Изучение основных идеологий современности в вузовском цикле социально-гуманитарных дисциплин 2 страница

Идеологи неоконсерватизма своевременно попытались дать ответ на вопрос: «Есть или нет равновесие в системах, в которые вовлечён человек?» Оказалось, что человек не ощущает такого равновесия ни как субъект природы, ни как субъект социума. Его непосредственно затрагивают беспрецедентные по своей динамике изменения, которые никак не могут иметь в качестве своего логического продолжения равновесие духовных, экологических систем. Именно такой динамике подвержены стили жизни, жизненные стандарты, материальные и духовные потребности людей. В условиях научно-технической революции кардинально изменились субъектно-объектные отношения по линии человек – техника. Нет уже ни одной сферы бытия, в которой человек не являлся бы заложником технической среды.

«В этих условиях неоконсерватизм и предложил обществу духовные приоритеты семьи и религии, социальной стабильности, базирующейся на моральной взаимоответственности гражданина и государства и их взаимопомощи, уважении права и недоверии к чрезмерной демократизации, крепком государственном порядке и стабильности. Сохраняя внешнюю приверженность рыночному хозяйствованию, привилегированности отдельных страт и слоев, эти ориентиры были четко направлены на сохранение в обществе и граж­данином чисто человеческих качеств, универсальных нравственных законов, без которых никакое экономическое и техническое развитие общества не заполнит образовавшегося в людских душах духовного вакуума.Основная ответственность за сохранение в этих условиях человеческого начала возлагалась на самого индивида, который должен, прежде всего, рассчитывать на собственные силы и локальную солидарность сограждан». В этой связи принципиально важно подчеркнуть, что неоконсерватизм чётко определился на предмет возможной причастности властных структур к удовлетворению потребностей индивида. Изложенная «позиция должна была поддерживать в нем жизнестойкость и инициативу и одновременно препятствовать превращению государства в «дойную корову», развращающую человека своей помощью. Эта модель отличалась от либеральной, сориентированной на предоставленного самому себе индивида, которому надлежит самостоятельно отыскивать смысл бытия, «договариваться» с государством и т.д. Государство неоконсерваторов должно было основываться на моральных принципах и сохранении целостности общества, обеспечивать необходимые индивиду жизненные условия на основе законности и правопорядка, предоставляя возможность образо­вывать политические ассоциации, развивая институты граждан­ского общества, сохраняя сбалансированность отношений об­щества с природой и т.д. И хотя предпочтительным политическим устройством для такой модели взаимоотношений гражданина и государства становилась демократия, все же основные усилия теоретики неоконсерватизма (Д. Белл, 3. Бжезинский, Н. Кристолл и др.) тратили на разработку программ, преодолевающих дефицит управляемости обществом (из-за чрезмерного вовлечения в политику населения), защищающих государство от социаль­ных «перегрузок», модернизирующих механизмы защиты элитизма, совершенствующих средства урегулирования конфликтов и проч.. Важно иметь в виду, что в соответствующей группе теоретиков чётко прослеживалась градация, зависящая от региональной принадлежности. «В американских версиях неоконсерватизма акценты, как правило, делались на определении путей эволюции государственности и организации власти, в то время как в западноевропейских течениях предпочтение отдавалось сохранению социокультурной среды, усовершенствованию нравственных традиций общества и стимулированию социальной активности индивида».

Известно, что ключевыми экономико-политическими вопросами постиндустриальной эры были следующие: 1)как обеспечить экономический рост? 2)что следует сделать для того, чтобы политическая стабильность стала нормой? Отвечая на них, теоретики неоконсерватизма вынуждены были решать уравнение со многими неизвестными. Важно было оперативно определиться с местом планирования в шкале приоритетов государственной экономической политики, предложить оптимальный вариант минимизации безработицы, своевременно оценить плюсы и минусы позитивной динамики благосостояния. К сожалению, в соответствующих программах не прописывалась жизнеспособная рецептура по противодействию значительному увеличению денежной массы сверх потребностей товарного обращения, снижению уровня жизни среднестатистического гражданина. «Однако по сравнению со способностью (неоконсерватизма. – М.С., П.М.) дать человеку относительно целостную картину мира, отвечающую его основным нуждам и запросам, все эти частности отходили на второй план. Главное, что неоконсерватизм, согласовав рациональное отношение к действительности с моральными принципами, дал людям ясную формулу взаимоотношений между социально ответственным индивидом и политически стабильным государством.

