Гоа.Исповедь психоделической устрицы. 5 страница

*Баба’ – Человек, отказавшийся от мирских нужд, идущий по пути духовного развития и просветления.

I don’t speak English- Я не говорю по английски.

Глава 11. Часть первая. В тюрьме.

Ну, что же, жизнь продолжается. Вокруг, вроде бы, все здоровые, никто ни умирает.

- Меня зовут Василий.

Семь человек произносят туземские имена. Запомнить не получается ни одного. Семь человек, коверкая по-разному, пытаются повторить моё имя.

Неплохо было бы принять душ. Пять дней я почти ничего ни ел, а вместо душа поливал себя из бутылки. Туалет, он же душ, представляет собой отгороженную невысокой стеной площадь, полтора на два метра. Стены и пол покрыты коричневой плиткой. Удивительное дело: индийские туалеты. Несмотря на повсеместную грязь там, где живут индусы, туалеты являются самым чистым местом в доме. Камера теперь мой новый дом, а это - мой туалет. Чистый туалет – это, конечно, понятие относительное. Конечно, этот туалет чище, чем в предыдущей тюрьме, где вообще никогда не убирались, или же безупречно чист относительно любого общественного туалета в России. Но, конечно же, это не домашний туалет с белым кафелем. Так как обувь остаётся за дверью в камеру, придётся рассчитывать только на свой иммунитет, который не позволит грибку поселиться на моих ногах. Рядом с дыркой в полу стоит ведро с водой. Из стены торчит кран, от которого по мокрой, скользкой тряпке стекает вода. Видимо, это и есть смывной бачок, раковина, биде, душ и питьевая вода одновременно. Судя по тому, как на мне висит одежда, я похудел килограмм на пять. Раздевшись, я обнаруживаю, что всё моё тело покрыто расчёсанными укусами от комаров. Слава Богу, пронесло с малярией, которую переносят эти мелкие кровопийцы. Ну, в принципе, ничего, - условия не самые худшие, жить можно. Месяца три продержусь легко, а там уж кто-нибудь должен вытащить меня отсюда. Приняв душ и сменив одежду, я располагаюсь на полу, на своём месте. Слава Богу, не нужно драться за место. В углу камеры я вижу шахматную доску. С шахматами будет полегче убивать время. Как ужасно звучит: «убивать время». Ведь это же моё жизненное время, а кто-то взял, и забрал его у меня. Жизненное время не такое уж и большое, и когда оно закончится, знает только Создатель. Сложно представить, что у меня заберут несколько месяцев моей жизни. Несколько месяцев - это при условии, что меня вытащат отсюда мои близкие и друзья. А вдруг десять лет, или двадцать? Нет, об этом лучше не думать, этого не может быть. Деньги в этой стране должны сделать своё дело, всё-таки самая коррумпированная страна в мире. Максимум полгода, - и я должен отсюда выбраться. Чем, интересно, занимаются, убивая своё время, мои сокамерники? По телевизору идёт какой то индусский сериал. Кто-то смотрит телевизор, а кто-то читает газету. Надо что-нибудь придумать на ближайшие несколько месяцев. Мне совсем не хочется бездарно их потерять. Если уж выпала такая возможность, надо заняться собой. Завтра доктор должен снять швы с зашитой руки. Начну заниматься спортом, надо бы начать учить хинди и английский язык. Это всё в жизни должно пригодиться. А в свободное время - шахматы и книжки. Нужно сделать себе расписание с утра до ночи, и заниматься, чтобы не было времени на глупые мысли.

- Эй, Russian, - обратился ко мне крепкий, худощавый индус в майке с криво написанной надписью «Адидас», - Мы про тебя в газете читали, у тебя двадцать грамм МДМА и выращивание марихуаны. А я бензозаправку ограбил, но меня должны скоро выпустить под залог. Не повезло тебе с весом, было бы десять грамм, тоже мог бы скоро выйти. Но ты сильно не расстраивайся, тебе здесь скучно не будет. Меня зовут Доминик. Видишь, вон в камере напротив мэн с длинными волосами? Он тоже русский.

- Русский?!!

