Эволюция как интегральный и абсолютный прогресс 1 страница

Сноски

232. См.: О сущности жизни. М., 1964; Кремянский В.И. О философс­ком значении открытий в области физики и химии живого // Вопросы фи­лософии. 1964. N2; Игнатов А.И. Жизнь как система форм движения материи. М., 1966; Гесслер К. О сущности жизни. М., 1967; Опарин А. И. Жизнь, ее природа, происхождение и развитие. М., 1968; Пасынский А. Г. Биофизическая химия. М., 1968. С. 102-108; Энтельгардт В.А. Проблема жизни в современном естествознании // Коммунист. 1969. N3; Критерий живого. М., 1971; Веселовский В.Н. О сущности живой материи. М., 1971; На пути к теоретической биологии. М., 1971. Проблемы возникно­вения и сущности жизни. М., 1973; Бутаков А.А. основные формы движе­ния и их взаимосвязь в свете современной науки. М., 1974; Югай Г. А. Философские проблемы теоретической биологии. М., 1976.

233. Их анализ см.: Веселовский В.Н. О сущности живой материи. С. 15-41.

234. Там же. С. 214-215.

235. Карпинская Р.С. Философские проблемы молекулярной биологии. М., 1971. С. 46-52.

236. См.: Фролов И.Т. Жизнь и познание. М., 1981; Тимофеев-Ресовский Н.В. Генетика, эволюция и теоретическая биология // Кибернетика живого: Биология и информация. М., 1984; марксистско-ленинская диа­лектика. Кн. 5: Диалектика живой природы, и., 1984. с. 31-54; Медников Б.М. Аксиомы биологии. М., 1982; Его же. Об основных принципах теоре­тической биологии // Журн. общей биологии. 1984. Т. 45, N6; Югай Г.А. Общая теория жизни, М., 1985. С. 52-94; Афанасьев В.Г. Мир живого: системность, эволюция и управление. М., 1986. С. 9-36; Заренков Н.А. Теоретическая биология. М., 1988. С. 39-45; Савенков В.Я. Новые предс­тавления о возникновении жизни на Земле. Киев, 1991. С. 55-83.

237. Медников Б.М, Н.В. Тимофеев-Ресовский и аксиоматика теорети­ческой биологии // онтогенез, эволюция, биосфера. М., 1989. С. 15.

238. Югай Г.А. Общая теория жизни, с. 11.

239. Савенков В.Я. Новые представления о возникновении жизни на Земле, с. 82-83.

240. Заренков Н.А. Теоретическая биология. С. 36.

241. Тимофеев-Ресовский Н.В. Генетика, эволюция и теоретическая биология. С. 22.

242. Лима-де-Фариа А. Эволюция без отбора. С. 51.

243. См. подробно: Васильева Т. С., Орлов В.В. Химическая форма ма­терии. С. 48-56.

244. Там же. С. 55-56.

245. Кузнецов В.И. Диалектика развития химии С. 188.

246. Гегель Г. Наука логики. Т.1. С. 175.

247.Збарский И.Б. Молекулярно-биологические структуры // Структура и формы материи. М., 1967. С. 434.

248. См., например: Кедров Б.М. Предмет и взаимосвязь естественных наук. М., 1967. С. 91; Кузнецов И.В. Избранные труды по методологии физики. М., 1975. С. 84; Веденев М.Ф., Кремянский В.И. Становление и конкретизация идеи структурных уровней в биологии // Структурные уровни биосистем. М., 1967. С. 91.

249. Энгельгардт В.А. Интегратизм - путь от простого к сложному в познании явлений жизни // Философские проблемы биологии. 14, 1973. С. 27.

250. Барг О.А. Целостность химической основы живой материи // Фи­лософия пограничных проблем науки. Пермь, 1975. Вып. 8.

251. Васильева Т.С., Орлов В.В. О теневой химической основе жизни // Там же.

252. Веденов М.Ф., Кремянский В.И. Критерии структурных уровней биосистем // Проблемы методологии системного исследования. М., 1970; Кремянский В.И. Понятие гиперструктуры и систем информации в биологии //Философские проблемы биологии. М.,1973.

253. Веденов М.Ф., Кремянский В.И. Специфика биологических структур // Структура и формы материи. М., 1967. С. 640.