Неоконсерватизм обнажил те черты консервативной идеологии и образа мысли, которые сегодня оказались способными за­щитить человека на новом технологическом витке индустриаль­ной системы, определить приоритеты индивидуальной и общественной программ жизнедеятельности, очертить облик политики, способной вывести общество из кризиса. Более того, на такой идейной основе неоконсерватизм синтезировал многие гуманистические представления не только либерализма, но и социализма, а также ряда других учений». Неоконсервативный сегмент в современном идейном ландшафте в целом является значительным. Можно однозначно прогнозировать увеличение его удельного веса. Вместе с тем неолиберальные по своему идеологическому профилю субъекты политического процесса имеют более широкую электоральную базу, чем неоконсервативные. Из этого вытекает гораздо более частая представленность неолибералов во властных структурах. Для показа полноты картины важно также иметь в виду и мощные позиции неоконсерваторов в отдельных странах, которые играют чрезвычайно важную роль в мировой политике. Так, республиканская партия много раз была правящей в США, либерально-демократическая партия на протяжении полувека имела такой же статус в Японии, консервативная партия является главной в нынешнем британском правительстве.

Либеральная и консервативная идеологии занимают в идейном спектре общества места соответственно в центре и правее от центра. Их ключевой конкурент среди идеологий, чьё место находится левее от центра, – социалистическая идеология.

Настоящую идеологию можно вкратце обозначить как социализм. Термин «социализм» происходит от французского socialism, латинского socials, что означает общественный. При ретроспективном взгляде на идейный интерьер общества оказывается, что ниша для социалистических воззрений в нём существовала всегда и, естественно, все этапы цивилизационного развития были отмечены наличием людей с соответствующими взглядами. Однако социализм далеко не сразу предстал в виде окончательно сложившегося идеологического комплекса. Формирование соответствующего комплекса было завершено немецкими мыслителями Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом. Главной фигурой в этом дуэте был Карл Маркс и поэтому сформулированная этими мыслителями концепция социализма получила название марксистской. Ключевым источником для формирования марксистской концепции явилось теоретическое наследие французов Ж.Ж. Руссо и Ф. Бабёфа. Обращаясь к рассмотрению соответствующего сегмента наследия Ж.Ж. Руссо, следует разобраться с тем, что же такое эгалитаризм. По-французски egalitarisme, egalite означает равенство. Эгалитаристы, главным идеологом которых был Ж.Ж. Руссо, искренне верили в то, что обязательно наступит время, когда социальные различия, социальное неравенство станут достоянием истории, то есть они являются этапом, который в далёкой исторической перспективе будет сменён этапом всеобщего равенства. Путь всеобщей уравнительности, предложенный французским мыслителем, был утопичным в своей основе. Естественно, именно таким было намерение Маркса и Энгельса достичь такого равенства в рамках их собственной концепции. В этой концепции они вслед за Ф. Бабёфом считали, что субъекты современного им общества различаются по классовому признаку, что именно насилие явится прологом формирования общества, в котором восторжествуют социалистические идеалы.

Изложенная Марксом и Энгельсом доктрина «в целом недооценивает, а то и вовсе отрицает, значение экономической свободы индивидов, конкуренции и неодинакового вознаграждения за труд как предпосылок роста материального благосостояния человека и общества. В качестве заменяющих их механизмов рассматриваются нетрудовое перераспределение доходов, политическое регулирование экономических и социальных процессов, сознательное установление государством норм и принципов социального равенства (неравенства) и справедливости. Иначе говоря, главными прерогативами в социалистической доктрине обладает государство, а не индивид, сознательное регулирование, а не эволюционные социальные процессы, политика, а не экономика.

