Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Даниэль Зеа Рэй Данфейт 19 страница




— То есть, все, что сказано до слова "но" не имеет значения?

— Нет, не имеет.

— Интересно, ты вообще понимаешь, что только что сказала?

— Я назвала тебя "некрасивым".

Кимао улыбнулся.

— Теперь я вижу морщинки в уголках твоих глаз, — вздохнула Данфейт.

— Из всех женщин, которые встречались на моем пути, ты — первая озвучила правду, которую я знал всегда.

— Пожалуйста.

— Я не говорил "спасибо", Данфейт.

— Не говорил… — прошептала Дани.

— Поцелуй меня, — произнес Кимао, продолжая смотреть на нее.

Дани медлила, а затем, обняла его и прижалась к теплому рту.

— Что же ты творишь… — успела прошептать Данфейт, перед тем, как потерялась в омуте его рук.

— Данфейт!!! — услышала матриати крик со стороны коридора.

— Опять… — вздохнул Кимао, поднимаясь с пола и заправляя свою измятую рубашку.

Данфейт подскочила следом.

Эрика влетела в ванную, ничего не видя перед собой.

— Что случилось? — с некой опаской произнес Кимао.

— Они взорвали Югу!!!

— Что?

— Югу взорвали!!!

* * *

Они спустились вниз и прошли в гостиную, где все собрались перед экраном трехмерного галографического телевизора. Передавали сообщение о теракте на одной из термоядерных станций Юги, который унес жизни около трех тысяч югуан. Плазменное защитное поле не выдержало удара, перекрытия конструкций расплавились и все подземные уровни станции сложились друг на друга. О точном количестве жертв пока ничего не сообщалось, однако всех предупредили, что в течение первых суток после происшествия жителям Юги следует принять дезактиваторы радиоизлучения и, в случае развития симптомов лучевой болезни, обратиться за медицинской помощью. Затем промельками кадры со спутников, запечатлевшие взрыв станции. Вспышка света и волна, расходящаяся по сторонам, стирая все, что находилось на ее пути. Самым животрепещущим вопросом оказался факт отсутствия действий со стороны военных и Совета Ассоциации Зрячих, которые не смогли предотвратить катастрофу. "Виновные понесут наказание", — сообщил глава Управления по чрезвычайным ситуациям планеты Юга.

— Понесут, как же… — произнесла Данфейт, останавливаясь за спиной Кимао. — Сами взорвали, fiuro rectomo!

Кимао положил руку ей на плечо, но замечания по поводу сайкаирянского нецензурного выражения, не отпустил.

— Думаете, они попытались снова? — произнес Орайя.

— Странно, что так быстро, — ответила Айрин. — Год прошел с момента прошлой попытки.

— Так, вы все знаете? — прошептала Данфейт, присаживаясь на диван возле Эрики.

— Нам с Бронаном рассказал Роэли, а Террей просто прочел меня, как открытую книгу и посвятил во все дела Йори. Так что, да, мы все в курсе.

— Я не знала, что запасники есть на Юге.

— Никто не знал, — ответил Кимао. — Я думал, что они так и остались на Мийе.

— Глупо было бы оставлять все на Мийе, — покачала головой Айрин. — А вот распределить все равномерно, создав в каждом живом уголке нашей галактики, вполне логично.

— Думаешь, и на Сайкайрусе они есть? — прищурилась Данфейт, глядя на сестру. — Отец бы сказал нам…

— А кто, по-твоему, оплатил пять твоих копий на "черный день"?

— Что?

— Это отец рассказал мне про технологию. Совет предложил вложить ему деньги в разработку, и теперь где-то хранятся по пять наших с тобой копий!

— Юга…

— Только папа ни сном ни духом о том, что тебя убили на прошлой неделе в первый раз.

Данфейт посмотрела на Кимао, а затем перевела взгляд на сестру.

— Надеюсь, и в последний, — произнесла матриати. — Хочу выпить. Что толку сидеть перед телевизором? Если что-то пойдет не так, нас предупредят, — выдохнула матриати и поплелась на кухню.

