Кому: Кристиан Грей 2 страница. —Она знает, как ты негативно относишься к себе?

—Она знает, как ты негативно относишься к себе? Обо всех твоих проблемах?

—Она знает меня лучше кого бы то ни было.

—Да? Обидно слышать.

—Это правда, Элена. Мне не приходится играть с ней в игры. И я серьезно говорю тебе — оставь ее в покое.

—Почему она так настроена против меня?

—Что ты... Что мы были... Что мы делали... Она не понимает этого.

—Добейся, чтобы поняла.

—Дело прошлое, Элена. Зачем мне портить ей на­строение нашими отношениями? Она милая, невинная, хорошая девочка и каким-то чудом любит меня.

—Это не чудо, Кристиан, — добродушно ворчит Эле­на. — Ты должен хоть чуточку верить в себя. У тебя слиш­ком низкая самооценка. Ты яркий мужчина, я часто го­ворила это тебе. А она вроде симпатичная. Сильная. Она сможет тебя поддержать в трудную минуту.

Ответ Кристиана я не слышу. Так, значит, я сильная? Как-то я не вижу в себе особой силы.

—Тебе ее не хватает? — продолжает Элена.

—Ты о чем?

— О твоей игровой комнате. Я затаила дыхание.

— Вообще-то, это не твое собачье дело, — злится Кри­стиан.

Ого!

—Ну извини, — фыркает Элена.

—Думаю, тебе лучше уйти. И пожалуйста, в следую­щий раз звони и предупреждай о своем появлении.

—Кристиан, я прошу прощения, — говорит она, и по ее тону заметно, что на этот раз она говорит искренне. Впрочем, она тут же не удерживается от язвительного во­проса: — С каких это пор ты стал таким чувствительным?

—Элена, у нас деловые отношения. Они приносят нам обоим огромную выгоду. Пускай так будет и впредь. А то, что было между нами, — дело прошлое. Анастейша — мое будущее, и я не намерен им рисковать, так что хватит.

Его будущее!..

—Понятно.

—Слушай, мне жаль, что у тебя возникли неприятно­сти. Я надеюсь, что тебе удастся все выяснить и что это окажется блефом, — говорит он уже мягче.

—Я не хочу тебя терять, Кристиан.

—Элена, я не твой, чтобы ты могла меня потерять, — огрызается он опять.

—Я не это имела в виду.

—А что же? — злится он.

—Знаешь, не хочу с тобой спорить. Твоя дружба для меня очень много значит. Сейчас я не стану раздражать Анастейшу. Но если я тебе понадоблюсь, ты только ска­жи. Я всегда буду рядом с тобой.

—Анастейша уверена, что ты была у меня в прошлую субботу. Ты ведь позвонила, и все. Зачем ты сказала ей другое?

—Мне хотелось, чтобы она поняла, как ты был огорчен после ее ухода. Я не хотела, чтобы она огорчала тебя.

—Она и так знает. Я сказал ей об этом. Так что пере­стань вмешиваться. Честное слово, ты как мамочка-на­седка.

Кристиан произносит эти слова уже спокойно. Элена смеется, но в ее смехе слышится грусть.

—Понятно. Прости. Ты же знаешь, что я переживаю за тебя. Кристиан, я никогда не предполагала, что ты способен влюбиться. Мне очень приятно это видеть. Но я не перенесу, если она тебя обидит.

—Я попробую обойтись без этого, — сухо возражает он. — Ну, так ты не хочешь, чтобы Уэлч вмешался в исто­рию с шантажом?

—Пожалуй, лишним это не будет, — с тяжким вздохом отвечает она.

— Хорошо, завтра я позвоню ему.

Я слушаю, как они перебрасываются фразами, обсуж­дая проблему. Они говорят, как старые друзья. Что ж, Кристиан так и говорит — просто друзья. А она заботится о нем — может, чрезмерно. Ну, а с другой стороны, разве те, кто его знают, могут не переживать за него?

— Спасибо, Кристиан. И еще раз прости. Я не хотела вмешиваться. Ладно, ухожу. В следующий раз позвоню.

