Ричард Кнаак 2 страница

— Просто сделай это. – сказала она. – Они убьют тебя, если ты не сделаешь этого. Я уже мертва.

— Что ты имеешь ввиду? – спросил Клод. Он знал, что она имела ввиду, но ему нужно было услышать это от нее. Он не хотел осознавать это.

Именно тогда ее тело напряглось, а голова повернулась в сторону.

— Я не могу больше терпеть боль. – сказала она, ее голос срывался от рыданий. – Это будет услуга. Ты поможешь мне обрести покой.

Клод отступил от нее, не желая верить в то, что она просила. Но он продолжал слышать то настойчивое скандирование. "Убей, убей, убей." Вокруг него был кислый запах смерти. Девушка делала свои последние вдохи, когда он пошел на кухню и взял самый острый нож, который там был.

— Убей, убей, убей. – пели язычники.

Он поднес нож к ее запястью, но не смог порезать его. Лишь одна мысль об этом делала ему больно.

— Я не сделаю этого. – сказал он. – Я не могу.

Окажи мне услугу. – сказала она. – Пожалуйста.

Пение стало громче. Его рука дрожала, когда он держал нож над ее запястьем, едва задевая кожу. Он не мог, он не сделает этого. Но потом, одним быстрым движением, он разрезал ее кожу аж до кости.

Он сделал это настолько быстро, насколько смог. Девушка не кричала. Она едва издала звук, когда он разрезал другое запястье. Пение язычников было настолько громким, что он едва мог слышать свой голос, когда пел песню, уходя. "Лили из долины… красивые, цветущие цветы…"

Когда это было сделано, он держал ее, прижимая ее голову к рукам, когда она умерла. Тогда он взял веревку из задней комнаты и связал ее, как приказали ему язычники. Когда он закончил, она уже умерла. Клод стучал в дверь, по его щекам стекали слезы.

Пожалуйста, выпустите меня. – сказал он. – Пожалуйста, я сделал это. Я принес ее в жертву. Она мертва.

Жерар сорвал деревянные доски с дверей. Тогда он распахнул ее, пуская лучики света в маленький дом. Клод вышел с него и упал на землю. Он чувствовал солнце на своей коже. Так хорошо было вдыхать свежий воздух в легкие.

Он не должен был делать этого, он не должен был оглядываться, но он оглянулся.

Стены были забрызганы кровью и рвотой. Стол был перевернут. Лили висела вниз головой, ее глаза были все еще открыты и смотрели прямо на него. Ее ноги были привязаны к балкам. Кровь лилась из ее запястий. Она образовала маленький бассейн под ней, окрашивая пол в красный цвет.

— Ты заставил меня сделать это. – закричал он, хватая Жерара за воротник рубашки. – Ты сделал меня монстром.

Клод ударил Жерара в лицо, а затем снова набросился на него. Он бил его кулаками и ногами, пока язычники толпились вокруг него. Луи толкнул его на землю, пытаясь связать запястья. Но неважно сколько раз он пытался успокоить его, он не подчинялся.

— Ты заставил меня убить ее! – прокричал он снова. – Ты заставил меня убить ее!

Глава пятая

29 октября 1517 года

Клод встал на колени возле ручья и окунул в него ведро, чтобы набрать воды. Он смотрел на свое отражение. Под глазами у него были темные круги. Хотя он и освободился от чумы несколько недель назад, он не мог ни есть, ни спать. Он потерял вес, его лицо исхудало и побледнело. Он не мог осмелиться взглянуть на то место на берегу, где он впервые увидел ее.

Возле него ручей был чистым. Уровень воды повысился, укрывая последние кости. Течение унесло вещи мертвых. Он поднес ведро к губам и сделал большой глоток прохладной воды.

Он сначала не заметил мужчину. Он приближался к Клоду с другого берега ручья. У него были седые волосы и в одной руке он держал трость, а в другой нес ведро. Как только Клод взглянул на него, мужчина упал на колени.

