ДИКАЯ ПЕСНЯ 5 страница. Даже если храбрым путь не страшен, –

Даже если храбрым путь не страшен, –

Там дела у них, и только мыслями

Сходятся они у этих башен.

Там, вдали, их руки за работою,

И не видно издали лица их,

Но в двенадцать Спасскими воротами

На свиданье входят в Кремль сердца их.

– Да, вот он-то «кочевал», а другие тогда «сидели»... – усмехнулся

горьковато Джон.

– Похоже, этот парень совершенно глуп, или беспредельно наглый. Настоящий

коммунист – солдат партии... Подумай сам! Умри моя душа, но

лучше не скажешь!.. И кто – те товарищи, чьих никому «не видно лиц»?

Что за бойцы «невидимого фронта»? Не те ли – из Северной Кореи, из

Вьетнама, Лаоса и Камбоджи? Вот у кого ручонки без работы не скучали!

– криво усмехнулся лейтенант Ли Мань.

– Да, это они – изверги рода человеческого. Палачи «без страха и упрека

» и рыцари «красных революций», которые «стоят ровно столько, сколь

умеют себя защищать». Вспомните, вспомните!.. Это ведь, кажется, из Ленина!

Вам ли в Китае – Ильича не знать?!.. – отозвался Джон. – Пятого

марта сорок шестого, выступая в американском городе Фултоне, бывший

английский премьер Уинстон Черчилль обратился с речью к местной университетской

публике. Среди слушателей речи сэра Уинстона находился

тогдашний президент Америки – Гарри Трумен... «От Штеттина на Балтике

до Триеста на Адриатике, – произнес он тогда, – над Европейским

континентом опустился железный занавес. И все страны Восточной Европы,

оказавшиеся за ним, лишены уже отныне свободно выбирать свое

собственное будущее. И это не та Европа, ради которой мы боролись эти

годы». А потом продолжил: «Вдали от русских границ пятая колонна коммунистов

ведет свою подрывную работу. Именно ее разрушительная деятельность

представляет из себя растущую угрозу для цивилизации христиан.

И я сегодня призываю мир, говорящий по-английски, сплотиться

для защиты великих принципов свободы и прав человека». В ответ советский

палач Иосиф Сталин, спрятавшись за высокой Кремлевской стеной,

высокомерно заявил, что «нации проливали кровь в течение пяти лет

жестокой войны не для того, чтобы заменить господство гитлеров господством

черчиллей»... Итак, «от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике

» опустили русские-советские уже в сорок шестом свой «железный

занавес» – завесу мирового коммунизма. Об этом и сказал тогда Уинстон

Черчилль... И не про одну Европу надо было ему сказать! А как же Азия?

Китай? А Мао, приказавший плавить сталь в деревенских печах и уничтожить

всех воробьев в Поднебесной? А хунвейбины, отрубавшие пальцы

пианистам и художникам и устраивавшие на площадях кровавые расправы

над всеми, неугодными режиму! Скольких фанатики убили, даже не

расстреляв, а кулаками, камнями и палками? Сто миллионов крестьян, погибших

от голода! А крики завиральные – про «десять лет упорного труда

и тысячу лет счастья»?! Все эти «большие скачки» и прочие нелепости!..

Глупость и палачество! Вот товарищ Мао, и вот его «мудрейшее» правление!

И чем тогда Мао лучше, чем другие «красные»?

– Мао, все-таки, герой освободительной войны с японцами... Надо

признавать его заслуги. У нас были такие инциденты во времена «культурной

революции»... Это были «перегибы»! На очередном всекитайском

пленуме Народного Собрания в Пекине эти негативные явления были

осуждены, и даже были названы «недопустимыми», и охарактеризованы в

руководящих документах нашей КПК, как «диктатура мрачного фашизма

с примесью феодализма и средневековыми элементами внутренней реакции

»... – пробовал оправдываться Ли. Неловко стало лейтенанту от такого

неуважительного упоминания всекитайского Великого Кормчего.

– Бросьте придуряться, Ли! Мы не в райкоме КПК и, слава Господу,

не в китайском КГБ… Или как там оно у вас называется? То есть, называ

лось… Тюрьмы, казни, трудовые лагеря – все для китайских диссидентов!