К. Маркс и Ф. Энгельс рассматривали социализм как первую фазу коммунистической общественно-экономической формации. Они считали, что от этой фазы можно затем перейти к «более отдаленному обществу «всеобщего изобилия» — коммунизму от французского communism, латинского communis, что означает общий. В. И. Ленин, пытаясь соединить эти идеи с рабочим движением в России и разработав учение об этапах социалистической революции, о сломе «буржуазной государствен­ной машины», «диктатуре пролетариата» и т.д., рассматривал социализм как непосредственную политическую цель деятельности партии «нового типа».

Однако, пытаясь обосновать, почему революции происходят в менее, а не в более развитых капиталистических странах, стремясь создать новое общество в соответствии с марксистской доктриной, Ленин и его соратники стали проводниками фундаменталистского течения в «научном социализме».

Принципиально важно отметить, что наследие Маркса являлось одним из источников формирования не только ленинской версии социализма, но и социал-демократической идеологии. Дело в том, что ранний Маркс в отличие от позднего рассматривал социализм, коммунизм не как конечную цель, а как движение. Именно к раннему Марксу обратились отцы-основатели социал-демократической идеологииК. Каутский, А. Бебель, Э. Бернштейн. Э. Бернштейн чётко и ясно заявлял: «Движение – всё, конечная цель – ничто!» Он и его единомышленники считали, что существующие реалии позволяли продвигаться к социализму не революционным, а эволюционным путём. К. Каутский, А. Бебель, Э. Бернштейнобращали внимание на то, что для подобного продвижения следует целенаправленно реализовывать потенциал государства, функционирующего в условиях буржуазной демократии.

«Теоретическое противоборство марксистско-ленинской и социал-демократической идеологий на протяжении всего XX столетия породило ряд существенных различий в попытках реализации принципов «социально справедливого общества».

Ленинский фундаментализм явился главным теоретическим источником для появления политики «военного коммунизма» и административно-командной системы в Советской России (СССР). Коммунисты-ленинцы реально осуществляли политику «военного коммунизма» в 1917 – 1921 гг., ориентировались на административно-командную систему с конца 1920-х гг. до начала 1990-х гг. Период, связанный с административно-командной системой, был отмечен различными вариациями, у которых был, естественно, единый ленинский стержень.

Наиболее одиозная вариация – сталинская. Сталинская система держалась на мифах о перманентной угрозе пролетарской власти со стороны внутренних и внешних врагов, активность которых находится в прямой зависимости от динамики социалистического строительства. Советским людям внушалось, что чем ощутимее продвижение СССР к светлому будущему, тем сильнее подобная угроза. Исходя из подобного мифотворчества, сталинское руководство систематически задействовало репрессивный аппарат, чтобы полностью исключить из системы экономических отношений частную собственность, создать крупное машинное производство во всех отраслях экономики, объединить единоличные крестьянские хозяйства в сельскохозяйственные артели. Сталинская репрессивная машина сделала нормой применение феодальных и рабовладельческих методов в народнохозяйственном комплексе. Эти методы применялись в условиях террора, физического истребления немалой части соотечественников.

Те вариации административно-командной системы, которые были реализованы в СССР при преемниках Сталина, оказались менее одиозными. Имели место изъятия из сталинского наследия. Вместе с тем несущая конструкция данной системы оставалась неизменной.

Известно, что после Второй мировой войны СССР экспортировал свою модель социализма в страны Восточной Европы, которые стали составной частью внешней империи Кремля. Вместе с тем в настоящем регионе были, и попытки отчётливо дистанцироваться от Москвы, профилировать себя принципиально иным пониманием путей и методов строительства социализма. Это было в наибольшей степени характерно для Социалистической Федеративной Республики Югославии (СФРЮ).