— Я преклоняюсь перед моим богом. – сказал он на своем языческом языке. – Я прославляю его и благодарю его, Великого Господа.

Клод встал.

— Это не обязательно, это не…

Но мужчина продолжал стоять с опущенной головой. Он продолжал молиться еще минуту, прежде чем ответил.

— Ты спас нас от чумы. Ты принес в жертву человека, который вывел нас из ада. У тебя божественная рука, у тебя одного хватило силы остановить это.

— Пожалуйста, – умолял Клод. – Остановитесь…

— Ты теперь Господь для людей. То, что ты сделал, это чудо и ты должен отпраздновать это. – сказал мужчина.

— Я убил четырнадцатилетнюю девушку. – сказал Клод, его голос стал громче и в нем слышался гнев. – Вот что я сделал.

Он отвернулся от мужчины выбежал на берег. Его лицо горело. Он едва мог дышать, тяжесть в груди была огромной. С того дня, когда он вышел из дома (из того ада), выжившие после чумы воспринимали его по-разному. Он замкнулся в себе, но они находили его в лесу или возле ручья. Они находили его, как этот мужчина, и они настаивали, что это он остановил чуму. Тот ужасный, жестокий поступок… Они называли его Богом.

Ночью, когда он не мог уснуть, он видел ее лицо. Пустые, мертвые глаза смотрели на него. Ее лицо и шея были ярко-красные из-за крови. Он помнил то ощущение, когда нож вонзился в ее запястья. Что он наделал? Если бы его мама все еще была жива, она бы чувствовала отвращение к нему. Узнала бы она мальчика, которого воспитала в том доме? Тихого, нежного сына, который помогал ей с ужином? Который заботился о своих младших братьях?

В последнее время он сам себя не узнавал.

Он ускорил шаг. Он не знал, что остановило чуму. Люди больше не болели после того дня. Чума больше не распространялась на деревни поблизости и люди больше не умирали. Возможно, человеческая жертва сработала… но что это значило для него? Действительно ли только его рука творила чудо? Как могла смерть Лили стать чудом?

Он опустил голову, когда подошел к задней части дома, пытаясь спрятаться за деревьями. Он шел этим путем и до ручья, и назад в деревню, чтобы избежать людей во дворе. Когда он подошел ближе, он услышал людей за его входной дверью. В последние дни, они оставили там хлеб и рис. Там были козы, и сыр, и масло, все это принесли горожане, как подарок для спасителя. Даже Жерар стал мягче с ним. Он всегда склонял голову, когда Клод проходил мимо, в его глазах появился страх.

Клод вошел через заднюю дверь, надеясь, что кто бы это не был в доме, он уже ушел. Он поставил ведро воды и затем порезал несвежий хлеб. Они все еще стучали в дверь. Настойчиво. Несколько стуков, затем еще несколько, а потом тишина. А потом стуки возобновились.

У него больше не было друзей в городе. Вполне вероятно, это был Жерар или один из горожан пришел рассказать еще новости об окончании чумы. Может быть они хотели предложить ему тушеное мясо или ногу оленя. Он открыл со скрипом дверь и выглянул наружу.

Как только они увидели его, они упали на колени. Там были сотни людей. Лошади были связаны во дворе. Там были телеги и кареты, палатки, расставленные перед домом. Они все тихо говорили свою языческую молитву в унисон, прежде чем осмелились поднять свои головы.

— Они пришли из соседних деревень. – сказал Жерар, делая шаг вперед. – Чума там тоже пропала. Они пришли с подарками для тебя, их спасителя.

Два ребенка вышли вперед, подавая Клоду корону из белых цветов и два глиняных горшка. Их мама стояла прямо за ними.

— Ты спас всех нас. Человеческая кровь спасла моих детей.

Слезы текли по ее лицу. Прежде чем Клод успел ответить, она отошла в сторону и двое молодых мужчин вышли вперед, кланяясь ему в ноги. Они дали ему медные кастрюли и сковородки.