И это – коммунизм? Рай для трудящихся? Мао был «немного плох»? А

потом – все стало просто замечательно?! Побойтесь Бога, милый Ли! –

сказал Джон Картер ласково, но властно. – Ведь еще ваш любимый Маркс

считал, что «насилие есть приводной ремень истории». Вот она – знаменитая

философия – философия насилия! Философия террора! «Если враг

не сдается – его уничтожают!» – ликовал писатель-коммунист Максим

Горький, радуясь гонениям на несогласных в СССР! И это не просто слова!

Это – их идеология: «Бей буржуев, кулаков, бей «буржуазных» интеллигентов

и вообще «богачей», а потом и мифических «империалистов»!

Какой-то бред! Мания преследования! Невиданные в мировой истории

поиски врага, его мифологизация и, воистину, шизоидная фетишизация!

Клинический случай для психиатров!.. Вот и доигрались до Третьей мировой

войны! Любили упрекать нас, на Западе, любой невинной малостью.

Безработицей, нелепыми песнями на ти-ви, женским стриптизом

по барам... глупой видеострелялкой на домашнем компе какого-нибудь

малолетнего оболтуса, который, и в самом деле, сдуру пострелял из папиного

пистолета... А сами в это время более половины своего валового

национального продукта грохали на разработку все новых и новых видов

оружия. А по наукоемким отраслям – и до семидесяти! Далеко не все это

знают, но любое производство «мирной» продукции в Стране Советов, к

примеру, холодильников, телевизоров или личных авто, или, скажем, стиральных

машин являлось отнюдь не основным, а только побочным производством,

дополнением к выпуску военной продукции на тех же заводах.

То есть – танков, бэтээров, грузовиков для армии, орудий и ракет! Вот так

жили… Жили, как в чаду! Безумные!.. Да гнобили любого несогласного

– в тюрьме и лагере!.. Вспомнили бы лучше о Христе! Как там, у Иоанна,

говорится про бревно и про соринку в глазу ближнего?.. То-то, милый

мой!.. Вот то-то! – пристально взглянул на лейтенанта Ли и скорбно качнул

головой. И Ли Мань увидел, что на глазах майора блеснули слезы. –

Такой мир просрали! Такой мир!..

Соблюдая правила приличия и отдав честь даже отворотившемуся

офицеру, старшему по званию, лейтенант Ли Мань выскользнул за автоматическую

дверь рабочего кабинета командира.

* * *

Встревоженный гул мужских и женских голосов наполнил в этот час

уютный конференц-зал, расположенный в общественном секторе международной

станции «Альфа-Бета-Икс». Еще несколько часов назад никто

и предположить не мог, что Шестой отдел все же разрешит демонстрацию

хотя бы части обнаруженных циливизационных артефактов. Сначала

засекреченных, а теперь открыто выставленных для обозрения всеми на

станции! Спонтанное решение? Или кто-то...? Не разрешали! И вот – в

один момент! Как снег на голову! Разрешили!.. Какие могут быть последствия

от такой демонстрации? Стрессы? Самоубийства массовые? Бегство

на Землю с захватом станционных шлюпов и прочих транспортных

средств?.. Никто не подумал о людях! Безответственность! Полнейшая

безответственность!..

Вот, только что, полтора часа назад по всем информационным мониторам...

да что там, даже по внутрисекторным, аварийным табло экстренной

информации потекла рекламная строка: СЕГОДНЯ В КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛЕ

НАШЕЙ СТАНЦИИ СОСТОИТСЯ ОТКРЫТИЕ ВЫСТАВКИ АРТЕФАКТОВ,

НАЙДЕННЫХ В РЕЗУЛЬТАТЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИЗЫСКАНИЙ...

ПРИГЛАШАЮТСЯ ВСЕ ЖЕЛАЮЩИЕ... ДЕМОНСТРАЦИЯ

УНИКАЛЬНЫХ ЭКСПОНАТОВ НАВСЕГДА УШЕДШЕЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ

ЭПОХИ... В 19 ЧАСОВ В БОЛЬШОЙ АУДИТОРИИ (КОМН.

