Суд и процесс второго периода истории русского права

Отправление правосудия являлось одним из главных видов деятельности, обеспечивающих централизацию Московского государства. Процесс этот шел буквально до времени Иоанна IV, хотя, как мы подчеркивали выше, царствование этого монарха все же нельзя считать временем окончательного установления единодержавия. В своей духовной он не смог отделаться от пережитков прошлого, назначив сыновьям уделы. Правда, это была дань традиции, но все же.

ПРОБЛЕМА ТАК НАЗЫВАЕМОГО В период, непосредственно

ВОТЧИННОГО СУДА___________ примыкающий ко времени

первого судебника, очень хорошо видны следы влияния удельных времен. Суд сохраняет еще свою феодально-вотчинную форму. Так, по Губной Московской записи (не позднее 1486 г.) Москва еще разделена на трети - принадлежащие разным сыновьям Ивана III. На Москве сидят три наместника, один из которых Большой наместник, т.е наместник Великого князя, остальные третники, наместники братьев великого князя. Однако суд они судят все вместе. Разделение наместничества на три лица говорит просто о способе раздела жеребья - судных пошлин между ними. Характерно и то, что люди частных феодалов: вел. княгини, братьев вел. княгини, монастырей и пр. судятся на Москве Большим же наместником, но для этого составляется сместной (третейский) суд. Эта уступка частному праву вообще не характерна для позднего периода, однако, ст. 7 Губной записи говорит, что уступка эта недавняя, при вел. кн. Софье (Зое Палеолог). Объяснима она, следовательно, может только в связи с известными неурядицами - спорами Ивана III со своими братьями по поводу увеличения их удела. (См.: Соловьев СМ., Соч., кн II). Но уступка этому частному элементу в то же время частная, почти внутрисемейная, ибо ст. 10 той же записи не дает подобной уступки тверетянину. В случае, если он становится стороной в споре, то смесной суд не учреждается: "а отсыпки ни судьи за ним нет". (М.Ф. Владимирский-Буданов, Хрестоматия, ч. 2, С. 68-72). Подобные внутрисемейные отношения (внутрисемейные настолько, что удельные князья на Руси в этот период - все практически ближайшие родственники - потомки Калиты) постепенно подвергаются сильнейшему давлению со стороны вел. князя, см. ст. 100 Судебника 1550 г., которую можно охарактеризовать как Устав о суде удельного князя. Все преимущества здесь на стороне центральной власти. Московская Губная запись, таким образом, есть

чистое исключение, ибо в других уделах картина совершенно иная, напр., как она определена Уставной Белозерской грамотой 1488г.; суд судят там только наместники великого князя с деятельным участием населения: "А наместником нашим и их тиуном без соцков и без добрых людей не судити суд". (ст. 19 Грамоты).

Сверх того, если обратимся к духовной Ивана III, то увидим, что картина касательно Москвы и Московского уезда есть ближайший предшественник положений ст. 100 Судебника 1550 г. Так, в духовной читаем: "Если случится душегубство в сельцах и городских дворах меньших сыновей моих, то судит Большой наместник сына моего Василия /III/; суд и дань над селами в станах Московских принадлежат меньшим сыновьям моим, которые им владеют, но душегубством и поличным эти села тянут к Москве, кроме поличного, которое случается между их крестьянами; в таком случае судят их приказчики, но докладывают Большого наместника Московского". (Цит. по: С.М.Соловьев, Соч., кн II, с. 139-140). Далее, можем прибавить, что само третьевание жеребьев, введенное Калитой, хоть и подтверждено Иваном III, но подвергается своеобразному третьеванию внутри себя. Доли сыновей Дмитрия Донского, сохранившиеся в роду его потомков на Московском столе, делятся Иваном III между его сыновьями, что фактически еще больше увеличивает долю старшего его сына Не стоит забывать, что Василий III держит не только большого Наместника на Москве, получает треть кн. Владимира Андреевича - племянника Дмитрия Донского, но и участвует в жеребьях сыновей Донского. Именно эта скопидомическая черта является доминантой князей гнезда Калиты. См. их характеристику у В.О.Ключевского в его Курсе.

Но, повторимся еще раз, подобные вотчинные счеты идут внутри одного семейства. Василий III, а затем и Иоанн IV уничтожают окончательно счеты внутри собственного рода, окончательно утверждая единовластие.

Действенным орудием московских удельных князей против прав вотчинного суда были хорошо известные нам несудимые грамоты. Они давались землевладельцам в качестве привилегии право судиться только судом великого князя Московского, а не местного сюзерена. Единственным исключением из правил общегосударственного суда была, пожалуй, церковь. Монастырские крестьяне и клир судились внутрицерковным судом, только Стоглав (1551 г.) ввел обязательный светский суд для церковников по тяжким уголовным преступлениям.