Один за другим они подходили, давая ему золотые монеты, шелк и резные статуи. Они говорили ему, что он спас их семьи. Их матери были живы благодаря ему. Он пощадил их четырехлетних дочерей или старших сыновей.

— Ты сделал это. – сказал пожилой мужчина. – Ты один.

К тому времени, как последние люди подошли к нему, Клод едва мог говорить. Жизнь Лили что-то значила для них. Те дни в темном, грязном доме, наблюдать, как ее родители умирают… принести ее в жертву… это стоило чего-то сейчас. Он пошел в ад и вернулся, и хотя он мог и не объяснять, он не мог сказать им, что он не спас их тем убийством. Какая-то, часть его хотела верить в это…

Одной из последних селян была девушка всего лишь на год или два моложе его. У нее были зеленые глаза и золотые волосы, которые были заплетены спереди. Маленькая, розовая лента связывала их сзади. Она протянула ему глиняные четки. Каждый шар был раскрашен по-разному: лес, океан, деревня, горы.

— Я нарисовала это для тебя. – сказала она – Языческий лидер нашей деревни благословил их. Они символ нашего мира, всего, что мы даем тебе.

Клод надел ожерелье, чувствуя его вес.

— Спасибо тебе. – сказал он, его голос дрожал. – Я буду хранить его всегда.

Глава шестая

13 апреля 1518 года

— Горит целый город. – сказала женщина. Она не была очень старой, но ее лицо было покрыто глубокими морщинами. – Скоро огонь перекинется на нас. Он поглотит все – все наши посевы, нашу скотину. Он убьет нас всех.

Клод стоял на гигантском, каменном алтаре и смотрел на звездное небо.

— Не убьет. Вы принесете в жертву половину урожая и половину скотины, чтобы успокоить богов. Все можно еще изменить. Наша история еще не написана.

Выражение лица женщины изменилось. Она, казалось, успокоилась. Она подошла к Клоду, поцеловала его руку и сказала.

— Я сделаю это, Ваше Величие. Я пойду прямо сейчас.

Тогда она пошла во двор, где была привязана ее лошадь. Она залезла на нее и ускакала, спасибо Жерару, он разрешил последнему посетителю подойти к алтарю. Он был не намного старше Клода. Он держал в руках шляпу и крутил ею, пока говорил.

— Из-за обвала горы я потерял дом и всю мою семью. Он забрал больше половины нашей деревни. Некоторые из нас все еще хотят уйти, но мы боимся наших богов.

Клод посмотрел на человека, который светился в свете огня. Клод знал об обвале, который случился где-то в 50 милях (80.5 км) отсюда, в другом городе. Большинство горожан, которые пережили чуму, убили после нее. Не могло быть больше десятка людей, которые выжили в одиночку в последние несколько месяцев.

— Принеси в жертву свою лучшую корову и лучшую козу. Тогда можешь покинуть деревню и жить, как захочешь.

Как только он это сказал, он почувствовал будто сделал все правильно. За последние месяцы, он научился доверять любым словам, которые появлялись у него в голове. Они божественно вдохновляли. Он понимал это сейчас, даже если сначала это казалось трудным. Сотни и сотни людей приходили к нему с того времени, как закончилась чума, чтобы поблагодарить его за то, что он освободил их от страданий. Он предотвратил столько смертей. Он изменил ход истории. Сейчас он знал, что жизнь Лили имела какое-то значение. То убийство могло подействовать только сделанное его рукой и после него у Клода появилась новая сила.

Мужчина кивнул.

— Спасибо, Ваше Величие. Я сделаю это и мы сможем двигаться дальше. Мы все сможем двигаться дальше, благодаря Вам. – Он склонился перед Клодом и в его глазах было столько благодарности, что Клоду пришлось отвернуться. Иногда было трудно принять все это, принять столько любви и уважения сразу. Впервые в его жизни, люди смотрели на него, действительно смотрели на него. Люди хотели услышать каждое слово, которое он говорил.

