Примеры ревизионистских побед

Я напомню здесь лишь о двадцати из этих побед:

1) В 1951 еврей Леон Поляков, который был членом французской делегации на Нюрнбергском процессе (1945-1946 гг.), сделал заключение о том, что существует избыток документов, касающихся всех вопросов истории Третьего рейха, за исключением лишь одной: «Кампании по уничтожению евреев». Об этом он писал: «Никакого документа не осталось: возможно, его никогда не существовало»[109].

Замечание. Это важная уступка в пользу ревизионизма. Для подобного ужасного преступления, предположительно задуманного, организованного и совершенного немцами, должны были обязательно существовать приказ, план, инструкции, бюджет. Такое предприятие, выполняемое в течение нескольких лет на целом континенте и повлекшее гибель миллионов, должно было оставить потоки документальных подтверждений.

Следовательно, если нам говорят, что, возможно, такого документального подтверждения никогда не существовало, напрашивается вывод о том, что преступление, о котором идёт речь, никогда не совершалось. Ввиду полного отсутствия документов, историку ничего не остаётся делать, кроме как молчать. Л. Поляков сделал эту уступку ревизионизму в 1951 г., то есть пятьдесят пять лет назад. Тем не менее, следует отметить, что с 1951 по 2006 г. его преемникам также не удавалось обнаружить ни малейшего документального свидетельства.

2) В 1960 Мартин Брошат, член Института Современной Истории в Мюнхене, писал: «Ни в Дахау, ни в Берген Белсене, ни в Бухенвальде не было никаких евреев или других заключённых, отравленных газом. [110]

Замечание. Это неожиданное и необъяснимое признание имеет большое значение. На Нюрнбергском процессе единственная газовая камера, которую обвинение рискнуло показать в фильме, была та самая камера в Дахау, а показания свидетелей, сообщавших о предполагаемых удушениях газом в трёх вышеупомянутых лагерях, были многочисленны. М. Брошат, таким образом, сделал предположение о том, что показания свидетеля были ложными. Он не сказал, в каком смысле они были ложными.

В 1980-х в Дахау табличка, написанная на пяти языках, гласила что «газовая камера замаскированная под душ» и посещаемая туристами, «никогда не была использована», как таковая. Ревизионисты тогда задали вопрос: «В каком смысле тогда помещение может быть названо газовой камерой?», после чего руководство музея Дахау демонтировало вывеску и заменило её другой, на которой теперь можно по-немецки и по-английски прочитать: «Газовая камера. Бывший центр потенциальных массовых убийств. Комната была замаскирована под душ и оснащена фальшивыми струями душа, чтобы вводить в заблуждение жертвы и предотвращать их сопротивление при входе в помещение. В течение 20 минут до 150 человек одновременно могло отравиться ядовитым газом Циклонон-Б».

Можно отметить слова «потенциальный» и «могло», выбор которых свидетельствует о тонком обмане; информация плодит в умах посетителей мысль о том, что упомянутая «газовая камера» была эффективно использована для убийства, но в то же самое время она даёт возможность музею возразить ревизионистам:

«Мы не говорим, что эта газовая камера была использована для убийств; мы только сказали, что она могла бы быть использована когда-нибудь для убийства определённого количества людей». В заключение, в 1960 г, М. Брошат без каких-либо объяснений признал, что никто не был отравлен газом в Дахау.

С тех пор авторитетные специалисты музея Дахау, окончательно смутившись, попытались, посредством разнообразных лживых приёмов, меняющихся с течением времени, дурачить своих посетителей, заверяя их в том, что в этом помещении, выглядящем, как душевая (по вполне оправданной причине, так как оно и не было ничем иным), людей действительно и по-настоящему травили газом.

3) В 1968 г. еврейский историк Ольга Вормсер-Миго в своей работе о концентрационной системе нацистов[111], представила широкую экспозицию того, что она назвала «проблемой газовых камер» (с. 541-544). Она выразила свой скептицизм, касающийся ценности некоторых хорошо известных свидетельских показаний, подтверждающих существование газовых камер в таких лагерях, как, например, Маутхаузен и Равенсбрук. А по поводу Освенцима 1 она была категоричной: в этом лагере, в котором и по сию пору туристы посещают предполагаемую газовую камеру, в действительности «не было никакой газовой камеры» (с. 157).

