Новейшие формы техницистских воззрений

В последней четверти ХХ века в американской технологической традиции произошли качественные изменения, которые в самом общем виде можно охарактеризовать как переход от авторитарной технократии к критической. В теоретическом отношении критичность современных социальных исследователей техники выразилась в смягчении принципа «технологического детерминизма», в отказе от абсолютной веры в технический прогресс, в признании амбивалентности технических нововведений, в расширении состава специалистов самых разных научных дисциплин, допущенных к принятию решения о новых технологиях.

Столь существенные изменения стали ответной реакцией на концептуальную гуманистическую критику в рамках науки и реальную онтологическую ситуацию глобального технологического риска, создавшуюся на нашей планете в связи с разработкой сверхсложных технологий как в мирной, так и в военной промышленности. В результате технократическая мысль существует сейчас в двух отчетливо выраженных формах: в форме футурологических проектов компьютерного или информационного общества и в форме идеологии практической деятельности по оценке технологического риска.

Первая форма наиболее подробно разрабатывается в книге американского публициста и футуролога Элвина Тоффлера (р. 1928) «Третья волна». Причем созданную им концепцию можно представить одновременно как отражение реальных изменений не только в технической сфере, но и в социологическом мышлении. Это — точка зрения не ученого-одиночки, а новой парадигмы, которая вытесняет еще недавно господствовавшую жестко технологическую парадигму.

Прежде всего, концепция Тоффлера означает отказ от идеи безудержного прогресса, бесконечного числа стадий роста, на которой основывались почти все теории развития в социальной науке XIX — ХХ вв. Реалистическая позиция автора однозначно приводит к выводу, что бесконечный индустриальный рост ведет к гибели, истощению природы, подавлению человека, к социальным катаклизмам, к гигантским технологическим и экологическим катастрофам. Поэтому технологический рост не может быть целью человечества.

Американский футуролог неслучайно предпочитает описывать развитие истории в терминах непрерывного волнообразного движения, поскольку это позволяет ему видеть будущее человечества вне индустриального роста. Если первая и вторая волна, т. е. аграрная и индустриальная эпохи, в трактовке Тоффлера, вполне совпадают с общесоциологическим представлением об основном содержании исторического процесса — переходе от традиционного общества к индустриальному, или от военного к промышленному, то его третья волна — попытка выйти из этой теоретической схемы, связать будущее человечества с созданием новой цивилизации с иными, неиндустриальными ценностями.

По мнению американского футуролога, индустриальная цивилизация находится в состоянии кризиса, и это уже не экономический кризис, каковые случались и прежде, а кризис структуры всех ценностей и принципов функционирования этой социальной системы. Среди них Тоффлер называет прежде всего стандартизацию, т. е. массовое производство и потребление стандартных товаров, максимализацию, которая означает стремление индустриального производства к увеличению затрат, объемов производства, укрупнению структур (гигантские корпорации, мегаполисы и т. д.). Крупные структуры, в свою очередь, предполагают два других принципа — обязательную концентрацию финансовых и иных средств, а также людских ресурсов, и централизацию управления. Машинная индустрия, помимо этого, задает еще и принцип синхронизации, касающийся образа жизни в целом. Он означает, что машинные ритмы труда переносятся во все сферы социальных связей — в работу транспорта, зрелищных учреждений, служб быта, банков и т. д.

Все эти принципы второй волны в период ее завершения и распада способствовали утверждению «блип-культуры», т. е. культуры эксперта, узкого специалиста-аналитика, когда отсутствует целостная картина мира и последний предстает лишь в виде отдельных кусочков, фрагментов («блипов»), описание которых и дают эти самые специалисты.

Очевидность распада эпохи второй волны для Тоффлера связана именно с тем, что ныне живущие поколения наблюдают процесс замещения этих принципов на противоположные, которые указывают на иное, неиндустриальное направление социального будущего. Так, стандартный и массовый характер поведения, потребления и проч. сменяется многообразием и малосерийностью производимых образцов продукции. Тенденция к децентрализации на самых разных уровнях управления берет верх над жесткой иерархией с единым центром. На место стремления к захвату максимума, гигантским масштабам предприятий приходит реальное сокращение затрат энергии, ресурсов, финансов, потребления, разукрупнение организаций. Единый ритм автоматизированного труда ломается, и ему на смену приходят асинхронные скользящие графики работы. Все больше появляется видов труда, не требующих концентрации рабочей силы и средств производства в определенном месте. Прежде всего здесь имеется в виду труд на дому за персональным компьютером и т. д.

Все эти изменения и реально ощутимый процесс «реконструирования» американского общества, согласно Тоффлеру, в основе своей имеют компьютерно-коммуникативную технологию, задающую принципиально новые ориентиры развития общества. Вместо совершенствования механических усилий, которое представляли собой все предыдущие технологические новаторства в плоть до атомной энергетики, становится возможным совершенствование человеческого интеллекта; вместо энергетических затрат — информационный обмен. В совокупности эти процессы лишают индустрию ее центральной роли в обеспечении прогресса, который отныне связывается с многообразием социальных форм и видов деятельности и со скоростью обмена информацией.