Отцом югославской модели социализма являлся Иосип Броз Тито. Он 35 лет бессменно возглавлял югославскую компартию и 27 лет был главой югославского государства. От его имени произошёл термин «титоизм», который в своей содержательной части включает следующие моменты.

Момент первый. Югославы и только они решают, какой социализм им нужен. Ни одна страна не должна стать объектом экспорта социализма. По мнению Тито, в качестве данного объекта выступали зарубежные по отношению к СССР страны, которые входили в Организацию Варшавского Договора (ОВД) и Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ). Югославия же избрала в качестве главного внешнеполитического приоритета – участие в Движении Неприсоединения. В этом движении СФРЮ профилировала себя и как лидер, и как социалистическая страна, которая во многом отличается от членов ОВД и СЭВ.

Момент второй. Мирное сосуществование противоположных социально-экономических систем – социалистической и капиталистической – вполне возможно. Стремление к перманентному поддержанию подобного сосуществования логически вытекало из заинтересованности официального Белграда в принципиальном исключении конфронтации с капиталистическим миром.

Момент третий. Югославы не соглашались с тем, что в социалистической стране должно быть всевластие коммунистической партии. Они не ставили знак равенства между статусом правящей партии и всевластием.

Момент четвёртый. Тито и его сторонники не видели логики в тезисе идеологов КПСС о социализме без внутренних конфликтов и противоречий. Отец югославской модели социализма признавал наличие последних. При этом он считал главным противоречие между сторонниками и противниками принципиальной дебюрократизации.

Момент пятый. В СФРЮ была реализована модель самоуправленческого социализма. Ключевой структурой в системе югославского самоуправления был рабочий коллектив, который выступал в качестве субъекта коллективного труда, субъекта распределения полученной в результате этого труда прибыли.

Известны и реализованные вне Восточной Европы модели социализма. В Азии в данном плане отметились Генеральный секретарь Коммунистической партии Китая (КПК) Мао Цзедун и Генеральный секретарь Трудовой партии Кореи (ТПК) Ким Ир Сен. С первым генетически связан маоизм, со вторым – чучхе.

Мао Цзедун многое взял от сталинской системы. Его система власти держалась на тех же мифах, что и сталинская. Мао Цзедуна и Сталина объединяла убеждённость в приоритетности противостояния врагам как внешним, так и внутренним. Правда, в отличие от Сталина Генсек КПК выступил за то, чтобы настоящее противостояние осуществлялось в форме «партизанской борьбы». Заметим, что многие адепты Мао за пределами социалистического Китая ведут её до сих пор, дестабилизируя обстановку в различных уголках планеты. Как и российские народники, китайский лидер рассматривал крестьянство как гегемон социалистического строительства. Мао полагал, что некрестьянский сегмент должен тянуться за революционным по своей природе крестьянством. По его мнению, этот сегмент и прежде всего та его часть, которая отождествляется с интеллигенцией, должны пройти деревенские университеты, пройти у крестьянства школу воспитания. Лидер китайских коммунистов стремился наиболее активно довести до логического конца свои замыслы во время «культурной революции». Миллионы его соотечественников пережили тяжёлую драму, став заложниками маоистских экспериментов.

Ещё большую драму переживают на протяжении без малого двух третей века миллионы северокорейцев, которые являются объектами применения идей чучхе.

Касательно идей чучхе следует выделить основные положения, общефилософские взгляды и критику.

В рамках основных положений давались ответы на следующие вопросы: 1) кто должен быть субъектом истории, субъектом созидания социалистического будущего? 2) как должна выглядеть страна в глобальном интерьере в период строительства и совершенствования социализма? 3) какова должна быть военная составляющая в комплексе мероприятий, гарантирующих незыблемость социалистических завоеваний, суверенитет, независимость страны? 4) как должен относиться народ к лидеру социалистической революции, социалистической страны?

Под субъектом, относящимся к первому вопросу, понималась «нация, обладающая высоким чувством национальной гордости и революционного достоинства».

