Вопрос 3. Анализ системы общей (коммунальной) собственности

Ещё одним правовым режимом является режим общей собственности, который в рамках неоинституционального анализа трактуется как система свободного доступа, означающего, что доступ к ресурсам открыт всем без исключения. Это имеет место в ситуации со свободными (или неэкономическими) благами, т. е. теми благами, которые находятся в избытке по отношению к нашим потребностям.

Однако режим общей собственности может сохраняться и для неэкономических (или ограниченных) благ. Как это объяснить? Согласно мнению представителей неоинституционального направления, он имеет место там, где издержки по спецификации и защите индивидуальных прав собственности запретительно высоки. Иными словами, выгоды от установления таких прав либо недостаточны, чтобы перевесить необходимые затраты, либо вообще отсутствуют, если ресурс имеется в изобилии. Вместе с тем издержки, сопряжённые с действием системы общей собственности, велики и возрастают с увеличением числа пользователей, порождая существенные отрицательные внешние эффекты. Так, существование свободного доступа к ограниченному ресурсу приводит к явлению, которое в экономической литературе получило название «сверхиспользование ресурса», причиной которого является то, что в рамках системы общей собственности отдельные индивиды практически не несут никаких издержек, связанных с последствиями своих действий.

По мнению представителей неоинституционального направления, система общей собственности (понимаемой как отсутствие ограничений доступа к ресурсу) с её принципом «первым занял, первым воспользовался» внутренне противоречива и нестабильна. В этих условиях никто не заинтересован в учёте последствий от истощения ресурсной базы.

Как доказательство приводится следующее рассуждение. Предположим, что для предотвращения полного истребления животных кто-то примет решение о снижении интенсивности охоты. Однако в этом случае он принесет пользу не себе, а другим членам племени. Это связано с тем, что последние будут по-прежнему продолжать реализовывать свои общие права на обитающих в лесу животных, только уже в более благоприятных условиях снизившейся конкуренции. «Экономический» человек, существование которого является необходимой предпосылкой как неоклассического, так и неоинституционального анализа, на такого рода самоограничения не способен. И потому делается логичный вывод о нещадной эксплуатации и быстром истощении ресурсов, находящихся в общей собственности.

Однако, по всей видимости, такой системы собственности никогда не было. Никакое общество не будет жизнеспособным, если в нём отсутствуют институциональные механизмы, регулирующие доступ к ограниченным ресурсам. Это связано с тем, что открытый доступ уменьшает благосостояние сообщества и в условиях дефицита ресурсов ставит под угрозу его выживание. Поэтому всегда существуют общественные механизмы ограничения этого доступа. К последним относится исключение из прав силовым путем или угрозой применения силы. Также этим механизмом может оказаться система ценностей или идеологии, определяющая для данного лица определенную форму поведения, оказывающая воздействие на индивидуальные стимулы и снижающая издержки исключения из прав.

Косвенным признанием наличия системы ограничений в любой экономической деятельности является и позиция представителей неоинституционального направления, указывающих, что система общей собственности – наиболее неустойчивый правовой режим, она неизбежно эволюционирует в сторону либо частной, либо государственной собственности. Как предполагается, в первом случае общий ресурс дробится на индивидуальные части (лес делится на участки), и стимул к хищническому использованию исчезает. Во втором случае изменение касается не права «до», а права «после»: например, все убитые животные начитают считаться общим достоянием племени, а не добычей отдельных охотников, и делятся между всеми членами племени «по справедливости». В последнем случае проблема сверхиспользования ресурса излечивается его недоиспользованием вследствие падения мотивации: каждый член племени становится заинтересован, чтобы охотой занимался не он, а другие. При этом попытки решить проблему редкости посредством сокращения объёма прав неизбежно должны вести к более регулируемому централизованному обществу, которое будет характеризоваться многочисленными неценовыми регламентациями. Таким образом, новая проблема уклонения от общественно полезного труда решается либо на путях прямого регулирования поведения членов племени (что ведёт, в конечном счете, к государственной собственности), либо на путях косвенного регулирования, направленного на воспитание у них соответствующих ценностных норм.