— Хорошо.

Она уходит! Черт!.. Я мчусь по коридору в спальню Кристиана и сажусь на кровать. Через несколько мгнове­ний входит Кристиан.

— Она ушла, — осторожно сообщает он, наблюдая мою реакцию.

Я гляжу на него и пытаюсь сформулировать свой во­прос.

— Ты расскажешь мне о ней? Я пытаюсь понять, поче­му ты считаешь, что она помогла тебе. — Тут я замолкаю и старательно обдумываю мою следующую фразу. — Я не­навижу ее, Кристиан. Мне кажется, именно она толкнула тебя на нездоровый путь. Вот у тебя нет друзей. Это она мешает развитию дружбы?

Он вздыхает и проводит ладонью по волосам.

— Какого хрена тебе нужно знать что-то о ней? У нас очень долгие отношения, часто она выбивала из меня дурь, а я трахал ее по-всякому, так, что ты даже не мо­жешь вообразить. Конец истории.

Я бледнею. Черт, он злится — на меня. Я смотрю на него и хлопаю глазами.

—Почему ты так сердишься?

—Потому что все это позади! — орет он, сверкая гла­зами. Потом вздыхает и качает головой.

Я теряюсь. Черт... Смотрю на свои руки, сцепленные на коленях. Я просто хочу понять. Он садится рядом.

—Что ты хочешь понять? — устало спрашивает он.

—Можешь не отвечать мне. Я не хочу вмешиваться.

—Анастейша, дело вовсе не в этом. Я не люблю гово­рить об этом. Годами я жил словно в батискафе; меня ни­что не задевало, и я не должен был ни перед кем оправды­ваться. Элена всегда находилась рядом, как напарница. А теперь мое прошлое и будущее столкнулись так, как я и не предполагал.

Я гляжу на него, он — на меня, широко раскрыв глаза.

—Анастейша, я никогда не думал, что для меня воз­можно будущее с кем-то. Ты подарила мне надежду и по­могла представить возможные варианты. — Он замолкает.

—Я подслушала, — еле слышно шепчу я и гляжу на свои руки.

—Что? Наш разговор? -Да.

—Ну и что? — неуверенно спрашивает он.

—Она переживает за тебя.

—Да, верно. Да и я за нее тоже, по-своему. Но это и близко нельзя сравнить с тем, что я испытываю к тебе. Если все дело в этом.

—Я не ревную. — Меня задевает, что он так думает. Или я все же ревную? Черт, может, все дело в этом. — Ты не любишь ее, — бормочу я.

Он вздыхает. Он раздосадован.

Когда-то давно я думал, что люблю ее, — говорит он сквозь зубы.

Ну и ну!

— Когда мы были в Джорджии... ты сказал, что нико­гда ее не любил.

— Правильно. Я хмурю брови.

— Тогда я уже любил тебя, Анастейша. Ты единствен­ная женщина, ради которой я готов пролететь три тысячи миль.

О господи! Ничего не понимаю. Ведь тогда он хотел, чтобы я стала его сабой. Я хмурюсь еще сильнее.

— Чувства, которые я испытываю к тебе, совсем не та­кие, как те, какие я когда-либо испытывал к Элене, — го­ворит он, как бы объясняя ситуацию.

— Когда ты это понял? Он пожимает плечами.

— По иронии судьбы, именно Элена подсказала мне это. Она и велела мне лететь в Джорджию.

Так и знала! Я поняла это в Саванне.

Озадаченно смотрю на него. Как все это понимать? Может, она на моей стороне и беспокоится лишь о том, чтобы я его не обидела. Мысль болезненная. Я никогда не стану его обижать. Она права, его и так много обижали.

Может, она не такая и плохая. Я мотаю головой. Нет, я не желаю оправдывать их отношения. Я их не одобряю. Да, да, не одобряю. Что бы Кристиан ни говорил, эта от­вратительная особа набросилась на беззащитного подро­стка и похитила у него юные годы.

— Ты желал ее? Когда был подростком?

-Да. Ох.