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СУД Общая картина общегосударст-
МОСКОВСКОЙ ЭПОХИ венных инстанций судов согласно

Судебникам была следующая: сам суд уже по первому Судебнику 1497г. может быть подразделен на: 1) центральный (ст. 1-36 Судебника); и 2) провинциальный (остальные статьи) суд.

Центральный суд, его состав, уже определяется ст.1 Судебника 1497 г. (ст. 28 Судебника 1550г). это суд великого князя, его детей и его бояр с дьяками. Интересно, что упоминание дьяков наряду с боярами (ст. 3 Судебника 1497 г) позволила сделать вывод, что здесь речь впервые идет о суде приказов. Как бы то ни было, ст. 1 Судебника 1550 г. и его преамбула упоминает суд дворецкого и казначея, что точно уже говорит о суде Московских центральных приказов. Суд великого князя есть суд в последней инстанции. Суд приказов (бояр с дьяками, дворецкого и казначея) составляет низшую инстанцию по сравнению с судом великого князя.

Состав провинциального суда уже косвенно упоминался нами выше в параграфе, посвященном местному управлению Московского государства. Но, repetitio est mater studeorum, поэтому повторимся. Провинциальный суд состоит из суда наместника и волостеля. Выше мы не делали особого различия между двумя этими должностями, заявив, правда, что полагаем суд волостеля более профес­сиональным судом, чем наместника, т.к. последний занимался многими административными делами. Так же повторимся, что провинциальный, суд наместника и волостителя, подразделялся на суд с правом боярского суда или без него Основное отличие при этом - в процессуальных возможностях. В последнем случае такое процессуальное действие как доклад имело большее распро­странение.

Кроме того, в составе провинциального суда мы встречаем такой элемент, как деятельное участие населения. Так Уставная Белозерская грамота 1488 г. в ст. 19 заявляет: "А наместникам нашим и их тиуном без соцков и без людей добрых не судити суд"; аналогично выражается ст. 38 Судебника 1497 г.:"... а на суде у них быти дворьскому [городовому приказчику - М.И.], и старосте, и лутчим людем; а без дворьского, и без старосты и без лутчих людей наместником и волостелем не судити..." /ср. ст. 62 Судебника 1550 г./ Этот весьма важный вопрос под общим наименованием "судных мужей" следует обсудить подробнее.

СУДНЫЕ МУЖИ Первое упоминание о них восходит еще к вре­менам Русской Правды, например, судный институт "извода" или суд 12 мужей Однако, если в это время они представляют собой самостоятельную инстанцию, то в московский период судные мужи -

уже род вспомогательной инстанции. Наиболее близкая им аналогия из западного права - суд шеффенов. Особенно характерна при этом роль так наз. "целовальников". Целовальники есть род соприсяжных, они целовали крест на свою должность, и появляются они в разных местностях московского государства в виде привилегий. Лучшие люди в денном случае - менее формальная инстанция. Но несомненно корень их появления лежит в обычае и в обычном праве. Известно, например, что во Пскове в 1510 г. было 24 таких старост. Они были специально выбраны населением для сидения на суде, "правды стеречь", как тогда говорилось. Василий III в 1533 году позволил Новгороду избрать 48 таких целовальников. Известно также, что были целовальники (соприсяжные) в 1532 г на Двине.

Общая компетенция судных мужей будет суть следующая:

1) Они обеспечивали гласность суда;

2) Они являлись свидетелями процесса. В этом пункте роль
наших целовальников практически полностью совпадает с ролью
шеффенов, которые равно как и целовальники при устном течении
процесса выполняли роль протоколистов.

3) Они обязаны были правду "стеречь", "всякого дела беречи
правду по крестному целованию без всякой хитрости" Последнее
обозначало, что целовальник следил за правильностью хода дела,
наблюдал за соблюдением интересов сторон.

4) Не подлежит сомнению роль наших целовальников (судных
мужей) в качестве живых носителей права; знатоков местного
обычая, за разъяснением которых должен был обращаться
наместник и волостель в виду отсутствия общемосковского права.
Все судебники в значительной степени есть сборники
процессуального права. Следовательно, местный обычай является
одним из главных источников судных решений наместников и
волостелей. В последующем, при развитии, кстати, письменного
характера процесса (уже во времена Судебников, ст. 28 Судебник 1550
г.) возможно составлялись письменные сборники местного обычного
права. Во всяком случае В.Н.Татищев держал в руках один из таких
сборников обычного права Рязани времен как раз Василия III.