Когда мужчина ушел, Клод повернулся к толпе людей, которые стояли вокруг костра.

— Вы можете идти, увидимся завтра. – сказал он. – Будьте в мире.

Все они поклонились, когда он спустился с алтаря. Жерар накинул шубу кролика на плечи, затем поцеловал его руку, на которой сейчас было несколько драгоценных колец. Он шел за Клодом до самого дома и ждал снаружи, пока тот не закрыл дверь.

— Спокойной ночи, Ваше Величие. – сказал он мягко. Он едва мог смотреть в глаза Клоду теперь. Из всего, что Клод получил после того, как стал языческим лидером, это нравилось ему больше всего.

— Доброго вечера, любимый. – сказала Клеменс, когда он вошел. Она взяла его шубу, а затем поцеловала его долго и медленно. Клод прижал его новую жену к себе, чувствуя изгибы ее бедер. Это всегда было так же хорошо, как и в первый раз, когда он поцеловал ее, через три дня после того, как она прибыла в деревню и посмотрела на него своими зелеными глазами.

— Я скучал по тебе. Ты же знаешь, я бы оставался здесь на весь день и всю ночь, если бы мог. – сказал он. Он сел за деревянный стол, за которым он всегда сидел вместе со своей семьей, еще меньше года назад. Сейчас все казалось совершенно другим. Клеменс нарисовала огромную картину, которую они повесили на стену, и они украсили это место всем, что принесли люди. Медные кастрюли висели над плитой. Подсвечники стояли на накидках, а меха были накинуты поверх сидений. Из кухни доносился запах баранины и картофеля.

— Я знаю. – сказала она, подходя к нему сзади. – Но ты должен каждый день идти на площадь. Люди приходят за сотни миль (161 км), чтобы увидеть их языческого бога. Они умрут без тебя.

— Я был бы мертв без них. – сказал Клод, зная, что это правда. Кем он был до этого? Грустным, испуганным парнем, которого избивал отец? Парнем, который шел по площади с опущенной головой и боялся, что его кто-нибудь заметит? Парнем, который плакал и умолял Жерара выпустить его из того адского дома, не зная, может быть это его судьба провести вечность там?

Клеменс наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Я почти закончила готовить баранину, которую они принесли тебе этим утром. Я добавила травы, которые тебе нравятся. – прошептала она. Затем она повернулась к плите и зависла над горшком.

Клод глубоко вдохнул запах розмарина и позволил себе быть счастливым. Он не забыл свою семью, но он все понял сейчас… понял все четко. Они умерли, чтобы он мог жить такой жизнью. Он всегда должен был быть лидером, языческим богом, и если бы они не умерли, то он бы не стал тем, кем сейчас являлся. Властным, великим, любимым.

Клеменс перемешивала что-то в горшке и пела что-то себе под нос. Он едва мог разобрать слова. "Лили из долины… красивые, цветущие цветы…"

Он почувствовал странное головокружение. Он вспомнил лицо Лили, когда ее повесили вниз головой. Он помнил то ощущение, когда он разрезал ножом ее кожу. Все, что он мог почувствовать в воздухе, это кровь, он проглотил подступившую к горлу рвоту.

Он положил голову на стол, но Клеменс продолжала петь. Она стояла к нему спиной и он был таким слабым, ему было страшно, он даже не мог попросить ее остановиться. Он продолжал видеть Лили, как с ее запястий капала кровь. Он видел, как ее шея распухла и покраснела. Ее подвесили вниз головой и она смотрела на него своими мертвыми глазами.

— Гора, пожар, наводнение, заморозки, шторм, звездопад, болезнь. – сказала она, ее губы побледнели. Затем она повторила. – Гора, пожар, наводнение, заморозки, шторм, звездопад, болезнь.

