Замечания относительно общего тона книги 4 страница

Этот новый путь осмысления клинического материала обогатил психоаналитическую теорию языком собственного "Я" (сэлф) и подтолкнул исследователей к попыткам понять объемы сэлф-пере-живаний. Терапевты стали замечать, что даже у тех пациентов, которых в общем нельзя было рассматривать как явно нарцисси-ческих, можно было наблюдать действие механизмов, направленных на поддержание самоуважения, чувства связанности и непрерывности сэлф-функции, которым ранее в литературе не придавалось большого внимания. Защита была переосмыслена не только как средство против тревоги, вызванной Ид, Эго и супер-Эго, но также как способ поддержания непротиворечивого, позитивного чувства собственного "Я" (********, 1990а). Теперь интервьюеры могли понять пациента более полно, задаваясь в дополнение к традиционным вопросам ("Чего боится этот человек? Что он делает в случае испуга?" [*******, 19601) еще и такими вопросами, как: "Насколько уязвимо самоуважение этого человека? Что он делает, когда его самоуважению что-либо угрожает?"

Следующий клинический пример может доказать целесообразность подобного дополнения к теории. Двое пациентов могут быть клинически депрессивными и при этом имеют практически одни и те же вегетативные проявления: бессонницу, нарушение аппетита, слезливость, психомоторную заторможенность и так далее. Но они радикально различаются по своим субъективным переживаниям. Один ощущает себя плохим в смысле своего морального несовершенства. Он размышляет о самоубийстве, поскольку полагает, что его существование только обостряет проблемы мира и он лишь сделает планете одолжение, избавив ее от своего дурного

Заключение

Я кратко описала основные современные парадигмы, существующие внутри психоанализа — теорию драйвов, Эго-психологию, теорию объектных отношений, теорию собственного "Я", — которые открывают пути к пониманию характера людей. Особое внимание было обращено на практические выводы, которые можно сделать, рассматривая людей через эти разные призмы. Кроме того, я также отметила другие влияния на динамическое понимание структуры характера, и связанные с ними терапевтические подходы. Этот обзор лишь намечает очертания картины более чем столетнего интеллектуального брожения, споров и развития теории.

Дополнительная литература

Для тех, кто никогда не читал Фрейда, лучший способ получить представление о теории драйвов в ее развитии — проштудировать "Толкование сновидений" (1900), пропуская части, посвященные современным автору спорам и развитию глобальных метафизических схем. Его "Очерк психоанализа" (1938) дает краткое изложение его поздней теории, но я нахожу его чересчур сжатым и сухим. Хорошим дополнением послужит работа "Фрейд и человеческая Душа" (**********, "***** *** ***'* ****", 1983). "Элементарный учебник психоанализа" Бреннера (*******, "** ********** ******** ** **************", 1955) содержателен, но чересчур авторитарен для современного уха; я предпочитаю Холла (****, 1954).

Некоторые более совремещпле книги дают исторические обзоры психоаналитической клинической теории. Особенно хороша "Эго-психология: теория и практика" (*.****** & *.******, 1974). "Психоаналитическая теория, терапия и сэлф" Гантрипа (*******, 1971) является образцом психоаналитического гуманизма, рассматривает психоаналитическую теорию на фоне ее развития, так же как и хорошо написанная работа Саймингтона (*********, 1986). Хыоджес (******, 1989) изящно изложил идеи Кляйн, Винникот-та и Фейербейрна. Фромм-Райхманн (*****-*********, 1950) и Левензон (********, 1972) являются яркими представителями американского интерперсонализма. Гринберг и Митчелл (********* и ********, 1983) проницательно сравнивают теорию драйв-конфликт и теорию отношений.

Среди источников по сэлф-психологии "Анализ собственного "Я" Кохута (*****, "*** ******** ** *** ****', 1971) наиболее труден для восприятия начинающего, но "Воссоздание собственного "Я" ("*** *********** ** *** ****") намного легче. Обзор и критическая интерпретация развития сэлф-психологии Чессика (****-****, 1985) будет весьма полезна. "Контексты бытия" (******** & ******, "******** ** *****", 1992) — популярное введение в интерсубъективный подход.