— Я ухожу, — произнесла Айрин.

— Куда? — не понял Орайя.

— Домой.

— Так рано?

— Да, так рано.

— Тебя проводить?

— Как хочешь, — ответила девушка и направилась к выходу.

— Не прощаюсь, — пробурчал Орайя и пошел следом за Айрин.

Остальные вошли на кухню и разбрелись по разным углам. Террей и Йори присели за барную стойку. Бронан крутился возле Эрики, продолжая внимательно наблюдать за тем, как она пьет один лишь сок. Данфейт села на столешницу, свесив ноги, и снова приникла к горлышку бутылки виски.

Кимао, скептически посмотрел на всех них, и улыбнулся:

— Может, поедим, наконец? Все готово, по-моему.

— О! — воскликнула Данфейт. — Хорошая идея!

Спустя тридцать минут Данфейт собирала посуду со стола, Кимао загружал ее в посудомоечную машину, а все остальные просто наблюдали за происходящим.

— Вот так должна выглядеть пара связанных, — не удержался от комментария Йори.

Данфейт остановилась и презрительно посмотрела на него.

— И это говорит зрячий, влюбленный в мужчину?

— Вообще-то, я не об этом. Ты знаешь, что "Матриати" с древнедеревийского переводится как "мать моих детей"? Когда в Академии обучали только мужчин, для женщины было честью стать матриати. Они были женами Великих людей, которые творили судьбу всего Мира. Но потом, им захотелось большего. Эмансипация. Женщины должны обучаться так же, как и мужчины. Своими руками вы разрушили то, что имели. Из жен вы сначала превратились в телохранителей, а затем и в рабов, естественно.

— Лучше тебе заткнуться, — разозлился Террей. — Все зиждется на безнаказанности. Матриати не имеют прав — и это узаконено. Когда-нибудь, эта поганая система рухнет и тогда таким, как ты, окажутся нужны такие, как я!

— Ты разрушишь ее? — улыбнувшись, спросил Йори.

— Иногда во мне просыпается желание вмазать тебе по лицу!

— Он не рассказывал вам, как мы стали связанными?

— Заткнись!

— Мы были лучшими друзьями. И я любил его, но не знал, что он может ответно. Мы говорили о женщинах, которых никогда не существовало, делились своими мыслями и знали друг о друге все, кроме главного.

— Замолчи! — повысил тон Террей.

— Ты сам вчера запаял край оболочки! Потому что тебе было стыдно за то, что мы такие. Они — твои друзья! Перед ними тебе тоже стыдно?

— Дело не в этом…

— Это я поцеловал тебя первым. Это я полагал, что ты настолько пьян, что даже не вспомнишь того поцелуя! Это я виноват в том, что произошло. Я, не ты!

— Да, неужели? — возмутился Террей. — Минет себе ты тоже сам делал?

Данфейт прикрыла ладонью рот. Эрика прикусила губу. Кимао и Бронан переглянулись и сделали вид, что не слышали этого.

— Вам обоим, по-моему, хватит, — вмешалась Данфейт, вырывая бутылку из рук Йори.

— Вас же всегда интересует, кто кого имеет! — закричал Йори. — Для вас важно знать, кто из двоих играет роль женщины!

— Это не важно, — спокойно прошептала Данфейт. — Нам это не важно, — повторила она.

— Ты переживаешь, — попыталась утешить его Эрика. — Это нормально, переживать за того, кого любишь.

— Он думает, что мне проще разорвать его оболочку, чем поцеловать при всех этих…..конченных…

— Проще! — воскликнул Террей. — Тебе проще! Тебе всегда проще, потому что это я завишу от тебя, а не ты от меня!