— Она очень многому меня научила. Например, нау­чила верить в себя.

Ох.

—Но ведь она избивала тебя.

—Да, верно, — с нежной улыбкой соглашается он.

—И тебе нравилось?

—В то время да.

— Настолько нравилось, что тебе захотелось делать то же с другими?

Его глаза раскрылись еще шире и посерьезнели. -Да.

—Она помогала тебе в этом? -Да.

—Была твоей сабой? -Да.

Ни фига себе...

—И ты рассчитываешь, что я стану лучше к ней отно­ситься? — В моем голосе звучит горечь.

—Нет. Хотя тогда моя жизнь была бы намного про­ще, — устало говорит он. — Я понимаю твою неготов­ность к общению.

—Неготовность? Господи, Кристиан, будь это твой сын, что бы ты чувствовал?

Он озадаченно смотрит на меня, как будто не понимает вопроса. Хмурится.

— Анастейша, это был и мой выбор. Меня никто не за­ставлял.

Тут уж мне и возразить нечего.

—Кто такой Линк?

—Ее бывший муж.

—Линкольн Тимбер?

—Он самый, — ухмыляется Кристиан.

—А Айзек?

— Ее нынешний сабмиссив. Ну и ну.

—Ему лет двадцать пять. Знаешь, такой послушный барашек, — быстро добавляет он, правильно истолковав мою гримасу отвращения.

—Твой ровесник, — цежу я сквозь зубы.

—Слушай, Анастейша, как я уже говорил ей, она — часть моего прошлого. Ты — мое будущее. Пожалуйста, не позволяй ей встать между нами. Честно тебе призна­юсь: мне уже надоело говорить на эту тему. Мне надо ра­ботать. — Он встает и смотрит на меня. — Выбрось это из головы. Прошу тебя.

Я упрямо гляжу на него.

Да, чуть не забыл, — добавляет он. — Твоя машина прибыла на день раньше. Она в гараже. Ключ у Тейлора.

Э-ге-ге... «Сааб»?

—Завтра можно поехать?

—Нет.

—Почему?

— Сама знаешь. И вот что еще. Если ты соберешься выйти из офиса, дай мне знать. Вчера там был Сойер, на­блюдал за тобой. Похоже, я вообще не могу тебе дове­рять.

Он хмурится, а я чувствую себя провинившимся ребен­ком — опять. В другой раз я бы поспорила с ним, но сей­час он взвинчен из-за разговора об Элене, и я не хочу до­водить его до крайности. Тем не менее не могу удержать­ся от язвительного замечания:

— Я тоже не могу тебе доверять. Мог бы предупредить, что за мной наблюдал Сойер.

— Ты и тут лезешь в драку? — огрызается он.

— Я и не знала, что мы деремся. Думала, мы разгова­риваем, — недовольно бормочу я.

Он закрывает глаза, словно пытается сдержать гнев. Я сглатываю и с тревогой наблюдаю за ним. Я не знаю, что будет дальше.

— Мне надо работать, — спокойно сообщает Кристиан и с этими словами выходит из комнаты.

Я делаю шумный выдох. Я и не замечала, что затаила ды­хание. Падаю на кровать и лежу, уставившись в потолок.

Сможем ли мы когда-нибудь нормально разговари­вать, не пускаясь в споры? Как это утомительно.

Просто мы пока еще недостаточно хорошо знаем друг друга. Хочу ли я перебраться к нему? Я даже не знаю, могу ли я предложить ему чашку чая или кофе, когда он работает. Могу ли я вообще ему мешать? Я плохо пред­ставляю, что ему нравится, а что нет.

Ему явно надоела вся эта история с Эленой — он прав, я должна что-то решить. Успокоиться. Что ж, он хотя бы не ждет от меня, что мы подружимся. И я надеюсь, что теперь она не будет приставать ко мне с предложениями о встрече.

Встаю с кровати и подхожу к окну. Отпираю балкон­ную дверь и подхожу к стеклянному релингу. Он про­зрачный, и это меня немного нервирует, ведь здесь так высоко. Воздух прохладный и свежий.