В качестве введения в теорию контроля-овладения может послужить книга "Как работает психотерапия" (****** ****, "*** ************ *****", 1993). Наиболее сжатым и ясным обзором развития психоаналитической теории личности является, возможно, эссе Вестена "Руководство по теории и исследованию личности" (******, "******** ** *********** ****** *** ********", 1990). Обе последние книги Фреда Пайна (**** ****, 1985, 1990) представляют собой выдающийся пример интеграционизма.

3. УРОВНИ РАЗВИТИЯ ОРГАНИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ

Эта глава будет сфокусирована на проблемах созревания, способных оказать влияние на организацию характера человека, а именно: на том аспекте личностной структуры, который вслед за фрейдом обычно называют фиксацией. Я исследую последствия возможной фиксации на трех уровнях психологического развития. Сейчас же позвольте мне сформулировать основную диагностическую предпосылку данной работы: сущность структуры характера не может быть осознана без понимания двухразличных и взаимодействующих друг с другом измерений — уровня развития личностной организации и защитного стиля внутри этого уровня. Первое измерение отражает уровень индивидуации пациента или степень патологии (психотический, пограничный, невротический, "нормальный"); второе обозначает тип характера человека (параноидный, депрессивный, шизоидный и так далее).

Мой близкий друг, человек далекий от прихотерапии, никак не мог для себя уяснить, зачем люди тратят время, выслушивая проблемы других людей, и пытался понять, для чего я пишу эту книгу. "Мне кажется, — говорил он, — все очень просто. Существует всего лишь две категории людей: первые — психи, вторые — непсихи". Я отвечала, что в психоаналитической теории, которая. предполагает, что все мы до некоторой степени иррациональны, 1 необходимо ответить на два основных вопроса: (1) "Насколько 1 психи?" и (2) "В чем конкретно психи?" В главе 2 я кратко ука-1 зывала, что, хотя большинство аналитических диагностов сейчас рассматривает этапы развития ребенка с меньшим акцептом на драйвы, отличаясь этим от Фрейда, психоаналитики никогда всерьез не подвергали сомнению три его положения: (1) существующие психологические проблемы являются отражением своих младенческих предшественников; (2) взаимодействия в ранние годы создают шаблон более позднего восприятия жизненного опыта, и мы бессознательно понимаем его в соответствии с категориями, которые были важны в детстве; (3) идентификация уровня разви-

тия личности — это кардинально важная часть нашего понимания характера человека.

Интересно, что, несмотря на все ревизии, в психоаналитической теории развития продолжают оставаться все те же три фазы инфантильной* психологической организации: (1) первый год и половина второго года жизни (оральная фаза по Фрейду); (2) промежуток от полутора-двух лет до трех лет жизни (анальная фаза по Фрейду); (3) время между 3—4 и, примерно, 6-ю годами жизни (эдипова фаза по Фрейду). Приблизительность этих стадий отражает индивидуальные различия детей; последовательность всегда одна и та же, даже если ребенок опережает или отстает в развитии.

Многие теоретики обсуждали задачи, решаемые на этих фазах либо с уклоном в сторону драйвов и защит, либо в сторону развития Эго, либо в сторону образов собственного "Я" и других аспектов, свойственных этим фазам. Некоторые — Даниэль Стерн (****** ****, 1985) — подвергали существующие теории развития серьезной критике, опираясь на современные данные о развитии детей. Тем не менее, клиническая уместность некоторых концепций психологических стадий, по всей видимости, гарантирует их выживание. Гертруда и Робин Бланк (*. & *. ******, 1974, 1979, 1986) проявили особенную виртуозность при переводе концепций развития в создаваемые терапевтические приложения. Недавние попытки Филис и Роберта Тайсонов синтезировать психоаналитические теории развития (******* ***** & ****** *****, 1990) отличаются легкостью восприятия. В рамках данного вводного курса я буду в основном проводить синтез идей Эрика Эриксона и Маргарет Малер, которые исследовали созревание способностей детского Эго и параллельное ему развитие у ребенка переживания объектов и собственного "Я".