— Это они назвали тебя "матриати" и лишили всего, что было у тебя. Это они полагают, что ты должен защищать меня ценой своей жизни и исполнять любую прихоть, которая взбредет мне в голову. Потому что они не знают, что такое любить того, кто зависит от тебя! Для них связь — это сила воздействия на окружающих. Если пара сильна — значит, она достойна того, чтобы войти в ряды избранных. А если нет — они приготовят ей роль служек, которые будут подписывать бумажки сидя в своих рабочих кабинетах. Знаешь, почему мне нравятся эти двое? — Йори указал пальцем в сторону Данфейт и Эрики. — Потому что плевать они хотели на то, что о них думают! В этом их сила! "Черную тень" и "Красную Леди" знают все в Академии, и принадлежат эти имена не зрячим, да и не Великим матриати, а простым, самым обыкновенным девушкам, у которых в жизни осталось так же мало, как и у тебя. Такие, как они меняют ход истории! И они не побоятся кончить на глазах у каких-то там выскочек, потому что им наплевать на то, что о них подумают!

— Ну, не совсем… — протянула Эрика, — но, почти…

Террей посмотрел на Йори и поднялся из-за стола.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось это сделать вчера. Но, это был мой выбор. Мой и тебе пришлось его принять, как и все другое, что зависит от меня! Потому что я — это я, а ты — это ты!

Йори хмыкнул и, подойдя к своему матриати, схватил его за голову и притянул к себе, жадно впиваясь в его рот.

Кимао и Бронан тут же отвернулись от этой сцены, в отличие от девушек, которые как завороженные продолжали наблюдать за поцелуем двоих связанных. Эрика снова прикусила губу, а Данфейт просто улыбнулась. Они видели, как Йори подает свой язык навстречу и ласкает рот матриати, как Террей с силой сжимает его запястья и отвечает тем же. Наконец, они отстранились друг от друга и обернулись к остальным.

— Простите, — произнес Террей.

— Пошли домой, — ответил Йори и, схватив его за руку, потащил за собой к выходу.

— Я провожу, — очнулся Кимао и пошел следом.

— Что это было? — спросила Эрика, обращаясь к Данфейт.

— Думаю, что отстаивание своих прав.

— И кто кого отстоял?

— Йори. Кажется, из них двоих, именно Йори наплевать на то, что подумают окружающие.

— Великий зрячий-гомосексуалист?

— А почему бы и нет? Кстати, как он меня назвал?

— "Черная тень", — ответил Бронан, присаживаясь на стул. — Тебя называют так с тех пор, как ты сломала Сермилли нос.

— "Черная тень", — повторила Данфейт. — Неплохо звучит.

— Ты домой собираешься? — вдруг спросила Эрика. — По-моему, нам уже пора.

— Тебя есть, кому проводить, — ответила Данфейт, вытирая влажной тряпкой стол.

— Ты засранка, Данфейт!

— Не большая, чем ты!

Кимао встретил Бронана и Эрику в холле.

— Вы тоже собрались домой?

— Уже поздно, — ответила матриати.

— Понятно…

* * *

Эрика остановилась у дверей в свою квартиру и, открыв замок, вошла внутрь. Бронан остался стоять на пороге, глядя на нее.

— Ты там или здесь? — спросила тианка, снимая обувь.

— А мне нужно выбирать?

— Теперь да. Либо ты там, либо здесь.

— А чего хочешь ты?

— Чтобы ты определился, и я смогла закрыть эту дверь. Сквозит, понимаешь?

Бронан потянулся к ручке и захлопнул дверь перед носом Эрики, оставшись за ней. Тианка спокойно набрала в грудь воздух и сглотнула очередной ком, подступивший к горлу. Глаза защипало от чего-то и стало так грустно, что даже захотелось заплакать. Она никогда никого не любила. Она же не любила его! Никогда! Всхлип вырвался из нее. Еще один. И снова. Она ревела, стоя в холле своей квартиры, зная, что сама во всем виновата. Какими бы ни были мотивы ее поведения когда-то, это она встала на тропу мести, отказавшись от возможности начать жизнь сначала.

Дверь перед ревущей Эрикой распахнулась, и в нее вошел Бронан, запирая с внутренней стороны. Зрячий разулся и, обойдя Эрику, направился на кухню.

— Чай будешь? — прокричал он, включая чайник.

Эрика тихо прошла следом за ним, вытирая рукавом своей блузы слезы со щек.

