добру» «дует теплым духом».

Смельчаки сбрасывают суседку на пол, как кошку (суседка при этом «крякает»), обнаруживая утром в руке клок шерсти с короткими жесткими, как у медведя, красными волосами. На такое обращение суседка обычно не сердится – «сонному человеку все простительно».Местопребывание избной суседки, по поверьям Сургутского края, не просто подполье. Она обитает у кедринки, которую помещают в подполье под передним углом избы при начале строительства, с приговором: «Вот тебе, мать-суседка, теплый дом и мохнатый кедр». Это позволяет видеть в облике матери-суседки не только духа дома, но и лесного духа, переносимого, переходящего в избу вместе с деревцем и становящегося покровителем дома, семьи [Зеленин, 1937].

Чтобы задобрить мать-суседку, ей оставляли под печкой краюшку хлеба с солью на лучинке.

Скотска суседка живет в загородях; холит или, напротив, гоняет и мучит скот. Чтобы угодить скотской суседке, под матицу в загороди клали краюшку хлеба с солью. Особенно старались почтить ее в Великий четверг, а также при строительстве новой загороди.

ТЕНЬ – дух лесных избушек; домовой; привидение, призрачный двойник

человека.

«Зверя я с этим ружьем овек не убоюсь, а вот было только раз в избушки, что до поту в страх «тень» вгоняла» (Арх.); «Тень его явилась мне» [Даль, 1882].

Дух лесной избушки, появляющийся в виде тени, по всей вероятности, представляет собой разновидность домового духа, «хозяина» лесного жилья, который может «шугать» над людьми, останавливающимися в лесу на ночлег, и даже выживать чем-то не угодивших ему пришельцев.

Тень – распространенная форма появления домового, особенно домового духа, предвещающего перемены в судьбах людей. «Мифологизация тени как некой самостоятельной субстанции, подобия, двойника человека, имеет очень глубокие корни; ср. сохранившееся до недавнего времени поверье о том, что тень может покинуть человека перед его смертью. Тень – это нечто принадлежащее обоим мирам, реальному и потустороннему» [Черепанова, 1983].

В поверьях Вологодчины пастень – домовой, который является в виде тени на стене, «наваливающийся» ночью на человека. Согласно верованиям Орловщины, домовой дух, давящий человека, предсказывает будущее. Однако сам он не смеет приближаться к людям – «давит» его тень. Стень – домовой-тень (Яросл.), но в то же время призрак, двойник.

Таким образом, домовой дух может быть и двойником, и тенью одновременно, то есть неразлучным с человеком спутником; но он наделен самостоятельным бытием и влияет на судьбу людей (ср. появление домового-тени и домового-двойника перед большим несчастьем, смертью; возникновение двойника человека в зеркале при гадании и т.п.) (см. ДОМОВОЙ, ПАСТЕНЬ).

ТРЯСОВИЦА, ТРЕСЕЯ, ТРЯСАВИЦА, ТРЯСЕНИЦА, ТРЯСЕЯ, ТРЯССЯ, ТРЯСУНЬЯ, ТРЯСУХА, ТРЯСУЧКА, ТРЯСЦА, ТРЯСЬ – лихорадка, гнетучка, кумоха.

«Мне имя Трясся. Не может тот человек согретися в печи» [из заговора]; «Мне есть имя Трясовица, яко пещь распаляется дровами, тако я распаляю у человека все члены и кости» [из заговора]; «Изняла его трясучка»; «Трясца что ненастье: не знаешь, откуда берется»; «Без притчи и трясца не емлет» [Даль, 1882].

Трясовица – одно из распространенных названий лихорадки, болезни, которая может проявиться по-разному, но сопровождается ознобом, судорогами, «трясет» человека.

Трясучку, порчу колдуны нередко «напускали по ветру», с приговором: «Как на осине лист трясется, так и тебе трястись» (Волог.). Соответственно такую «трясучую напасть» крестьяне некоторых областей России стремились передать осине: «Больной лихорадкой, если хватает сил, идет в лес, находит осину, кланяется ей и говорит: «Осина, осина, возьми мою трясину, дай мне леготу!» После чего перевязывает осину своим поясом» (Арх.).

Лихорадку-трясовицу обычно представляли в облике женщины, девицы, девы-трясовицы. Таких девиц-лихорадок (лихорадок – дщерей Иродовых), по поверьям, могло быть определенное число – семь, девять, двенадцать и т.п. (см. ЛИХОРАДКА).

Девицы-трясовицы упоминаются в заговорах. По записи из Саратовской губернии, например, при лечении от лихорадки «ворожея приходит к больному три раза по зорям, выводит больного на зорю и, смотря в воду в сосуде, говорит: «Заря зарница, красная девица, избавь раба Божьего < имя > от матухи, от знобухи, от летучки, от жетучки, от Марьи Иродовны и от всех двенадцати девиц-трясовиц». Затем ворожея крестообразно смахивает хворь со лба, подбородка, щек, плюя на землю и умывая больного наговоренной водой».