Я смотрю на мерцающие огни Сиэтла... Тут, в своей крепости, Кристиан далек от всего. Он ни перед кем не в ответе. Он только что сказал, что любит меня, а потом случилась вся эта ерунда из-за заразы Элены... Я тяжело вздыхаю. У него такая сложная жизнь, а он такой слож­ный человек!

Бросив последний взгляд на Сиэтл, распростершийся золотым покрывалом у моих ног, решаю позвонить Рэю. Я не говорила с ним несколько дней. Как обычно, разго­вор у нас недолгий, но я удостоверилась, что с ним все в порядке и что я отрываю его от важного футбольного матча.

—Надеюсь, что у вас с Кристианом все хорошо, — го­ворит он как бы невзначай. Я понимаю, что он выуживает информацию, но не очень стремится ее услышать.

Да. Все хорошо. — Типа того, и я собираюсь пере­ехать к нему. Хотя мы не обсудили сроки.

—Целую тебя, па.

—Я тебя тоже, Энни.

Я гляжу на часы. Всего десять вечера. После нашего напряженного разговора я нервничаю, не могу успоко­иться.

Быстро приняв душ, я возвращаюсь в спальню и хочу надеть одну из ночных рубашек, которые Кэролайн Эктон прислала для меня от фирмы «Нейман Маркус». Кри­стиан все время нудит из-за футболок. Рубашек три шту­ки. Я выбираю бледно-розовую и надеваю ее через голо­ву. Ткань приятно скользит по коже, лаская ее, и облегает фигуру. Ощущение роскошное — тончайший атлас. Ого! Я выгляжу как кинозвезда тридцатых годов. Рубашка длинная, элегантная — и очень не моя.

Я накидываю подходящий халат и хочу поискать в биб -лиотеке какую-нибудь книгу. Я могла бы почитать что-нибудь и на айпаде — но сейчас мне хочется взять в руки настоящую книгу, это успокаивает. Кристиана я оставлю в покое. Возможно, к нему вернется хорошее настроение после работы.

Как много книг в его библиотеке! Одни только назва­ния можно читать целую вечность. Мой взгляд случайно падает на бильярдный стол, и я краснею, вспомнив вче­рашний вечер. С улыбкой смотрю на линейку, все еще ва­ляющуюся на полу. Поднимаю ее, бью по ладони. Ой! Больно.

Почему я не могу вытерпеть чуть больше боли ради лю­бимого мужчины? Опечалившись, кладу линейку на сто­лик и продолжаю поиски хорошего чтива.

Большинство книг — первоиздания. Как ему удалось собрать внушительную библиотеку за такое короткое вре­мя? Возможно, в обязанности Тейлора входит и покупка книг. Я останавливаю выбор на «Ребекке» Дафны дю Морье. Давно ее не перечитывала. С улыбкой устраива­юсь, поджав ноги, в одном из мягких кресел и читаю пер­вую строчку:

«Прошлой ночью мне снилось, что я вернулась в Ман-дерли...»

Я выныриваю из сна, когда Кристиан поднимает меня на руки.

— Эй, — бормочет он. — Я тебя обыскался, а ты тут спишь.

Он прижимается губами к моим волосам. В полусне я обнимаю его за шею и вдыхаю его запах — ах, какой род­ной и приятный, — а он несет меня в спальню. Кладет на кровать и накрывает.

— Спи, малышка, — шепчет он и прижимается губами к моему лбу.

Внезапно просыпаюсь и не сразу понимаю, где я. Мне приснилось что-то тревожное. Я всматриваюсь в темно­ту, мне мерещится чей-то силуэт, стоящий в изножье кровати. Нет-нет, всего лишь показалось. Из большой комнаты доносятся еле слышные аккорды рояля — какая-то очень сложная ритмичная мелодия.

Который час? Я гляжу на будильник — два часа ночи. Неужели Кристиан так и не ложился? Оказывается, я сплю в длинном халате. Выпутав из него ноги, я слезаю с кровати.