Замечание. Чтобы выносить против побеждённых свои обвинения об удушении людей газом, обвинители основывались исключительно на показаниях свидетелей, а эти показания проверены не были. Обратим же внимание на конкретный случай Освенцима 1. Итак, 38 лет тому назад еврейский историк имел смелость написать, что в этом лагере «не было никакой газовой камеры»; тем не менее, сегодня, в 2006 г., толпы туристов всё ещё посещают там замкнутое пространство, которое руководство осмеливается представлять как «газовую камеру». Это пример практики прямого обмана.

4) В 1979 г. тридцать четыре французских историка подписали длинную совместную декларацию в ответ на мои аргументы, утверждающие, что заявления о существовании и функционировании нацистских газовых камер радикально противоречит техническим возможностям.

Согласно официальной версии, Рудольф Гесс, первый из трёх поочередно сменившихся комендантов Освенцима, описал, как были задушены газом евреи в Освенциме 1 и Освенциме 2 (Биркенау). По его весьма неопределённому признанию, когда жертвы делали последний вдох, включался вентиляционный прибор, и бригада еврейских заключённых немедленно входила в просторное помещение, чтобы удалить трупы и перенести их к печам крематория. Р. Гесс сказал, что евреи выполняли эту работу спокойно, покуривая и пожёвывая пищу.

Я отметил, что такого не могло быть: невозможно войти в помещение, насыщенное газами водородной соли цианистой кислоты (этот газ ядовитый, легко проникающий и легко взрывающийся) и в то же время пожёвывать и курить, а затем касаться, поднимать и уносить, используя при этом всю свою силу, тысячи тел, насыщенных этим ядом и которых, следовательно, нельзя было касаться.

В своей декларации тридцать четыре историка ответили мне таким образом: «Нельзя задавать вопрос о том, как, технически, подобное массовое убийство было возможным. Это было технически возможно, потому что оно произошло»[112].

Замечание. Это ни что иное, как уход от ответа на заданный вопрос. Если кто-нибудь уклоняется от ответа подобным образом, то причина этого в том, что он не способен на вразумительный ответ. И если тридцать четыре историка оказываются до такой степени не способными объяснить, как преступление подобного масштаба было совершено, то причина в том, что это преступление противоречит законам природы; и, следовательно, оно воображаемое.

5) Также в 1979 г. американские власти, наконец, публично признали существование аэросъёмок Освенцима, результаты которых до тех пор сохранялись в тайне. По цинизму или по наивности, два автора публикации, бывшие сотрудники ЦРУ Дино А. Бруджони и Роберт Г. Лурье, дали своей небольшой подборке фотоснимков название «Второе посещение холокоста» и приклеили на них кое-где этикетки с объяснением «газовая камера», но в их комментариях не было ровным счётом ничего, что оправдывало бы эти обозначения[113].

Замечание. Сегодня, в 2006 г., этот обман заставляет нас мысленно обратиться к жалкой демонстрации бывшего американского министра иностранных дел Колина Пауэла, пытавшегося доказать посредством того же метода наклеивания этикеток на аэрофотоснимки, что в Ираке Саддама Хусейна проводятся работы по производству «оружия массового уничтожения». В действительности же эти фотографии Освенцима наносят удар по тезису о нацистских газовых камерах.

Что можно отчётливо видеть на них, так это явные конструкции крематория, без всяких толп заключённых, скопившихся за пределами в ожидании, что их поведут в предполагаемые раздевалки и затем в предполагаемые камеры смерти. Окружающее пространство свободно от заграждений и доступно для обзора во всех направлениях. Цветочные клумбы на садовом газоне вокруг крематория аккуратно размещены и не несут никаких следов их ежедневного вытаптывания тысячами людей.