254. Кондрашева М.Н. Живое состояние с позиций биоэнергетики // Методологические и теоретические проблемы биофизики. М., 1979. С. 201.

255. Бауэр 3. С. Теоретическая биология. М; Л., 1935. С. 51.

256. Аршавский И.А. Некоторые методологические и теоретические ас­пекты анализа закономерностей индивидуального развития организмов //Вопросы философии. 1986. N11. С.100.

257. Аршавский И.А. Некоторые методологические и теоретические ас­пекты анализа закономерностей индивидуального развития организмов // Вопросы философии. 1986. N1l. С.100.

258. Печуркин Н.С. Энергетические аспекты развития надорганизменных систем. Новосибирск, 1982. С. 32-33.

259. Аршавский И.А. Некоторые методологические и теоретические ас­пекты анализа закономерностей индивидуального развития организ­мов. С. 98-99.

260. Вернадский В.И. Биосфера. С. 245.

261. Руденко А.П. Теория саморазвития открытых каталических сис­тем. М., 1969; Руденко А.П. Эволюционный катализ и проблема происхож­дения жизни // Взаимодействие методов естественных наук в познании жизни. М., 1976.

262. Кузнецов В. И. Общая химия: Тенденции развития. М.1989. С. 200.

263-265. Руденко А. П. Эволюционный катализ и проблема происхождения жизни. С. 202,

210, 210-212.

266. Руденко А.П. Эволюционный катализ и проблема происхождения жизни, с. 209.

267. Там же. С. 212.

268 Барг О.А. О теории химической эволюции А.П. Руденко // Философия пограничных проблем науки. Пермь, 1974. Вып. 6.

269. Такое понимание сущности высших форм материи детально обосно­вано ранее при решении социально-биологической проблемы и вопроса о сущности человека. См.: Орлов В.В. материя, развитие, человек. С.302-312; Ласточкин А.В. Социальная форма материи. Свердловск, 1990. С. 47-65.

270. Руденко А.П. Эволюционный катализ и проблема происхождения жизни. С. 219,

271. Шилов И.А. Эколого-физиологические основы популяционных от­ношений у животных. М., 1977. С. 189.

272. Одум Ю. Основы экологии. М., 1975. С. 255.

273. Шварц С.С., Пясталова О.А. и др. Эффект группы в популяциях водных животных и химическая экология, М., 1976. С. 123-124.

274. Хохлов А.Н. Пролиферация и старение // Итоги науки и техники: Общие проблемы физико-химической биологии. М., 1988. Т. 9. С. 62.

275. См., например: Балаж А., Блажек И. Эндогенные ингибиторы кле­точной пролиферации. М.,1982; Епифанова О.И. и другие. Регуляторные механизмы пролиферации клеток // Итоги науки и техники: Общие пробле­мы физико-химической биологии, М., 1988. Т. 10.

276. Хохлов А.Н. Пролиферация и старение. С. 58-63.

277. Вернадский В.И. Биосфера. С. 252-253.

278. Шварц С.С. Эволюция и биосфера // Проблемы биоценологии. М., 1973. С. 218.

279. Шварц С.С. Экологические закономерности эволюции, М., 1980. С. 162-163.

280. См.: Руденко А.П. Эволюционный катализ и проблема происхожде­ния жизни; Эйген М. Самоорганизация и эволюция биологических макромолекул. М., 1973; Эйген М., Щустер П. Гиперцикл. М., 1982; Ратпер В.А., Шамин В.В. Сайзеры: моделирование фундаментальных особен­ностей молекулярно-биологической организации // Математические модели эволюционной генетики. Новосибирск, 1980; Баблоянц А. Молекулы, дина­мика и жизнь. М., 1990. С. 258-265 (здесь дано наименее математизированное и компактное изложение существующих представлений о пред биологическом отборе).

281. Шноль Э.С. Физико-химические факторы биологической эволюция, М.,1979.С.- 22.

282. Руденко A.П. Эволюционный катализ и проблема происхождения жизни. С. 231.

283. Вернадский В.И. Биосфера. С. 252.

284 Чайковский Ю. В. Элементы эволюционной диатропики. С. 136, 164

285. Шилов И.А. Эколого-физиологические основы популяционных отношений у животных. С. 149-150.