Выхожу в комнату, стою в тени, слушаю. Кристиан весь отдается музыке. Он сидит в круге, вернее, даже в пузыре света, и мне сейчас кажется, что стенки пузыря надежно защищают его от всех тревог и опасностей. Мелодия, ко­торую он играет, мне слабо знакома. Ах, как мастерски он играет!.. И почему меня всегда удивляют его бесчислен­ные таланты?

Что-то в этой картине кажется необычным, и я не сразу понимаю, что опущена крышка рояля. Поэтому я так хо­рошо вижу музыканта. Он поднимает голову, и я гляжу в его серые глаза — они чуть сияют в рассеянном свете лам -пы. Не сбиввшсь ни на миг, он продолжает играть, а я ти­хонько иду к нему. Его глаза устремлены на меня, они разгораются все ярче и ярче. Когда я подхожу близко, музыка обрывается.

—Почему ты остановился? Было так чудесно.

—Ты не представляешь, как ты желанна мне сейчас, — ласково произносит Кристиан.

Ах...

—Пойдем спать, — шепчу я. Он протягивает мне руку; его глаза пылают. Когда я беру ее, он внезапно тянет меня к себе, и я падаю к нему на колени. Он обвивает меня ру­ками, припадает губами к моей шее; у меня по спине бе­гут сладкие мурашки.

—Почему мы воюем? — шепчет он, покусывая зубами мочку моего уха.

На секунду у меня замирает сердце, потом стучит с уд­военной силой, разгоняя по телу жар.

—Потому что в спорах мы познаем друг друга. А ты упрямый, капризный, тяжелый и вздорный, — чуть слышно бормочу я и поднимаю кверху подбородок, чтобы ему было легче добираться до моего горла. Он проводит по нему носом, и я ощущаю на коже его улыбку.

—Мисс Стил, если я такой ужасный, как вы терпите меня? — Он прикусывает мою мочку, и я издаю стон. — Я всегда такой?

—Не знаю.

—Я тоже. — Он дергает за пояс, халат распахивается, и его рука скользит по моему телу, по моей груди. Под его ласковой ладонью мои соски набухают, торчат сквозь тонкую ткань. А рука движется вниз, к животу, к бед­рам. — Ты такая красивая иод этой тканью, я вижу всю тебя — даже вот это.

Он осторожно дергает сквозь ткань за волосы на моем лобке, заставляя меня судорожно всхлипнуть. Другой ру­кой он сжимает в горсть волосы у меня на затылке и за­прокидывает мне голову. И вот уже его язык вторгается в мой рот — жадно, настойчиво, страстно. Из меня выры­вается стон, я глажу милое лицо. Его рука сдвигает кверху мою ночную рубашку, медленно, словно дразнит меня. Вот она уже ласкает мой голый зад, нежную кожу на внутренней поверхности ляжек.

Внезапно он сажает меня на рояль. Мои пятки ударяют по клавишам, и те отвечают дикой какофонией. В это время он раздвигает мои колени, берет меня за руки.

— Ложись на спину, — приказывает он и держит меня за руки, пока я опускаюсь навзничь на крышку рояля. Она жесткая и неудобная. Он еще шире раздвигает мне ноги, и мои пятки пляшут по клавишам, по сочным басам и пронзительным верхам.

Ах, милый! Я знаю, что он задумал, и предвкушение... Он целует внутреннюю сторону моего колена, подни­мается все выше и выше, целует, подсасывает, покусыва­ет. Я отвечаю ему громкими стонами. Нежная ткань ру­башки сдвигается все дальше, щекочет мне кожу. Я сдви­гаю ноги, и клавиши тоже стонут. Закрыв глаза, я вся от­даюсь блаженной неге, когда его губы добираются до вер­ха моей ляжки.

Он целует меня там... (Ах, милый...) потом тихонько дует на волосы, и вот уже водит кончиком языка вокруг клитора. Еще шире раздвигает мне ноги. Я ощущаю себя раскрытой, беззащитной. Он крепко зажал под мышками мои колени, а его язык мучает меня, не давая пощады, передышки... не давая облегчения. Приподняв бедра, я подлаживаюсь под его ритм.

