Каково было отношение Давида к Великой Французской революции?

Жак-Луи Давид

За пять лет до Великой французской революции Давид написал картину, положившую начало новому стилю революционного классицизма, - 'Клятву Горациев' (1784). Старик отец - воплощение истинного римлянина - благославляет сыновей на битву, протягивая им оружие, к которому они в стремительном порыве простирают руки. Художник отказывается от всякой красивости и изящества, от деталей и подробностей. Доведенные до предела строгость стиля и скупость выразительных средств несут мощный заряд энергии. Все художественные приемы - контрасты односложных цветов, жесткий рисунок, лаконичная симметрия композиции, ясность и точность символа - работают на создание образа суровой и беспощадной борьбы, словно предвещая близкую бурю. 'Клятва Горациев' принесла художнику подлинный триумф и во многом определила его судьбу в годы революции.

Одушевлённый событиями Великой французской революции, Жак-Луи Давид стремился к созданию исторической картины на современную тему (“Клятва в зале для игры в мяч”, 1791, картина не закончена, центральная часть в Национальном музее Версаля и Трианонов). Давид был активным деятелем революции, членом Конвента, организовывал массовые народные революционные празднества в Париже, создал Национальный музей в Лувре.

В начале 1792 года король Франции Людовик XVI заказал Давиду свой портрет. По иронии судьбы художник, желая изучить лучшие образцы прошлого, попросил в Национальной библиотеке эстамп с великолепного, написанного Ван Дейком, портрета Карла I Английского - первого в истории короля, казненного по приговору революционного суда. Людовик XVI стал вторым, за что и проголосовал избранный депутатом Конвента Давид. Портрет навсегда остался незаконченным. У многих это вызвало возмущение, множество врагов нажил Давид своей бурной деятельностью при якобинской диктатуре, но даже открытые недоброжелатели не могли не признать, что художнику-депутату удалось за короткое время преобразить художественную жизнь Франции, расчистив дорогу принципиально новому искусству будущего XIX века. Разгоревшийся пожар революции затянул пылкого художника в свой бурный круговорот: Давид выступил в роли политического деятеля, сочинял и предлагал проекты великих национальных празднеств и управлял их декоративною частью и т. п. В это время из-под кисти Давида вышли воспроизведения двух кровавых современных сцен — убийства Лепелетье и Марата.

Возглавив художественную жизнь революционной Франции, он за несколько лет, отмеченных неслыханным страхом и террором, сумел внушить власти и обществу уважение к Художнику. Охотников отправить на эшафот самого Давида, хотя бы из числа обиженных им академиков, было немало. Известно, что в день переворота 9 термидора он шел на заседание Конвента, ставшее последним для его близкого друга Максимилиана Робеспьера, но, к счастью, по дороге художника остановил осведомленный доброжелатель. Только слава последнего как художника спасла голову Давида от гильотины. За Давида вступаются ученики, друзья, члены Конвента, ни одно серьезное обвинение против него не выдерживает проверки, но и на свободе его еще несколько лет преследуют сплетни и слухи. Давид не стал оправдываться и объясняться. Он открыл мастерскую, и к нему потянулись ученики, которых вскоре, несмотря ни на что, набралось больше сорока. По выходе из тюрьмы Давид снова отдался всецело живописи и написал в 1795-1799 годах одну из лучших своих картин, «Похищение сабинянок».

Когда верховная власть над Францией перешла в руки Наполеона, Давид стал привилегированным живописцем императора; но, увековечивая на полотне славные события Консульства и Империи (“Портрет Бонапарта на перевале Сен-Бернар”, “Коронация Наполеона”, “Раздача орлов” и т. п.), Давид не переставал интересоваться древней историей и написал, между прочим, “Леонид и спартанцы у Фермопил” — картину, оконченную в 1814 году и проданную в 1819 году вместе с “Похищением сабинянок” за 100000 франков (обе находятся в Музее Лувра). Несмотря на благорасположение к нему императора Наполеона Бонапарта и на получаемые от него милости, Жак Луи Давид оставался в душе республиканцем.

1799 год, Франция, и без того залитая кровью, стоит на пороге войны со всей Европой... и в это время Давид показывает полотно, отрицающее воинскую романтику, прославление героизма, противопоставляя им любовь матери к ребенку, сестры к брату, жены к мужу. Холодной имперским величием веет от ходульных полотен Давида, среди которых "Коронация Наполеона".

Следующим логически закономерным поступком Давида, который пришелся уже на первый месяц первого года нового XIX века, стал его отказ от назначения специальным декретом Бонапарта на почетный пост «художника правительства».

После разгрома наполеоновских армий и реставрации на французском королевском троне династии Бурбонов Давид как бывший член конвента и «цареубийца» подвергся изгнанию из Франции. Бурбоны не могли простить Давиду преданности Наполеону и особенно того, что во времена революции якобинец Давид был другом Робеспьера и голосовал за казнь Людовика XVI. Художник Жак Луи Давид был вычеркнут из списков Академии художеств и Почетного легиона и поселился в Брюсселе, где продолжал руководить образованием молодых художников и писать картины.

Жизнь Давида оказалась долгой, он умер в 1825 году, пережив поверженного императора Наполеона. По собственным подсчетам мастера, только прямых учеников у него было около пятисот, и трудно назвать художника, который так или иначе не испытал бы влияния Давида. Независимо от резко менявшегося отношения общества, к нему всегда тянулась молодежь и не только получала техническую выучку, но и приобщалась к высоким принципам художественного творчества, осознавала назначение художника - творца идей. А художественная жизнь Франции с тех пор пошла по новому руслу, в трагической борьбе проложенному Жаком Луи Давидом.

Дата добавления: 2017-01-14