К своему удовлетворению, я не обнаружила (и я нахожусь здесь в хорошей компании, посмотрите, например, исследование Мас-линга [*******, 1986]), чтобы люди с некоторыми "оральными" качествами были подвержены более сильной психопатологии, чем те, кого аналитики рассматривали как анальных или эдиповых. Хотя названия, данные Фрейдом этим трем первым фазам развития в соответствии с присущими им драйвами, содержат в себе много интуитивно притягательного и коррелирующего в некоторой

•Читатель должен иметь в виду, что установилась психоаналитическая привычка употреблять слово "инфантильный" для обозначения всего дошкольного периода детского развития эмоций, мышления, поведения и восприятия.

степени с типами личности (депрессивные люди любого уровня психического здоровья склонны к оральным проявлениям; ком-пульсивные люди общеизвестно анальны по своей направленности, независимо от того, представляет их компульсивность для них проблему или нет). Я уже упоминала о неудачных попытках Карла Абрахама связать степень психопатологии с типом "драйв-организации". После Абрахама никому не удалось проделать это с достаточной убедительностью.

И вей же, действительно существуют солидные клинические и эмпирические данные (*.*********, ******** & ******, 1982), свидетельствующие в пользу наличия связи между уровнем развития Это и различением "Я — другие", с одной стороны, и здоровьем или патологией организации личности, с другой. До некоторой степени эта корреляция происходит из способа введения определений и потому тавтологична; то есть, оценить уровни развитая Это и объектных отношений как примитивные значит назвать пациента "больным", в то время как рассмотрение кого-либо как обсессивного или шизоидного не обязательно свидетельствует о рагологии. Но такой способ определения психологического здо-^ровья или нарушения, основанный на категориях Эго-психологии, ^теории объектных отношений и сэлф-психологии, имеет глубокие клинические последствия для всех типов характера. Далее следует короткий экскурс в историю психоаналитических попыток провести различие между людьми, базируясь на степени, или "глубине", их затруднений, а не на типе личности.

Исторический контекст: диагностика уровня патологии характера

В *** веке до появления описательной психиатрии распознавали несколько форм душевных заболеваний, с некоторой частотой встречавшихся у людей в "цивилизованном мире". Возможно, большинство наблюдателей проводили различие между [ здоровьем и нездоровьем примерно так же, как мой приятель — 1 между "психами" и "непсихами". Здоровые люди более или ме-1 нее соглашались друг с другом по поводу того, что составляет ре-дальность; нездоровые уклонялись от этого соглашения. 1 Считалось, что мужчины и женщины с истерическими состоя-1 пиями, фобиями, обсессиями, компульсиями, маниакальными

13-3783 65

или депрессивными тенденциями меньшей интенсивности, чем та, которую мы сейчас рассматривали бы как психотическую, имеют психологические трудности, не сильно отличающиеся от полного нездоровья. Люди с галлюцинациями, иллюзиями и нарушениями мышления считались больными. Личности, которых мы сегодня назвали бы асоциальными, считались "морально безумными" (*********, 1835), но остающимися в ментальном контакте с реальностью. Эта довольно грубая классификация выжила в категориях нашей судебной медицины, уделяющей особое внимание тому обстоятельству, мог ли человек, которого обвиняют в преступлении, оценить реальность в момент совершения преступления.

Диагнозы Крепелина: неврозы и психозы

Эмиль Крепелин (1856—1926) обычно считается отцом современной диагностической классификации, где он попытался тщательно исследовать тех, кто страдал от эмоциональных расстройств и нарушений мышления, с целью выявления общих синдромов и общих характеристик. Кроме того, юн разработал теории их этиологии, выделяя эгзогенные (излечимые) и эндогенные (неизлечимые) рассторойства (*********, 1913). Интересно, что он относил маниакально-депрессивный психоз к первой категории, а шизофрению, — тогда известную как "******** ргаесох" ("раннее слабоумие") и считавшуюся органическим повреждением мозга, — к последней. "Лунатиков" стали трактовать как больных, страдающих от одного из нескольких возможных описанных недугов.