286. Утевский А.М. Некоторые аспекты противоречивых свойств биоло­гических систем // Философские проблемы биологии. М., 1973. С. 107.

287. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С, 69.

288. Марксистско-ленинская диалектика. Кн. 5. Диалектика живой при­роды. М., 1984.

С.130.

289. См.: Эйген М. Самоорганизация материи и эволюция биологичес­ких макромолекул. С. 37.

290. Камшилов М.М. Эволюция биосферы. М., 1974. С. 191.

291. Вернадский В.И. Проблемы биогеохимии. М., 1980. С. 290.

292. Савенков В.Я. Новые представления о возникновении жизни на Земле. С. 203-204.

293. Югай Г.А. Философские проблемы теоретической биологии, С. 151-152.

294-296. Гегель Г. Энциклопедия философских наук. Т. 2. С. 361, 359, З56.

297. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 20. С. 83.

298. Шмальгаузен И.И. Проблемы дарвинизма. Л., 1969. С. 78.

Из всех наук о природе биологией накоплен, наверное, самый бога­тый материал, свидетельствующий о прогрессивной направленности разви­тия, разработана убедительная типология процессов, которые в разных отношениях можно считать прогрессом. Долгое время она лидировала и в Решении задачи естественного объяснения данного феномена, несколько отстав сейчас в этом от физики и космологии. Тем не менее, как считают, например, авторы учебника "Эволюционное учение", "современная на­ука пока не в состоянии дать общего определения понятию «прогресс» в биологии. Возможно, такого определения не будет найдено и в будущем, ведь прогресс - явление всегда относительное" (300). Эта оценка повто­рена ими и в издании 1989 г. (С. 256), правда, без прогноза на буду­щее. По мысли Н.В. Тимофеева-Ресовского, "сегодня никто не может дать серьезный ответ на вопрос, ведет ли отбор автоматически к прогрессив­ной эволюции", также и потому, что биологам еще "предстоит... сформу­лировать, что же такое прогрессивная эволюция" (301). Если эти оценки и содержат долю преувеличения, сама постановка проблемы совершенно справедлива: нельзя говорить о закономерном или случайном характере эволюционного прогресса, не решив, в чем он вообще состоит.

"Прогресс" имеет два связанных смысла. Во-первых, прогресс - это один из типов процессов, который заключается в росте богатства содер­жания, сложности своего носителя. Его антагонистом является процесс регресса. Е=»к отдельные процессы, они относительны и дополняют друг друга, так что любое изменение можно представить как их определенную комбинацию или сочетание. Таким сочетанием выступает и вся эволюция живого. Однако, если оно усложняется в ней как целое, как вся совокупность существ, эволюцию следует считать интегральным, включающим и регрессивные преобразования отдельных элементов живого, прогрессом. Во-вторых, прогресс - это ее процесс, а диалектическая противоположностъ регресса, от которого он, в силу тождества и взаимопроникнове­ния противоположностей, неотделим в пространстве и времени. В этом ка­честве он либо абсолютен, либо относителен по отношению к регрессу, т.е. имеет регресс своим внутренним моментом (как движение имеет внутренним моментом покой) или, напротив, сам является таким моментом регресса. Если абсолютен прогресс, то эволюция как процесс должна быть в целом интегральным прогрессом и наоборот. В этом плане "абсо­лютный прогресс" и "интегральный прогресс" - синонимы (на случаях, когда требуется их различение, мы остановимся ниже). Хотя первый при­надлежит логическому ряду диалектики, а второй - материализма, "прог­ресс" является той категорией, которая связывает эти ряды и позволяет переходить от одного к другому. В этом свете утверждение, что прог­ресс - явление всегда относительное, как характеристика отдельных достаточно самостоятельных явлений и линий в развитии живой природы, вовсе не означает отрицания того, что прогресс абсолютен как противо­положность регресса и что эволюция как процесс является в целом ин­тегральным прогрессом. Однако можно не заметить, что именно две эти позиции образуют ядро общего биологического определения прогресса. Мы полагаем, что прогресс - это интегральное и абсолютное усложнение и дальнейшее биологическое определение прогресса требует анализа эволюции именно под этим углом зрения.

