Деятельная неагрессивность

Один штрих

Цветочная композиция и мазок кисти – уникальны и абсолютно реальны.

Ты действительно можешь обобщить историю всей своей жизни одним мазком – это возможно.

Личные самовыражения одновременно являются и выражениями культурными. Но для начала необходимо по-настоящему понимать культуру. Иначе это будет яйцо, поучающее курицу, или, как мы говорим в Тибете, попытки учить Кармапу азбуке. Большая проблема этой страны в том, что люди думают о культуре как о чём-то внешнем по отношению к ним. Есть американская культура, есть человек на Луне и целая куча всего, что не является тобой, но относится к культуре. Поедать гамбургеры и хот-доги – элементы культуры, хотя лично тебе они могут и не нравиться. В Америке мы плохо различаем эту грань между собой и культурой. Но, по правде говоря, культура – это личный опыт; культуру создаёт множество людей, которые ведут себя одинаково. Каждый носит рубашку и брюки, и у каждого есть ширинка на молнии. Это элемент культуры – но в то же время это и личное: тебе эта молния необходима, чтобы застегнуть штаны! Поэтому с такой точки зрения действительно нельзя разделять культурное и индивидуальное, особенно в искусстве. Ты можешь нарисовать что-то американизированное; другой нарисует что-то восточное, но различие между восточным и западным здесь неприменимо. Культура – это то, как ты себя ведёшь, как тебе говорили себя вести: передача от твоих родителей и друзей и то, как ты это осуществляешь. Поэтому произведение искусства не может быть чисто культурным или исключительно личным.

Можно смело сказать, что есть два разных типа буддийского искусства: чисто культурный и тот, который культуре не принадлежит изначально. Чисто культурный включает в себя древние скульптуры, картины и архитектурные формы, основанные на традиционных темах. Традиционное буддийское искусство изначально пришло из Индии времён царя Ашоки. Сегодня оно включает буддийское искусство Китая и Японии, искусство Южной Азии и искусство Тибета, которое, в сущности, есть сплав классического индийского искусства с некоторыми китайскими элементами. Но из какой бы страны оно ни происходило, современное оно или древнее – в своём подходе традиционное буддийское искусство во многом одинаково, хотя культурные выражения могут различаться. Как правило, оно изображает Будду или различных будд, всевозможные ситуации из жизни Будды и иных великих учителей, их социальное окружение, почтение, выражаемое учителям посредством разных тронов, особых передних и задних планов. Учителей окружают разнообразные ученики – все люди высоко почитаемые; а также парящие в небесах богини и животные, мирно бродящие на заднем плане. Сияют солнце и луна, ну и так далее.

Второй тип буддийского искусства, который вышел из этих традиционных форм, по сути своей культуре не принадлежит. Это прямое эстетическое выражение медитации и преданности. В таких формах искусства может быть представлено чувство веры и доверия. Например, в пещерных комплексах Аджанты и Эллоры, построенных во время правления императора Ашоки, из огромной скалы был высечен отдельный храм: в скале вырезали комнаты, коридоры и колонны. Изначально он не должен был стать монументальным сооружением, его строили с вполне функциональными и практическими целями. Видеть в гигантской скале материал для высечения храмов и статуй – это как видеть в листе бумаги или холсте материал, из которого можно создать картину. Но само это вдохновение, похоже, уже другого уровня. Вдохновение нынешних людей менее масштабно. Если кому-то захочется вырезать храм из целой скалы, люди однозначно сочтут такого человека немного «поехавшим», не только из-за огромных затрат, но и по причине нерациональности такой идеи. Однако я не думаю, что это какой-то признак вырождения. Мы не должны думать о себе как о менее просветлённых, а о людях того времени – как более просветлённых. Думаю, это изменение в культуре. Мир людей становится всё более утончённым в том смысле, что мы больше внимания уделяем комфорту и роскоши. Мы становимся всё мягче, а окружающим нас миром управлять всё легче и легче. Тем не менее этот монументальный аспект искусства всегда присутствует во внекультурном подходе. А этот внекультурный подход появляется благодаря практике сидячей медитации.

Когда освоена практика медитации и ты начинаешь ясно себя видеть, ты начинаешь ясно видеть и окружение. Тебе не обязательно нужен ярлык творческого человека; на таком восприятии может работать и творить кто угодно. Единственные препятствия – это сомнения и недостаток интереса. Сидячая практика медитации допускает чувство устойчивости, неторопливой размеренности и возможность наблюдать за тем, как всё время работает твой ум. Из этого постепенно начинает развиваться чувство расширения и одновременно с этим – осознание, что ты в своей жизни очень многие вещи упускал из виду. Ты был слишком занят, чтобы искать их, видеть или ценить. Так что, начав медитировать, ты становишься более восприимчивым. Твой ум становится всё яснее и яснее, как чистое, без единого пятнышка стекло микроскопа.