— Ты все это время стоял там и выслушивал мои стенания?

— Да, — кивнул головой Бронан. — Это тебе нужно было понять, чего ты хочешь. Я для себя уже все определил.

— А милашка?

Бронан приподнял брови и посмотрел на Эрику.

— Я больше никому не позволю оскорблять тебя. Ни ей, ни кому бы то ни было другому.

— Я не про это спросила тебя.

— Мы расстались. Сегодня.

Бронан налил кипятка в чайник и повернулся к Эрике.

— Я никогда не говорил с тобой о том, что произошло год назад. Никогда не задавал тебе вопросов о твоем прошлом и старался увильнуть от любых тем разговора, которые могли коснуться Ариичи Строуна. Я не был готов выслушать тебя и принять правду такой, какая она есть на самом деле.

Бронан тяжело вздохнул и, скрестив руки на груди, продолжил свой монолог:

— Перед ужином, после которого я присоединил тебя, Ариичи пригласил меня в свой офис и объяснил, для чего приставил тебя ко мне. Он описал тебя редкостной шлюхой, которая смогла не только перетрахать пол Академии, где училась, но и соблазнить его самого. Я поверил, ведь рядом с ним стояла твоя мать и утвердительно кивала своей головой, когда он рассказывал о тебе. Я был зол. Я не мог понять, как не прочел все эти мерзости в твоей голове, как не понял, что ты представляешь из себя на самом деле. Я не хотел спать с тобой. Мне была противна сама мысль о том, что я стану очередным кобелем, которого ты поимеешь. Но, разозлить тебя, унизить, я очень хотел. И ты преподнесла мне сюрприз. Сначала, ты попыталась напоить меня, затем подсыпала какой-то дряни в чай. Я дал тебе понять, что знаю правду, и подумал, что таким образом ты решила отомстить мне. А потом ты напилась. В стельку, так сказать. Я затащил тебя в номер, чтобы уложить спать, но ты разделась и повисла на мне. Ошибается каждый, Эрика. Я ошибся потому, что влюбился в тебя, шлюху с большой буквы "Ш". Я не смог остановиться. Было плевать на зависимость, на связь, на всех мужиков, что были у тебя до меня. Я спал с тобой, и мне было наплевать на все. Когда менять что-либо стало поздно, я принял решение забрать тебя с собой. Ариичи, к моему удивлению, воспринял эту новость спокойно и, кажется, был даже рад подобному ходу вещей. Он предупредил меня, что ты — мстительная натура и не оставишь в покое ни меня и ни его после своего отъезда. Я в ответ на это только рассмеялся. Я купил тебя, как дорогую проститутку у сутенера, и не спросил себя о том, почему ты так легко покинула свой дом. Сомнения часто возникали в моей голове, но каждый раз, когда ты напивалась для того, чтобы лечь со мной в постель, я гнал их прочь. Я не хотел капаться в твоей голове, боясь взглянуть неприглядной правде в глаза. Человек — странное создание. Когда все в его жизни становится хорошо — он забывает о прошлом. Ты перестала утверждать, что Ариичи Строун — чудовище, которое насиловало тебя. Ты перестала проклинать меня и, кажется успокоилась, напиваясь по вечерам меньше, чем обычно. И я расслабился. Я смотрел в твои кроваво-красные глаза и понимал, что не смотреть просто не могу. Какой бы ты ни была, я любил тебя. Но ты бросила меня. Ты уехала и вляпалась в неприятности уже через неделю. Когда мне позвонили, я не был удивлен, но когда они сказали, что именно произошло, что ты убила зрячего, который пытался тебя изнасиловать, сомнения закрались мне в душу. Какой бы потаскухой ты ни была в прошлом, я понял, что смог сотворить невозможное — изменить тебя. Ты не знаешь, каких мне денег обошлась твоя свобода. И я никогда не расскажу тебе о той цене, которую заплатил за возможность подарить тебе другую жизнь. Но, знаешь, что еще я сделал? Я встретился с Ариичи и прочел его. Я заглянул в самые темные уголки его сознания, увидел тебя и не смог понять, почему