При ответе на второй вопрос имелась в виду страна, жёстко зацикленная на автаркии, изоляционизме. Полностью игнорируя интернационализацию хозяйственной жизни, адепты идей чучхе утверждали, что «социалистической самостоятельной экономике» вполне по силам «удовлетворение потребностей страны и населения». Они отождествляют революционный процесс с «борьбой за реализацию народными массами их потребностей в самостоятельности».

Отвечая на третий вопрос, Ким Ир Сен и его идейные наследники фактически обозначили милитаризацию как стержень народнохозяйственного комплекса, считали, что ещё до революции надо повсеместно формировать социалистических милитаристов до мозга костей с тем, чтобы после революции вся нация предстала как монолит, способный её защитить в любой момент. В этой связи обращают на себя внимание следующие положения:

· «Народ каждой страны обязан бороться не только против агрессии и порабощения, за последовательную защиту своей самостоятельности, но и против империализма и доминационизма, посягающих на самостоятельность народов других стран.

· Чтобы установить общенародную и всегосударственную систему обороны, надо вооружить весь народ и превратить всю страну в крепость.

· Сидеть, сложа руки, ожидая, пока созреют все необходимые условия, равнозначно отказу от революции».

· Ответ на четвёртый вопрос не оставляет никакого сомнения в том, что одной из несущих конструкций чучхе является вождистская идеология. Ознакомление с ней позволяет разобраться с «правильным взглядом на революцию» в трактовке Трудовой партии Кореи. По мнению идеологов ТПК, «чтобы выработать правильный взгляд на революцию, требуется обязательно положить в основу воспитания чувство беззаветной преданности вождю».

Как же соотносятся указанные положения с общефилософским блоком идеологической системы чучхе?

· Одни тезисы настоящего блока противоречат данным положениям, а другие их дополняют. Касательно первых можно привести такой пример. Адепты чучхе пытаются совместить «чувство беззаветной преданности вождю» с убеждением в том, что «человек – властелин мира и хозяин своей судьбы». В основе «чувства беззаветной преданности вождю» лежит однозначно рабская психология, носитель которой никак не может быть ни «властелином мира», ни «хозяином своей судьбы». В рамках идеологической системы чучхе вождь монополизирует теоретическое сознание. Естественно, его соотечественники превращаются в зомби, которые в плане теоретического сознания не стыкуются с тезисом о том, что «сознание – высшая функция человеческого мозга». Кроме того, «чувство беззаветной преданности вождю» в определённой степени деформирует здоровые начала в обыденном сознании.

Зомби должны безоговорочно принять далеко не бесспорные тезисы:

· «Природа — объект труда человека и материальный источник человеческой жизни;

· Человек, заразившийся низкопоклонством, перестаёт адекватно воспринимать реальность».

В первом тезисе никак не прослеживается чёткий и ясный ответ на следующий вопрос: «Какую природу человек должен оставлять после себя?» Возможны, разумеется, ответа: 1) человек оставляет после себя биологическое равновесие в результате предельно вдумчивого, предельно бережного отношения к природе; 2) человек оставляет после себя нарушение биологического равновесия в результате жёсткого зацикливания на выполнении потребительской функции в соответствующем сегменте бытия. Действуя строго в соответствии с формулировкой тезиса, вся нация может превратиться в субъект выполнения указанной функции.

Во втором тезисе чучхеисты прямо не прописывают, кого они понимают под объектами «низкопоклонства». Вместе с тем сама логика их мышления подводит к выводу о том, что речь идёт прежде всего о ключевых акторах современных международных отношений. Большинство данных акторов – это страны, принадлежащие к постиндустриальной цивилизации, характеризующейся высоким жизненным стандартом среднестатистического гражданина, господством информационных технологий, прочным функционированием демократических институтов.

Касательно ортодоксальных версий социализма следует также отметить, что у них осталось поле для непосредственной апробации и после краха мировой системы социализма. Вместе с тем можно смело утверждать, что при жизни нынешней и нескольких ближайших будущих генераций это поле не будет столь объёмным, как в XX веке.