В общем, целовальники (судные мужи), к которым относятся и сотские, градские и лучшие люди, заняты тем, что "производят обыск во всех пунктах дела, в которых судья сомневается; им наместничьи и волостелины люди являют людей, отдоваемых на поруки" (Ф.М.Дмитриев, История судебных инстанций.., С. 460).

много общего с прошлым. В московскую эпоху мы встречаем тех же

ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЙ СОСТАВ СУДОВ МОСКОВСКОЙ ЭПОХИ

Эта часть наших судебных учреждений также имеет

тиунов (ст. 37, 41, Судебника 1497 г. и ст. 26, 62 Судебника 1550г.) как органы суда, что и в предыдущей эпохе. Судят они суд в двояком роде, как тиуны великого князя, в этом случае территориальный предел их юрисдикции ограничивается территорией Московского и Новгородского уездов; и как тиуны наместников и волостелей. В последнем случае в том округе, где судит их наместник. Компетенция их весьма ограничена. Им запрещено ведать отпускные и правые грамоты холопам и беглым; они не дают полных докладных и грамот.

Следующим весьма важным вспомогательным членом суда был дьяк. Выше мы уже касались роли дьяков, здесь отметим только, что дьяки (ст. 1, 26, 27, Судебника 1497 и ст. 1, 15 и др. Судебника 1550 г.) были весьма существенной силою. Во всяком случае, их роль как знатоков, если не материального, то формального права не подлежит сомнению.

Следующий член - пристав (ст. 28 Судебника 1497; ст. 20, 23 Судебника 1550 г.) или недельщик (ст. 24, 30, 31 Судебника 1550 г), что одно и то же. Приставы назывались недельщиками потому, что должности свои были призваны исполнять по неделям, отсюда и прозвание. Главная их обязанность - произвести необходимые процессуальные действия по обыску, в этом роль их практически не изменилась со времен Псковской Судной грамоты, доставить стороны в суд и привести приговор в исполнение. Основное отличие московского периода от предшествующего заключалось уже в том, что исполнение приговора суда не подлежит усмотрению сторон, публичная власть прилагает необходимые усилия к его исполнению сама.

Следующие чины - доводчики (ст. 35,45 Судебника 1497 г. и ст. 26, 48 и др. Судебника 1550 г.), основная обязанность которых состояла в доставлении сторон и свидетелей по делу в суд. В этом они выполняли роль помощников приставов.

Московскому праву известны были своего рода адвокаты - стряпчие (ст. 13 Судебника 1550 г.) Правда, более определенно по их поводу мы высказаться не смеем, известно, впрочем, что обычно в роли адвокатов выступали подьячие, лица, можно сказать, в силу своей работы заинтересованные в деле; что вызвало сильнейшее раздражение Петра Великого, запретившего у нас состязательный процесс и, следовательно, самих адвокатов. Интересно, что он повторил в своем указе по этому поводу почти те же самые доводы, что и отец его, Алексей Михайлович, последний, как известно, в ходе удачной войны с Польшей из-за инкорпорации Малороссии, позволил вновь присоединенным городам сохранить у себя магдебургское право, питейные доходы, выборных судей (лавников) и войта. Но, что самое главное: была уничтожена адвокатура: " а прокуроров никому за

себя не нанимать и в суд не посылати, и прокуратором не быти, а искати и отвечати каждому за себя, чтобы от прокураторских вымыслов в суде неправды не было ".(Цит. по: Лохвицкий А., Губерния...,С. 15).

СПЕЦИАЛЬНЫЙ СУД Определенным родом суда был особый,

так наз. "смесной", "волчий" суд (третейский суд). (Ст. 59 Судебника 1497 г. и ст. 91 Судебника 1550 г.) Это хорошо нам известный из Псковской судной грамоты третейский суд церковных людей со светскими. Сюда же можно отнести упоминавшийся нами выше смесной суд между людьми великого князя и людьми его братьев и родственников -других удельных князей. Интересно и процессуальное правило ст. 30 Судебника 1550 г., содержащее коллизионную норму (определение подсудности по месту жительства ответчика): "Да и во всяких делах судити смесной суд тому судие, у кого в присуде ответчик...", - пошлины же делятся по-старому, пополам. Но второй судья - уже достаточно пассивный участник процесса.