ты стонала, когда он делал это. Я увидел ваши ссоры, его воспоминания о переговорах и обещания всем тем козлам запихнуть тебя к ним в постель. Я увидел его злобу, когда ты с улыбкой на лице рассказывала ему о том, как напоила кого-то или подложила проститутку вместо себя. Я так же увидел твою сестру и его отношение к ней. Знаешь, что самое странное? Он ведь действительно любил ее. Понимаешь? Любил. И даже тогда я не поверил, что он насиловал тебя. Как можно было? Уважаемый человек, море проституток вокруг и деньги, за которые можно купить любую. Я принял для себя правду о том, что ты сама легла с ним. Так было проще, понимаешь? С этим можно было жить. Но все же, я отомстил ему. Отомстил за его желание продать тебя любому, кто заплатит. Я лишил его главного — эрекции. К чему похотливому ублюдку деньги, если у него "не стоит"?! Слышал, что он пытался поставить себе протез… Болван. Он даже не знает, кому обязан своей импотенцией, — Бронан усмехнулся и снова посмотрел на нее. — После твоего возвращения все, вроде бы стихло. Ты, как будто, успокоилась, словно, отпустила ситуацию и обратила свой взор на меня. Я боялся, вначале, а потом снова плюнул на все. Я любил тебя, просто любил. А потом начались истерики и борьба за свободу. Ты выставляла меня на посмешище, но я терпел, полагая, что и это пройдет. Я считал, что ты остаешься рядом со мной, потому что любишь, и других причин быть не может. После того вечера, когда я понял, с кем ты собралась провести ночь, я потерял контроль над собой. Принуждение над тобой оказалось так легко исполнить, но смотреть правде в глаза было просто невыносимо. А вчера я занялся с тобой сексом и ты кончила. Твою мать, Эрика, ты кончила в первый раз в жизни! Знаешь, что такое понять, что ты оказался мудаком? Что ты насиловал любимую женщину целый год и не верил ей, когда она говорила тебе правду? Что ты совершил над ней принуждение и не поплатился за это? Вчера я хотел убить Ариичи. И сделал бы это, наверное, не останови меня отец. Я заявился в дом родителей посреди ночи, пьяный в стельку и выложил все, как на духу. Отец убедил меня, что убийство все равно ничего не решит. Эта паскуда лишь освободиться и, учитывая его общественное положение, наверняка будет трансплантирована в более молодое тело. Убедительные доводы. Я с ними согласился. Убийство не решает ничего. Он импотент. Гребаный, богатый импотент! Утром я пришел на занятия, не ожидая встретить там тебя. Но ты пришла, и не просто пришла, ты кончила вместе со мной у всех на глазах и защитила меня. Видела бы ты их лица, после того, как закрылась за тобой дверь… Своим поступком ты зародила во мне надежду, что я могу заслужить твое прощение. Что я могу исправить все и получить право остаться рядом с тобой. Прочесть Гритхен по возращении домой не составило большого труда. Я был в ярости и едва не ударил ее по лицу так же, как это сделала она. Я бросил ее. Без сомнений и сожалений. С Гритхен не было ничего, кроме секса. На этом строились наши отношения. Мне нужна была физиология, и она готова была ее предоставить. Я предупреждал, что никогда не полюблю, и ее, это, кажется, вполне устраивало. Наверное, я самый настоящий говнюк, но уж лучше так, чем лгать и пытаться сыграть в то, чего нет на самом деле. Кунилингус? Меня задели твои слова про кунилингус. Я никогда не лизал ее. Никогда, слышишь? И если ты еще раз скажешь мне подобное, я перестану делать это и с тобой. Думаю, это хоть немного заставит тебя думать перед тем, как ты начнешь что либо говоришь. Кстати, я пьян, если ты еще не поняла. А ты трезвая. Странно даже… Обычно, выходило наоборот…

Эрика подошла к чайнику и, взяв его в руки, начала разливать чай по кружкам.

— Спасибо, — произнесла она.