УВОДНА – дух, обитающий в лесу и приманивающий, уводящий людей, особенно детей.

В поверьях Печорского края уводной именуется красна дева (по-видимому, существо, сходное с лешачихой, русалкой): «Шишко ребенка омрацит, сделаетца уводна, прима-ниват, в красном сарафане, под красной шалью, красна дева называется. Людей приманиват и уводит» (см. КРАСНА ДЕВА).

«Уводить» могут и иные сверхъестественные обитатели леса: нечистая сила, леший, черт, называемые водка, манило, блуд и т.п. (см. ЛЕШИЙ, ВОДКА, БЛУД, МАНИЛО).

УДЕЛЬНИЦА – дух в облике женщины, губящий родильницу, плод в ее чреве; дух, опасный для детей.

Об удельницах известно мало. По поверьям Олонецкого края, это черная, волосатая женщина (с распущенными и растрепанными волосами). Она показывается у лесных ручьев, может появиться в зреющем поле.

Удельница способна обернуться сорокой. В районе Космозера (Олонецкий край) существовал ручей, именуемый Букин порог, откуда «от древности выходили удельницы и показывались на росстанях». «Как поставили на росстанях кресты, они исчезли» [Барсов, 1874].

Удельница мучает родильниц, насылая на них «жильне-трясучий удар», или родимец. «Если поносная [беременная] женщина спит навзничь, нараспашку, пояса нет, а случится на столе ножик, удельница вынимает им младенца. Оттого рожают уродов, или женщина понесет, а живот окажется пустой» [Барсов, 1874].

Удельница особенно опасна ночью, а также одну минуту в полдень и на закате. Обитающей в лесу удельницей пугали детей.

По мнению О.А. Черепановой, удельница схожа с обитающими в ржаных полях, на межах и опасными для детей полудницей, кудельницей. Она включена «в широкий крут персонажей солярного цикла, сохраняющих свою древнейшую функцию обеспечения плодородия, связанных с деторождением, урожаем и с полдневным жаром» [Черепанова, 1983].

Однако в верованиях Олонецкого края удельница обнаруживает не столько связь с «полдневным», зреющим полем, сколько с водой и лесом, и напоминает по внешнему облику «страшную» русалку (см. РУСАЛКА). По своим действиям удельница схожа с вещицей, также уродующей и губящей младенцев, родильниц, обращающейся сорокой (см. ВЕЩИЦА). Образ удельницы – своеобразный «мостик» между лесной русалкой и ведьмой-вещицей (обнаруживающийся, правда, лишь в севернорусской традиции). Удельница – существо, властное над жизнью, судьбой рождающегося человека и женщины-матери; с другой стороны, она существо природное, стихийное, связанное со всеобъемлющей и насущно необходимой для жизни стихией воды.

«Этимологизация слова удельница затруднительна в связи с изолированностью слова в диалекте и общенародном языке. Источник узколокального [севернорусского] удельница можно видеть в локально ограниченном глаголе «удить, зреть (о зерне), наливаться»...» [Черепанова, 1983]. В поверьях русских крестьян XIX-XX вв. наименование удельница, по-видимому, более связано с представлением об уделе, участи, доле человека, его судьбе, которые, при его рождении, могут зависеть от удельницы (ср. «Уделятель, уделитель, удельница» – «уделивший что, кому»; «удел» – «участь, доля»; «судьба, жребий, рок», «предназначение» [Даль, 1882]).

УПЫРЬ – вредоносный мертвец, колдун; колдун-покойник, ведьмак, еретик, губящий людей; вампир.

«Злые знахари по смерти бродят упырями» [Даль, 1882].

Представления о том, что существование человека, особенно наделенного сверхъестественными, колдовскими способностями, не оканчивается с его смертью, традиционны; по поверьям, покойники продолжают принимать участие в бытии живых людей, помогают или вредят.Название «встающего по смерти», вредоносного мертвеца (главным образом, колдуна) упырь (вампир) более характерно для западно- и южнославянских поверий, нежели для великорусских. В центральной и северной России покойник, наделенный способностью «жить» после смерти и преследовать людей, поедая их, чаще именуется еретиком (см. ЕРЕТИК).

В южнорусских поверьях упырем иногда называют и «сильного», старшего над другими живого колдуна.

Упыри, которым приносили жертвы-требы, упоминаются в Начальной летописи. В памятниках древнерусской литературы упыри иногда отождествляются с навьями, в значении «особо опасные, распространяющие эпидемии и приносящие смерть покойники». В то же время навьи – это и мертвецы вообще, поэтому можно предположить, что жертвы упырям в Древней Руси приносились с целью обезопасить себя от возможного губительного влияния всех «живых» умерших.

УРОК – вредоносное слово; слово, сказанное в «дурной» час, которое «портит» человека; порча; демоническое существо, персонифицирующее вредоносное слово.

«Уроки, призоры, прочь отойдите!» [Даль, 1882].