Русский - это хорошо, вдвоём действительно будет веселее.

- Его Виктор зовут, три месяца уже сидит, тоже за наркотики.

- Так я же знаю его, был такой русский Витька, по прозвищу Дуся.

Говорили, что он попал в тюрьму, но я думал, что он уже вышел. Он появился в Гоа пару лет назад. Я иногда встречал его на пати, с регулярностью один-два раза в месяц. Меня совсем не интересовало, где он жил и чем занимался. Он был из категории тех людей, которые, не прочитав ни одной книжки о психоделиках, мнили себя психоделическими гуру. Последний раз я видел его в единственном уцелевшем после репрессий трансовом клубе под названием «Вест Энд». Было это как раз месяца три назад. Он выглядел как пожилой спятивший русский, которому давно за пятьдесят. Абсолютно не загорелый, сутулый, с отвисшим животом, он ходил по пати и раздавал всем бесплатно дешёвый аптечный амфетамин, смешанный с зубным анестетиком. Свой порошок он с гордостью называл «мой кокаин» или «мэджик паудер».

- Виктор!!! - заорал я через площадку, разделяющую наши камеры. Через мгновение кто-то, одетый в набедренную повязку, подошёл к решётчатой двери. Его тело было загорелым и поджарым.

- Вася, это ты что-ли? – смеясь, ответил он, вытянув через решётку руку в мою сторону, - А мы про тебя в газете читали ещё неделю назад. Какими судьбами?

- Мне десятку хотят дать, - окончательно узнав его по голосу, ответил я, радуясь, что я здесь такой не один.

- Не ссы, Вась, здесь всем десятку хотят дать.

- Спасибо, ты меня успокоил. Как ты здесь поживаешь?

- Не плохо. Тут, как в санатории, завтра на прогулке поболтаем, я плохо тебя слышу. А сейчас, извини, мне некогда, я йогой занимаюсь.

- Кана агия*, кана агия, - эту странную и непонятную мне фразу стали разом произносить все мои сокамерники, суетливо разбирая из кучи посуды свои тарелки и кружки.

Глава 11. Часть вторая. На воле.

«Кана агия, кана агия, чай, чай, чай, омлет-котлет, катлет-амлет», - кричат наперебой различные разносчики еды.

- Поезд подъезжает к Бомбею, надо бы что-нибудь поесть, - говорит мне Яир, сонно протирая глаза, - Нам сегодня по прибытию нужно на другой вокзал переправиться. Он в другом конце Бомбея. Если повезёт и купим билеты на сегодня, то завтра будем уже в Гоа.

- Ой, скорее бы, надоело мне путешествовать, на море уже хочу, - отвечаю я ему, разглядывая необычного вида еду, находящуюся в руках у проходящих мимо продавцов.

- Ты чего это, русский, раскис? Как же может надоесть путешествие? Тем более, приключения только начинаются. Вряд ли нам удастся купить билеты на поезд на сегодня. Вся Индия в пик сезона за два месяца билеты бронирует. Вот на автобус больше шансов билеты купить, чем на поезд.

- Ну, может, тогда сразу на автовокзал поедем? Вам хорошо, вы ещё полгода путешествовать будете. А мне только неделя осталась, хотелось бы и Гоа посмотреть.

- Посмотришь ещё, а сейчас надо поесть, в следующий раз неизвестно, когда ещё получится.