— За что?

— За многое. За Ариичи, в первую очередь. Ты лишил его смысла жизни, а это и есть лучшая месть. Спасибо за твое терпение, ведь иногда мне самой хотелось себя убить. Я развела тебя с лучшим другом. Я уничтожила тебя, как личность, заставив собирать заново, по частям. Я мстила. Всем. За все. За хорошее и плохое, только месть имела значение для меня. Но, знаешь, там, в том зале, где не стало Апри на наших глазах, я поняла одно, — я хочу жить. Так сильно хочу жить, что готова рискнуть всем, даже самой жизнью. Я не знала, поймет ли Кимао, что это не нож, а сюрикэны. Сможет ли словить один из них. Сможет ли убить существо, которое как две капли воды похоже на его матриати. Я не знала этого и рискнула. А потом этот засранец пошел в туалет и убил себя. Разве я могла понять, зачем? Я видела последствия — Кимао Кейти убил себя моим сюрикэном. Мир рухнул, Бронан. Я пропала. Допросы, объяснения, факты и твое лицо, маячащее надо мной по сто раз на дню. Это желание жить, эта нить, которая дороже самой свободы, заставило меня вздохнуть с облегчением. Месть не приносит облегчения, Бронан. Кому, как ни мне знать это. А вот жизнь… Я хотела переспать с тобой, чтобы почувствовать, какого это по доброй воле и без допинга. Я убеждала себя в том, что просто издеваюсь над тобой, пытаюсь обскакать милашку, но потом ты сделал это, и я поняла "почему". Ответ был очевиден. Я просто хотела сделать это с тобой. Понравилось. И в аудитории понравилось. Когда милашка ударила меня, я поняла, что заслужила это. Я — красная сука, которая заслуживает пощечины, да и не одной. Я не желала тебе зла. Я готова была отпустить тебя и не претендовать больше никогда… И тут ты приходишь на ужин. Ты один. И ты приносишь мои любимые красные шарики… Ты всегда приносил именно их, когда хотел помириться… А потом ты закрыл дверь и остался за ней… — Эрика поставила кружку на стол и повернулась к нему, — …а я поняла, что люблю тебя…

Бронан выдохнул и вылил не допитый чай в раковину.

— Где ты хочешь заняться любовью? В комнате? На диване? На полу? Здесь, на столешнице? Где ты хочешь? Скажи, и я заставлю тебя кончить там, где ты захочешь…

Эрика посмотрела на него и прикусила свою губу. Такой красивый, даже когда пьяный…

— Здесь.

Бронан посмотрел на нее и улыбнулся.

— Я люблю тебя, — повторила она, когда поняла, что уже сидит с разведенными ногами на столешнице.

Бронан провел руками по ее остриженным волосам и заглянул в багровые глаза.

— Я все равно люблю тебя больше, Eria.

Она опять выгибалась под ним, заглатывая воздух ртом и сжимая свои зубы. Но, Юга, как же приятно ему было слушать эту искреннюю тишину, вместо поддельных громких стонов…

* * *

Кимао закрыл дверь за связанными и вернулся на кухню. Данфейт там не было. Зрячий нахмурился. Куда она могла пойти?

— Данфейт? — позвал он, обходя первый этаж. — Данфейт! — прокричал он, поднимаясь по лестнице на второй.

В гостевой комнате горел свет. Кимао открыл дверь и остановился.

Данфейт сидела в ночной рубашке на разостланной постели.

— Ты собралась спать? — произнес Кимао, даже не пытаясь войти внутрь.

— Хоть я и пьяна, но все еще в своем уме.

Данфейт оттянула бретельку ее бледно-розовой шелковой рубашки и вопросительно посмотрела на Кимао.

— Я в таком не сплю. Предпочитаю хлопок или лен. Или вообще ничего, если слишком жарко.

Кимао нахмурился и вошел внутрь, оставляя дверь открытой.

— Зачем надела тогда?

Данфейт распахнула глаза и выдохнула. То ли он просто издевался над ней, то ли алкоголь действует на него отупляющее. Дани поднялась с кровати и, обогнув зрячего, закрыла дверь.