Он говорил эти слова себе, повторяя их снова и снова, пока Клеменс не схватила его за плечи.

— Что такое? Что случилось, любимый?

Она перестала петь, но он не заметил. Он не знал, как долго он сидел так, согнувшись над столом, погрузившись в воспоминания.

— Я видел ее… девушку, которую я принес в жертву. Она дала мне знак.

— Какой знак? – спросила Клеменс.

Клод обхватил голову руками, думая о тех людях, которых он видел в последние дни. Обвал горы случился всего несколько месяцев назад.

— Гора, пожар, наводнение, заморозки… – сказал он. – Это график… предупреждение. Она предупредила меня.

Клеменс напряглась.

— Предупредила от чего?

— Грядет еще одна болезнь. – сказал он. – Чума, должно быть. Чума, должно быть, возвращается. Что еще это может быть?

Клеменс замерла, глядя на него снизу вверх. Она прикрыла рот руками. Она потеряла всю свою семью из-за чумы, трех сестер и матерь, которая овдовела еще молодой девушкою.

— Нет, пожалуйста, нет. – сказала она.

Но как только Клод увидел видение, он был уверен, что Лили дала ему знак. Она сказала ему, что нужно сделать.

— Я просто должен остановить это еще до начала. – сказал он. – Я должен успокоить наших языческих богов.

— Да. – сказала Клеменс. – Но как?

Клод смотрел на огонь, он был полон решимости.

— Мы должны сделать еще одно жертвоприношение.

Глава седьмая

25 сентября 1518 года

Два язычника натянули веревку так сильно, как только могли и закрепили ее на одной из нижних веток дерева. Над ними висел головой вниз охотник. Он пытался вырваться, капюшон упал ему на лицо, его запястья были завязаны за спиной.

— Пожалуйста, не делайте этого. – закричал он. – Я потерялся. Я не хотел никому вредить. У меня есть семья, которой я нужен.

Язычники окружили мужчину и начали громко молиться, когда Клод вышел вперед. Клеменс стояла за ним и наблюдала, ее глаза были опущены вниз. Клод накинул на голову капюшон так, что его лицо было в тени. С каждой невинной жертвой, убивать становилось все легче. Чувство вины не было столь же сильным, как после третьего или четвертого жертвоприношения. Сейчас не было никаких сомнений. Он наконец понял, какую власть чувствовал должно быть его отец, когда убивал. Как соблазнительно выбирать, кто умрет, а кто будет жить.

Клод держал нож в руке, а затем провел им дугу в воздухе, как он делал это перед каждым жертвоприношением. Он тихо молился, приближаясь к мужчине.

— Твоя смерть может успокоить наших богов. – сказал он на языческом языке. – Она может предотвратить возвращение чумы и принести нам покой.

Мужчина изворачивался, пытаясь освободиться, капюшон упал с его лица. Клод смотрел прямо на него. Кожа мужчины стала красной, потому что кровь прильнула к его голове.

— Вы не должны делать этого. – сказал он.

Они иногда говорили что-то, но Клод знал, что это неправда. Он должен был сделать это, так же, как он должен был убить Лили в тот день в том доме. Только человеческое жертвоприношение остановило чуму, и только оно могло предотвратить ее возвращение. Он бы не позволил умереть своей семье снова. Он не позволит ей забрать Клеменс или все, что он создал после ухода чумы. Он мог чувствовать ее присутствие прямо за собой, она преследовала его, как зверь преследует свою жертву.

— Наши боги успокоятся, успокоятся благодаря нашему жертвоприношению. – сказал он громко. Язычники окружили его и громко молились вместе с ним, повторяя его слова снова и снова, пока он не сделал шаг в сторону мужчины.

Тогда он поднял свой нож и перерезал мужчине горло. Он закричал. Кровь хлынула из его раны. Клод схватил его голову и снова перерезал ему шею, остановившись, когда нож задел трахею.

