Догоняли

вращенье земли -

сто мест

перемахивал

глаз.

А циферблат

показывал

им

один

неподвижный час » [17, Т. 6, С. 224]

Очередная утопическая мысль Маринетти, связанная с грядущими, лучшими днями, звучала так: «Земля дает, наконец, свой полный продукт; сжатая обширной электрической рукой человека, она выдавливает весь сок богатства…» [12, С. 96], и как следствие этого: «голод и нужда исчезли; горький социальный вопрос разрешен» [12, С. 99]. Т. о., Маринетти указывал на то, что в будущем «обновленный» человек станет манипулировать силами природы в своих интересах. Подобное «управление» природой мы можем наблюдать на современном этапе развития человечества, в нынешний век глобализации, которая существенно отразилась на окружающей среде. Однако «горький социальный вопрос», заключающийся в голоде и нужде многих миллионов людей на планете остается неразрешенным и общество не находит путей его решения в ближайшем будущем.

Маяковский откликнулся и на эту идею «отца футуризма», заключающуюся в регуляции природных явлений человеком будущего, весьма утопично проиллюстрировав ее в «Летающем пролетарии»:

«… Вырабатываются из облаков

искусственная сметана и молоко » [17, Т. 6, С. 244];

«…Хлеба - жарою мучимы,

так я управляю искусственными тучами.

Надо сделать дождь,

да чтоб - без града» [17, Т. 6, С. 247].

В пьесе «Клоп» также представлена тема регуляции природных явлений. Маяковский описывает сквер с тремя искусственными деревьями, причем описание это сродни детским сказочным, наивно-простодушным представлениям, вызывающим улыбку: на зеленых «квадратах-листьях» первого дерева – огромные тарелки с мандаринами, второго дерева – тарелки с яблоками, третье дерево плодоносит флаконами духов. Репортер, устроивший встречу с общественностью в этом дивном сквере, одобряюще заявляет: «Это правильно делает городское самоуправление, что сегодня деревья мандаринятся, а то вчера были одни груши — и не сочно, и не вкусно, и не питательно...» [17, Т. 11, с. 257]. Возможно, подобная ирония Маяковского по поводу благоденствия человека будущего и немыслимого искусственно созданного комфорта порождает антиутопический компонент в данном контексте. Не исключено, что автор, таким образом, обличает «расслабившееся» общество будущего, получающее все «на блюдечке с голубой каемочкой».

Что же касается роли электроэнергии в грядущей, лучшей жизни, то у Маяковского ей отведено не столь значительное и главенствующее место, как у Маринетти. Советский футурист отмечал ее значимость в будущем быту пролетария («…гражданин включил электросамобритель» [17, Т. 6, С. 242], «воткнул штепсель, открыл губы: электрощетка - юрк! - и выблестила зубы» [17, Т. 6, С. 242]), однако не в столь грандиозных и поражающих масштабах, как у Маринетти. В свете этих наблюдений следует отметить, что, если в реализации смелых проектов Маринетти основная миссия возложена на электроэнергию и в этом усматривается значительная доля трезвого прогнозирования, то у Маяковского основным двигателем прогресса является волевая инициатива пролетария («Сами выкропим рожь – тучи прольем над хлебом» [17, Т. 6, С. 262]), но в целом конкретных инструментов для достижения мечтаний поэта в его творчестве не обнаруживается. Исключение может составить чудесная машина времени в пьесе «Баня», а также аппарат по воскрешению из произведения «Клоп», однако его описание вызывает у современного человека лишь ироническую улыбку: к ящику, в котором находится покрытое льдом тело, подведены электропроводки, нагревающие его и превращающие лед в воду, которая стекает по кранам в ведра; над ящиком приготовлены обычные полотенца и т. д..

Глава 2. 4. Война как «гигиена мира»

М. Ю. Маркасов отмечает: « В «Штатской шрапнели» Маяковский провозглашает насилие обязательной формой государственного становления: каждое насилие в истории - шаг к совершенству, шаг к идеальному государству [17, Т. 11, С. 32], а впоследствии насилие, становящееся политической тактикой революционной власти, эстетизируется Маяковским, и эта эстетизация в поэтике автора проявляется в разнообразных своих формах» [14]. К примеру, Маяковский писал:

«…Разве в этакое время слово «демократ»

набредет какой головке дурьей!?