Заметим прежде всего, что прогрессивно первое обнаружение сущности живого, его первый акт, который, в противном случае, должен бы был состоять в немыслимом исчезновении еще не возникшей жизни. По-ви­димому, он заключается в переходе суммативной системы редуплицирующихся каталитических систем в сообщество более высокой степени це­лостности путем их интеграции отношениями взаимоограничения редупликации и становления у каждой отвечающих за это структур. Элементом регресса в этом акте было, вероятно, некоторое снижение обусловленного инвариантностью редупликации разнообразия элементов но­вой системы-сообщества как следствие ограничения внутри нее их числа. Начало эволюции является, таким образом, интегральным прогрессом. Об­ратим внимание, что оно является также диалектическим тождеством двух моментов: усложнения надындивидуальной организации и усложнения само­го индивида с появлением у него структур, которые поддерживают ее. Очевидно, что этот фундаментальный "тандем" должен определять, как инвариант, направленность всей последующей эволюции живого.

Эволюционный прогресс имеет несколько форм: биологический (адап­тационный), биотехнический, ограниченный (групповой) и неограничен­ный, биогеоценотический (302). В основе всех форм эволюционного прог­ресса лежит биологический прогресс, состоящий в том, что "если группа приобретает особенности, обеспечивающие победу в борьбе за существо­вание, то ее численность увеличивается, организмы, принадлежащие к данной группе, распространяются все шире и шире, образуя... все новые популяции, подвиды (если речь идет о видовом уровне) и новые виды, роды, семейства (если речь идет о макроэволюционных процессах)" (303). Биологическому прогрессу или процветанию противостоит биологический регресс - сокращение численности, вымирание видов, родов и т.д. Например, у животных среднее время существования вида - несколько миллионов лет, рода - порядка 10 млн. лет, семейства - около 70 млн. (304), к процветание какого-то их класса сопровождается угасанием в нем от­дельных видов или родов, как и наоборот: угасание класса не исключает процветания каких-то видов. Биологический прогресс есть усложнение живого: имея основой успех размножения и увеличение числа организмов, он неизбежно является ростом их фено - и генотипического многообразия, ростом богатства содержания живой материи. Соответственно, биологи­ческий регресс является ее упрощением. В целом же эволюция есть единство того и другого.

Критерии биологического прогресса (рост численности, расширение ареала, распад на подвиды, виды, роды и т. п.) таковы, что они могут быть строго применены к временной последовательности состояний опре­деленной группы организмов и плохо работают в плане сравнения разных групп, если только часть их не обнаруживает признаков вымирания. Например, насекомые представлены числом видов, намного превосходящие число видов млекопитающих, и, вероятно, более, чем они, склонны к видообразованию, но это вовсе не означает большую биологическую прогрессивность насекомых по сравнению с млекопитающими. Эти животные занимают совершенно различные экологические ниши и настолько несхожи по физиологическим и эволюционным возможностям, что попытки выяснить, какой из классов биологически прогрессивнее, вряд ли оправданы. Го­раздо важнее теоретически то, что критерии биологического прогресса применимы ко всей совокупности населяющих Землю организмов как в из­вестном смысле одной группе, что, пользуясь ими, можно ответить на вопрос, является ли эволюция живого в целом биологическим прогрессом или нет.

Хотя вымирание, биологический регресс - постоянная составляющая эволюционного процесса и живое неоднократно проходило к тому же через критические для него эпохи геологической истории, когда существенно менялись климат, химический состав атмосферы и т. д., вызывая гибель до 80-85% видов (305), биологи и палеонтологи "констатировали нарастаю­щее разнообразие органического мира и резкое увеличение области его существования" (306) в ходе эволюции. Об этом свидетельствует, напри­мер, то, что годовая продукция органического углерода в современной биосфере, вероятно, в 29,5 раз больше среднегодовой за 600 млн. лет, а также то, что живое вещество суши по массе в 700-1000 раз превышает живое вещество океана (307), и, значит, события, последовавшие за его выходом на континенты, были в целом колоссальным биологическим прог­рессом, в результате которого число видов сухопутных животных достиг­ло 93% их общего числа, а сухопутных растений – 92% (308). "Данные сов­ременной науки подтверждают, что... расширение жизни... в геологичес­кой истории действительно происходило" (309), что, следовательно, ее эволюция была в этом отношении интегральный, включающим элементы рег­ресса, абсолютным прогрессом.