— Я надеялась, что ты снимешь ее с меня, — произнесла матриати, заливаясь краской стыда при этом.

Кимао остановился напротив нее и, не выдержав испытания, засмеялся.

— Ты такая трогательная, когда пытаешься раскрутить меня на секс! Разве так соблазняют? Одной рубашкой меня не купишь!

— А так? — ответила Данфейт, рывком скидывая с себя шелковую ткань и преставая перед ним, в чем мать родила.

Кимао уронил свою голову и исподлобья посмотрел на нее.

— Опять не угодила? — произнесла Данфейт, в душе которой, на этот раз, зародились сомнения по поводу верности принятого ею решения.

— Мало! — прошептал зрячий и набросился на нее.

Данфейт оказалась прижатой к двери, и возможности проронить хоть слово у нее больше не было.

Его губы впились в ее рот, словно последним в его жизни был этот поцелуй. Его язык проник в нее и утонул, не желая возвращаться назад и покидать ее. Его зубы коснулись ее нижней губы и зацепились за нее, утаскивая в свой рот и сминая, лаская, обнимая своими губами. Его пальцы ослабли и зарылись в ее волосы, поглаживая кожу и еще сильнее притягивая к себе. Данфейт ответила ему. Погладив шершавую поверхность его языка, она сама вторглась в его рот. И он не захотел ее отпускать. Руки Данфейт коснулись его лица и потянулись к волосам. Они заблудились в ворохе густых черных прядей и сжали его голову с той силой, на которую были сейчас способны. Он приник к ней всем телом, и не понятно стало, кто из них двоих хотел начать это первым.

Руки Кимао оказались на ее обнаженных будрах. Ладони сжали упругие мышцы и, подхватив ее, усадили на себя. Прикасаясь пальцами там, где ей хотелось, он распалял в ее теле пожар. Соски, что прижимались к его груди, начали ныть и Данфейт скинула с него рубашку, чтобы прикоснуться ими к его обнаженному торсу.

Кимао оторвал ее от двери и уронил на пол. Его язык приник к коже ее шеи, и поцелуй запечатал это место. Ладонь соскользнула и упала на грудь, сжимая ее и поглаживая набухший сосок. Он наклонился и теплое дыхание накрыло розовую вершинку. Данфейт выгнулась, отстраняясь от него, но он последовал за ней, не желая отрывать свои губы от ее кожи. Его пальцы пробежались вдоль линий мышц на ее животе и спустились ниже, прикасаясь к плоти. Влага оросила его ладонь и палец, задевая клитор, скользнул в тепло ее тела. Мурашки побежали по телу Данфейт и застряли внизу живота. Ее пальцы запутались в его волосах, сжимая шелковые пряди в своих кулачках. Его руки легли на ее бедра и заскользили по ним вверх. Ее ладони пробежались по рельефу мышц его спины, спускаясь на талию и прикасаясь к поясу его брюк. Ее язык оставил влажный след на его шее. Она прикусила мочку и втянула ее в свой рот, лаская ямочку за ушком. Кимао повернул голову и снова встретил ее губы. Он прикусывал их, он втягивал их в свой рот, гладя ладонями ее бедра и прикасаясь пальцами к ее плоти, скользя, на этот раз, по поверхности, и не проникая внутрь. Она расстегнула ремень и застежку его брюк, снимая их с него вместе с бельем. Он протянула руку и прикоснулась к тому, что упиралось ей в бедро. Теплый… Бархатный… Она провела по нему пальцем и погладила самый кончик. Кимао вздрогнул от этого движения, и произнес что-то на деревийском.

Ее руки обвили его шею, ее обнаженная грудь прижилась к нему.

— Я люблю тебя, — прошептал Кимао, сжимая ее колени своими ладонями и наполняя трещещущее тело собой.