«Урочить» происходит от «речить, ректи» – «говорить, произносить». «В заговорах уроки являются демоническими существами. Они происходят от встреч (пристретельны) с злыми людьми или насланы. Селятся они в ногах, руках, глазах, во всех суставах человека и нудят около сердца, ломают кости. Чтобы они вышли из больного, на них бабка кричит: гам, гам, гам! Призывает на помощь святых угодников Божиих и, с их помощью, прогоняет уроки в темные леса, густые очереты, на болота, за моря» [Сумцов, 1890].

А. Потебня уточняет, что урок – это материализация вредоносного слова (в обличье стрелы или вызывающего заболевание демонического существа не вполне ясного вида) [Потебня, 1914]. Отметим, что в трактовках и самого понятия урок, и его возможных воплощений представления об уроке как о материализованном вредоносном слове нередко смешивают с представлениями о сглазе (как о материализованном губительном взгляде) [Даль, 1882]. Основанием такого смешения, по-видимому, служит то, что и действие «опасного слова», и действие «недоброго взгляда» в поверьях нередко тождественны физическому воздействию, удару, порче. Признаки такой порчи – зевота, озноб, жар, а у детей – бессонница [Авдеева, 1842].

Традиционным средством от порчи (и сглаза, и изуроченья) было умывание и взбрызгивание. «Болезнь, большею частию, приписывали урокам. Если ребенок бывало кричит и не спит, то брали солонку, высыпали из нее соль, зачерпывали ею воды, клали три раза по девяти щепоток соли, умывали ребенка, оплевываясь и приговаривая: «Уроки, призоры на пусти лесы!» Также обмывали скобы у дверей и умывали этой водой». Взбрызгивали заболевшего водой, в которую помещали уголек, кусочек обгоревшей в печи глины и три по девяти щепоток соли. Старались взбрызнуть «невзначай», чтобы вызвать испуг [Авдеева, 1842].

Заговор от уроков и прочих заболеваний, записанный в Архангельской области, произносится при мытье ребенка в бане: «Стану я, раб Божий < имя >, благословись, выйду, перекрестясь, из избы дверьми, из двора воротами. Выйду я в чистое поле; помолюсь и поклонюсь на восточную сторону. Под восточной стороной есть Окиян-море. На Окияне-море ходит щука бела, зубы укладны, хвост булатный, поедат и пожират у раба Божьего < имя > уроки и прикосы, и грыжи, и баенны нечисти, чтобы не в вечерню, ни на нову, ни на ветху и ни на перекрою месяцу. Во веки веков, аминь. Будьте, мои слова, замком замкнуты, ключом заперты» (Арх.).

Распознать урок можно было по глазам заболевшего (на его веках появляется что-то вроде горошин), а также бросив в воду угольки: или они не тонут, а плавают, человек изурочен [Богаевский, 1889].

ФАРАОН, ФАЛЯРОН, ФАРАОНКА, ФАРАОНЧИК – фантастическое существо с человеческой головой, туловищем и рыбьим хвостом; русалка.

По распространенным поверьям, фараоны, мифические полулюди-полурыбы (и женского, и мужского пола) произошли от потонувшего в Чермном море при преследовании евреев «войска фараонова».

В основе таких представлений лежат апокрифические легенды, возникшие в результате народной переработки библейского сюжета о переходе Моисея через Красное море, когда вода расступилась, пропустила Моисея и ведомый им народ, но сомкнулась над головами преследователей; «люди фараоновы обратишася рыбами», «у тех рыб главы человеческие, а тулова нет, токмо едина глава, а зубы и нос человеч; а где уши, тут перье, а где потылица, тут хвост, и не яст их никтоже».

Обратились рыбами и оружие, кони воинов: «а на конских рыбах шерсть конская, а кожа на них толста на перст, ловят их и кожи с них снимают, а тело мечут, а в кожах переды и подошвы шьют; а воды те кожи не терпят, а в сухоноско, на год станут» (Сказание о переходе Чермного моря по списку 1602г.) [Черепанова, 1983].

Образ «фараона лютого» по-видимому, поразивший народное воображение, нередко используется в старинной русской литературе, в сказаниях, легендах. В новгородском «Сказании о знамении от иконы Пресвятой Богородицы» с «лютым фараоном» сравнивается Андрей Боголюбский, пришедший с войском силою собирать дань с двинян: как и фараоновы воины, он «Божим гневом потоплен бысть».

В народных поверьях образы фараонов и фараонок сливаются с образами водяных и русалок, однако из-за «книжного» происхождения представлений о «войске фараоновом», полулюди-полурыбы часто воображаются обитающими далеко, в морях; например, фараончики – «чудные белотелые девы с русыми кудрями, которые плавают в море. У них рыбьи хвосты» (Сарат.). В Новгородской губернии считали, что у фараонов только «голова человеческая», а остальное у них рыбье. Случается, что в ясную погоду они выскакивают из моря и кричат: «Царь Фараон в воде потонул». На Вологодчине «древними людьми», «фараоновым войском» считали лягушек.

Дата добавления: 2015-06-28