Заплатив молодому разносчику еды тридцать рупий, я получил тарелку с рисом, куриную ногу, политую гороховой подливкой, две лепёшки и целлофановый пакетик с питьевой водой. Калека-уборщик, ползающий по полу вагона, прекратил подметать полы, и голодным взглядом стал наблюдать, как я пытаюсь открыть поднос с едой. С интервалом в несколько минут, мимо меня по полу проползали разного вида калеки. В основном это были дети в возрасте от семи до десяти лет. У кого-то не было глаз, кто-то не мог ходить, но у всех в руках было нечто, похожее на веник. Ползая по грязному полу вагона, они подметали грязь и выклянчивали деньги. Попробовав поесть, я понял, что для меня может быть съедобен только рис и лепёшки. От курицы и подливки у меня жгло во рту и текли слёзы. Хотя, я уже и был в Индии целую неделю, местная еда давалась мне с трудом: жгучий чилийский перец был основным компонентом любых блюд. На индийской диете мне удалось похудеть килограмм на пять. Купив себе в Пушкаре штаны под названием «фишермен»* и простую индийскую рубаху за три доллара, я стал похож на среднестатистического путешественника по Индии. Мои дорогие, модные вещи пошли на тряпки, которыми мы чистили чилум после курения. Решив выбросить свою тарелку с недоеденным рисом и курицей, я, поднявшись со своего места, отправился в тамбур нашего вагона. Внимательно наблюдающий за мной мальчик-калека с изуродованными ногами, тут же, быстро перебирая руками по полу, пополз за мной, стараясь опередить другого, такого же, убирающегося в нескольких метрах от меня, попрошайку.

- Боже, какой ужас.

Никогда я ещё не отдавал кому-нибудь свою недоеденную еду. Неужели так бывает, что доведённые до отчаянья голодные дети готовы ползать по полу и доедать чужую еду? Нет, я лучше выкину свои объедки, и дам им немного мелочи, чтобы они могли купить себе нормальной еды. Зайдя в тамбур, я заметил ещё пару попрошаек, которые, увидев недоеденную еду на тарелке, тут же бросились в мою сторону. Один из них, увидев, что я собираюсь выбросить почти нетронутую еду, схватил своими маленькими руками тарелку, и резко потянул на себя. Но, тарелка не двинулась, потому что с другой стороны уже две пары маленьких рук тянули еду в свою сторону. Отпустив тарелку, я еле успел отскочить в сторону. Еда мгновенно разлетелась по полу и стенам тамбура. Дети ползали по грязному, заплёванному тамбуру и ели прямо с пола остатки моей еды. Испытав от увиденного шок, я, вернувшись на своё место, тут же уставился в окно, пытаясь отвлечь свои мысли от свербевшего меня чувства вины перед этими маленькими калеками. Почему-то мне было стыдно за то, что я, иногда жалуясь на несправедливость судьбы, ною из-за недостатка благ, которых мне иногда не хватает. Смогут ли меня понять эти маленькие дети, если я им расскажу про свои проблемы? Отсутствие последней модели сотового телефона и норковой шубы у моей жены, постоянный ремонт моего не нового джипа, или протекшая по весне крыша в моей трёхкомнатной квартире. Эти кажущиеся сейчас иллюзорными проблемы, порой доводящие меня до депрессий, покажутся этим детям просто смешными. Где же та волшебная Индия, которую рисовал Рерих? Не прекращающиеся груды мусора и трущобы проплывают за окном. Трущобы Бомбея начинаются за несколько часов до подъезда к городу. Вдоль железнодорожных путей начинают тянуться маленькие домики, сделанные из картона, веток, камней, коровьего дерьма и прочего мусора. Первое, что бросается в глаза - это сотни спокойно сидящих на корточках, и испражняющихся вдоль железнодорожных путей, жителей трущоб. Ничуть не смущаясь делать столь интимный процесс, они с любопытством разглядывают людей в окнах проезжающих поездов. Некоторые умудряются в это же время чистить зубы, или спокойно беседовать с соседом, подмывающим свой зад из пластиковой бутылки. Несмотря на отсутствие личного туалета, практически у всех довольные, жизнерадостные лица. Почему же мы, имеющие все возможные блага цивилизации, постоянно живём под гнётом недостатка по большей части ненужных нам вещей? Маленький калека, пролезая по проходу вагона, улыбается мне, благодаря за мелочь и недоеденную еду. Вот у кого я посоветовал бы поучиться радоваться жизни тем угрюмым людям, которые едут на работу утром в метро.

*Кана агия – пришла еда.

*Штаны «фишермен» - «Рыбацкие», безразмерные штаны.

Глава 12. Часть первая. В тюрьме.