Бледная кожа Данфейт покрылась пятнами, губы распахнулись и изо рта вылетело нечто, вроде тихого придыха. Ее веки приоткрылись и тут же сомкнулись на глазах. Она вздохнула полной грудью и начала двигаться. Прикасаться к нему, чувствовать, как жар его тела обжигает ее кожу, испытывать дрожь, когда он, в ответ, подает свои бедра вперед и прикасается к самой ее сути. Он провел языком по ее распухшим губам и больше не смог оторваться от них. Хотелось большего. Еще большего, чем была сейчас. Он подхватил ее и усадил на свои колени, позволяя самой определять, каким образом ей двигаться. Он ласкал ее рукой, заставляя выгибаться и прикасаться к нему своим животом.

Она чувствовала его всего, каждое движение, каждый толчок, каждое прикосновение к сердцевине, скрытой внутри. Она подавала бедра навстречу, хватая воздух ртом каждый раз, когда он заполнял ее до отказа. И маленький бугорок, что терся о его живот… Он специально прогибал спину, чтобы задевать его.

Что такое целое? То, что нельзя разделить или то, что образует совершенство, будучи составленным из разных элементов? Они были целым сейчас. И все казалось правильным, и таким понятным, что по-другому, и быть не могло. Это удовольствие. Такое знакомое и совершенно новое в одно и то же время. Данфейт распахнула глаза и прижалась к его шее.

— Кимао! — простонала она, цепляясь пальцами за его спину и оставляя на ней багровые полосы от своих ногтей.

— Done Faitu…

Ее грудь… Она оказалась прямо перед ним. Он протянул ладони и сжал ее в своих руках, а потом наклонился и начал целовать, растирая вершинки сосков своими ладонями и обволакивая языком нежную молочно-белую кожу. Неспешно, медленно и так…..нежно… Данфейт застонала, когда почувствовала, как он посасывает ее. Его ладони легли ей на шею и снова притянули к себе. Его язык заскользил по ее ключице, оставляя влажный след на ее теле. Его губы сомкнулись и покрыли поцелуями кожу под каждым из пальцев его рук. Он взял в ладони ее лицо и осыпал поцелуями каждую из его черт. Брови, веки, виски, скулы, нос, щеки и прикоснулся к губам, раскрывая свой рот и поглощая ее собой. Он вторгся в нее своим языком, лаская ее, играясь с ней, и не позволяя отстраниться или вздохнуть. Его руки заскользили по ее спине и опустились на бедра, сильнее прижимая к себе.

Он отстранился и посмотрел на ее лицо. Красивая… Какая же она красивая… Темные волосы, спутанные на затылке, глаза, в которых хочется тонуть, носик, о который хочется потереться своим носом, ямочки у углов рта, что так и тянут прикоснуться к ним губами и бледная кожа, которая шелушилась на щеках, если она долго пребывала на солнце…

Кто она, его женщина? Она не отказалось от собственных принципов, попав в общество, где все ее убеждения противоречат правилам. Она обижала его, сама того не понимая… С какой легкостью она заставила его страдать? Насколько просто она смогла стереть из его памяти привязанность к другой? Она неправильная… Она не вписывается ни в какие рамки… Она олицетворяет все то, с чем его учили бороться… Но, как противостоять тому, от чего не можешь отказаться? Как отказаться от того, к чему тебя так влечет? Как владеть той, которую нельзя приручить? Принять такой, какая она есть. Он принял. И долго не мог понять "почему"? Потом понял. Когда почувствовал, что потерял… Понял, что просто любит и точка.

Он приподнял ее за бедра и вновь опрокинул на пол, придавливая своим телом. Он наклонился к ее губам, и, прикоснувшись рукой к ее плоти, развел ее бедра, снова наполняя собой. Она втянула в себя кислород и застонала.

— Мне плевать, что ты пьяна, — прошептал Кимао. — Ты запомнишь все… А если забудешь, я напомню тебе… Ты будешь любить только меня, только меня будешь хотеть. Каждый раз, как посмотришь мне в глаза, будешь думать только о том, что я могу с тобой сделать, — прорычал дерева, приподнимаясь к ней и встречая ее губы на своем пути.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-06-28; Просмотров: 253; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.096 сек.