Таким образом, информация, наряду с компьютерно-коммуникативной техникой, играет в концепции американского футуролога роль революционизирующего фактора в создании общества третьей волны. В данном месте заметна преемственность с технократической традицией в социологии в той ее части, которая устанавливала закономерную связь между знанием и властью. При этом Тоффлер уточняет, что для обладания властью сегодня необходимо «знание о знании». Под последним он подразумевает «метаинформацию», а под властью — обладание, контроль и управление информационными потоками.

Ставится американским теоретиком и вопрос о фигуре самого технократа в информационном обществе, и здесь он выступает против вебленского культа узкого специалиста. Однако основное средство в преодолении этого культа и узко профессионального видения мира у Тоффлера сосредоточивается не в области человеческих отношений или в самом человеке, но в компьютерном интеллекте, который может воссоздать единую синтетическую картину мира, утерянную вследствие преобладания рационально-аналитического мышления в течение последних трехсот лет. Иными словами, опять надежды человеческого общества на стабильную и гармоничную жизнь связываются с техникой, которая должна в известном смысле преодолеть саму себя и тем самым высвободить человечество из пут технической рациональности.

В 70-е годы прошлого столетия, не ограничиваясь анализом кризисных моментов развития, позитивную программу будущего общества предложил Даниел Белл (р. 1919), создав свою концепцию постиндустриального общества, где под последним подразумевалось общественное устройство с эффективной экономикой и сильным государственным аппаратом. Это — общество, лишенное экономических противоречий индустриального периода, с основным социальным конфликтом в сфере культуры и морали. Это также общество нового социального класса — интеллигенции, поскольку на современном этапе общественно-экономического развития, когда на первое место выходят инновации, значимой становится фигура человека, делающего знания — ученого или исследователя.

Концепция постиндустриального общества, как подчеркивал Белл, представляет собой попытку научного предвидения изменений в социальной структуре западного общества. «Методологически это попытка применить новый вид концептуального анализа, а именно: анализ осевых принципов и осевых структур» в качестве способа «приведения в порядок» возможных перспектив, высказываемых относительно макро-исторических изменений. Эмпирически же это попытка определить основной характер структурных изменений в обществе, «поскольку они вытекают из меняющейся природы экономики, а также выявить новую и решающую роль теоретического знания в определении социальных нововведений и направленности изменений. Это попытка проникнуть в будущее».

Примечательно, что концептуальная схема американского социолога основывается на идее осевого принципа, претендующего на выявление в ее рамках определенного центрального остова, вокруг которого группируются остальные элементы общества. И в соответствии с этим он делит общество на три независимые сферы: социальную структуру, государственное устройство и культуру.

«Социальная структура включает экономику, технологию и профессиональную систему. Государственное устройство регулирует распределение власти и рассматривает конфликты групп и потребности индивидов. Культура — это сфера экспрессивного символизма». Каждой сфере общества присущ свой осевой принцип. Так осевым принципом социальной структуры является экономизирование — способ распределения ресурсов с учетом наименьшей стоимости, оптимизации и рационализации производства. Осевым принципом современного государственного устройства можно считать принцип участия, а осевым принципом культуры — желание самовыражения и совершенствования личности.

Постиндустриальное общество, по Беллу, характеризуется новыми социальными отношениями, возникновение которых обусловлено развитием науки и техники. Причем их трансформация осуществляется по нескольким направлениям. Во-первых, основным средством повышения уровня жизни и ликвидации неравенства является технология. Во-вторых, вследствие этого появляется новый класс технических специалистов, отвечающих новым условиям производства. В-третьих, технология создает новое определение рациональности, новый способ мышления, который главное внимание уделяет функциональным отношениям. И, в четвертых, осуществляется революция в транспорте и коммуникациях. В результате всего этого происходит крушение старых способов жизни и формирование новых форм мировоззрения — экономизирования и социологизирования. Если экономизирование, как мы уже выяснили, состоит в максимальной рационализации средств для достижения поставленных целей, то социологизирование предполагает, что постиндустриальное общество — это «коммунальное общество», где «скорее социальные программы, чем рынок служат механизмом распределения благ, скорее общественный выбор, чем индивидуальный спрос становится арбитром выбора целей».

В постиндустриальном обществе решающим является сдвиг критерия собственности в сторону знаний как основы новой власти, поэтому на первый план здесь выступают университеты и исследовательские институты, а господствующей фигурой становится ученый как представитель новой элиты.

Исходя из этого, основной социальный конфликт постиндустриального общества Белл видит между теми, кто обладает высоким уровнем знания и остальной массой. Другим важным источником напряженности здесь оказывается «глубокое расхождение между технической интеллигенцией, которая поддерживает функциональную рациональность и технократические способы производства и управления, и гуманитарной интеллигенцией, которая становится все более апокалиптичной, гедонистичной и нигилистичной».

Причиной этого конфликта американский футуролог считает то, что в современном капиталистическом обществе нарушено существовавшее на предыдущих этапах развития единство социальной структуры и культуры. Каждая из этих сфер управляется теперь своим осевым принципом. И эта тенденция, по мнению Белла, будет нарастать, что поставит под угрозу само существование данного общества. Но исправить здесь что-то будет невозможно, ибо культура своей антибуржуазной ориентацией разрушила традиционную систему ценностей, связанную с протестантской этикой аскетизма, не дав ничего в замен этого. Пытки же реанимировать указанные ценности обречены на провал, поскольку противоречат реально наблюдающимся в обществе тенденциям. Таков весьма неоптимистичный прогноз американского футуролога.

Дата добавления: 2014-01-03