После смерти Маркса в марксистском лагере параллельно с ортодоксами были и остаются оригинально мыслящие лица, которые в своих теоретических построениях выходили за рамки ортодоксальных версий социализма.

Первый заслуживающий внимания пример – подходы М. Адлера и О. Бауэра. Эти австро-марксисты свели к единому общему знаменателю две идеологии: коммунистическую, социал-демократическую.

Второй пример – желание А. Шаффа, Г. Петровича доказать, что имеет право на существование «гуманистический» марксизм.

Третий пример – существование концепции «экологического» социализма.

Четвёртый пример – обнародование теории «христианского» социализма.

И всё же в социалистическом лагере в XX в. преобладали ортодоксы. Представительство неортодоксов было в нём незначительно.К анализируемому вопросу имеет отношение и еврокоммунизм.

«Еврокоммуни́зм — политика и теоретическое обоснование деятельности ряда коммунистических партий Западной Европы, в 1970-х и 1980-х годах критиковавших руководство КПСС в мировом коммунистическом движении, концепцию диктатуры пролетариата и недостаток политических свобод в странах, принявших советскую модель социализма. Вместе с тем еврокоммунизм декларировал верность марксизму (не марксизму-ленинизму) и не идентифицировал себя с социал-демократией. Это вызывало сомнения в его чёткой идентичности».

Спектр субъектов еврокоммунизма был достаточно широк. Свыше двух десятилетий последовательно выдерживала соответствующую ориентацию Итальянская коммунистическая партия (ИКП) – самая массовая по численности компартия несоциалистической части планеты, за которую на парламентских выборах голосовало до 30% избирателей. В 1970-х гг. убедительно профилировала себя в этом плане Коммунистическая партия Испании (КПИ). Был период ориентации на еврокоммунизм и в истории Французской коммунистической партии (ФКП). Важно отметить, что КПИ и ФКП также были довольно влиятельными в своих странах. Подобная ориентация была характерна и для ряда компартий, чьё электоральное поле было намного более узким. География подобных партий такова: Нидерланды, Великобритания, Австрия, Япония, Австралия, Венесуэла, Мексика. При обращении к географическому аспекту влияния еврокоммунистических идей следует обязательно сказать студентам, что этот аспект не ограничивался Старым Светом.

Теоретические корни еврокоммунизма представляют собой широкий спектр идей, в том числе и тех, которые были сформулированы в последних работах Фридриха Энгельса, впервые высказывались видным деятелем ИКП Антонио Грамши. Архитекторами еврокоммунистической идеологии и политики выступили Генеральный секретарь КПИ Сантьяго Каррильо и Генеральный секретарь ИКП Энрико Берлингуэр. Первый отметился на этом поприще собственной книгой «Еврокоммунизм и государство». Второй, хотя и не публиковал собственных книг по данному вопросу, многократно излагал соответствующую позицию на различных уровнях.

Проявления еврокоммунизма были разнообразными. В 1968 году ИКП жёстко дистанцировалась от КПСС, инициировавшей интервенцию армий пяти соцстран в ЧССР, имевшую целью положить конец социализму с человеческим лицом, отстаиваемому чехословацким лидером Александром Дубчеком. О радикальном прорыве в идеологии и политике итальянских коммунистов свидетельствовал «исторический компромисс» между ИКП и Христианско-демократической партией (ХДП). Точно так же следует оценить пакт Монклоа, одной из сторон которого являлась КПИ.