Кровь брызнула на рубашку Клода. После второго убийства он чувствовал знакомую с детства тошноту. Но сейчас, с каждым жертвоприношением, он становился все сильнее, неприкасаемым. Он удивительно быстро привык к запаху крови.

Клод сделал шаг назад, присоединяясь к язычникам, когда мужчина начал истекать кровью. Когда охотник окончательно перестал двигаться и его кожа стала призрачно белой, Клод закончил молитву. Язычники тоже перестали молиться вскоре после этого, ожидая, когда Клод разрешит им уйти.

— Вы можете идти, дети мои. – сказал он. – Боги приняли нашу жертву.

Клод взял Клеменс за руку, которая была холодная на ощупь. Он помог ей залезть на лошадь. Тогда он заметил, что она плакала. Она опустила голову, позволяя слезам капать на рубашку.

Она часто плакала после жертвоприношений, несмотря на то, что он ей говорил, что из-за этого она выглядит слабой. Она должна была выглядеть решительной, иначе боги могли наказать ее. Он отказывался признавать сейчас ее слезы, он лишь надеялся, что она перестанет плакать.

Когда они возвращались в деревню, она сказала:

— Десять. – сказала она.

Он был разгневан.

— Что ты имеешь ввиду?

— Десять невинных мертвы. Когда это закончится? – спросила она. – Сколько еще должны умереть?

— Столько, сколько нужно. – отрезал он. – Моя рука предотвратила возвращение чумы. Вместе мы замедлили время. Для всего этого есть причина.

Она прижалась щекой к его спине. Хотя это должно было успокоить ее, она только сильнее начала плакать.

— Я больше не понимаю твоих причин…

Он не ответил. Ему не нужно было, чтобы она понимала его причины и он знал, что в каком-то смысле она никогда не сможет понять. Его власть росла и она боялась. У него был дар, которого больше ни у кого не было, и когда он научился им управлять, он знал, что столкнется со скептиками. Он не собирался бояться их.

Когда они ехали по долине, копыта лошадей разбрызгивали воду. Через несколько минут, их плащи были грязные снизу.

— Что это? – спросил Клод вслух. – Что произошло?

Вся долина была затоплена. Два фута (61 см) воды или даже больше. В душе он знал, что в ту ночь что-то изменилось. Какие бы часы они не остановили, они начали тикать снова, приближая их к болезни.

— Он скакал на лошади так быстро, как только мог, и привязал ее возле дома. У него не было времени помогать или объяснять что-то Клеменс. Вместо этого он забежал внутрь, к задней стене. Здесь его молодая жена нарисовала ему предупреждение. Слова Лили, изображенные на семи изображениях. Он знал, что на третьем было наводнение, но он хотел убедиться. Почему жертвоприношение не сработало? Почему настало наводнение? Богам нужно было большего от него, но насколько?

— Наводнение. Оно все таки настало.- сказала Клеменс позади него. – Разве ты не видишь? Убийство невинных ничего не значит. Они…

— Как ты смеешь разговаривать с одним из твоих богов в таком тоне?. – сказал Клод, поворачиваясь к ней. Он подошел к ней, в нем чувствовался гнев. – Как ты смеешь задавать мне вопросы? Наводнение настало, потому что этого недостаточно! Мы пролили недостаточно крови!

Клеменс уперлась спиной в стену. Ее зеленые глаза казались большими в свете огня. Она посмотрела на него снизу вверх.

— Простите… – прошептала она.

— Ты не прощена. – зарычал Клод. – Я должен убивать и другие должны тоже, чтобы успокоить меня. Это нужно сделать. Мы можем остановить это. Мы все еще можем остановить это…

Он повернулся обратно к изображениям, повторяя слова Лили, чтобы понять их смысл. "Гора, пожар, наводнение, заморозки, шторм, звездопад, болезнь..." Сколько у них было времени? Как он мог убить еще больше людей?