№307) СОСТОИТСЯ ЗАКРЫТАЯ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ

ДЛЯ СПЕЦИАЛИСТОВ – «ГЛОБАЛЬНАЯ КАТАСТРОФА

ЗЕМНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ И ЕЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ

БУДУЩЕГО РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО». ПО МАТЕРИАЛАМ КОНФЕРЕНЦИИ

БУДЕТ ОБНАРОДОВАН ОТКРЫТЫЙ МЕМОРАНДУМ. ГОСПОДА

ИСТОРИКИ, ЛИНГВИСТЫ, ПОЛИТОЛОГИ, АНТРОПОЛОГИ,

А ТАКЖЕ СПЕЦИАЛИСТЫ ИЗ МЕДИЦИНСКОГО ПСИХИАТРИЧЕСКОГО

СЕКТОРА, ПРОСЬБА ЗАРЕГИСТРИРОВАТЬ ВАШИ ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ

ПРОПУСКА В СКАНИРУЮЩИХ УСТРОЙСТВАХ,

РАСПОЛОЖЕННЫХ У ДВЕРЕЙ АУДИТОРИИ... ПРИЯТНОГО ПРОСМОТРА

ЭКСПОЗИЦИИ, ГОСПОДА И ДАМЫ... СЕГОДНЯ В... А в зале

уже не протолкнуться! Взволнованный гул голосов и шарканье подошв у

наскоро сформированных демонстрационных стендов. Белый свет от маленьких

софитов, бьющий в стекла витрин.

Перешептывающаяся стайка станционных барышень из Информационного

отдела у стенда с заголовком «СОВЕТСКАЯ МОДА». На стойке

– ряды выцветших журналов с невзрачно-схематичными рисунками людей

в однобортных и двубортных мышино-сереньких костюмах. Дамы

осторожно перелистывают зажелтевшие и почерневшие по краю толстые

журнальные страницы... Иногда однообразную картину нарисованных

мужчин и женщин неожиданно сменяют радостные дивы в белых блузках

и узких платьях до колена, кроенных по «последней» моде середины девятнадцатого

века. И снова модели в глухих пальто и шляпах. Серые футляры

с каракулем и шапки-пирожки. Вот ангельского вида девушки в широкополых

шляпках и платьицах с бантами на груди, руками в перчатках

держат маленькие сумочки, форсят рукавами-фонариками. А вот зрелые

дамы в «консерваторско-концертных», хотя и расклешенных, но длинных

юбках, прямо в пол. Нарисованные лукаво щурят намалеванные глазки

и бесстыдно скалят зубки... А в ответ на все эти «ужимки и прыжки» заливаются

смехом сотрудницы, тыча пальчиками в жалкий, плохо раскрашенный

картон. Это они посмотрели раздел «МОЛОДЕЖНАЯ МОДА».

А далее, уже под заголовком «РАБОЧАЯ ОДЕЖДА», нарисованы парни и

девицы в болотных сапогах и матерчатых стеганых куртках. Все они шагают

в один ряд и улыбаются чему-то... И на целый разворот – молоденький,

с улыбкой, расползшейся по простому конопатому личику – удалый

паренек. В огромном кепаре на вихрастой голове, с приколотым к «аэродрому

» цветком подсолнечника. На парне чистенький, многокарманный

голубой комбинезон, который обтягивает его широченные плечи. Стоит

паренек на подножке трактора и задорно машет рукой в огромной рукавице

в фотообъектив журнала мод.

Над грудой журналов под софитами расположился рекламный плакат,

на котором дотошно нарисован уродливый на вид ботинок, а рядом

нелепые женские башмачки с грубыми пряжками. По верху плаката

надпись: «СССР. МИНИСТЕРСТВО ЛЕГКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ.

ГЛАВОБУВЬСБЫТ. ПОКУПАЙТЕ МОДЕЛЬНУЮ ОБУВЬ НА ОБЛЕГЧЕННОЙ,

ПОРИСТОЙ ПОДОШВЕ». Позади пузатой обуви изображены

темные машины и люди в шляпах и плащах, с раскрытыми зонтами. А

над людьми и машинами зубчато нависают силуэты белых зданий с гербами

и звездами на длинных шпилях. Рядом с этим – плакат с огромными

сапогами, трактором в поле и рабочим на строительных лесах. Поперек

картинки – большая надпись: «ПРОЧНЫ И УДОБНЫ В РАБОТЕ КИРЗОВЫЕ

САПОГИ».

Сгрудившиеся зрители винтили пальцем у виска... И в это время из

всех встроенных сигнальных динамиков негромко, сладостно-противно

запел, словно с того света залетевший на космический корабль натужный

тенорок...

На просторах Родины чудесной,

Закаляясь в битвах и труде,

Мы сложили радостную песню

О великом друге и вожде...

И следом за сахарным певцом грозным десятком голосов грохнул хор:

Сталин – наша слава боевая!