Как и в других случаях, основой неоинституционального анализа является представление о естественности, природности «экономического» человека с его стремлением к максимизации собственной выгоды. Впрочем, как уже отмечалось, исследования антропологов не свидетельствуют о его истинности и, кстати, опровергают попытку обосновать законы рынка мнимыми склонностями «естественного» человека. Более того, работы ученых доказывают, что экономическая деятельность человека в традиционных обществах полностью подчинялась общей системе его социальных связей.

Таким образом, системы общей собственности (в трактовке представителей неоинституционального направления) просто не существовало. Исходно имела место система коммунальной (общинной или племенной) собственности. Коммунальная собственность – такой режим использования ограниченных ресурсов, в рамках которого исключительными правами обладает группа лиц. И она отнюдь не означает ни открытого доступа к ресурсам, ни хищнического их использования. Выступая как групповая собственность, она представляет собой комбинацию различных полномочий у её совладельцев, оформленных в рамках не столько правовых, сколько ритуальных взаимодействий. Используя терминологию теории прав собственности, можно констатировать, что имеет место расщепление прав собственности, при этом отсутствует возможность их рекомбинации, т. е. свобода передачи.

И если собственность определить как институт, означающий закрепление определенных прав за собственником и запрещение другим вмешиваться в реализацию этих прав, то мы должны признать, что рассматриваемый институт собственности не соответствует в полной мере сумме элементов, перечисленных Оноре.

Обратим внимание, что в рамках традиционных обществ имело место не производство абстрактных меновых стоимостей, а производство конкретных потребительных стоимостей. Иными словами – конкретных продуктов для конкретных лиц, что является следствием ориентации производства на непосредственное потребление. И потому ограничения, или правила хозяйственной деятельности, не носили всеобщий и универсальный характер, а касались взаимодействия по поводу конкретного блага, в значительной степени оформляясь как ритуальные отношения. И, как таковые, практически исключали свободу действия индивида в рамках экономических взаимодействий.

Иными словами, институт собственности, рассматриваемый как совокупность социальных правил, касающихся использования ресурсов, в рамках племенных (шире – традиционных) обществ существенно отличался от института частной собственности, порождая совсем иную структуру прав и ограничений. И тем не менее был жизнеспособен, о чем свидетельствует его неизменность на протяжении многих веков, если не тысячелетий. Эти общества даже в отсутствие частной собственности не знали проблемы «безбилетника», сопровождающей производство товаров коллективного пользования (или общественных товаров) в современном обществе рыночного типа.

Подчеркнём ещё раз первостепенную важность неформальных институтов, образа мысли и стереотипности реакций в функционировании определённой системы человеческих взаимодействий.

Критики коммунальной собственности совершенно игнорируют тот факт, что на протяжении очень длительного периода преобладающей формой взаимодействия людей была совместная деятельность, которой соответствует институт коммунальной собственности. Именно данный институт являлся основой институциональной системы общины и обеспечивал сохранение и передачу из поколения в поколение трудовых навыков, мотиваций и привычек совместного труда как средства выживания отдельного индивида, закрепляясь в нравственном, духовном, культурном опыте и становясь мировоззренческой ценностью общины. Можно сказать, что и сама культура в определённом смысле представляет собой результат «коллективного» сознания и мироощущения.

Отношения общинной, коммунальной собственности, воплощаясь в институтах пользования, владения и распоряжения имуществом, а также межличностных отношений (в том числе семьи и брака), прорастали сквозь все этапы жизни человека и определяли его духовный настрой. И не равнодушие, а сочувственное внимание к другим, не индивидуализм, а приспособление к нуждам организации, не соперничество, а тесное и постоянное сотрудничество – главные характеристики, сопутствующие коммунальной (коллективной) собственности.

Дата добавления: 2014-01-03