Следующим видом суда можно было бы назвать "откупной суд". Откупной суд - это тот же вид откупа, но откупается во временное частное пользование не статья дохода в ее чистом виде: налог, таможенное мыто и т.п., а статья дохода в виде судной пошлины. Сам судебный процесс становится, таким образом, исключительно финансовым предприятием. До нас дошла одна из таких откупных грамот - Обонежская грамота 1434 г., выданная Новгородским наместником, которой он уступал "Обонискый суд князя великого". Грамота оговаривает условия откупа: "ино платите им суд князя великого по старине".

Полностью все же мы не можем настаивать на том, что это был исключительно специальный вид суда, который судил определенных лиц и определенные категории дел. Можно предположить, что откупался именно суд великого князя, то это был все же специальный суд, т.к. великий князь обладал специальной, а не общей юрисдикцией в Новгороде. В общемосковский же масштаб этот суд явно не вписывается и на этом основании определяется нами именно как специальный, не по сути, а хотя бы по форме.

СУД ЭПОХИ РЕФОРМ Это суд хорошо нам известных губных СЕРЕДИНЫ XVI ВЕКА и земских учреждений. Выше, в параграфе, посвященном местному управлению Московского государства, мы довольно подробно останавливались на структуре и порядке работы этих органов. Здесь же остановимся немного на вопросе о происхождении их и вопросе судной компетенции.

Происхождение земских и губных учреждений из категории судных мужей не подлежит сомнению. Известно, что законодатель утверждал своей властью только то, что сложилось до того в

обществе в качестве обычая. Таково происхождение губных. Известно, что люди жаловались центру, что не могут своей властью ловить и казнить разбойников, поскольку боятся своим самоуправством вызвать неудовольствие у великого князя. Следовательно, где-то и кем-то это уже совершалось!

Ст. 62 Судебника 1550 г. говорит: "А судные дела наместников и у их тиунов писати земским диаком", что дало повод М.Ф. Владимирскому-Буданову совершенно логично предположить, что земские учреждения возникли изначально на основе обычного права, т к. до второго Судебника мы их нигде не встречаем в законодательном материале.

В ведомстве губных старост, как знаем, состояли тяжкие уголовные преступления: разбой, убийство, грабеж, поджег. Особо стоит отметить, что губные могли судить из доклада, т.е. их решение было окончательным.

В ведомстве земских учреждений состояли те же случаи тяжких уголовных преступлений, но судили их они с доклада, как правило, губным старостам. Существенным отличием земских было то, что "гражданский их суд был совершенно неограничен". (Дмитриев Ф.М., История судебных инстанций, С. 64). Они судили гражданские иски без доклада, причем могли выдавать головой ответчика истцу

Общее отличие губных и земских судных учреждений, как совершенно правильно заметил Ф.М. Дмитриев, от суда наместника и волостеля состояло в том, что суд для губных и земских составлял их обязанность, тогда как для первых он был правом, видом кормления.

СИСТЕМА Последним видом судебных инстанций,

ПРИКАЗНОГО СУДА не разобранных нами, получивших

особенное развитие в XVII веке, были приказы. Легальной основой приказного суда, как знаем, был уже второй Судебник, но Уложение, особенно Гп. X "О суде" придало этому делу еще больший порядок. В ст. 1 этой главы читаем: "Суд государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея Русии судить бояром, и околничим, и думным людем, и диаком, и всяким приказным людем, и судьям и всякая расправа делать всем людем Московского государьства от большаго до меньшего чину вправду". Ст. 2 постановляла: "А спорные дела, которых в приказех зачем вершить будут не мощно, взносить из приказов в доклад к государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Русии, и его государевым бояром, и околничим, и думеым людем". Вот все постановления, касающиеся системы судебных инстанций и приказов в особенности. Подробно состав и компетенцию приказов мы обсуждали выше, куда и отсылаем.

ПРОЦЕСС ЭПОХИ Само судопроизводство московс-

МОСКОВСКОГО ЦАРСТВА кой эпохи начинает включать в

себя уже начала мало известные предыдущему периоду. Так состязательность процесса постепенно утрачивается, процесс становится письменным, ст. 28 Судебника 1550 г. говорит: "... и дьяку истцовы и ответчиковы речи велели записывати перед собою". Уложение особо обращает внимание, что истцы и ответчики обязаны самостоятельно осущетсвлять свои процессуальные права, ст. 17, Гп.Х Уложения. Единство процесса былого времени в эту эпоху разрушается. Процесс делится теперь на два вида: суд (обвинительный процесс) и розыск (следственный). (См.: Загоскин Н.П., История права Московского государства, т.1, Казань, 1877, С. 9).