Если бить, так чтоб под ним панель была мокра:

Ключ побед – в железной диктатуре » [17, Т. 6, С. 200].

Идея, заключающаяся в достижении благоденствия и процветания общества (или его отдельного класса) посредством насилия является, сколько антигуманной по своей сути, столько и утопичной, ведь, как гласит народная мудрость, – на чужом несчастье счастья не построишь. Однако и Маринетти, и Маяковский рисовали в своем воображении мир на костях и призывали своими произведениями к его реализации.

Связь войны с футуристической литературой была, как известно, обусловлена влиянием именно воспевавшего войну Маринетти, провозглашавшего: «Мы считаем превзойденной и превосходимой гипотезу дружеского слияния народов и принимаем только одну гигиену для мира: войну» [12, С. 65]. Что касается первой части этого крайне радикального милитаристского заявления, то Маяковский усматривал в недалекой перспективе такое слияние народов, веря в победу коммунизма в мировом масштабе: «Мы – на 7 лет ближе к мировой коммуне!» [17, Т. 6, С. 68]. Причина расхождений во взглядах футуристов касательно этого вопроса ясна – она заключается в политической подоплеке их творчества. Итальянские футуристы пропагандировали первую в мире модель национального фашизма, русские «будетляне» с Маяковским во главе - первую в мире модель интернационального коммунизма (в начале 1920-х годов - еще с надеждой на «мировую революцию») [18].

Вторая же часть вышеуказанного высказывания находит свое ясное отражение в творчестве В. В. Маяковского. В поэме «Война и мир» (1915-1916) Маяковский описал войну именно как гигиену планеты от людей, погрязших в разврате, чревоугодии, пьянстве и праздности. Он писал:

«...и стало невыносимо ясно:

если не собрать людей пучками рот,

не взять и не взрезать людям вены -

зараженная земля

сама умрет…» [17, Т. 1, С. 218].

В финале поэмы, после проведения ужасных «гигиенических» мер, человечество возрождается, очищается и преображается качественно и количественно:

«…Большими глазами землю обводит

человек.

Растет,

главою гор достиг» [17, Т. 1, С. 237].

Таким образом, война является не только «гигиеной», но и некой движущей силой в эволюции человека, и эта эволюция, согласно утопическим взглядам футуристов, порождает человека сильного, независимого, могущественного, словом – намного лучшего, чем простой смертный начала XX века.

Здесь же, в конце поэмы встречается прямая отсылка читателя к «отцу футуризма»: «в каждом юноше порох Маринетти…» [17, Т. 1, С. 240]. Эти слова Маяковского касаются нового человека, и поэт видит его непременно футуристом, «зажженным» идеями Маринетти, как и сам Маяковский.

В поэме «150 000 000» (1919-1920) Маяковский снова настаивает на мировом масштабе единения людей («Новую найдем Россию. Всехсветную!» [17, Т. 2, С. 117]), уже конкретно указывая на то, что объединяющим силой выступит Компартия. По Маяковскому, «миллионы, миллионы трудящихся, миллионы работающих и служащих», «слитых» в одного единого «Ивана» - символ пролетарской России, очистят мир от американского зла буржуев, окруживших себя уютом, комфортом, проводящих дни в покое, развлечениях и праздности, посредством опять-таки войны:

«Время

в бои

тело носить»

«Пули, погуще!

По оробелым!

В гущу бегущим

грянь, парабеллум!» [17, Т. 2, С. 124]

Планета в поэме для Маяковского четко делится на два враждующих лагеря – «красных» и «белых»: «земной шар самый на две раскололся полушарий половины… объявлен был «чемпионат всемирной классовой борьбы!» [17, Т. 2, С. 149]. В результате фантастической битвы «футуристы прошлое разгромили», «Будущее наступило! Будущее победитель!», «красные» восторжествовали и на земле наступил утопический рай, свидетелями которого пожелали стать даже марсиане, слетевшись на праздник коммунизма в «год с нескончаемыми нулями».

Следует отметить, что если у Маринетти, который прямо заявлял о ненависти к германской расе, в основе милитаристских агитаций лежала идея фашизма, то литературный милитаризм Маяковского носил политическую окраску, выражающуюся в воспевании правоты пролетариата как класса, что дает этому классу, по мнению автора, привилегию истреблять людей, не разделяющих убеждения коммунистов. Советский футурист писал:

«Довольно!

Превратим

Дата добавления: 2015-06-28