С биологическим сопряжен биогеоценотический прогресс. Затронем здесь только его "био-" аспект. Экспансия и рост видового разнообра­зия жизни обусловливают и обусловлены сами усложнением структуры над видового - биоценотического - уровня организации живого. Они возможны только при условии коэволюции представителей разных групп и установ­лении между ними все усложняющихся взаимоотношений. Критерии биоценотического прогресса в общем аналогичны критериям, по которым различа­ется стадии сукцессии - преобразования сообщества на базе уже существующих, готовых видов при освоении ими, например, пустующих территорий. Стратегия сукцессии как быстро протекающего процесса в своей основе сходна со стратегией длительного эволюционного развития биосферы (310), и эта стратегия - усложнение: рост заключенной в сообществе информации и снижение его энтропии; превращение пищевых цепей из линейных в ветвящиеся и сетеобразные; увеличение ярусности и пространственной гетерогенности, т.е. структурного разнообразия; рост биохимического многообразия и многообразия экологических ниш, позво­лявший ослабить межвидовую конкуренцию и предотвратить чрезмерные по­тери вовлеченного в биологический круговорот вещества; развитие внут­реннего симбиоза; тенденция благоприятствования видам с усложненными и удлиненными жизненными циклами и большими размерами организма, а также - общему росту видового состава сообщества; развитие регуляции по принципу обратной связи и т.п. (311). Биоценотический прогресс имеет антиподом разрушение, деградацию экосистем. Как и вымирание, биоценотические кризисы, охватывающие иногда значительные участки биосфе­ры, - регулярное явление, так что эволюция и в этом аспекте есть ком­бинация прогрессивных и регрессивных преобразований. Однако и здесь сна выступает в целом как интегральный и абсолютный прогресс.

Сомнения в этом могут быть порождены, во-первых, подменой биологического подхода к проблеме геохимическим, с позиции которого, поскольку бактериальное сообщество уже выполняет все биогеохимические функции, большинство которых недоступны к тому же вышестоящим орга­низмам, сообщества с участием последних не отличаются существенно от первых бактериальных. Во-вторых, - преувеличением момента независимости структуры сообщества от входящих в него видов, для которой (структу­ры) важен не сам вид, а его экологический тип. Поскольку одни и те же типы могут давать представители относительно далеких друг от друга групп, например, плацентарные, сумчатые, динозавры, можно посчитать, что, "строго говоря, экологические системы как таковые не эволюциони­руют" (312), что меняются только виды в пределах постоянных, диктуемых сообществом экологических типов. Нетрудно заметить, однако, что в эволюции, если брать ее в целом, а не начиная, допустим, со времени, когда в биоценозах стали доминировать млекопитающие, появлялись и новые экологические типы, сохранявшиеся впоследствии в биосфере при всех экологических потрясениях. Эти типы и соответствующие им биоти­ческие отношения становились, таким образом, все многообразнее, а это и означает, что в биоценотическом отношении эволюция является интег­ральным и абсолютным прогрессом.

Основа биоценоза - пищевая цепь с соответствующей ей экологичес­кой пирамидой видов, и самые радикальные этапы биоценотического прогpecca - это этапы надстройки данной пирамиды до термодинамически воз­можного предела высоты, занявшие, по-видимому, около трех миллиардов лет (313). Можно предположить, что первым появился экологический тип или, скорее, архетип редуцента - потребителя готового органического вещества абиогенного поначалу происхождения. Вторым - тип (архетип) продуцента - хемо- и фотосинтетика, а также редуцентов. Третьим - консумента I порядка - "травоядного" потребителя продуцентов. Четвер­тым - консумента II порядка - хищника в широком смысле (314). Надстрой­ка каждого этажа сопровождалась революционным изменением всей биосфе­ры, и, хотя основная часть дошедшей до нас палеонтологической летописи, по-видимому, начинается после того, как эти революции со­вершились, вряд ли можно сомневаться в том, что когда-то не было, а потом появились "травоядные", что когда-то не было, а потом появились "хищники", и что это - абсолютный прогресс. Не приходится сомневаться и в том, что в пределах каждого архетипа тоже совершается своя эволю­ция, что, например, травоядные копытные - иной экологический тип, чей их конкурент - травоядная саранча.