Основное различие между этими двумя видами процесса не таково, как между гражданским и уголовным процессом; и тот и другой в равной мере поглощали собой современное деление. Однако, если в первом случае, суде, суд играет весьма пассивную роль, предоставляет сторонам самостоятельно доказывать свое формальное право, то во втором его виде, розыске, суд уже активно занимается вопросом выяснения материальной истины. (См.: Дмитриев Ф.М., История судебных инстанций, С. 218-219). Таким образом, вслед за почтенным ученым можем заключить, что обращение к тому или иному виду процесса даже по одного рода делам, целиком зависело от интереса государства. Смотря по тому, было ли само государство в лице своих органов заинтересовано, замешано как-либо в деле, учинялся тот или иной вид процесса.

Характерным отличием суда и процесса Московской эпохи от процесса, например, Западной Европы, Польско-Литовского государства этой поры то, что он не знает сословных рамок и ограничений. Суд и процесс всесословны, все участвующие в нем пользуются равными процессуальными правами. Единственно язва сословности все же дает о себе немного знать в следующем виде: если ст. 12 Судебника 1497 г, говорит: "А на кого взмолвит детей боярских человек пять или шесть добрых... или человек черных пять-шесть добрых целовальников...", и ст. 58 Судебника 1550 г.:" А на кого взмолвят дети боярские человек десять или пятнадцать добрых, или черных людей человек пятнадцать или двадцать добрых же крестьян и целовальников... "Таким образом, в делах поклепных неравенство еще весьма несущественно. Кроме того, весьма показательна в этом отношении и ст. 14 о судном поединке в Судебнике 1550 г., в комментариях к которой М.Ф. Владимирский-Буданов заявил. "Когда при в. кн. Василии Ивановиче дети боярские не хотели биться с крестьянами, требуя, чтобы противники выставили детей же боярских, то суд принял это за отказ от поля и обвинил детей боярских".(Хрестоматия..., ч.2, С. 124). Вместе с тем, хотим лишний раз напомнить и предостеречь от

ложных выводов, могущих появиться в виду профанного толкования статей Судебника. Ст. 26 и ст. 27-99 Гл. X Уложения дают оценку ценности человека не в смысле его сословной ценности, как могут соблазниться подумать, а в смысле ценности его с точки зрения государства. Иначе трудно было бы объяснить, почему жены тех или иных лиц получали пеню вдвое, а по Уложению вчетверо больше, чем их мужья по искам о бесчестии. Грубо говоря, здесь приведена шкала ценности, которую представляет тот или иной человек для государства.

СТОРОНЫ ПРОЦЕССА Сторонами в споре могли быть какие угодно лица, даже холопы, причем последние могли быть не только ответчиками, но и истцами. Впрочем, старое правило об ответственности господ за своих холопов продолжает действовать и в эту эпоху. Возраст тяжущихся не ограничивался. Можно, однако, предположить, что ограничение было, - в 10 лет. Женщины обладали равными процессуальными правами с мужчинами. Помимо физических лиц стороной в споре выступало государство при розыске, известны были еще случаи круговой поруки как в стародавние времена. В этом случае составлялся род товарищества, см. ст. 20 Судебника 1550 г. Ограничению в правах подвергались заведомые ябеды. Сверх того Уложение предписывало бить их кнутом в течение трех дней.

Стряпчие, поверенные в делах, приступали к исполнению своих обязанностей, как сообщает Ф.М. Дмитриев, безо всяких формальностей, legitimatio ad causam им не требовалось. Пове­ренный истца или ответчика просто заявлял судьям о факте своего найма стороной.

СУДЕБНЫЕ Состав судебных доказательств в ДОКАЗАТЕЛЬСТВА Московскую эпоху существенно попол-няется. Во-первых, изменяется сущность старинных послухов. Они полностью сливаются с видоками процесса времен Русской Правды. Ст. 67 Судебника 1497 г. говорит: "... а послухом не видев не послушествовали..."; ср.ст. 99 Судебника 1550 г. Во-вторых, по смыслу ст. 52 Судебника 1497 г. видно, что послух утратил свою древнюю сакральную сущность как разновидность Божьего суда. Он уже должен биться сам на поле или выставлять вместо себя наймита. Послух должен был быть совершеннолетним. Его показания записывались, после чего назывались "сказкой". Весьма важно было, чтобы сказка послуха в точности соответствовала показаниям истца или ответчика. В противном случае сторона теряла иск.