Он продолжал смотреть на последовательность событий, размышляя, вернется ли к нему Лили. Он хотел увидеть ее сейчас, даже если воспоминания были трудными. Он хотел, чтобы она сказала ему, что делать дальше.

— Еще раз прости, любимый. – прошептала Клеменс. Она поклонилась ему, прежде чем скрылась в спальне. Но Клод едва заметил ее. Он все еще был погружен в работу, пытаясь выяснить, где они могли взять еще больше невинных, чтобы принести в жертву, и когда. Сколько у них еще было времени?

Глава восьмая

5 марта 1519 года

Клеменс зашла на кухню, держа в руке плащ Клода. Спереди он был измазан кровью. Клод понял, что она плачет, еще до того, как обернулся. Он узнал сбитое дыхание и ее тяжелые шаги. Это стало обычным делом.

Он посмотрел на ужин, игнорируя ее. Суп из свеклы напомнил ему невинную кровь. У него во рту все еще чувствовались остатки теплого, тяжелого вкуса с прошлой ночи. Он не сказал это женщине, его жене. Он не был обязан отчитываться перед смертными.

— Когда? – закричала она за его спиной. – Когда это закончится? Сколько еще людей должны умереть, чтобы они успокоились?

— Сейчас они успокоились. – ответил Клод, не глядя на нее. – Они успокоены сейчас благодаря нашим жертвоприношениям.

Вчера он перестал принимать язычников в лесу. Их было сейчас слишком много в культе. Они оставались в своих домах и молились языческим богам, пока он убивал. Один в лесу, он начал пить кровь. Первый глоток было сложно проглотить, но сейчас он выпил кровь четырех невинных и он знал, что он стал сильнее, благодаря этому. Скоро языческие боги заговорят с ним напрямую. Лили вернется и скажет ему, что делать дальше.

Клеменс посмотрела на плащ в своих руках, щупая материал.

— Это человеческая кожа, не так ли? – спросила она. – Ты сделал его из человеческой кожи…

Когда она упустила его на пол, звякнули пряжки. Клод сам сшил себе плащ из кожи двух невинных, которых он убил несколько недель назад. Он прикрепил пряжки и какую-то безделушку, которые ему принесли язычники. Они гремели и свистели, когда он ехал через деревья, издавая звук приближающейся бури.

Клод закрыл глаза, вспоминая прошлую ночь. Жерар нашел ему невинных и подвесил их на деревьях. Клод наслаждался криками мужчины и тем, как он пытался освободиться. Жажда жизни в нем была сильна, и чем больше он пытался вырваться, тем больше хотел жить. Клод только сейчас понял это. Те, кто больше всего хотят жить, больше всего заслуживают смерти.

— Что это за зло? – продолжила Клеменс. – Моя мама рассказывала мне о Визигарде… о месте, где Тьма возвышается. Когда я пришла в ту деревню после смерти моей семьи, я думала, что наконец-то нашла покой. Люди рассказали мне, что ты сделал с Лили, но это была история о разбитом парне, у которого не было выбора. Кем ты стал? Кто ты сейчас?

Тогда Клод встал и пнул стул.

— Я стал спасителем человечества. – закричал он. – Я тот, кто предотвратил возвращение чумы и не дал ей убить нас всех, включая тебя. Не забывай, что я сделал и продолжаю делать. Не смей говорить мне, что это неправильно. Ты не знаешь…

— Я знаю! – закричала Клеменс, по ее щекам текли слезы. – Я знаю, что это неправильно. Я знаю это, Клод. Что случилось с тобой? Кто ты? Я больше не могу жить в страхе.

Она попятилась от него ближе к двери. Только тогда он заметил маленький кожаный мешочек на стене.

— Ты думаешь, ты можешь уйти? – спросил Клод. – Ты замужняя женщина. Если попытаешься уйти, ты будешь разорена.

— Я буду лучше жить разоренной женщиной, чем умру с тобой. – Клеменс посмотрела на него снизу вверх и ее зеленые глаза было невозможно узнать. В них было столько ненависти.