В известном смысле живое является совокупностью не организмов, а корней, стеблей, листьев, челюстей, глаз, мышц, нервов, скелетов... т.е. органов и их систем, которые как бы принадлежат не своим конк­ретным владельцам, а живому в целом. Эта полезная абстракция позволя­ет говорить еще об одной стороне эволюционного прогресса - биотехни­ческом прогрессе. Абсолютен и он. Во-первых, эволюция живого как целого является процессом возникновения и последующего сохранения все новых органов: возникает и уже не исчезает глаз, мышца, скелет, мозг и т. д. Они могут редуцироваться или быть утраченными отдельными вида­ми (биотехнический регресс), но не биосферой. Во-вторых, каждое из таких ее приобретений совершенствуется, так или иначе усложняется и не теряет в ней достигнутой сложности. Это можно проследить в эволю­ции всех основных систем органов: зрительной - от светочувствительных клеток наружного эпителия до фасеточных глаз насекомых, глаз птиц и млекопитающих, нервной системы - от диффузной у кишечно-полостных до центральной у высших животных, мышечной - от кожно-мускульного мешка до очень сложной, обеспечивающей многообразные и хорошо скоординиро­ванные движения скелетной мускулатуры. Данный ряд можно продолжить по учебникам биологии. Сложнее найти универсальный критерий биотехничес­кого прогресса. Одно из наиболее интересных предложений (315) состоит в сопоставлении показателей эффективности биотехнических устройств (кпд, скорости проведения нервного импульса, количества перераба­тываемой информации, разрешающей способности зрения, прочности на разрыв, твердости и т. п.) с теоретически возможными физическими пре­делами этих параметров, степень приближения к которым является коли­чественным показателем достигнутого уровня биотехнического прогресса. Эволюцию живого можно было бы тогда представить как постепенное за­полнение пятном неправильной формы некой окружности, соответствующей этим пределам, а в растущем периметре этого пятна - видеть единый фронт биотехнического прогресса жизни. Отдельные рекорды на этом фронте могут принадлежать представителям далеких друг от друга систе­матических групп, поскольку биотехнический прогресс свойственен живо­му в целом, но каждый вид неизбежно выступает и как многоборец, кото­рый должен набрать, чтобы выжить, какую-то сумму баллов по многим показателям, даже не поставив ни одного биотехнического рекорда. Мож­но поэтому говорить также об обшей биотехнической прогрессивности от­дельных видов и сравнивать не отдельные глаза иди зубы, а их хозяев, решая, кто из них в целом или в итоге более прогрессивен. Таким обра­зом, от биотехнического прогресса можно перейти к морфофизиологическому - неограниченному и ограниченному или групповому - прогрессу.

Содержание неограниченного прогресса "составляет объективно осуществленное в условиях Земли развитие or простейших живых существ до человеческого общества... Переход простейших существ в млекопитаю­щих через длинный ряд эволюционных изменений показывает, что... такое прогрессивное развитие - факт неоспоримый" (316). Из всех форм эволюци­онного прогресса "в сущности лишь неограниченный прогресс представ­ляет то, что... эволюционисты... сознательно или бессознательно склонны подразумевать под термином эволюционный прогресс" (317), а вы­деление и изучение других форм прогресса в конечном счете позволяет "уточнить, углубить и строже сформулировать понятие основного - неог­раниченного - эволюционного прогресса" (318). Он - магистраль биологи­ческой эволюции, непосредственно соединяющая своими ступенями химическую и социальную формы материи. На ней закладываются предпо­сылки появления всех крупных таксонов, возникают основные биотехнические приобретения живого и "воспитываются" многие чемпионы в био­техническом многоборье. Линия неограниченного прогресса - источник главных ароморфозов живого, линия его мегааргонеза Ее существенная особенность состоит в том, что на ней не появляется приспособлений, которые рано или поздно становились бы препятствием дальнейшего прог­ресса. Этим неограниченный прогресс принципиально отличается от линия ограниченного (группового) прогресса, которые модно поэтому считать тупиковыми, т.е. не способными вывести свою группу прямо на человека.