Крематорий 3, например, примыкает к тому, что, благодаря надёжным документам Государственного музея Освенцима, нам известно как футбольное поле, и близко расположен к волейбольной площадке [114].

Эти конструкции расположены также вблизи восемнадцати больничных бараков мужского лагеря. Над этой зоной было проведено тридцать два облёта Союзнической воздушной миссии, в том числе над сектором Моновиц (Освенцим 3), оснащённым большими промышленными установками. Понятно, что Союзническая авиация не один раз атаковала промышленный сектор, но пощадила концентрационный лагерь, на который упало, в конечном счёте, только несколько случайных бомб.

6) 21 апреля 1982 г. Ассоциация ASSAG была создана в Париже для «исследования убийств путём удушения газом при национал-социалистическом режиме, с намерением искать и проверять улики, доказывающие использование ядовитых газов в Европе официальными властями режима национал-социалистов для убийства лиц различных национальностей, содействовать публикации этих свидетельств и с этой целью устанавливать все полезные контакты. как на национальном, так и на международном уровне».

Статья 2 Устава Ассоциации оговаривает; «Ассоциация продолжит своё существование так долго, как это будет необходимо для достижения целей, изложенных в Статье 1». Тем не менее, эта ассоциация, основанная четырнадцатью лицами, среди которых Жермен Тилльон, Жорж Уэлерс, Женевьев Антонио, урождённая де Голль, адвокат Бернар Жуанно и Пьер Видаль-Наке, в течение почти четверти века своего существования, ни разу не публиковала ничего и до сих пор, в 2006 г., продолжает существовать.

На случай, если возразят, что группа выпустила книгу под названием «Газовые камеры, государственная тайна», следует напомнить, что книга, о которой идёт речь, является только французским переводом работы, опубликованной впервые на немецком языке Ойгеном Когоном, Германом Лангбайном и Адальбертом Рюкерлом, в которой представлены всего лишь несколько статей членов ASSAG[115].

Замечание. Само по себе название французской книги даёт достаточное представление о её содержании: вместо доказательств, подтверждённых фотографиями газовых камер, чертежей, схем, судебных отчётов об орудии преступления, читатель находит лишь предположения, основанные на том, что называется свидетельствами (косвенными уликами, а не доказательствами), и поэтому нам сообщают, что газовые камеры составляют самую величайшую из возможных тайн, «государственную тайну».

Итак, вопрос о существовании газовых камер является аномалией в истории науки, по крайней мере, ввиду двух причин: он не имеет прецедента и не имеет продолжения; он возник из ничего и вернётся в никуда. Истории науки неизвестен подобный феномен. В любом случае, сам факт его существования сегодня, в 2006 г., говорит о том, что ассоциация ASSAG ещё не достигла цели, ради которой она была учреждена почти двадцать пять лет назад. Она так и не обнаружила ни доказательств, ни любого другого подтверждения существования «нацистских газовых камер».

7) С 29 июня по 2 июля 1982 г. в Париже, в Сорбонне, проходил международный симпозиум под председательством двух еврейских историков, Франсуа Фюре и Рэмона Арона. Как считали организаторы, симпозиум должен был дать авторитетный и публичный ответ Роберту Фориссону и «горстке анархо-коммунистов», оказавших ему поддержку (намёк на Пьера Гиллома, Жана-Габриела Когн-Бендита, Сержа Тьона и нескольких других свободно мыслящих людей, некоторые из которых — евреи).

В последний день, на долгожданной пресс-конференции, два председателя вынуждены были публично признать, что, «несмотря на самое тщательное научное исследование, никакого приказа, отданного Гитлером по уничтожению евреев, не было обнаружено». Что же касается газовых камер, по поводу них не было сделано даже намёка.

Замечание. Этот симпозиум явился первой открытой попыткой показать широкой общественности, что ревизионисты лгут. Как и на других сборах подобного рода (в частности, в 1987 г., также проведённом в Сорбонне), ревизионистам был запрещён вход, и, как все без исключения другие подобные сборы, он закончился полной неудачей для его организаторов.