Из этой ясности начинают развиваться различные стили восприятия, то есть стили пяти семейств будд. Итак, художественное выражение развивается благодаря медитации. Чтобы стать художником, необходима тренировка ума через практику медитации. Эта умственная тренировка автоматически влечёт за собой и тренировку тела. То есть когда ум начинает работать более расслабленно, это отражается в теле. Затем ты начинаешь развивать чувство юмора и способность к тонкому различению. При такой ясности ничего нельзя исказить.

Вначале мы всегда очаровываемся чем-то, и нам хочется лелеять эту очарованность, круто заварить её и пить, пока не опьянеем. Это общеизвестная проблема. Чтобы искусство было точным, определённым и с ним можно было что-то делать, я бы сказал, что однозначно нужна сидячая практика как основная предварительная тренировка. Это единственный способ гарантированно избежать искажения. В наше время у обучающихся нет более отношений с великими мастерами-худож-никами по типу учитель-ученик. Ты можешь у кого-то поучиться, пройти курс, но этот человек не живёт с тобой и не работает с тобой на всех этапах твоего становления. Единственный способ компенсировать это и стать художником – много медитировать. Тогда у тебя начнёт развиваться чувство непрерывности передачи, чувство достоинства и внимательность.

Можно выражать это достоинство и внимательность во всём, что ты делаешь, но в произведении искусства это всё особенно сгущается. Например, цветочная композиция и мазок кисти – уникальны и абсолютно реальны. Ты действительно можешь обобщить историю всей своей жизни одним мазком – это возможно. В целом в своей жизни ты никогда не даёшь такого комментария, не делаешь такого заявления, как в одном мазке кисти, в одной цветочной композиции или в одной поэтической строке. Это всё – настоящие утверждения. Они важны не сами по себе, а тем, что они означают. И в этом качестве они очень сильные и мощные.

Когда мы воспринимаем вещи впервые, всё неопределённо. По этой причине мы склонны обращаться к подсознательным предубеждениям. Это именно то, чем и является предубеждение: до того, как мы что-либо воспримем, у нас уже есть какая-то идея. Поэтому в видении мира мы опираемся на предубеждения. И точно так же мы начинаем создавать картину. И когда это происходит, мы чувствуем себя очень уверенно: «Боже, теперь у меня есть над чем работать. Наконец-то я спасён. Фух!» Обычно людям не нравится показывать свою исходную пустоту. Особенно хочется спрятать эту пустоту тем, кто получил хорошее образование, слишком много изучал философию или чрезмерно углубился в профессиональный мир. Но эта пустота есть изначальная основа.

Подлинное вдохновение не всегда сопровождается накалом страстей. Оно очень обыкновенное. Оно приходит от укоренения в своём окружении и принятия ситуаций как естественных. Из этого начинаешь понимать, что ты можешь с ними танцевать. Так что вдохновение приходит от принятия, а не от того, что в мозгу внезапной вспышкой возникла удачная уловка. Естественное вдохновение – это когда просто где-то есть что-то, с чем ты можешь взаимодействовать, и ты ощущаешь его стабильным и устойчивым. У вдохновения есть две части: открытость и ясное видение, или, на санскрите, шуньята и праджня. Оба эти элемента основываются на понятии изначального ума, традиционно называемого умом будды – пустого, нетерриториального, несоревновательного и открытого.

Неагрессивность – ключ к жизни и к восприятию вообще. Это способ воспринимать реальность в наилучшем её виде.

Неагрессивность – ключ к жизни и к восприятию вообще. Это способ воспринимать реальность в наилучшем её виде. Отсюда возникает понятие достоинства. Достоинство – нечто большее, чем элегантность, которую можно описать как мягкость в стиле. У достоинства есть качество подлинного присутствия: в нём есть подлинность; потому есть и присутствие. Из этого подлинного присутствия, происходящего от неагрессивности и мягкости, возникает действие. А из него происходят так называемые «четыре активности».

В традиции ваджраяны эти четыре основных действия называются четырьмя кармами. Они связаны с переживанием реальности и нашего восприятия искусства вообще – в данном случае нашего восприятия жизни.

Первое действие, или активность, имеет оттенок чистого восприятия без острых граней. Оно связано с синим цветом, а также с кругом в противоположность квадрату или иной фигуре. Круглая форма означает мягкость и внутреннее добро, то есть отсутствие невроза. Синий подобен чистому небу и представляет пространство. Синий цвет также связан с воздухом: холодный, свежий воздух. Вообще отсутствие острых граней соотносится с видением мира в наилучшем его проявлении. Это первая карма, то есть принцип мира, или умиротворения.