Судя по отступающим сумеркам, сейчас часов пять утра. Проснувшись от ужасного рычания, доносящегося из туалета, я какое-то время не могу понять, где я. Кто-то там душит кого-то? А, вспомнил: у индусов есть дурацкая традиция - начинать день с туалета. Первым делом они бегут срать и чистить зубы, делая это чаще всего одновременно. Почистив зубы, они засовывают зубную щётку глубоко в горло, прочищая основание языка и издавая громкое, ужасное рычание. Мне снова снился ужасный сон, я опять всю ночь убегал. У меня был целый чемодан каких-то наркотиков, и меня окружала полиция, а я не знал, что делать. Я чувствую, что наконец-то выспался. После газетной подстилки моя дырявая, грязная тряпка, которую заключённые заботливо называют «Бэд шит»*, показалась мне фантастически мягкой. Тюрьма постепенно просыпается. Из соседних камер доносятся звуки чистящих горло. В каждой камере кто-нибудь рычит. Первыми просыпаются самые старые, не привыкшие долго спать, заключённые. Скрутив свои подстилки, мои сокамерники, взяв в руки кружки, садятся на корточки, ожидая утренний чай. На полу расчищается пространство для передвижения. По ту сторону двери появляется индус в засаленной рубашке и грязных штанах. «Доброе утро Мангалдас», - здоровается с ним Доминик, забирая через решётку стопку круглых булочек. Просунув носик алюминиевого чайника в промежуток между железных прутьев, Мангалдас молча наливает чай - всем по очереди. Мой сосед по полу заботливо приносит мне в постель две горячие булочки и полстакана чая с молоком. Давно мне никто не приносил завтрак в постель.

- Как тебя зовут? - спрашиваю я дедушку, похожего на старого чукчу.

- Бударам, меня зовут Бударам.

- Спасибо тебе, дедушка Бударам.

Отламывая кусочки горячей свежей булочки и макая их в чай, я рассматриваю камеру. Кто-то, достав из своего пакета масло, намазывает булку, кто-то кладёт в середину булки размоченное в чае печенье. Никто никуда не торопится. Солнечный свет, падающий через решётку, оставляет клетчатый рисунок на полу и стенах. Облезлые стены почти везде покрыты плесенью и грибком. «Как бы какую-нибудь заразу не подхватить», - думаю я, разглядывая ноги моего соседа. Первым закончив завтрак, дедушка Бударам начинает сосредоточенно макать тряпочку в красную жидкость и натирать гниющее пространство между пальцами ног. Ногти на ногах у него почти полностью съедены грибком. Ужасное зрелище. Будь я на воле, и, увидев такое, - тут же убежал бы. Но, здесь бежать некуда, и с этим нужно смириться. Помыв свою чашку, я снова погружаюсь в свои воспоминания. Это - единственное, что у меня не отнять никому. Смотря в телевизор, я стараюсь сделать вид, что мне интересна передача об урожае индийской моркови в этом году. Только бы никто не докучал различными вопросами. Окружающее меня пространство растворяется. Мои воспоминания, как машина времени, отбрасывает меня на несколько лет назад, в попытке найти причину, приведшую меня сюда. Я снова чувствую запах моря, я вижу Гоа теми глазами, которыми я увидел его впервые. Глазами, одетыми в огромные розовые очки. Уставившись в телевизор, я лежу на полу и глупо улыбаюсь. Шум громко открывающейся двери выдёргивает меня из иллюзорной реальности.

- Walking time!!!* - крик охранника возвращает меня в тюрьму.

Квадратная площадь: пятнадцать шагов в ширину, пятнадцать шагов в длину. Семь камер по периметру. Решётка вместо потолка. Из открытых камер неторопливо появляются люди. Никто не улыбается, никто никуда не спешит. Только я один, быстрым шагом прохожу уже который круг, не обращая ни на кого внимания. Энергия распирает меня изнутри. Надо успеть выпустить её за час, отведённый для прогулки. Из-за одного русского козла придётся сидеть здесь три месяца, а может быть и шесть. Нет, о шести не стоит думать. Если буду быстро ходить два часа в день, то, возможно, ещё похудею на несколько килограмм. Надо бы подкачать мышцы. Они в тюрьме - дело первой необходимости. Во всём нужно искать только преимущества, надо настроиться. Я в санатории, я лечусь, пройдёт мунсун*, и я выйду - красивый и здоровый.