— Кристиан, пожалуйста! — молю я.

— Нет-нет, детка, еще рано, — дразнит он, но я чувст­вую, как внутри начинается пульсация. Вдруг он останав­ливается.

— Нет, не надо, — хнычу я.

—Это моя месть, Ана, — нежно рычит он. — Раз ты споришь со мной, я буду отыгрываться на твоем теле. — Он проводит дорожку из поцелуев через мой живот, его руки ползут вверх по моим бедрам, гладят, тискают, дразнят. Его язык описывает круг около моего пупка, а его руки и большие пальцы — ах, эти пальцы! — добира­ются до верха моих ляжек.

—А-а! — вскрикиваю я, когда он вставляет большой палец внутрь меня. Другой палец терзает меня, медленно, мучительно медленно поглаживает клитор. От его при­косновений я выгибаю спину, отрываю ее от рояля, изви­ваюсь. Я уже на грани, это невыносимо.

— Кристиан! — кричу я, теряя над собой контроль. Он проявляет жалость ко мне и прекращает пытку.

Подняв мои ступни с клавиш, толкает меня; внезапно я скольжу по роялю, скольжу на атласной ткани, а он сле­дует за мной, ненадолго встает на колени между моих ног, надевая презерватив. Он ложится на меня, а я тяжело дышу, жадно гляжу на него и тут только обнаруживаю, что он голый. Когда он успел раздеться?

Он опирается на руки и смотрит на меня. В его глазах я вижу удивление, и любовь, и страсть. От восторга у меня замирает дыхание.

— Я жутко хочу тебя, — говорит он и очень медленно и умело входит в меня.

Я тяжело и томно распростерлась на нем, обессилев­шая. Мы с ним лежим на огромном рояле. Да уж, лежать на Кристиане гораздо удобнее, чем на крышке рояля. Стараясь не прикасаться к его груди, я ложусь щекой на его плечо и замираю. Он не возражает, и я слушаю, как успокаивается его дыхание. Как и мое. Он ласково гладит мои волосы.

—Ты пил вечером чай или кофе? — спрашиваю я сонно.

—Что за странный вопрос? — отвечает он, тоже сквозь сон.

—Я хотела принести тебе чай в кабинет, но потом по­няла, что не знаю, понравится ли это тебе.

—А-а, понятно. Ана, вечером я обычно пью воду или вино. Впрочем, могу попробовать и чай.

Его рука ритмично и нежно гладит меня по спине.

—Мы в самом деле так мало знаем друг о друге, — го­ворю я.

—Да, — соглашается он, и в его голосе звучит ужасная печаль. Я тут же сажусь и смотрю на него.

—Ты что? — спрашиваю я.

Он качает головой, словно хочет прогнать какую-то неприятную мысль, и, подняв руку, гладит меня по щеке. Я заглядываю в его глаза, сияющие и серьезные.

— Я люблю тебя, Ана Стил, — говорит он.

Будильник оживает в шесть утра и сообщает дорожную сводку. Я с трудом вырываюсь из мучительного сна с уча­стием блондинок и брюнеток и не сразу понимаю, где я. Но тут же забываю про сон, так как Кристиан Грей об­вился вокруг меня, словно шелк; его всклокоченная голо­ва покоится на моем плече, рука накрыла куполом мою правую грудь, а нога придавливает меня своей тяжестью. Он все еще спит, а мне очень жарко. Но я не обращаю внимания на дискомфорт, запускаю пальцы в его волосы, и он шевелится. Раскрывает ярко-серые глаза, сонно улыбается. О господи... он прекрасен.

— Доброе утро, красавица, — говорит он.

— Доброе утро, красавец, — улыбаюсь я в ответ. Он целует меня и, опершись на локоть, любуется мной.

— Выспалась?

— Да, несмотря на ночной перерыв. Его улыбка расползается шире.

—А-а-а, ты тоже можешь разбудить меня в любое время. — И он снова меня целует.

—А как ты? Хорошо спал?