Фрейд перенял многие термины Крепелина, описывающие ментальные и эмоциональные заболевания, но пошел дальше простого описания и установления простейших закономерностей — к более умозрительным теоретическим формулировкам. Наряду с другими достоинствами теория развития Фрейда использовала сложные эпигенетические объяснения, в отличие от простых внутренних или внешних вариантов причинности Крепелина. И все же, Фрейд стремился рассматривать психопатологию в рамках имевшихся тогда категорий. Так, если человек страдал обсессиями (например, пациент Фрейда "Человек-Волк" [*****, 1918; ********, 1971]), он описывал его как пациента, страдающего обсессивно-компульсивным неврозом. К концу своей деятельности Фрейд стал различать состояние обсессии у человека, в остальном необсессив-

ного, и обсессию как часть обсессивно-компульсивного характера. Но лишь более поздние аналитики (*******, 1953; *****, 1990) провели различия, которые являются темой этой главы, различия между: (1) обсессивным человеком, который страдает бредом и использует мысленные повторы во избежание полной психологической декомпенсации; (2) человеком, чья обсессия есть часть общей пограничной структуры личности ("Человек-Волка"); (3) об-сессивной личностью с нормально-невротической организацией личности.

До появления в середине ** века категории "пограничный" терапевты, находившиеся под влиянием психоанализа, следовали за Фрейдом, проводя различия только между невротическими и психотическими уровнями патологии. Первый характеризовался полным пониманием реальности, второй — потерей контакта с ней. Невротическая женщина где-то внутри себя сознавала, что проблема заключена в ее собственной голове; психотик полагал, что это с миром не все в порядке. Когда Фрейд выдвинул свою структурную модель психики, данное различие приняло форму комментария к личностной психологической инфраструктуре: невротику считались страдающими от того, что их Эго-защиты были чересчур механическими и негибкими и отрезали их от энергии Ид, которая могла быть творчески использована; психотиков же рассматривали как больных, страдающих от того, что защиты были чересчур слабы, оставляя их беспомощно затопленными примитивными силами Ид.

Различение невротического и психотического имело важные клинические приложения. Некоторые из них до сих пор преподаются в наиболее простых формах в некоторых медицинских учреждениях. Сущностью клинического применения такой нозологии, когда оно подкреплено фрейдовской структурной моделью психики, стала терапия с невротиком, направленная на смягчение его ' защит и на получение доступа к Ид, чтобы его энергия могла быть 'высвобождена для более конструктивной деятельности. Напротив, ' терапия с психотическим пациентом должна была быть нацелена на упрочнение защит, чтобы справляться с примитивными про-1 рывами, а также на развитие способности более легкого пережи-1 вания реальных стрессовых обстоятельств, на улучшение тестиро-; вания реальности и оттеснение бурлящего Ид обратно в бессозНа-\ тельное. Все было так, как если бы невротик стал подобен горш-* ку в печи со слишком плотно закрытой крышкой, и задача тера-

певта состояла бы в том, чтобы дать пару выйти, в то время как "психотический горшок" выкипал, и терапевту необходимо было закрыть крышку покрепче и уменьшить огонь.