8) 26 апреля 1983 г. завершился затянувшийся судебный процесс против меня по обвинению «в нанесении личного вреда посредством фальсификации истории» (sic!), инициированный в 1979 г., главным образом, еврейскими организациями. В тот день первая палата Парижского Апелляционного суда дивизиона А, под председательством судьи Грегуар, поддержав обвинение по признанию меня виновным в нанесении личного ущерба, отдала должное качеству моей работы.

В результате было отмечено, что в моих работах о газовых камерах не было обнаружено и следа небрежности, опрометчивости или халатности, ни следа умышленного игнорирования каких-либо фактов, ни следа какой-либо лжи и, следовательно, «оценка тезисов господина Фориссона [касающихся газовых камер] является исключительно делом экспертов, историков и общественности».

Замечание. Если в работе автора, предлагающего опровергнуть существование газовых камер, невозможно обнаружить какой-либо опрометчивости, халатности, намеренной оплошности, лжи или фальсификации, это — доказательство того, что работа, о которой идёт речь, — продукт серьёзного, осторожного, добросовестного, прямого и истинного исследователя, доказательство достаточно убедительное, чтобы гарантировать ему юридическое право выступать публично, как он это и делает, доказывая, что пресловутые газовые камеры — это миф.

9) 7 мая 1983 г. Симона Вей, еврейка, одна из «чудом уцелевших в геноциде»» сделала заявление на тему газовых камер: «В ходе рассмотрения дела против Фориссона» по обвинению в отрицании существования газовых камер, те, кто возбудил дело, обязаны предоставить официальные доказательства реальности газовых камер. Однако всем известно, что нацисты уничтожили эти газовые камеры и систематически уничтожали всех свидетелей»[116].

Замечание. Если нет никаких орудий убийств и свидетелей, тогда что же остаётся? Что должен думать человек о строениях, представляемых миллионам обманутых посетителей, как газовые камеры? Что должен думать человек о людях, которые называют себя очевидцами или чудом избежавшими газовых камер? Со своей стороны, Симона Бей — это первая защитница холокоста, давшая, таким образом, понять, что любой «свидетель газового удушения» может быть только ложным свидетелем.

Уже 6 марта 1979 г., в ходе транслируемой по телевидению дискуссии, представленной французской программой «Экранные Досье» о показе американского сериала «Холокост», она выразила своё неудовольствие неким Морисом Бенруби, представленным в качестве «свидетеля газовых камер». В результате последний встал на позицию крайней осторожности по сравнению со своими показаниями, которые он, как свидетель, представил незадолго до этого в еженедельнике «L'Express» (3-9 марта 1979 г., с. 107-110).

10) В 1961 г. еврей Рауль Гилберг, ортодоксальный историк №1, опубликовал первое издание своего основного труда «Уничтожение европейских евреев», а в 1985 г. он выпустил второе издание, значительно пересмотренную и исправленную версию. Различие между этими двумя изданиями значительное и может быть объяснено только рядом побед, достигнутых за это время ревизионистами.

В первом издании автор с уверенностью утверждал, что «уничтожение евреев Европы» было установлено, как результат двух, последовавших один за другим, приказов Гитлера. Он не указал даты, не воспроизвёл точной формулировки. Затем он попытался подробно объяснить политический, административный и бюрократический процесс этого уничтожения; например, написал о том, что в Освенциме уничтожение евреев было организовано отделом, ответственным как за дезинфекцию одежды, так и за уничтожение людей[117].

Тем не менее, в 1983 г., отказавшись от этого тезиса, Гилберг вдруг заявил, что дело «уничтожения европейских евреев», в конце концов, шло без всякого плана, без какой-либо организации, централизации, проекта или бюджета, но вместе с тем, благодаря «невероятному собранию умов, согласованному единомыслию обширной бюрократии»[118].

Он подтвердил это объяснение под клятвой на первом суде над Цюнделем в Торонто 16 января 1985 г. (дословная копия, с. 848). Вскоре он вновь подтвердил это, но другими словами, в существенно пересмотренной версии его вышеупомянутой работы[119].