Он отвернулся, вспомнив, как на него смотрели глаза Лили – холодне, мертвые. Он вспомнил, как она выглядела, когда он видел ее в последний раз, подвешеной головой вниз, кровь стекала из ее запястьей. Ее рот двигался.

— Я отдала свою жизнь. Теперь ты должен сделать жертвоприношение. – прошептала она ему. – Ты должен сделать это, чтобы успокоить богов. Отдай свою жену, эту невинную. Пролей ее кровь. Только тогда боги вознаградят тебя.

Он повернулся обратно к Клеменс, его голова до сих пор немного кружилась из-за видения. Лили разговаривала с ним. Это было еще одно предупреждение, как то, которое он получил несколько месяцев назад. Он должен убить Клеменс. У него нет выбора.

Прежде чем она дотянулась до ручки двери, он бросился на нее и прижал ее запястья к стене над головой.

— Жерар! – закричал он. – Жерар, иди сюда! Принеси веревку!

Через минуту в дверях появился мужчина.

— Свяжи ее руки. – сказал Клод, толкая Клеменс к нему. – Она опозорила наших богов. Она отвернулась от культа крови и она должна быть принесена в жертву.

Жерар смущенно взглянула на Клеменс, а потом на Клода.

— Я не понимаю, Ваше Величие. – сказал он. – Принести в жертву Клеменс?

Клод стукнул кулаком по дверному косяку.

— У меня было видение от Лили…она сказала, что эта девушка должна умереть или чума вернется. Отведи ее в лес и свяжи. Я приду к ней скоро. Мы должны успокоить богов. У нас нет выбора.

Клеменс посмотрела на него в ужасе.

— Ты монстр. – закричала она, пока Жерар связывал ее руки. – У тебя не было никакого видение, ты злишься на меня, потому что я хотела уйти. Я так долго молчала, и теперь, когда я заговорила, ты хочешь меня убить.

Клод не посмотрел на нее, он только сказал Жерару:

— Сейчас же уходи. Подготовь ее. Я скоро приду.

Жерар взял Клеменс за руки и вытащил ее из дома. Клод слышал ее крик, когда Жерар посадил ее на коня и ускакал вместе с ней. Он схватил с пола свой плащ и накинул на плечи. Он натянул капюшон на голову, прикрывая лицо. Кожа все еще была покрыта рубцами и забрызгана кровью после последнего жертвоприношения. Мужчина держал нож и набросился на Клода прежде, чем Жерар успел связать ему руки.

Он подошел к нижнему шкафчику и вытащил оттуда старую отцовскую бутылку рома. Он сделал несколько глотков и вытер губы. "Я всего лишь человек." – сказал он сам себе. "Она ничего не значит. Она не может понять то, что он делает, и чего просят боги. У нее никогда не было видений от Лили. Она не знает."

Пока он ходил по дому, он стал еще более взволнованным, размышляя о том, что он дал ей. Если бы он не был с ней после окончания чумы? Если бы она не стала его женой? Она говорила, что любит его, но сейчас она обвиняла его в том, что он разрушил их. "Ее нужно принести в жертву." – сказал он сам себе. "Ее кровь должна пролиться, чтобы боги успокоились." Другого выхода нет.

Он схватил нож, а затем вышел из дома. Ты больше не узнаешь меня? Ты хочешь знать, кто я на самом деле? Он повернулся и провел ножом по двери. Он проводил им по куску дерева, стараясь сделать каждую букву настолько большой, насколько это возможно. Ему было хорошо, когда он делал это.

— Я – Тьма! – закричал он, вырезая последнюю букву. – Я единственный, кто может предотвратить возвращение чумы.

Когда он закончил, он отошел назад, любуясь своей работой. Слово заняло как раз всю входную дверь. "Как она и сказала." – подумал он. – "Когда тьма взойдет…"

Дата добавления: 2015-06-28