- Здорово, Вась, - слышу я своё имя, произнесённое без коверкания, - Добро пожаловать в «Мапса файф стар отель».*

- Я смотрю, Вить, ты тут время зря не теряешь: неплохо выглядишь, тебя не узнать.

- Так три месяца я, Вась, уже без наркотиков. Каждый день у меня гимнастика, йога. Не курю, не пью, ежедневно загораю, десять килограмм сбросил. Я тут как в лечебно-трудовом профилактории, помнишь, такие в СССР были. Пойдём, по кругу вместе погуляем, я тебе всё расскажу. Во-первых, ничего не бойся, здесь не российская тюрьма. Никому от тебя ничего не нужно. Ты никого не трогаешь, и тебя никто не беспокоит. Во-вторых, учись ждать, - это здесь главная медитация. Когда тебя отсюда выпустят не знает никто, кроме Создателя.

- Я, вообще-то, рассчитываю месяца через три отсюда выбраться, - с серьёзным лицом произнёс я, вызвав у Виктора истерический приступ смеха.

- Я тоже так рассчитывал, - успокоившись, но всё ещё с улыбкой и слезами от смеха на глазах, произносит Виктор, идиотски хихикая. – Пойдём, Вась, я лучше тебя с друзьями познакомлю, они уже больше года ждут. И все так же думали, - месяца через три выйти. Знакомься: это наш доктор Дэвид, он в тюрьме разносит по камерам лекарства.

Пристально смотря мне в глаза, пожилой мужчина, похожий на азербайджанца, сложив свою ладонь в форму пистолета, направил её в мою голову и с серьёзным лицом произнёс: «Бам-бам». Выдержав паузу в несколько секунд, иранец, улыбаясь во весь беззубый рот, протянул мне свою крепкую руку.

- Меня зовут Дэвид. Добро пожаловать в ад. Мне Виктор сказал, что у тебя статья за двадцать грамм МДМА. Это очень плохо. Статья 21.(с), я уже два года здесь сижу. Если повезёт, скоро выйду. Если нет, - от десяти до двадцати, но я уже готов ко всему. У меня пять килограмм чараса и восемьдесят грамм кокаина. Меня один русский сдал, так бы не за что меня полиции не взять. Я - профессиональный драг-дилер, всю жизнь этим занимаюсь. Если выйду, то опять торговать начну. Но, сначала того русского найду, обязательно его найду. Не жить ему, это я обещаю.

На какое-то мгновение Дэвид замолкает, играя желваками на скулах. С разных сторон в нашу сторону начинают неторопливо потягиваться различные персонажи европейского типа.

- А это - «Милано». Его Александро зовут, он из Сицилии, - воспользовавшись паузой в разговоре с Дэвидом, сказал мне Виктор, показывая на мускулистого итальянца с орлиным носом, - Посмотри, в какой он прекрасной физической форме. Больше сорока ему не дашь, а ведь ему уже пятьдесят два. Тоже всю жизнь наркотики продаёт.

- My name Александро, - нараспев, как все итальянцы, произносит Милано, протягивая мне свою крепкую руку, - У меня было девятьсот пятьдесят грамм чараса, но полиция добавила пятьдесят грамм своего, и сейчас мне светит десятка.

- Ой, Милано, только не начинай заново, - сделав недовольно-уставшее лицо, прервал наш разговор Виктор, - Потом, когда меня рядом не будет, расскажешь Васе свою историю. Сколько дней здесь сижу, столько раз слышу от него эту бесконечную телегу про несправедливых полицейских. Не нужно было Милано трогать наркотики, гулял бы сейчас на воле.

Нисколько не обидевшись на Виктора, Александро переключается на Дэвида и продолжает рассказывать, наверное, уже в сотый раз, свою грустную и несправедливую историю ареста.

- А я не драг-дилер, меня Адам зовут. Я из Польши, - коверкая язык, говорит с акцентом, по-русски, рыжий парень примерно моего возраста, - Я - профессиональный киллер, меня Интерпол выследил. Скоро отправка в Германию. Я там одного бюргера за двадцать пять штук завалил. Хотел я здесь, в Индии отсидеться, - но, не вышло. Одно радует, в Германии хорошие тюрьмы, не то, что здесь. За пятнадцать лет отъемся, отдохну и снова за работу возьмусь, когда выйду.