При освещении еврокоммунистической идеологии и политики важно постоянно учитывать принцип историзма. Степень еврокоммунистической ориентации соответствующих партий не оставалась неизменной. В 1980-ых гг. эта ориентация заметно ослабла у ФКП и КПИ. Старт Второй Итальянской республики, появившейся в первой половине 1990-х гг., пришёлся на время, когда прежней ИКП уже не существовало. Одна часть бывших членов ИКП стала членами социал-демократической партии, а другая позиционировала себя в качестве коммунистов в рамках новой партии, роль которой в политической жизни страны была и остаётся незначительной. Следует также учитывать, что распад СССР, становым хребтом которого была КПСС, предопределил утрату актуальности ряда положений еврокоммунистической идеологии. Принципиально важно отметить, что к моменту своего краха перестроившаяся по инициативе М.С. Горбачёва КПСС имела в своём арсенале немало характерных для данной идеологии черт. Кстати, КПСС не была в этом отношении пионером в соцлагере. Ещё до горбачёвской перестройки с еврокоммунизмом стала пересекаться идеология Союза коммунистов Югославии, возглавляемого Иосипом Броз Тито.

«Критика справа упрекала еврокоммунистов в нежелании порывать с Москвой, троцкистская критика — в национализме, критика слева — в отказе от основополагающих принципов коммунизма. Советские идеологи рассматривали еврокоммунизм как разновидность ревизионизма».Несомненно, главная цель разработчиков ортодоксальных версий социализма – заиметь монопольные позиции в той части идейного ландшафта, которая находится левее центра. Эта цель не была достигнута. Более того, уже более столетия в данной части идейного спектра в Старом Свете преимущественные позиции занимает социал-демократическая идеология. Она наращивает свой политический вес и вне Европы.За идеологией современной социал-демократии прочно закрепилось название «демократический социализм». Он представляет собой симбиоз идей, традиционно характерных для социал-демократии и идей, заимствованных у конкурирующих идеологических систем.Верная своему социал-реформистскому профилю, современная социал-демократия по-прежнему считает неприемлемой классовую борьбу, однозначно утверждает, что работополучатели могут перманентно улучшать своё положение, ориентируясь на социальное партнёрство с работодателями.У социал-демократов те же базовые ценности, что и у либералов и консерваторов, а именно: свобода, справедливость, солидарность. В трактовке этих ценностей анализируемое течение всё больше сближается с конкурентами справа. Вместе с тем есть позиции, по которым социал-демократы профилируют себя именно как социал-демократы, что обязательно будет показано в процессе дальнейшего изложения.Известно, что любая цивилизованная идеологическая система делает акцент на защите прав человека. Социал-демократическая идеология – не исключение. Более того, социал-демократы чётко дистанцируются от консерваторов, признающих только равенство возможностей. «Принцип равных прав и возможностей» имеет в данной идеологии статус одного из базовых.Точно так же, как и либералы и консерваторы, социал-демократы видят в качестве одной из несущих конструкций реальной свободы «политический и идеологический плюрализм». Как и перечисленные течения, они видят данный плюрализм только в рамках правового поля, только в рамках цивилизованных стандартов.

Социал-демократы позаимствовали у неолибералов идею «социально ориентированной рыночной экономики». Они отстаивают эту идею «в противовес абсолютизированному свободному рынку», пропагандируемому ранним либерализмом и консерватизмом.

Несомненно, наполнение реальным содержанием идеи «социально ориентированной рыночной экономики» невозможно без «ограниченного государственного регулирования экономики». В этом, конечно, согласны социал-демократы, и неолибералы. Однако оба течения по-разному отвечают на вопрос: «Каковы же пределы этого регулирования?» Отвечая на него, социал-демократы исходят из того, что их модель рыночного хозяйства является более ««социально ориентированной».

И социал-демократы, и неолибералы выступают за «создание эффективных регулятивных механизмов в предпринимательстве». Вместе с тем социал-демократы в отличие от неолибералов чётко прописали в своих программных документах, что всё это должно делаться «в интересах рабочих и мелкого предпринимательства». Мелкий бизнес вполне может быть удовлетворён отстаиваемым приверженцами демократического социализма «принципом справедливой торговли».

Социал-демократы традиционно профилируют себя по вопросу о собственности на орудия и средства производства. Их идеологический профиль чётко прослеживается в следующих требованиях:«Равноправие и защита всех форм собственности».

Дата добавления: 2015-06-28