Многие учащиеся стали свидетелями того, как супервизор рекомендовал атаковать защиты, если пациент был более здоров, и поддерживать их в ситуациях с шизофрениками и другими психотиками. С появлением антипсихотических лекарств эта формулировка послужила широкому распространению тенденции не только к медикаментозному лечению, — зачастую компенсаторному ответу на психотические уровни беспокойства, —но и к формированию убеждения, что медикаментозное лечение может быть реше- * нием проблемы и его необходимо проводить в течение всей жиз- ] ни. Никто не захочет осуществлять с потенциально психотическим ' пациентом терапию, которая может оказаться "нерадикальной": это 1 расшатало бы хрупкие защиты пациента и отбросило бы его снова ^ на предыдущую стадию. В общем, такое осмысление степени патологии небесполезно; оно указало пути развития различных \ подходов к различным типам проблем. Но подобный подход да-; лек от осмысленного и идеального для клинических нюансов. ' Любая теория переупрощает, но противопоставление невротик- \ психотик, даже вместе с элегантными структурными подкрепле- { ниями Фрейда и их терапевтическими применениями, предлагаете только начало полезного диагноза. Эта модель носит чересчур 06-1 щий характер, чтобы позволить чуткому практику вывести из нее 1 какую-либо специфическую идею относительно того, какой тип человеческих взаимоотношений окажется терапевтическим для того, или иного человеческого типа.

Диагностические категории Эго'психологии: симптоматический невроз, невротический характер, психоз

Постепенно в психоаналитическом сообществе в дополнение к. различию между неврозами и психозами стало появляться разли-1 чение степени нарушения адаптации внутри невротических кате- ^ горий, а не просто типов психопатологии. Первым клинически^ важным событием этого плана стало проведение различия между * "симптоматическим неврозом" и "неврозом характера" (*.*****,^ 1933). Исходя из своего профессионального опыта, терапевты^

пришли к заключению, что было бы полезно различать пациентов с локальными неврозами и людей с характером, определяющимся невротическими паттернами. (Это различие по-прежнему находит отражение в ***, где состояния, названные "нарушениями" [********], зачастую являются тем, что аналитики традиционно называли неврозами, а состояния, охарактеризованные как "расстройства личности" (*********** ********], напоминают старую аналитическую концепцию невротического характера).

Для оценки того факта, имеют ли они дело с симптоматическим неврозом или же с проблемой характера, терапевтов учили в ходе интервью с пациентом, имевшим жалобы невротического уровня, узнавать:

1. Имеем ли мы дело с очевидным новообразованием проблемы, или же она существовала в той или иной степени все время, сколько помнит пациент?

2. Имело ли место резкое возрастание тревоги у пациента, относящееся к невротическим симптомам, или же наблюдалось постепенное ухудшение его общего состояния?

3. Пациент сам выразил желание обратиться за лечением, или же другие (родственники, друзья, юридическая инстанция и т.п.) направили его?

4. Являются ли симптомы пациента чуждыми Эго (пациент рассматривает их как проблематичные и иррациональные), или же они Эго-синтонны (рассматриваются пациентом как единственно возможные реакции на текущие условия жизни)?

5. Адекватна ли способность личности видеть перспективу своих проблем ("наблюдающее Эго" в аналитическом жаргоне) развитию альянса с терапевтом в борьбе против проблематичных симптомов, или же пациент рассматривает интервьюера как потенциально враждебного или магического спасителя?

Первая альтернатива в каждой из вышеупомянутых возможностей, предположительно, может являться свидетельством симптоматических проблем, вторая — проблем характера (******-*, 1955). Ценность этого различения заключена в выводах для практики и прогноза. Если клиент страдает от невротического симптома, то

можно предположить, что нечто в его текущей жизни активизи-1 ровало бессознательный инфантильный конфликт и пациент ис- * пользует для его решения неподходящие методы, которые могли 1 быть наилучшими из тех, что имелись в детстве, но теперь созда- * ют проблем больше, чем решают, *

Задачей в таком случае становится определение конфликта, * помощь пациенту в переживании связанных с ним эмоций, ðàç-* работка новых решений для работы с “ним. Прогноз был бы благо-* приятным, и лечение необязательно предполагало бы долгие годы 1 работы (*********, 1963). В процессе терапии следовало бы ожи-1 дать также создания атмосферы взаимности, когда могут появить-1 ся сильные переносные (и контрпереносные) реакции, хотя îáû÷-* но они проявляются в контексте более сильной степени реалистич- * ного сотрудничества. 1

