Корпоративная социальная ответственность и корпоративное гражданство в зеркале общественно-политической дискуссии

Философия социально ответственного корпоративного управления призвана минимизировать риски глобального развития и ответить на вызовы со стороны гражданского общества. Давление гражданских институтов нередко вносит коррективы в предпринимательские практики и корпоративные социальные программы. Особенно показательна в этом плане деятельность международных сетевых НКО, которые выявляют факты нарушений прав человека или экологической безопасности в принимающих ТНК странах и мобилизуют общественное мнение. Среди случаев такого рода — бойкот товаров, выпускаемых на предприятиях подрядчиков корпораций «Nike», «Disney», «McDonald's», в странах Азии и Латинской Америки. Здесь же можно упомянуть громкие акции «Greenpeace» против компании «Shell», чьи планы по затоплению в Атлантике отработавшей нефтяной платформы стали достоянием гласности, и протестные акции против деятельности этой же компании в Нигерии ¹⁵.

Подобные разоблачения, больно бьющие по имиджу компаний, стимулируют становление «прозрачной» социальной отчетности, пересмотр корпоративных кодексов поведения и открывают для стейкхолдеров дополнительные каналы влияния. Так, под давлением акционеров крупнейшие ТНК опубликовали отчет об экологических последствиях бурения нефтяных и газовых скважин в Национальном арктическом заповеднике на Аляске. Инициативы последних лет со стороны НКО ориентированы на систематическое отслеживание негативных практик в деятельности корпоративного сектора и предание таких фактов огласке в целях, как декларирует известная сетевая экспертно-аналитическая организация «Corporate Watch», «обуздать корпоративный произвол» ¹⁶. Согласно данным опроса тысячи руководителей компаний из 33 стран мира, «первейшим стимулятором КСО оказываются негативные последствия, которые может вызвать пренебрежение репутацией фирмы» ¹⁷.

Пик скандалов вокруг злоупотреблений ТНК пришелся на 1990-е годы; тогда же явственно обнаружились пределы влияния гражданского общества и готовности корпоративного сектора к добровольному самоограничению. В частности, уже много лет НКО добиваются принятия Рамочной конвенции об ответственности корпораций, но, хотя насчитывается уже около четырех десятков соответствующих проектов, бизнес и большинство национальных правительств высказываются против введения обязательного регулирования на международном уровне. Фактически сложился консенсус по поводу того, что приоритеты социальной ответственности и механизмы ее реализации не могут быть абсолютно одинаковыми для компаний, действующих в разной социальной и институциональной среде. В то же время нет принципиального согласия по поводу параметров участия государства в системе международного регулирования. Тем более, что в ряде стран элементы КГ и КСО закреплены в законодательных актах, в то время как в нормах международного права, за некоторыми исключениями, они пока не получили отражения.

Законодательные меры, повышающие ответственность бизнеса за социальные последствия своей деятельности, если и принимаются, то на уровне национальном. Соотношение «мягкого» (рекомендательного) и «жесткого» (обязательного) регулирования зависит от традиций отношений бизнеса и власти и от активности некоммерческого сектора. Но для того, чтобы быть эффективным, регулирование должно опираться на широкую общественную поддержку и на понимание сферы ответственности каждого из участников, в том числе и на готовность самих корпоративных акторов «играть по правилам», независимо от того, какой мотивацией они руководствуются. В дискуссии о регулировании лоббистской деятельности и о перспективах корпоративного гражданства в России едва ли можно найти более весомые аргументы, тем более что у нас обращенные к бизнесу общественные ожидания связаны с решением острых социальных проблем ¹⁸.

Сама терминология и принципы, вокруг которых сегодня ведется дискуссия, в основном ориентированы на европейскую модель «компании участников», рассматриваемую как универсальная. Это, безусловно, затрудняет формирование общей повестки дня за пределами деклараций о намерениях, поскольку корпоративная философия во многом продолжает поддерживаться национальными традициями страны происхождения компании. Таково одно из ярких подтверждений противоречивости глобализации.

Примечания

1. Концепция «устойчивого развития» строится на понимании главной задачи развития как «обеспечения потребностей нынешнего поколения без ущерба для будущих поколений». Вехи ее становления см. на портале Международного института устойчивого развития (International Institute for Sustainable Development): www.iisd.org/pdf/2002/sd_timetable2002.pdf.

2. См. об этом статью Сергея Перегудова на сайте.

3. См.: www.ipsos-mori.com/csr/annual.shtml.

4. К категории «стейкхолдеров» (Stakeholder, буквально — «держателей интереса») относятся граждане, сообщества или организации, которые влияют на деятельность корпорации или сами находятся в сфере ее влияния, как в рамках деловой среды, так и за ее пределами. Модель «компании участников» (Stakeholders Company) cтроит свою деятельность на иных принципах взаимодействия, нежели ориентированная исключительно на приоритеты собственников и держателей акций привычная «компания акционеров» (Shareholders Company). Эти модели внутрикорпоративных отношений соотносятся с более широкими моделями развития общественных отношений — либерально-рыночной и социально-рыночной. См.: Перегудов С. П. Корпорация, общество, государство. Эволюция отношений. М.:Наука, 2003. С. 43. О модели «общества соучастия» см.: Hutton W. The Stakeholding Society. L.: Polity Press, 1999.

5. Gearing Up: From Corporate Social Responsibility to Good Governance and Scalable Solutions. L.: Accountability, 2004. P. 14-15.

6. См.: Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, власть и общество. М.: ГУ-ВШЭ, 2000.

7. Zadek S. The Civil Corporation: Тhe New Economy of Corporate Citizenship. L.: Earthscan, 2004. P. 8.

8. См. раздел, посвященный корпоративному гражданству, на сайте: www.bcccc.net.

9. Vogel D. The Market for Virtue. The Potential and Limits of Corporate Social Responsibility. Washington: Brookings Institution Press, 2005.

10. Moon J., Crane А., Matten D. Can corporations be citizens? Cоrporate citizenship as a metaphor for business participation in society // ICCSR Research Paper. 2003. № 13. См. также: www.nottingham.ac.uk/business/ICCSR/index.html.

11. Birch D. Corporate Citizenship — Rethinking business beyond corporate social responsibility // Andriof J., McIntosh M. (Eds.). Perspectives on Corporate Citizenship. Sheffield: Greenleaf, 2001. P. 53-65.

12. О дискуссии по поводу политической и социальной субъектности корпорации см.: Перегудов С. П., Лапина Н. Ю., Семененко И. С. Группы интересов и российское государство. М.: УРСС, 1999.

13. О понятии и институтах глобального гражданского общества см.: Anheier H., Glasius M., Kaldor M. (Eds.). Global Civil Society Yearbooks. Oxford: Oxford University Press, 2001-2005.

14. Перегудов С. П. Корпорации, общество, государство. С. 32-51.

15. Подробнее об антикорпоративном протестном движении см.: Кляйн Н. No Logo. Люди против брендов. М.: Добрая книга, 2003. С. 407-487.

16. См.: http://www.corporatewatch.org.uk.

17. Financial Times. 2002. March 3rd.

18. Подробнее о мировой практике КГ и перспективах для России см.: Перегудов С. П., Семененко И. С. Корпоративное гражданство как новая форма отношений бизнеса, общества и власти (в печати).

http://gtmarket.ru/laboratory/expertize/2007/615

Дата добавления: 2015-07-13