Характерным для русского процесса было то, что послух мог в любое время отказаться от своих показаний. В одном документе

читаем буквально следующее: "... да пошед мхом полверсты Есюнинскые волости старожилец Овдоким Дорофеев, став, тако рек: "яз, господине, на тех межах не бывал, а итти, господине, неведаю куды". И судиа спросил Есюнинскые волости старожильца Овдокима Дорофеева сына: "Сказывал ecu мне, что межи знаешь, а ныне по межам о чем не идешь? Болен пи ecu, или тя кто скупил? Пойди по межам за своим товарищем за Тонким за Гридиным сыном". И Овдоким Дорофеев тако рек: "Не болен ecu, господине, вижю, а не скупил мя, господине, никто, а не знаюче, господине, межи, как ми итти?" Да и воротился". (Цит. по: Дмитриев Ф.М., История судебных инстанций, с. 232). Впрочем, если послухов было много и показания их разнились меж собой, дело для них могло кончиться поединком; см.: ст. 15 Судебника 1550 г.

Следующий вид доказательства - повальный обыск. Особенно применялся при розыске. Цель его - приискание прямых улик -поличного, известного уже Псковской Судной грамоте. Важно также, чтобы поличное было изъято из-под замка обвиняемого. "А поличное то, что выимут из клети из-за замка; а найдут что во дворе, или в пустой хоромине, а не за замком, ино то не поличное", ст. 11 Уставной Белозерской грамоты 1488 г.

Другой стороной обыска и, пожалуй, наиболее его верной стороной была форма поклепа. Суть обыска состоит в опрашивании определенного количества людей с целью приискания надлежащей улики в виде не поличного, а оговора-показания. В этом суть статей 12 Судебника 1497 г. и 58 Судебника 1550 г.

Очная ставка, известная и нашему процессу, как другая разновидность обыска, употреблялась в следующих случаях: 1) в делах о служебных преступлениях; 2) в спорах по поместьям и вотчинам; 3) вообще как средство процессуальное, служащее для подтверждения истинности данных показаний при обыске. См. особо ст. 162 Гл. X Уложения. Несомненно так же и то, что очная ставка подразумевалась под словом "ставити", например, в ст. 15, 29, 69 Судебника 1550 г.

Известен равно распрос. Ф.М. Дмитриев уверял, что он применялся в делах о беглых холопах и по уголовным делам (История судебных инстанций, С. 186). От себя можем добавить, что распрос применялся и по категориям гражданских дел, например, в деле определения выморочного наследства, если наследователь оставлял наследство без духовной грамоты, см. ст. 34 кр. ред. Судебника 1589 г. В эпоху Уложения распрос квалифицируется уже двояко: 1) как обыскные; 2) как распросные речи.

Следующим видом доказательства мы бы назвали пытку применявшуюся исключительно при розыске. Пытка применялась в делах по тяжким уголовным преступлениям, а также в делах о подкупе свидетелей и поверенного. Цель пытки: добиться сведений о

соучастниках и добиться признания - "А пытан тать на собя не скажет..." Есть мнение, что пытка занесена к нам татарами; однако, вряд ли это так, ибо на Западе она известна без всякого влияния татар со времен еще поздней античности, как легальное средство выяснения истины.

Божий суд продолжает сохранять свое значение и во времена судебников и Уложения.

Прежде всего это жребий. С.Герберштейн рассказывал, что жребий осуществлялся при помощи двух восковых шариков: один с именем истца, другой с именем ответчика. Шарики бросались в шапку одного из присутствующих на суде лиц. Затем судьи приказывали ему тянуть один шарик. Во времена Уложения жребий еще применялся по спорам о недвижимости при фактическом равенстве свидетелей с каждой стороны, ст. 237 Гп. X; по спорам о беглых крестьянах, ст. 34 Гп. XI или ст. 115 Гп. XX; в спорах духовных лиц со светскими жребий применялся согласно каноническому праву, ст. 4 Гл. XIII и др. Во времена Империи жребий не применялся. Однако жребий как вид Божьего Промысла применен был на избирательном соборе 1917 года, на котором был избран первый после Петра Великого патриарх Тихон. Жребий тянул слепец.

Следующий вид Божьего суда, сохранившегося с прошедших времен и до времен сегодняшних - рота Русской Правды - присяга. Еще и сегодня свидетель, вызванный в суд для дачи показаний клянется говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Правда, атеистический советский процесс не знает присяги. Свидетель просто предупреждается о даче ложных показаний.

Присяга в это время существует в виде крестоцелования. Существовали ограничения по количеству раз, которые человек мог совершить за всю свою жизнь. Человек мог присягать только три раза за всю жизнь, не больше. В подобном случае споры разрешались либо сыском, либо пыткой, ст. 1-2, Гп. XIV Уложения. Крест целовать могли поверенные, иноземцы и иноверцы. В последнем случае присяга совершалась по правилам их веры. Присягать могли лица с 20 лет, но Уложение знает и исключения, когда разрешается присягать с пятнадцати лет. Весьма характерно и то, что в это время процесс знает своеобразный случай комбинированного Божьего суда, когда вопрос, которой из сторон присягать, разрешал жребий, ст. 4 Гл. XIV Уложения.