- А у этого, Вась, все разговоры только об убийствах. Он в наёмных войсках служил, ничего, кроме как убивать, больше не умеет, - шёпотом сказал мне Виктор, стараясь, чтобы его не услышал поляк. - У нас всего один час на прогулку, пойдём, погуляем, - потянул меня за локоть Виктор, не дав до конца выслушать поляка.

Быстрым шагом мы снова ходим по кругу. Индусы, сидящие кучками по углам, с любопытством разглядывают нас.

- А тебя за что, Вить, посадили? Как я помню, ты аптечными амфетаминами торговал, неужто сейчас и за них сажают?

- Не поверишь, Вась, - сижу за банку индийского новокаина.

- Это как же тебя понять? Вроде новокаин без рецептов, как анестетик, везде продаётся.

- А вот так Вась, мы ведь в Индии, здесь всё может быть. Помнишь, в марте был карнавал фриков* в Арамболе?

- Конечно, Вить, помню. Хорошо мы тогда повеселились на берегу моря под музыку барабанов.

- Так вот, Вась, на следующее утро просыпаюсь я от того, что полиция в мою дверь стучит. Зашли ко мне в дом индусы в штатском, и давай по комнатам шмонать. А у меня в холодильнике банка двухсотграммовая с анестетиком стоит. Они открыли её, понюхали, - а порошок точь-в-точь, как кокаин выглядит. Попробовали на вкус: замораживает дёсны, так же, как и «кокос»*. Меня сюда, в тюрьму, а порошок опечатали и отправили на экспертизу в другой конец Индии, в Хайдарабад. Вот, жду эту экспертизу уже три месяца. Пока экспертиза не придёт, судья меня выпустить не может. Раз в две недели возят меня в суд, дают продление - и снова назад, сюда, в санаторий. Если полиция мне ничего не подсыпала, то должны выпустить. А если эти козлы чего-нибудь сыпанули, то мне тоже десятка светит. Но, я стараюсь об этом не думать.

- По камерам, расходитесь по камерам, - начинают кричать охранники, стуча бамбуковыми палками по решётке.

- После обеда, Вась, с трёх до четырёх будет вторая прогулка. Я тебе Мапсу-бич* покажу, - улыбнувшись, говорит Виктор, и направляется в сторону своей камеры.

Глава 12. Часть вторая. На воле.

- А где же бич? - спрашиваю я у Яира, оглядываясь по сторонам.

Неужели, это Гоа? Мы стоим в полной темноте, на пустынной улице, провожая взглядом привёзшего нас сюда, и теперь уезжающего в ночь моторикшу. Смешно, наверное, выглядящая картина: освещённые тусклым светом единственного работающего заведения три силуэта с горой рюкзаков. Картина под названием «И это Гоа?».

- Море где-то недалеко, я чувствую его запах, - говорит успокаивающе Эди, прижимая к себе Яира, - Завтра, с утра, разберёмся.

Наконец-то, мы добрались! Две недели путешествия по Индии вполне достаточно, чтобы утомиться и захотеть просто поваляться на пляже.

На улице ночь. Запах каких-то диковинных цветов делает воздух слегка сладковатым. Мы стоим возле входа в заведение под названием «Манчис», довольно большого, по местным масштабам, места, сооружённого из палок, бамбука и пальмовых листьев. Дождавшись, пока израильская парочка закончит целоваться, я предлагаю, наконец-то, зайти в ресторан и поесть. Перенеся свои вещи в «Манчис», мы, наконец-то, держим в руках нормальные меню с понятными названиями блюд. Проехав через всю Индию, я понял, что у индусов есть нездоровая любовь ко всему пластмассовому. Эта индийская любовь во всей красе проявляется и в этом заведении. Неужели здесь, где повсюду растёт бамбук, пластмассовая мебель стоит дешевле? Повсюду красные и синие пластиковые столы и стулья. Неужели, я сейчас поем похожую на привычную, в европейском понимании, еду? Как-то по-другому я представлял себе Гоа. Много раз побывав на Казантипе, и слушая бывалых фриков и трансеров, я представлял себе Гоа, как нечто, похожее на него. Море, пляж, танцующие повсюду люди, десятки баров и ресторанов, громкая музыка всю ночь. Сейчас ничего этого я не вижу. Одно открытое заведение, темнота и никакой музыки. И это, называется, столица фриковского Гоа – Анджуна?