Совсем недавно, в октябре 2006 г., он ещё раз подтвердил это в интервью, данном в «Le Monde»: «He было никакого заранее подготовленного инструктирующего плана. Что касается вопроса принятия решения, это не неразрешимая задача: никакого приказа, подписанного Гитлером, не было обнаружено; нет сомнения в том, что такого приказа вообще не существовало.

Я убеждён, что бюрократия работала по своего рода латентной структуре: каждое решение порождало другое, затем третье и так далее, даже если было невозможно точно предвидеть следующий шаг»[120].

Замечание. Таким образом, историк еврейского геноцида №1 в определённой момент оказался настолько беспомощным, что вдруг стал отрекаться от своей первой версии и объяснять, что столь масштабные предприятия, как массовые убийства, выполнялись не иначе, как посредством чего-то вроде Святого Духа. В результате он воззвал к «собранию умов» в среде бюрократии, называя это собрание «невероятным».

Если оно — «невероятное», т.е. в которое нельзя поверить, почему тогда этому надо верить? Стоит ли верить невероятному? Он также ссылается на «согласованное единомыслие»; но это — материя чисто интеллектуального предположения, основанная на вере в сверхъестественное. Как можно верить в подобный феномен, особенно внутри обширной бюрократической структуры и тем более, внутри бюрократии Третьего рейха?

Стоит заметить, что по примеру Р. Гилберга, и другие официальные историки в 1980-х и 1990-х годах стали покидать историю, пускаясь в метафизику и жаргон. Они спрашивали себя, должен ли человек быть «функционалистом» или «интенционалистом», следует ли предполагать, что уничтожение евреев происходило вслед за «намерением» (что ещё не доказано) и в соответствии с согласованным планом (ещё не обнаруженным), или же, наоборот, это уничтожение произошло само по себе, спонтанно, посредством «импровизации», без какого-либо формального намерения и без плана?

Противоречие подобного типа свидетельствует о беспомощности историков, которые не в состоянии предоставить реальные документы в поддержку своей позиции по этому делу и, таким образом, их доводы сводятся к теоретизированию в пустоте.

Те же, которые на стороне «интенционалистов», говорят: «Обязательно были и намерение, и план, которых мы пока не обнаружили, но, возможно, в самом деле, однажды обнаружим». В то же время другие считают: «Нет необходимости искать доказательства существования намерений или плана, ибо всё могло происходить без намерения, без плана и не оставляя никаких следов; такие следы не будут обнаружены, так как они никогда не существовали».

11) В мае 1986 г. во Франции некоторые евреи, во главе с Жоржем Веллерсом и Пьером Бидаль-Наке, встревоженные своим осознанием того, что они не смогли возразить ревизионистам на уровне элементарной логики, решили предпринять действия для достижения юридического запрета ревизионизма. Объединившись со своими друзьями, они образовали группу вокруг главного раввина страны Рене-Самуила Сират[121].

После четырёх лет, 13 июля 1990 г., благодаря, в частности, премьер-министру еврею Лорану Фабиусу, будущему председателю Национальной ассамблеи, они добились принятия особого закона, предусматривающего наказание любого человека за публичные высказывания ревизионистских взглядов по поводу «массового уничтожения евреев», вплоть до годичного тюремного заключения, штрафа в 45 000 евро и других санкций. Это обращение к силе — вопиющий признак слабости.

Замечание. Г. Веллерс и П. Видал-Наке были особенно встревожены судебным решением от 26 апреля 1983 г. (смотри выше параграф 8). Последний из них писал: «Суд признал, что [Фориссон] хорошо вооружён документами, что является ложью. Удивительно, что суд поддался на это»[122]. Он писал, что Парижский Апелляционный суд «признал серьёзность работы Фориссона, что крайне возмутительно, — и, наконец, признал его виновным только в совершении недоброжелательного действия, выразившегося в обобщении своих тезисов в виде лозунгов»[123].