Наказание за принесение ложной присяги было достаточно суровым и комбинированным. Оно включало в себя кару как светских, так и духовных властей. Ст. 9 Гп. XIV Уложения отсылала в таком случае к норме, уравнивающей лжеприсягу с укрывательством беглого, за что полагалось битье кнутом и тюремное заключение, ст.

10 этой же главы налагала на лжеприсяжника духовные кары согласно каноническому праву.

Само принесение присяги обусловлено было несколькими общими случаями:

А. Как средство скрепления показаний свидетелей при поклепе (обыске): ст. 12, 13, 46 Судебника 1497 г.; ст. 16, 25, 58 Судебника 1550 г.; ст. 158 Гл. X Уложения.

Б. Как средство снять с себя окончательное обвинение, не доказуемое иными способами: ст. 30 Гп. VIII, ст. 22, 126, 154 и пр. Гл. X Уложения.

Поле как легальное средство доказывания просуществовало в Московском процессе только до начала XVII ст. Поле не следует путать с дуэлью, поскольку последняя есть вид самосуда в делах о бесчестии, просуществовала дуэль до 1917 г. См., например, Гп. XXIV Уголовного Уложения 1903 г. Само понятие самосуда достаточно древнее у нас. Законодатель находит нужным бороться с ним: ст. 13 Уставной Белозерской грамоты 1488 г., ст. 79 Гп. XXI Уложения именует самосуд "воровством", "самовольством", классифицирует это как укрывательство от правосудия.

Сам порядок осуществления поединка не претерпевает существенных изменений. См. ст. 14 Судебника 1550 г. Вообще ст. 9-17 этого же Судебника могут быть охарактеризованы как "Устав о попе".(ср. ст. 4-7 Судебника 1497 г.). Процессуально различали три стадии поля: 1)ст. 9: "А доидут до поля, да не став у поля помирятся..."; 2) ст. 10: "А у поля став помирятся..."; 3) ст. 11: "А побьются на поле..." Все эти три стадии имели существенное влияние на величину судных пошлин, из чего видно, что законодатель не совсем одобрительно смотрел на этот вид судебного доказательства Согласно этому же "Уставу" поле присуждалось по следующим родам дел: заем, поджег, убийство, разбой, воровство. Из других источников знаем, что поле присуждалось и в спорах о недвижимости, особенно монастырей.

Письменные акты имеют в рассматриваемый период еще относительную силу, как кажется, в делах пересуда и других формах повторного разбирательства.

ОБЩИЙ ХОД Правильного деления на стадии в принципе

ПРОЦЕССА еще не существует, поэтому мы будем

рассматривать осуществление правосудия по заведенному для того времени порядку.

(1) После определения сторон в споре и места его рассмотрения составлялась и подавалась челобитная (иск). Основаниями для прекращения дела, отклонения иска были давность (по разным делам она была весьма обширна, до 40 лет в

спорах о недвижимости - вотчины); смерть истца или ответчика; особые постановления закона. Помимо обычных челобитных процесс этой эпохи знал так наз. "явочные челобитья" (пример одной из таких см.: Владимирский-Буданов М.Ф., Хрестоматия..., ч.2, С. 253). Этот род актов просто уведомлял судей о случившемся нарушении прав. По получении и рассмотрении челобитной обыкновенно назначались сроки вызова ответной стороны в суд и, если надо, свидетелей с той и другой стороны.

(2) Вызов в суд осуществлялся особого рода чиновником, о котором мы упоминали выше: приставом. Судья выдавал приставу так наз. "приставную память" весьма простого содержания. В ней обозначался сам пристав, ответчик, род действий, который должен был совершить пристав (дать на поруки ответчика), суть дела: "...паханную мою межу...он посеял насильством...", основание иска: "по челобитной". По сути это был уже формуляр - устоявшийся в судебном производстве род акта. Знал процесс в этой стадии и другого рода акты, впрочем, сходные по содержанию: "Срочные отписки", "зазывые грамоты", "наказные памяти" и т.д.