- Смотри, вот и первый флипанутый* персонаж, - перебив мои мысли, показывает на выход Яир, пододвинув тарелочку с хумосом к себе поближе.

Из темноты, как привидение, в ресторан заходит высокий европеец со странным выражением лица, и светлыми, длинными дредами до пояса. Плавно размахивая, словно под музыку, обеими руками он рисует в воздухе невидимую замысловатую мозаику. Внезапно, встретившись взглядом со мной, он замирает, словно увидев что-то очень важное в моих глазах. Не спуская с меня взгляда, странный персонаж начинает приближаться к нашему столику. Разглядев меня внимательно несколько секунд, он резко падает на колени и начинает молиться, стараясь поцеловать мои ноги. Не зная, как реагировать, я сижу, раскрыв рот, и пытаясь спрятать свои ноги под стулом. С разных столиков за этим шоу равнодушно наблюдают несколько пар, доедающих свою еду. Словно это нормальное явление, - когда один человек целует ноги другому.

- Ну всё, ладно, ладно, иди, иди отсюда, - начал отгонять сумасшедшего Яир, вовремя придя мне на помощь.

- А что это с ним? - спрашиваю я, взглядом провожая странного человека, который, как будто ничего не произошло, снова начинает рисовать в воздухе видимый только ему узор.

- Не обращай внимания, - здесь, в Гоа, таких очень много: обожрутся наркотиков и сходят с ума.

- И что же, они так и ходят, неприкаянные?

- А кому они нужны? Денег у них нет, мозгов тоже. Повезёт, если родственники приедут, а так, обычно, такие сторчиваются и умирают.

Отодвинув пустую тарелку, я понимаю, что наконец-то, впервые за две недели, я вкусно поел. Это, конечно, нельзя было назвать первоклассной едой. Больше напоминало пищу из дешёвой придорожной забегаловки, но, неоспоримо, - по сравнению с тем, что я ел последние две недели, это было просто великолепно!!!

*Бэд Шит - На английском языке это может означать как «кроватное покрывало», так и «кроватное дерьмо».

*Walking time – Время прогулок.

*Мунсун - Сезон дождей.

*«Мапса файф стар отель» - «Пятизвёздочный отель Мапса».

*Мапса-бич– Пляж Мапсы. Гордок Мапса находится в глубине континента, и не имеет своего пляжа.

*Фрики (англ. freaks) – Контр-культурная группа людей, объединяющая такие направления как панки, хиппи и т. п. Весёлые, разноцветно одетые гедонисты, чаще всего употребляющие наркотики, живущие вне привычной социальной матрицы.Freak out - это процесс, посредством которого личность отбрасывает устаревшие и сковывающие стандарты мышления, внешнего вида и общественного поведения для того, чтобы творчески выразить свое отношение к окружающей его среде и структуре общества в целом.

*Кокос – Кокаин, он же, в том числе и в России, называется «Номер один» («Number One»).

*Флипанутый - Сошедший с ума.

Глава 13. Часть первая. В тюрьме.

- Вася, нам сегодня крабов приготовили. Ты можешь такое себе представить? Слышал ли ты, чтобы где-нибудь в тюрьме крабов подавали? Я только сегодня об устрицах мечтал. Устриц не вышло, а вот крабов я намоделировал, - улыбаясь, кричит мне Виктор из своей камеры.

- Крабы - это хорошо, надоел горох, хоть что-то новое поедим. Хочется чего-нибудь вкусного поесть, а то я уже десять килограмм сбросил, - кричу я ему в ответ через всю тюрьму.

- Кана, кана, кана-агия, - начинает разными голосами шуметь тюрьма.