Сталин – нашей юности полет!

С песнями, борясь, борясь и побеждая,

Весь народ за Сталиным идет!

Снова баритон выводил свое, сиропное и патоковое:

За столом у нас никто не лишний...

– Конечно, не лишний! Кто бы в том сомневался?.. В год, когда писалась

эта замечательная песня, люди пухли с голода, ели крыс и кошек, полевые

травы, мох и лебеду. Драли с деревьев кору на варево. Матери ели

детей… Украинский голодомор. Более шести миллионов умерших… Да и

после не сыто и не изобильно – десятки и десятки лет… «Стол» они поставили

– лжецы! А вот пожрать с того стола у коммунистов, как обычно,

было нечего и в самые, что ни на есть, благополучные годы... – услышал за

спиной Ли Мань командирский ворчливый и, будто, нетрезвый бас Джона

Картера.

Старший лейтенант сделал вид, что не расслышал голос командира,

не обернулcя. «Нельзя терять самообладания... – так думал Ли. – Нельзя!

Ведь и мы – коммунисты. Я и так виноват уже – и перед партией, и перед

Республикой Китай. Наговорил на днях этому Джону всего... Что на самом

деле думаю! Какой после этого китайский коммунист?! Поругать хотел

«Советы», а показал капиталистам свою слабость! – казнил себя Ли Мань.

– И что бы на это сказал товарищ Мао?.. Расстрелял бы меня наш товарищ

Мао! Как собаку бы худую, расстрелял!.. – И другая мыслишка засвербила

неожиданно: «А все-таки хорошо, что там, на планете, никого больше

нет! Нет ни КПК, ни секретной китайской полиции!.. Ну, если даже что-то

есть, хорошо, что этот янки, этот самый Джон меня за длинный мой язык

не заложит!..».

А пошлый тенорок истошно выводил:

Золотыми буквами мы пишем

Справедливый сталинский закон...

– Мое почтение, господин Ли! – опустилась на плечо лейтенанту майорская

ладонь. Ли Мань, как от удара электрическим током, передернулся

всем телом. Резко обернулся... Джон Картер широко и дружески улыбался.

– Вы меня осудите, – сказал Джон Картер. – Но я немного выпил... Я

знаю, есть инструкция, и все такое прочее... Но надо же нам быть людьми!

Надо помянуть погибший мир?! Или все-таки не надо? – вдруг разволновался

он, заглядывая лейтенанту прямо в азиатские раскосые глаза.

– Надо, надо... – стал поддакивать Ли Мань, не желая спорить с выпившим

товарищем.

– Да и как смотреть такое на трезвую голову? Ведь это же немыслимо...

Пойдемте! Пойдемте! – заторопил он, буквально схватив Ли за рукав. И

потащил вдоль демонстрационных стендов, у которых толпились сотрудники

станции.

* * *

И в самом деле, диковинное. Так что, обитателям корабля «Альфа-

Бета-Икс» было чем заинтересоваться. В одном торце станционного конференц-

зала установлены две фигуры идолов, уже знакомых командиру из

доклада Ли. Фигуры стариков – местных идолов. Злого и насупленного,

усатого Ваала – с табачной трубкой в руке. И доброго на вид Дагона –

человекорыбы, с улыбкой на лице, смешной бороденкой и с протянутой

рукой, в которой божество сжимало кепку. Фигуры Ваала и Дагона были

установлены так, что казалось – старички слегка косились друг на друга.

Позади Ваала и Дагона висело бурое бархатное полотнище с огромными

кистями на шнурах и золотой бахромой. На глади бархата были вышиты

золотыми же нитями два стариковских профиля. Профиль Дагона был наложен

на Ваалов...

В другом торце того же зала – под заголовком: «ИЗОБРАЖЕНИЯ ГЕРОЕВ

И ВОЖДЕЙ. ИНЫЕ ОБРАЗЦЫ ДРЕВНИХ КУЛЬТОВЫХ ИЗОБРАЖЕНИЙ

» – располагалась витрина с рядами картинок, напечатанных на

толстой и добротной, но уже растрепавшейся и даже кое-где обгоревшей

бумаге. На такой картиночке нарисован был тот же Ваал – стоял в величественной

позе, держа в руках какой-то лист. На листе красовался бог Дагон

в красивой рамочке, и была надпись кириллицей: «ПРАВДА». Позади

Ваала на красном стяге золотом горели буковки: «ВКП(б)», а под самой

фигурой: «ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ СТАЛИН».