Тупики отходят от магистрали и наследуют часть ее эволюционных возможностей и потенциала, поэтому ограниченный прогресс может неко­торое время идти параллельно неограниченному, повторяя по-своему ка­кие-то из его ступеней. Так, многоклеточные организмы, вероятно, не­зависимо эволюционировали от одноклеточных в 17 линиях (319), только одна из которых была магистралью неограниченного прогресса, но именно на ней ранее была заложена - в появлении аукариотической клетки - са­ма такая возможность. Становление класса млекопитающих сопровождалось приобретением отдельных их черт многими группами пресмыкающихся в ог­раниченном прогрессе (320), что в конечном счете также обусловлено воз­никновением на магистрали самой рептилийной организации. В этом плане "попытки приближения к социальности были во многих группах" (321). Как заметил еще Ф. Энгельс, "... государства насекомых... здесь даже соци­альный зачаток. То же самое у производящих животных с органами-оруди­ями..." (322). Элемент направленности к социальному объективно присущ, таким образом, и ограниченному прогрессу в силу генетической связи его линий с магистралью эволюции. Их нельзя, однако, считать неудач­ными попытками природы создать человека, а все, что не стало им, - ее браком, "магистральная линия прогресса могла неуклонно осуществляться вплоть до человека только при совершенно определенном течении процес­сов эволюции в других ветвях и в этом смысле - она сама есть резуль­тат развития всей живой природы в целом" (323), так что "социальные" попытки тупиковых линий эволюции нужно считать важнейшим источником биологического компонента среды, вне которой немыслимо возникновение человека. Бели бы, например, австралопитеки оказались в биоценозе конца девонского периода в окружении амфибий и папоротников, они на­верняка так и не стали бы людьми, поскольку "при одинаковых генети­ческих возможностях направление эволюции целиком определяется экологическими соотношениями" (324). Б этом отношения магистрали и тупиковых дикий биологической эволюции аналогичны отношениям соответствующих направлений химического развития, но исследованы они в настоящее время более основательно, чем последние. Начало этому положили прежде всего Дж. Хаксли, К. И. Завадский, М. М. Камшилов (325). Линия неограничен­ного прогресса образует ствол эволюционного древа, а линии ограничен­ного прогресса - его главные ветви, и, следовательно, "основная стра­тегия эволюционного процесса - специализация, основанная на ароморфных преобразованиях" (326), стратегия интегрального, абсолютного прогресса.

Сложным является вопрос о критерии высоты индивидуальной органи­зации. Он включает, по подсчетам A.М.Миклина, почти 40 отдельных па­раметров (327), которые, во-первых, не могут быть во многих случаях точно измерены и, во-вторых, изменяется, как правило, в противополож­ных направлениях: улучшение одних идет на фоне ухудшения других, - что естественно, если прогресс включает регресс как свою противопо­ложность. Путем преодоления этих трудностей является объединение родственных параметров в несколько групп: системные, энергетические, экологические, информационные (328), - выделение в каждой некоторых обобщенных показателей и их "калибровка" относительно магистральной линии эволюции как эталона усложнения индивидуальной организации. Ка­жется естественным, что "степень приближения к высшей форме движения материи является объективным критерием прогресса живого" (329), однако "сам характер морфофизиологического прогресса у равных групп в связи с особенностями их организации и конкретными формами взаимоотноше­ний с факторами внешней среды существенно различен" (330), и вряд ли можно точно сказать, например, сколько не "дотянули" до человека на­секомые в отличие от моллюсков, тем более, что ни те, ни другие в принципе не могли, находясь в тупиках эволюции, этого сделать: им следовало бы не только подняться, во, главное, перешагнуть пропасть меж­ду магистралью и тупиком, которая у каждого - своя. Вместе с тем "степень приближения к человеку" имеет обратную сторону, с которой проблема не выглядит неразрешимой: "степень удаления от неживого". Эта сторона оказалась в тени дискуссии (331) о смысле приближения к че­ловеку, между тем удаление отличается от него тем, что не имеет непроходимых качественных пропастей. Не все в живом непосредственно приближается к человеку, но все может удаляться от исходного чисто химического состояния. "Эволюция заключается в повышении и усилении основных свойств живой материи" (332), и обобщенный критерий высоты ин­дивидуальной организации или "мера состояния" живой системы "должна быть мерой отличия от неживой системы" (333). Именно она и была положе­на, на наш взгляд, в основу классического определения ароморфоза А.Н. Северцевым как подъема общей энергии жизнедеятельности.

Дата добавления: 2017-01-14