- Мангалдас пришёл, еда принёс, ты кушай лучше, а то совсем худой будешь. Какой статья у тебя, сынок? - коверкая язык, пытается заговорить со мной мой сосед, дедушка Бударам, используя свой скудный лексикон.

Мне почему-то хочется назвать его дедушка Мудра. Всё его лицо, как мочёное яблоко, покрыто множеством морщин, а вместо глаз - узкие щёлки. Двенадцать часов в сутки, не переставая, он бормочет мантры, видимо, прося Будду выпустить его на волю.

- Двадцать грамм МДМА мне подбросили менты, - со вздохом отвечаю я, снова почувствовав волну ярости, которую только благодаря утренней медитации удалось немного успокоить.

- Вай-вай-вай, - сочувствующе покачивает из стороны в сторону головой дедушка Мудра, - Плохо, очень плохо. Не выпустят тебя под залог. Больше, чем десять грамм – не выпустят.

- Это тебя, старый, не выпустят, а я собираюсь через пару месяцев валить отсюда, - со злобой ответил я, чувствуя, что опять нужно медитировать. – Сам-то за что сидишь? – со злым лицом спрашиваю я, подозревая, что, кроме продажи чараса, он вряд ли на что-либо способен.

- Чарас, два килограмма. Девять месяцев уже сижу, коммерческое количество. Статья такая же, как у тебя, - от десяти до двадцати, под залог не выпускают.

- Как же ты попался, старый?

- Из Гималаев привёз, решил заработать. Мой дедушка чарас делал, мой папа делал. Вся моя семья целый месяц этот чарас собирала. А тут, в Гоа, полиция меня схватила, хотят на десять лет посадить. А у меня в Гималаях семья, четверо взрослых детей, восемь внуков, поле своё кукурузное, лошадь.

- А как же ты сюда с Гималаев добрался?

- На коне он приехал, сел на своего горного коня, и прискакал, - смеясь из своего угла, ответил за него лысый индус лет тридцати.

- Он у нас немного дикий, как все горцы, но добрый. На машине своей он приехал, целую неделю свой чарас вёз. А здесь его кто-то из своих полиции и сдал.

- А ты за что сидишь? – спрашиваю я, пытаясь угадать, за что может сидеть безобидного вида молодой человек, молящийся с утра до вечера.

- Убийство, - вздыхая, отвечает лысый, опустив на мгновение глаза. - Одного убил из пистолета, а второго ранил. Жаль, второго не насмерть. Враги они мои, - должен я был их убить, наши семьи давно враждуют. Мой дядя в министерстве работает, к выборам готовился, а оппозиционная партия подставила меня. Организовали, сволочи, всё так, чтобы не мог я их не убить. Но, я скоро выхожу. Ещё пол-годика посижу, и выйду отсюда. Дисай меня зовут, - сказал он, подойдя ближе и протянув свою руку.

- А меня Василий. Можно просто Вася.

- «Вашья», - сложное у тебя имя. Можно я тебя Васа буду звать?

- Зови Васа, мне всё равно.

- Смотри, - показывает Дисай пальцем на человека, с головой укрытого покрывалом, - Это - коп из Калангута. Эй, police, покажи лицо.

Отвернувшись к стене, полицейский, что-то пробомотав на индусском, снова затихает, не желая общаться.

- У него депрессия. Ему снова отказали в выходе под залог. А статья у него такая же, как у тебя: «коммерческое количество наркотиков». Четси его зовут. Эй, Четси, хватит валяться. Возьми себя в руки, ты же полицейский. Ты пример нам должен подавать.

- Посмотрите на него, - смеется Дисай, обращаясь ко всем сокармерникам, – И это наша полиция? Хватит позорить нас, вылезай из-под одеяла. Полдня валяешься здесь. И так камера маленькая, а ты ещё тут развалился.

- А это - твой тезка, Васу зовут, - продолжает знакомить меня с сокамерниками веселый лысый индус. – Васу, военный. Они, на пару с Четси, килограмм героина из Раджастана притащили. А здесь их свои же менты и сдали.

Дата добавления: 2015-06-28