12) В августе 1986 г. Мишель де Буар, депортированный в концлагерь во время войны, как участник Сопротивления, профессор истории и декан Каенского университета (Нормандия), член Института Франции и бывший глава Комиссии по истории депортации внутри официального Комитета истории Второй мировой войны, заявил, что официальная версия событий дискредитирована.

Он уточнил, что история немецкой системы концентрационных лагерей, является «дискредитированной» из-за «огромного количества выдуманных историй, упрямо повторяемых неточностей, в особенности, когда дело касается цифр — преувеличений и обобщений». Ссылаясь на исследования ревизионистов, он добавил, что с противоположной стороны были проведены очень тщательные критические исследования, демонстрирующие глупость этих преувеличений»[124].

Замечание. Мишель де Буар был профессиональным историком, действительно ведущим французским историком по предмету депортаций военного времени. Вплоть до 1985 г, он придерживался строго ортодоксальной и официальной позиции. Прочитав ревизионистскую докторскую диссертацию Генри Рока о свидетельских показаниях бывшего эсэсовца Курта Герштейна, он понял свою ошибку.

Он честно признал это и даже сказал, что, хотя он лично поддерживал взгляд на существование газовой камеры в лагере Маутхаузен, он был неправ и придерживался этой позиции лишь потому, что верил тому, что говорилось вокруг. (Его безвременная кончина в 1989 г. лишила ревизионистский лагерь выдающейся личности, которая решилась на опубликование новой работы, целью которой было насторожить историков и настроить их против официальной лжи, извращающей историю Второй мировой воины).

13) В 1988 г. Амо Майер, американский профессор еврейского происхождения, преподающий современную европейскую историю в Принстонском университете, написал на тему нацистских газовых камер: «Источники для изучения газовых камер и редки, и ненадёжны» [125].

Замечание. И сейчас, в 2006 г., широкая общественность продолжает упорно верить в то, что беспрерывно внушают ей средства массовой информации; источники для исследования газовых камер — бесчисленны и неоспоримы. На симпозиуме в Сорбонне 1982 г., А. Майер, подобно его другу Пьеру Видал-Наке, не мог найти достаточно грубых слов для ревизионистов. Однако шесть лет спустя его взгляды значительно приблизились к ревизионистским.

14) В 1989 г, швейцарский историк Филипп Буррэн, догматически исходя из реальности геноцида, сделал попытку определить дату и инициатора принятия решения о физическом уничтожении евреев Европы. Он добился не большего успеха, чем его коллеги, «интенционалисты» и «функционалисты»[126]. Он вынужден был отметить отсутствие следов преступления и объяснить этот факт «целенаправленным стиранием следов» (с. 9). Он посетовал на «большие пробелы в документации» и добавил: «Не существует никакого документа с приказом об уничтожении евреев, подписанного Гитлером... По всей вероятности, приказы отдавались устно... а в этом случае следов мало, буквально наперечёт, и к тому же, их трудно интерпретировать…» (с. 13).

Замечание. Здесь снова профессиональный историк признаёт, что не может предоставить никаких документов в поддержку официальной точки зрения. Широкая общественность считает, что следы гитлеровского преступления многочисленны и однозначны. Но историк, изучивший соответствующую документацию, со своей стороны, не обнаружил ничего, кроме слабого подобия «следов» и ощущает растерянность по поводу того, как их интерпретировать.

15) В 1992 г. профессор Еврейского университета Иерусалима Иегуда Бауэр заявил на международной конференции по геноциду евреев, проходившей в Лондоне:

«Общественность всё ещё время от времени повторяет глупую сказку о том, что в Ванзее якобы было принято решение о массовых уничтожениях евреев»[127].

Замечание. Помимо того факта, что внимательное прочтение «протоколов» встречи Берлин-Ванзее 20 января 1942 г. доказывает, что немцы предусматривали «окончательное территориальное решение [eine territoriale Endlosung] еврейского вопроса», запоздалая декларация Иегуды Бауэра подтверждает, что этот краеугольный камень тезиса об уничтожении евреев фактически ничего не стоит.