На другом плакате был нарисован дедушка Дагон, стоящий в профиль,

заложивши левую ладонь за лацкан. Правую руку Дагон задрал вперед

и ввысь. Было похоже, что божество творит тайный ритуал, посылая на

людей благословения или проклятья. Лесенкой бежали строки: «ПАРТИЯ

И ЛЕНИН – БЛИЗНЕЦЫ-БРАТЬЯ. КТО БОЛЕЕ МАТЕРИ-ИСТОРИИ ЦЕНЕН?

МЫ ГОВОРИМ: «ЛЕНИН», – ПОДРАЗУМЕВАЕМ – «ПАРТИЯ»!

МЫ ГОВОРИМ: «ПАРТИЯ», – ПОДРАЗУМЕВАЕМ – «ЛЕНИН»! В. МАЯКОВСКИЙ

».

Над всем невиданным великолепием висел еще длинный лист, по центру

которого в очень гордой позе встал усатый бог Ваал, вытянув свою могучую

правую руку. А по обе стороны фигуры Ваала сгрудились мужчины,

женщины и дети. Вот девушка с радостным лицом в украинской блузе.

Рядом стоит рыбак, одетый в робу, и бесстыдно скалит зубы. Кавказец в

накидке и мохнатой папахе тоже весел. Недалече примостился радостный

парнишка в темном пиджаке, с линейкой. И восточная женщина с множеством

косичек. И еще – в полосатом цветистом халатике. Все, улыбаясь,

смотрят на Ваала. А он добрыми глазами глядит вдаль... За спиной

у него – море голов, за морем – огромный дом со шпилями, плотина гидростанции,

заводы с трубами и трактора, идущие по полям. А выше всех

– людей, плотин и даже Ваала – распростерлась географическая карта:

«СССР». «Черное море», «Каспийское море», «Аральское море», «река

Волга» – бегут по карте надписи. И простираются расчерченные параллели

и меридианы. А по ним – то тут, то там – разбросаны остроконечные

красные звездочки. Наверху сверкает – «КУЙБЫШЕВСКАЯ ГЭС», а пониже

– «СТАЛИНГРАДСКАЯ»... Направо от них убегает юркою ящеркой

среди желтых песков голубая ниточка – «ГЛАВНЫЙ ТУРКМЕНСКИЙ

КАНАЛ»... Искоркой светится на карте «ГЭС КАХОВСКАЯ», а на Крымский

полуостров пробежала веточка «СЕВЕРО-КРЫМСКОГО КАНАЛА

»... Ваал довольно улыбается. И люди вокруг очень рады... А по низу

– шрифт: «ПОД ВОДИТЕЛЬСТВОМ ВЕЛИКОГО СТАЛИНА – ВПЕРЕД

К КОММУНИЗМУ!».

Сбоку от сего великолепия на отдельном плакате чубатый мужик в добротном

пальто, с воротником из серого каракуля, скосивши глаз, держит

в руке бумагу, которую сует в большущий красный ящик. В другой руке у

него меховая шапка. Позади торжественные красные знамена. А на ящике,

куда мужик совал бумагу, звезда, серп и молот, и поверху написано: «ЗА

РОДИНУ! ЗА СТАЛИНА! ЗА МИР! ЗА КОММУНИЗМ!».

– У кого после войны был на пальтишке воротник из каракуля – тот,

конечно, «за коммунизм» и «за Сталина», – с ухмылочкой процедил Джон

Картер.

– Наверное, мужик тот в ГБ работал. Пальто богатое – значит, оклад

хороший. Да, вон как подозрительно глядит, – заметил лейтенант Ли

Мань.

Подле – еще плакатик. На нем старичок, молодая девушка и парень

– под красным знаменем, на трибуне, а вокруг – лес заводских дымящих

труб. В руках у старого листок: «СТАЛИНУ И.В.», надпись под картинкой:

«ДОСРОЧНО ЗАКОНЧИМ НОВОСТРОЙКИ ПОСЛЕВОЕННОЙ

ПЯТИЛЕТКИ!».