Если трудности пациента более удачно концептуализируются как1 трудности, выражающие проблемы характера или личности, *** терапевтическая задача окажется более сложной, настоятельной, 1 ее решение займет больше времени, а прогноз будет более сдер-1 жанным. Конечно, это лишь общее соображение, что установка] на личностные изменения очевидно порождает больше трудностей, 1 чем просто оказание помощи в избавлении от неадаптивных реак-1 ций на конкретную стрессовую ситуацию. Однако аналитическая * теория намного опередила общепринятые взгляды на то, чем **- * бота с базовым характером человека отличается от работы с симптомом, не укорененным в личности, *

Во-первых, то, чего хочет пациент (немедленного освобожде-1 ния от страдания) и то, что терапевт считает необходимым для^ окончательного выздоровления пациента и повышения его сопро-; тивляемости будущим трудностям (переструктурирования личное- * ти), воспринимается пациентом как цель. В условиях, когда цели" пациента и концепция аналитика относительно реального дости-1 жения целей различаются, для исхода терапевтических отношений 1 становится критически важной образовательная роль аналитика. В 1 задачу терапевта входит прежде всего сообщение пациенту своего^ видения проблемы. На психоаналитическом жаргоне это называ-1 ется "сделать Эго-дистонным то, что было Эго-синтонным". 1

Однажды ко мне пришел 30-летний бухгалтер —для "достиже-1 ния большей сбалансированости" в своей жизни. Воспитанный^ так, чтобы быть надеждой своей семьи, облеченный миссией ком- ] пенсирования провалившихся амбиций отца, он был одержим 1

работой до безумия. Молодой человек испугался, что теряет драгоценные годы общения со своими подрастающими детьми, заниматься с которыми он мог позволить себе, только прекратив безжалостно подталкивать себя на работе. Он хотел, чтобы я разработала с ним "программу", согласно которой можно было бы тратить некоторое количество времени в день на упражнения, некоторое количество — на игру со своими детьми, еще некоторое время — на занятия своим хобби, и так далее. Предполагаемая программа отводила определенное количество времени для обществен-?'ной работы, телевизора, готовки, работы по дому и занятий любовью с женой.

На встречу, последовавшую за нашим первоначальным интер-вь;ю, он принес образец расписания, где все было детализировано. Он полагал, что если бы я помогла ему провести эту программу в жизнь, его проблемы были бы решены. Моя первая задача состояла в том, чтобы показать: его решение явилось частью проблемы, он подошел к терапии с такой же одержимостью, как будто это была другая работа. Я сказала ему, что он очень хорошо умеет делать что-либо, но, очевидно, не имеет опыта просто быть. Он понял эту идею интеллектуально, но не имел никакого эмоционально яркого воспоминания о более непринужденной жизни, и ^относился ко' мне со смесью надежды и скептицизма. Хотя про-; стой рассказ своей истории на короткое время и облегчил его деп-1< рессию, я считала, что ему нужно принять тот факт, что во избе-1жание подобных проблем в будущем, ему необходимо осознать и 1 переосмыслить основные предпосылки своей жизни. 1 Во-вторых, работая с пациентом, чей характер в основе своей 1 является невротическим, не следует считать само собой разумею-тщимся быстрое появление "рабочего альянса" (********, 1963). * Вместо этого следует создать условия, при которых он может раз-1 даться. Концепция рабочего или терапевтического альянса относится *. к сотрудничеству в работе между терапевтом и клиентом, уровень 1 которого сохраняется несмотря на сильные и часто негативные [эмоции, нередко проявляющиеся в ходе лечения. Хотя ее статус ****** статус метапсихологического конструкта подвергался сомнени-1ям (****, 1991), концепция рабочего альянса имеет реальное зна-1 чение для большинства психоаналитических клиницистов и очень 1, полезна для оценки того, что происходит между ними и их разно-6'образными клиентами.