Давайте же, в свою очередь, добавим, что решение об истребление евреев не принималось ни в Ванзее, ни где бы то ни было ещё; а выражение «лагеря смерти» — ни что иное, как выдумка американской военной пропаганды.

Имеются примеры, доказывающие, что в течение этой войны за убийство одного еврейского мужчины или женщины виновник, независимо, солдат он или гражданское лицо, сотрудник СС или нет, подвергался немецкому военному судопроизводству с перспективой быть расстрелянным (в течение шестидесяти лет, ни один ортодоксальный историк не представил никакого объяснение этим фактам, обнародованным защитой на самом Нюрнбергском процессе).

16) В январе 1995 г. французский историк Эрик Конан написал, что я был прав, заявляя в конце 1970-х, что газовая камера, до сих пор посещаемая миллионами туристов в Освенциме, является фальшивкой. Как считает Э. Конан, выступая на страницах лидирующего французского еженедельника: «Всё в этом — ложь. В конце 1970-х Роберт Фориссон с лёгкостью разоблачил эти фальшивки, в то время как администрация музея Освенцима упрямо отказывалась их признать…»

Конан затем передал высказывание Кристины Олекси, заместителя директора Национального музея Освенцима, которая не хотела объяснять посетителям представляемую фальшивку. Он писал: «Кристина Олекси не может заставить себя так поступать: «На какое-то время [помещение, выдаваемое за газовую камеру] должно оставаться «как есть», без всякого объяснения посетителям. Это слишком сложно. Мы позаботимся об этом позже»[128].

Замечание. Эти слова польского историка значат прямым текстом: «Мы врали до сих пор, мы врём и теперь, и мы будем врать и в будущем».

17) В 1996 г. французский историк левого крыла Жак Бэнак, с 1978 г. стойкий антиревизионист, пришёл, наконец, к разумному заключению о необходимости признать тот факт, что нет никаких подтверждений существования нацистских газовых камер. Нельзя не заметить, пишет Байнак, «отсутствия документов, следов или других вещественных доказательств»[129]. Но всё же заметил, что продолжает верить в существование этих волшебных газовых камер.

Замечание. Итак, Ж. Бэнак говорит: «Нет улик, но я верю», в то время как ревизионист считает: «Поскольку нет никаких улик — я отказываюсь верить».

18) В 2000 г., в конце своей книги «Histoire du negationnisme en France» (Париж, Gallimard) Валери Игуне опубликовал длинный текст, написанный Жан-Клодом Прессаком, в конце которого автор, бывший одним из самых решительных антиревизионистов, подписал самый настоящий акт о капитуляции.

В результате, повторив слова профессора Мишеля де Боар, он заявил, что официальная версия истории концентрационных лагерей — «дискредитирована», «обречена» и «предназначена для мусорного ящика истории» (с. 651-652). В 1993-1994 гг. этот протеже французского еврея Сержа Кларефельда и американского раббе Майкла Беренбаума, «директора проектов» в Мемориальном музее Холокоста в Вашингтоне, был всемирно признан, как непревзойдённый исследователь, который, в своей книге о крематориях Освенцима[130] якобы опроверг ревизионистов.

Замечание. Широкие массы остаются в неведении по поводу факта первостепенной важности: человек, который, очевидно, спас официальную истории, который раньше был представлен мировой прессой, как непревзойдённый исследователь, якобы обнаруживший научное доказательство существования нацистских газовых камер, наконец, признаёт свою ошибку. Несколько лет спустя, ни одна газета, ни один журнал не сообщили о его кончине.

19) В 2002 г. Роберт Ян ван Пельт опубликовал «Дело по Освенциму. Доказательства на процессе Ирвинга»[131]. Известно, что Дэвид Ирвинг, полуревизионист, плохо знакомый с ревизионистской аргументацией, потерпел поражение в суде по иску за клевету, который он неосмотрительно предъявил американке еврейского происхождения, учёной Деборе Липстадт.