На соседнем листе нарисован парнишка с ясным лицом, в кепке и ватнике,

надетом на пиджак. На черном пиджаке золотом сияет орден... В руках

у паренька карандаш, чертеж, линейка. Он оторвался от бумаги и сосредоточенно

смотрит вдаль. А за его спиной – бородатый древний витязь

в кольчуге, с копьем. «СЛАВА РУССКОМУ НАРОДУ – НАРОДУ – БОГАТЫРЮ,

НАРОДУ – СОЗИДАТЕЛЮ!» – выведено под этой картиной.

И еще парочка плакатов... Парень в галстуке и белой рубашке держит

большую книжку «ЛЕНИН В.И. СТАЛИН И.В.», прижимая ее к сердцу.

У девушки тоже книжечка. Над головами развевается знамя с профилями

Дагона и Ваала. В одну сторону с богами глядят парень с девушкой: «МОЛОДЫЕ

СТРОИТЕЛИ КОММУНИЗМА! ВПЕРЕД К НОВЫМ УСПЕХАМ

В ТРУДЕ И УЧЕБЕ!». И – радостные женщины в косынках и халатах.

На груди у одной – орден. За их плечами тучные стада пестрых коров.

«ТЫ ТОЖЕ БУДЕШЬ ГЕРОЕМ!» – гласила подпись.

С последнего объекта наглядной агитации взирал мордастый молодец

в голубой, похожей на жандармскую, форме и в фуражечке с малиновым

околышем на круглой голове. Сверху на фуражечку и на форму был наброшен

стального цвета плащ-дождевик, по которому стекали водяные

струи. Нарисованный дождь заливал вечернюю улицу. Но субъект в синей

форме, несмотря на буйства непогоды, зорко вглядывался в черную даль...

«РАБОТНИК МИЛИЦИИ! ТЫ НИ НА МИНУТУ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА

ОСЛАБЛЯТЬ СВОЮ НАСТОРОЖЕННОСТЬ! БУДЬ БДИТЕЛЕН!» – призывала

надпись на плакатике.

– Ну, как выставка? – спросил у ошалевшего Ли Маня командир. –

Правда – круто? Теперь такой красотищи на планете уже не найдешь!

Вряд ли что-нибудь подобное печаталось при нашей, той, нормальной

жизни в веке двадцать первом и в Народном Китае! Молодец – этот русский

Сафронов – такое для будущей истории спасал!..

Ли смотрел на чехарду рисунков и молчал. Ему стало почему-то нехорошо

от всего, что только что увидел. Неожиданно для себя старший

лейтенант впал в оцепенение. То есть, Ли понимал, где он находится, что

делает, но словно отстранился от реальности. Элементарная реакция живого

организма, вызванная стрессом... «Собраться, немедленно собраться...

Нет, нельзя терять присутствие духа, нельзя распускаться и...» – ворочались

жерновами мысли в тот момент, когда Джон уже отвинчивал

крышечку от фляжки.

– Глотните, старший лейтенант... – сказал Джон Картер. – Ну, ну... –

толкнул в бок. – Не будьте бабой! Надо все досмотреть до конца! – и потащил

дальше, от стенда – к другому...

В негромкий говорок собравшихся пронзительно ворвался и разлился

радостно грудной женский голос:

Ой ты, Коля, Коля-Николай,

Сиди дома, не гуляй!

Не ходи на тот конец,

Не носи девкам колец!

Валенки, валенки, ой-да,

Не подшиты! Стареньки!..

Цветисто и медово выводил голос вокальные кренделя...

– Какая задорная русская песня! – взволнованно вздохнул Джон Картер.

– Да, господину Сафронову Михаилу Юсуфовичу из ФСБ РФ, наверняка,

понравилось бы. Впрочем, – замялся лейтенант Ли Мань, – я слышал,

эти господа любили у себя там, на Лубянке, послушать и Маккартни,

и Джона Элтона...

– Ну, это не удивительно, – хихикнул Картер. – Особенно при их

способностях рвать задницу... – заметил он. – И все-таки молодцы – эти

наши дикари – там, внизу! – ткнул пальцем в пол Джон Картер. – Нашли

в развалинах старинные пластинки и отдали их Сафронову-Пророку. А

тот догадался сунуть их в контейнер с экспонатами. Посылку от Пророка

доставили на борт... А потом уж наши отыскали чудом сохранившийся

проигрыватель для таких, вот, старинных, виниловых дисков. В конце-то

двадцатого века их никто уже не выпускал... Электронщики прогнали старые,

еще аналоговые записи через программу обработки звука на своих

компах, и вот тебе – поет! Поет та самая русская женщина!.. – в хмельной

улыбке расплылся Джон и снова похлопал по плечу китайца.