Отличительной особенностью процесса того периода было то, что вызов в суд всегда сопровождался таким процессуальным действием как поручительство за ответчика со стороны третьих лиц. Например: " Се яз Воронежа города Антоновской пустыни Апексеевского монастыря игумен Иосиф, да яз Троицкой поп Симеон, да яз Рождественский поп Климент... поручился есмь по воронежскому Благовещенском по попе Евтропие в том, что ему попу Евтропию за нашею порукой во Переспавши Рязанском на архиепископе дворе в судном приказе духовных дел перед старцем Иовом, да перед приказными людьми...", читаем мы в одной поручной записи 1664 г., которую пристав должен был привезти с собой от ответчика. Сам процесс дачи поруки назывался тогда "выручить у пристава".

Поручные записи, таким образом, классифицировались по условиям того времени следующим образом: 1) в том, что ответчик станет на суд до срока; 2) в том, чтобы "ставиться к суду все дни, покамест депо вершится"; 3) в том, что ответчик явится к вынесению решения по делу, 4) в том, что ответчик явится к крестному целованию; 5) ответчик явится к прав очной ставке. Иногда, смотря по обстоятельствам дела, поручные давались и за истца.

В случае, если поручителей не находилось, "на поруки не даются, чинятся сильны", как тогда говорилось, пристав сообщал суду о случившемся посредством доездкой памяти. После этого суд снова отправлял пристава к ответчику, но уже с понятыми, при которых тот обязан был уже дать по себе поруки.

Сам характер судебного поручительства может быть оценен нами как заинтересованность государства в участии населения в

суде. Здесь мы не можем видеть особых договорных отношений, на чем настаивает Ф.М.Дмитриев, см. его соч., С. 199. Наоборот, государство заставляет других помогать правосудию.

(3) В зависимости от вида процесса: суд или розыск,
осуществлялось и судоговорение непосредственно в присутственном
месте На этой, так сказать, стадии суд уже мало отличался от
непосредственного судебного заседания наших дней. В ходе его
стороны имели права отвода судей по мотивам их
заинтересованности в деле (судья родственник одной из сторон,
прямого подкупа членов суда). Здесь же происходила оценка
судебных доказательств. Эта часть процесса могла прерываться по
желанию сторон. В этом случае перерыв оформлялся срочной
отписной грамотой.

Кроме этого, эта часть процесса прерывалась таким видом процессуального действия, как доклад. Доклад шел на рассмотрение суда высшей инстанции и в случае необходимости вплоть до усмотрения Высочайшей власти. Доклад не был ограничен буквально ничем; судья по докладу рассматривал все обстоятельства дела буквально заново.

(4) Вынесение решения осуществлялось уже исключительно в
письменном виде, оформлялось в виде "правой грамоты".
Исполнение решений по гражданским делам производилось истцом;
в случае необходимости ответчик выдавался истцу головой.
Участвовали в этом деле как приставы, так и доводчики. Приговор
подлежал неукоснительному исполнению. Государство в случае
необходимости правило на ответчике все им проигранное по суду.
Решение по уголовным делам приводилось в исполнение силою
государства.

(5) Процессуальное право московской эпохи знало и форму
пересмотра дела после состоявшегося решения. Это так
наз. "пересуд". Собственно, "пересуд" - это название пошлины, а не
самого действа, см. ст. 64 Судебника 1497 г. Так пересуд не взимался с
исков меньше рубля, с выдачи новых документов по определенного
рода искам.

Основанием для пересмотра дела были не те основания, которые служат к кассации и апелляции сейчас, а более формальные ошибки в составлении актов суда. Сторона могла, сославшись на наличие таковых, заявить, что "суд ему таков не был, как в сем списке написано", и потребовать нового разбирательства. Однако требовать они могли это только, если дело было отправлено на доклад. В этом шаткость этого вида действа. С одной стороны -это пересмотр дела, с другой - новые возражения или замечания сторон в ходе разбирательства самого дела.

Однако уже ст. 3 Судебника 1550 г. дает нам некоторое пояснение - пересуд начинается тогда, когда была доказана недобросовестность суда, решавшего дело. Аналогично этому постановление ст.5 Гп. X Уложения. В эпоху Уложения пересуд становится возможным и в случае преждевременного разрешения дела, ст. 116 Гп. X. Известно что отказ ответчика явиться на суд по московскому праву не вел к бесконечному затягиванию процесса, чем страдает современный процесс; в случае неявки одной стороны другая получала бессудную грамоту, то есть решение выносилось однозначно в пользу явившейся стороны. Аналогичного рода гарантии против злоупотребления этим правом находим в ст. 123 Гл. Х Уложения.

И последнее замечание. Буквально все стадии процесса и все роды актов, выдаваемых судом, были платные. Суд в эту эпоху -дело чрезвычайно дорогое. Кажется, впрочем, выигравшая сторона вознаграждала себя по судебным издержкам за счет проигравшей.

Дата добавления: 2014-01-03