Второе действие несёт в себе ощущение богатства. Оно обычно изображается как жёлтый квадрат с острыми углами. Богатство и желтизна относятся к земле. Поскольку земля всегда создаёт нам границы, она изображена в виде квадрата. У неё также много углов, или направлений: а именно восток, юг, запад и север. Это действие есть бытие, гармония, хорошо согласованная ситуация. Это идея достоинства, или, по-тибетски, зиджи. Вторая карма – обогащение, или приумножение – есть внутренне присущая энергия состояния нашего ума.

Третье проявление действия обычно изображается красным полукругом. Краснота передаёт идею связи с эмоциями этой квадратной земли. Поэтому квадратная земля не такая уж и квадратная; у неё есть свои точки отсчёта. Что касается её полукру-глости, то она полукруглая потому, что частично закруглённая, а частично отрезана от округлости. Здесь присутствует глубинная идея объятий: мужчина и женщина обнимаются или держатся за руки. Например, поцелуй можно считать концепцией полукруга: два полукруга встречаются и в результате рождается поцелуй. Это концепция страсти, но она не связана с одной лишь страстью как таковой: она также связана с идеей встречи другого ума. Это также идея смелости отпустить. Идея, что когда в нас присутствует чувство богатства и отсутствия нищеты, мы можем отпустить, отдать, проявить щедрость. Это источник третьей кармы, принципа привлечения.

Четвёртое действие изображается зелёным треугольником. Он связан с деятельностью и уничтожением. Он зелёный и ассоциируется с силой и мощью ветра. Его глубинная, врождённая природа бесстрашна. Присутствует чувство мощи, но также через создание трёх точек треугольник предполагает очень острую связь. То есть встреча положительного и отрицательного, а также нейтрального, порождает троицу; потому и треугольник. Этому сопутствует понятие баланса, потому что если бесстрашия недостаточно, ты можешь оказаться трусом; а если бесстрашия слишком много, всё становится чрезмерно интеллектуальным; потому нам и нужна основная точка баланса.

Считается также, что треугольник означает освобождение, свободу. Это врата свободы в восприятии реальности. Так что четвёртая карма очень тяжёлая – уничтожение. Она очень простая и с ровными краями, словно лезвие. Она режет во всех направлениях. Очень просто.

Диаграммы, представляющие эту четвёртку, – синий круг, жёлтый квадрат, красный полукруг и зелёный треугольник – не считаются магическими или мистическими. Они считаются просто проявлениями наших отношений в жизни. Если мы упростим цветную перспективу четырёх карм, соединив четыре цвета – синий, жёлтый, красный и зелёный, – в два, в результате получим лимонно-жёлтый и пурпурный. Эти два цвета считались императорскими цветами при дворах Китая, Японии, Кореи и Индии, а также в империи Ашоки. Лимонно-жёлтый связан с силой и принципом отца, или короля. Пурпурный считается абсолютным женским принципом, принципом королевы. Когда мужской и женский принципы соединяются вместе, происходит совершенное выполнение четырёх карм – умиротворения, обогащения, привлечения и уничтожения. Всё завершается именно так.

Когда мы начинаем постигать умиротворение, обогащение, привлечение и уничтожение как своё естественное желание работать со всей вселенной, мы освобождаемся от слишком жадного принятия и чрезмерно жестокого отвержения; освобождаемся от этого «тяни-толкая». В буддизме эта свобода известна как принцип мандалы, где всем управляют эти четыре действия. В мандале восток означает пробуждённость; юг символизирует расширение; запад представляет страсть или привлечение; север означает действие. Это основной принцип мандалы.

Первая карма, умиротворение, находится на востоке и представляет охлаждение невроза. Мы развиваем чувство умиротворения и прохлады, которая охлаждает скуку и жар невроза. Проявление умиротворения есть мягкость и свобода от невроза. Обогащающий принцип, на юге, по сути представляет собой отсутствие высокомерия и агрессии. Высокомерие преодолено – оно стало прозрачным. Привлечение, на западе, – это преодоление нищеты. Оно свободно от нищеты. Четвёртая карма, уничтожение, есть уничтожение лени. Она на севере. Идея четырёх карм состоит не столько в правилах нашего личного поведения, сколько в умении обращаться со всем миром. Руководствуясь этим базовым принципом мандалы, мы можем успешно действовать в любой сфере приложения усилий – в цветочной композиции, езде верхом, мытье посуды и во всём остальном.

Дата добавления: 2017-01-14