– А кто поет? – озадаченно спросил Ли.

– Лидия Русланова. Советская певица. Популярная исполнительница

русских песен... В тысяча девятьсот сорок шестом году Русланова была

арестована, провела девять лет в лагерях под Воркутой.

Суди, люди, суди, Бог,

Как же я любила!..

По морозу босиком

К милому ходила!..

Разливалась по залу задорная, плясовая песня.

– Так Русланова пошла по политической, по пятьдесят шестой статье? –

Ли неожиданно пожалел русскую певицу, угодившую в лагерь при Сталине.

– Нет... – замялся Джон. – По-моему, какие-то финансовые нарушения...

или что-то в этом роде. Связано с работой оккупационной администрации

Георгия Жукова в Германии. И какая-то история с генералом

МГБ Серовым. Кстати, тот самый Серов позднее стал известным палачом

бандеровских повстанцев Украины. При его прямом участии на Украине

было репрессировано свыше полумиллиона человек. А еще он расстрелял

народное восстание в Новочеркасске... Серов был личный друг Хрущева.

И заединщик. Но позже… А тогда, – продолжал Джон рассказ, – Лидия

Русланова пошла под суд, как обыкновенная уголовница...

Чем подарочки носить,

Лучше б валенки подшить…

Лукавила певица в микрофон.

Валенки, валенки, ой-да,

Не подшиты! Стареньки!..

* * *

Так, беседуя на исторические темы, старший лейтенант Ли Мань и

майор Джон Картер подошли к большому стенду «ПИСЬМЕННЫЕ ИСТОЧНИКИ

ЦИВИЛИЗАЦИИ НАЧАЛА – СЕРЕДИНЫ 1950-х ГОДОВ»,

где были выставлены древние газеты и журналы, и подле них сгрудились,

все в бурых пятнах, обтрепанные книжки.

Ли Мань и Джон Картер остановились у стола и любопытно принялись

разглядывать диковины.

– Смотрите, Ли, это может быть интересно, – указал Джон Картер на

одну из обшарпанных книжонок.

– Георгий Адамов. «Изгнание Владыки», детективная повесть. – СОВГИЗ,

1946 год. – Прочел Ли Мань на побуревшей обложке. По потрепанной

этой обложке можно было догадаться, что книжечку Адамова читали,

и не раз.

– Детектив! – уважительно поднял вверх палец Джон. – Сейчас, сейчас

посмотрим... – и раскрыл наугад старинные страницы. Через мгновение

они прочли...

... Молодой комбайнер с недоумением посмотрел на своего самоуверенного

и требовательного гостя. После минутного колебания Комаров

сказал: «Сознаю, мой друг, и очень прошу извинить меня за бесцеремонности.

Но этого требуют интересы государственной безопасности».

Комаров отогнул обшлаг. Под ним золотисто сверкнул значек.

В первый момент комбайнер казался ошеломленным, затем покраснел

от радости: впервые в жизни ему выпала такая удача – принять непосредственное

участие в деле государственной безопасности...

– Просто удивительно, какую откровеннейшую дрянь они читали... –

удивленно проворчал Джон Картер.

– Да, вы правы. Но читать им больше было... нечего... У нас в Китае

во времена «культурной революции» и вовсе была только ОДНА красная

книжка – цитатник из речей Мао Цзэдуна, – заметил Ли.

– Да ведь это не лучше! Просто агитка! – брезгливо захлопнул книгу

майор.

– Не может быть, чтобы совсем ничего, ничего стоящего... – засомневался

Ли. – Давайте еще поищем!

– Ну, что ж! Крякнул Джон и взял со стенда выгоревший журнал

огромного формата.

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – бежало поверху витиеватой

ленточкой. А дальше – «Огонек», общественно-политический иллюстрированный

журнал... № 36, 1950.

– Ну, вот, раздел ПОЭЗИЯ! – обрадовался Ли. – Ну, вот, стихи. И называются

так хорошо и просто: «МОСКВЕ»... – заулыбался лейтенант и

стал читать:

И Вождь орлиными очами

Увидел с высоты Кремля,

Как пышно залита лучами

Преображенная земля.

И с самой середины века,

Которому Он имя дал,

Он видит сердце человека,

Что стало чистым, как кристалл...

Дата добавления: 2015-06-28