Н. С. Мордвинов - Н. О. Кутлубицкому

П. П. Коновницын - жене.

1 декабря. Вильна

Третьего дня мы здесь, ура! ура! Слава богу и русскому войску!! Вот так-то, моя душа, мы поступаем, не прогневайтесь, и нас царство Русское не бранит.

Пушек, пленных, провианту, амуниции и всего - пропасть. Неприятель бежит и почти весь пропал, и пропадет, и погибнет от руки русской. Все дороги устланы телами убитыми и замерзшими. Мы его все гоним и гнать до Вислы будем. Мы устали, замучились, и здесь армия возьмет покой, а прочие идут вслед.

Я занял свою квартиру прежнюю Огинского и сплю на твоем месте - на диване. Как мне было приятно спать в комнате, где мы с тобою столь приятно доживали, вижу каждое место, где кто из детей спал. Ты себе не представишь, как мне было мило.<...>

А Бенигсен давно уже уехал в Калугу, старики поссорились так, что умирить способу их не было, хотя я о сем очень старался. <...>

Как мне хочется хоть на часок у тебя побывать. А коли не удастся, а у нас заспокоится, то я тебя сюда перевезу со всем потрохом.

Здесь из дворян, жителей, баб и девок никого нет, все попрятались, боятся кошки, чье мясо съели. <...>

Расскажу тебе, как счастливо нам шестое число в месяцах. <...>

6 число - знаменитый фланговый марш на дорогу Серпуховскую и Калужскую(56);

6 число - счастливая первая атака под Тарутином;

6 число - славный манифест, где он(57) говорит, что не положит меча, пока ни одного злодея в краю русском не будет;

6 число - победа славная под Красным, и 6-е число, надеемся, и враг за Неман весь удалится. О сем будет вам писано в газетах. <...>

Я тебе писал или нет, что у меня кучер Бонопарте умеет править с коня, я его для тебя берегу.

Пушку, отбитую у неприятеля, Петруше посылаю на память, надобно сделать лафет и ее беречь. Другую пушку, маленькую, мне сейчас принесли - посылаю Ване милому.

Ну, прощай, моя душа. Благословляю тебя и детей. <...>

2 декабря. Пенза

<...>Генриета Александровна(58), любуясь чертежом дома вашего, говорит: жаль, что далеко. Она не понимает прелестей зимнего путешествия в кибитках, сколь ни старался я уверить ее, что зимою приятнее ездить, нежели летом во время жаров, пыли и стукотни колесной. Во время злочестивых в Москве я покушался было дать ей первое испытание увозом в Сибирь, но и при страхах не было возможности уговорить на смелый подвиг - стать против мороза [в] 20 градусов. <...> Слава богу, что грозная туча рассеивается. Уверяют, что ни един [француз] не уйдет из русской земли. Дай боже, чтобы так сбылось и прошла охота незванному ходить к нам в гости. Но боюсь, что званых будет всегда у нас много привычками, пристрастиями и прихотями нашими. У русских кулаки еще крепки, но умы ослабели от выговора русских слов на французский склад. Москва горела, а французские театры открыты были(59).

По приложенной от вас записочке известие не может быть верным. Таковые вести разносят французские духи.<...> И вас, и меня, и всякого могли бы тогда без суда и расправы послать в каторжную работу. Не верьте рассказчикам, коих научают в Москве, где изрубили подсудимого до решения судей(60). Виноватого должно судить и по приговору казнить. Те же самые, кои рассказывают подобные вести, старались огласить изменниками Платова, Барклая-де-Толли и самого кн. Кутузова. Всему беда - французский язык, который и русскими словами научил обманывать и обольщать и преобразил людей так, что и узнать их трудно. <...>

Дата добавления: 2015-06-28