Пациенты с симптоматическим неврозом становятся на сторону терапевта против создающей проблему части самих себя; для определения перспективы совместной работы не требуется много времени. В противоположность им, люди, постигающие совершенно новый взгляд на свою личность и чьи проблемы являются в большой степени частью их целостности, будут скорее чувствовать себя одинокими и атакуемыми терапевтом. Недоверие неизбежно, и его следует терпеливо выносить обеими сторонами до тех пор, пока терапевт не завоюет доверие клиента. У некоторых пациентов этот процесс занимает больше года. Очевидно, что терапия будет совершенно иной в случае, когда сотрудничество только создается, чем в тех ситуациях, когда оно уже существует.

В-третьих, можно ожидать, что процесс терапии, если мы имеем дело с проблемой характера, а не симптома, будет менее возбуждающим, приятно радующим и драматическим. Каковы бы ни были фантазии терапевта и пациента по поводу необыкновенных захватывающих подавленных воспоминаний и бессознательных конфликтов, они должны будут удовлетвориться намного более прозаичным процессом — трудным распутыванием всех нитей эмоционального узла, а также медленным вырабатыванием иных путей мышления и обращения^ чувствами.

В развитии нарушений личности, в противоположность проявлениям невротических реакций на определенные стрессы, выделяются длительно существующие паттерны определения, научения и повторного подкрепления. При травматической этиологии скорее всего имеет место повторное травмирование, а не единичный эпизод неассимилированной, неоплаканной травмы, как нас пытались убедить в ранних Голливудских фильмах, изображавших психоаналитическую терапию*. Следовательно, можно ожидать, что обеим сторонам придется иметь дело с приступами скуки, нетерпеливости, раздражения и деморализованности — и пациенту, выражая их без страха критики, и терапевту, используя их для увеличения эмпатии пациенту, решающему такую трудную и долговременную задачу.

Это различение невротических симптомов и невротической личности все еще имеет значительное применение. "Психотерапия невротического характера" Дэвида Шапиро (***** *******, 1989) —

•Психоанализ был недолгой, но очень прибыльной темой для кинематографической индустрии. Достаточно вспомнить, например, классический триллер Хичкок^ "Очарованный" ("**********").

хороший пример современного и последовательного изложения концепции патологии характера и того, что можно ожидать при ее последовательном лечении. Автор продолжает давнюю психоаналитическую традицию, начавшуюся с Райха и продолженную Фени-челом и другими, рассматривая характер в контексте Эго-психо^ логии и используя ее концепции применительно к людям со зрелыми, но негибкими защитами, помогая им расслабиться и развить более творческие и эффективные способы реакций на требования жизни.

В течение долгого времени категории симптоматического невроза, невроза характера и психоза являлись основными конструкциями, при помощи которых диагносты понимали различия между людьми по степени тяжести нарушений. Невроз был наименее тяжелым состоянием, нарушение личности — более серьезным, а психотическое нарушение — самым мрачным. Данные формулировки сохраняли старое различие между "здоровыми" и "больными", при этом категория "здоровых" включала в себя две возможности: невротические реакции и невротически структурированную личность. Однако с течением времени для сообщества специалистов по душевному здоровью стало очевидно, что такая общая схема является неполной и вводит в заблуждение.

Одним из недостатков такой классификации стало заложенное в ней предположение, что все проблемы характера. По определению, более патологичны, чем неврозы. Подобное допущение все еще разделяется, например, в ***, где критерии диагноза большинства синдромов в разделе "Нарушения личности" включают в себя значительные функциональные нарушения. Опытные терапевты подтвердят, что некоторые связанные со стрессами реакции невротического уровня намного более разрушительны, с точки зрения способности личности функционировать, чем, скажем, некоторые нарушения личности истерического или обсессивного характера.

Сложность этого вопроса увеличивается еще и тем, что существует другое измерение проблемы: некоторые нарушения характера выглядят слишком серьезными и примитивными, чтобы их можно было бы со всеми основаниями назвать "невротическими". В такой линейной системе классификации, состоящей из трех частей, не существует способа проведения различий между нарушениями характера, которые относительно мало выводят человека из строя,

Дата добавления: 2017-01-14