Он неуклюже пытался защищать (совершенно правильный) тезис о том, что в Освенциме не существовало никаких газовых камер. Однако он одержал одну крайне важную победу, и если бы судья Чарльз Грей имел больше мужества, эта победа позволила бы Ирвингу добиться судебного решения в свою пользу: «Нет отверстий — нет холокоста». Этот аргумент в четырёх словах я высказал впервые следующим образом в 1994 г. Мои рассуждения были следующими:

1) Освенцим — это центр «холокоста»;

2) большие крематории Освенцима-Биркенау, или Освенцима-2 — в центре большого комплекса Освенцима;

3) в сердцевине каждого из этих крематориев якобы располагалась одна или несколько газовых камер;

4) в один из этих крематориев (крематорий 2), хотя он и разрушен, ещё сегодня можно войти и осмотреть помещение, о котором говорят, что оно якобы было газовой камерой; предполагают, что это — место преступления;

5) нам говорят, что для убийства еврейских заключённых, запертых внутри, эсэсовец перемещался по цементной крыше этой газовой камеры, высыпал шарики Циклона-Б через четыре одинаковых отверстия, проделанных в крыше;

6) однако, нужно только иметь глаза, чтобы убедиться в том, что никаких отверстий в крыше никогда не существовало;

7) следовательно, преступление не могло быть совершено.

Для Р. Я. ван Пельта, свидетельствовавшего против Ирвинга, было почти пыткой стремление найти опровержение этого аргумента. Судья Грей также вынужден был признать «явное отсутствие доказательств существования отверстий» (с. 490 стенографической записи).

Он допустил, что «современные документы не содержат ясного доказательства существования газовых камер, предназначенных для убийства людей» (с, 489; если нужна дополнительная информация, можно обратиться к страницам 458-460, 466-467, 475-478 и 490-506). В своём тексте судебного решения Чарльз Грей позволил себе преподнести сюрприз:

«Я должен признать, что я, как большинство других людей, предполагал, что доказательства массового уничтожения евреев в газовых камерах Освенцима неоспоримы. Тем не менее, я отбросил это предвзятое мнение при оценке доводов, приводимых сторонами в процессе судопроизводства» (13.71).

Здесь поражение историков-обвинителей сокрушительное, и Ирвинг должен был одержать победу в этом деле, благодаря этому замечанию судьи, который был настроен враждебно по отношению к нему: документы эпохи не предоставляют нам никаких прямых подтверждений существования нацистских газовых камер и, таким образом, немецкой политики, направленной на уничтожение евреев. Не есть ли это, в конце концов, то, в чём несколько еврейских историков, начиная с Леона Полякова в 1951 г., уже убедились?

20) В 2004 г. французский историк Флорен Брайар опубликовал работу по «окончательному решению еврейского вопроса»[132]. В 2005 г. в рецензии на эту книгу можно прочитать следующие три фразы: «Известно, что фюрер не разрабатывал и не подписывал никакого приказа об уничтожении евреев, что решения — а их было несколько — принимались во время тайных переговоров с Гиммлером, возможно, Гейдрихом и/или Герингом. Предполагают, что вместо точного приказа Гитлер выражал согласие с вопросами или проектами своих собеседников. Возможно, он даже не выражал это словами, но давал это понять молчанием или пассивным согласием»[133].

Замечание. Почти каждым своим словом эти предложения показывают, что их автор вынужден прибегнуть к рискованным предположениям. Когда он осмеливается сказать, не имея ни малейшей зацепки, что Гитлер «давал понять» «молчанием или пассивным согласием», он просто берёт на вооружение теорию «кивка» (простой кивок фюрера!), впервые предложенную американским профессором Кристофером Браунингом на процессе над Цюнделем в Торонто в 1988 г. Ни один учёный с антиревизионистскими убеждениями не ставил себя в более жалкое и глупое положение, чем этот шаббес-гой.

Итак, истина в том, что под натиском ревизионистских побед. официальная позиция закончила тем, что утратила всякое научное содержание.

Дата добавления: 2015-07-13