—Я всегда хорошо сплю с тобой, Анастейша.

—Никаких кошмаров?

—Никаких.

Я хмурю брови и спрашиваю:

— Что тебе снится в твоих кошмарах?

Его улыбка меркнет, лоб собирается в гармошку. «Черт — мое глупое любопытство!»

—Доктор Флинн считает, что это эпизоды из моего раннего детства. Одни яркие, другие не очень. — Его го­лос обрывается, на лице задумчивость и страдание. Он рассеянно проводит пальцем по моей ключице.

—Ты просыпаешься с криками и в слезах? — неуклю­же шучу я.

Он удивленно смотрит на меня.

— Нет, Анастейша. Я никогда не плакал, сколько себя помню.

Он хмурится, словно погружаясь в глубину своей па­мяти. Ну нет, это слишком темное место, чтобы посещать его в этот час.

— У тебя сохранились какие-то радостные воспомина­ния о детстве? — тут же спрашиваю я, в основном чтобы его отвлечь.

Он задумывается, все еще поглаживая пальцем мою кожу.

— Я помню, как моя родная мать что-то пекла. Пом­ню запах. Наверное, именинный пирог. Для меня. А еще, как в доме появилась Миа. Мама, Грейс, беспокоилась, какой будет моя реакция, но я сразу полюбил крошку. Мое первое слово было «Миа». Я помню первый урок иг­ры на фортепиано. Мисс Кейти, преподавательница, была просто чудо. Еще она держала лошадей. — Он с грустью улыбается.

— Ты говорил, что мама спасла тебя. Как? Задумчивость исчезает, и Кристиан глядит на меня так,

словно я не понимаю элементарных вещей, таких как два­жды два.

—Она усыновила меня, — говорит он. — Когда я впер­вые увидел ее, мне показалось, что она ангел. Она была одета в белое и такая ласковая и спокойная. Она осмат­ривала меня. Я никогда этого не забуду. Если бы она от­казалась от меня или если бы отказался Каррик... — Он пожимает плечами и смотрит на часы. — Впрочем, это слишком длинная история для утреннего часа.

—Я поклялась себе, что узнаю тебя лучше.

—Ну и как, узнали, мисс Стил? Кажется, вас интере­совало, что я предпочитаю, кофе или чай. — Он усмеха­ется. — Вообще-то я знаю способ, с помощью которого вы узнаете меня еще лучше. — Он приникает ко мне гу­бами.

—По-моему, с этой стороны я знаю вас достаточно глубоко. — Мой голос звучит высокомерно и ворчливо, и Кристиан улыбается еще шире.

—А я не уверен, что когда-нибудь узнаю тебя доста­точно хорошо, — бормочет он. — Но я люблю просыпать­ся возле тебя, в этом есть свои плюсы.

Его голос звучит нежно, обольстительно; у меня все та­ет внутри.

— Разве тебе не пора вставать? — спрашиваю я хрип­лым голосом. «О-ой, что он со мной делает...»

—Сегодня нет. Я хочу, чтобы сейчас у меня встало! только одно место. — Его глаза похотливо сверкают.

—Кристиан! — испуганно вскрикиваю я.

Секунда — и он уже на мне, вдавливая меня в матрас. Схватив мои руки, он вытягивает их над моей головой и покрывает поцелуями мое горло.

— О мисс Стил! — Его улыбающиеся губы щекочут ме­ня, посылая по моему телу восхитительные мурашки, рука медленно задирает кверху атласную ночную рубашку. — А вот что я хочу с тобой сделать, — мурлычет он.

Я млею, допрос закончен.

Миссис Джонс ставит на стол завтрак, мне — оладьи и бекон, а Кристиану — омлет с беконом. Мы сидим ря­дышком за баром и молчим, как молчат близкие люди.

Когда я увижусь с твоим тренером, Клодом, и по­смотрю, на что он способен? — спрашиваю я.

Кристиан усмехается.

—Это зависит от того, хочешь ты поехать в выходные в Нью-Йорк или нет. Впрочем, можешь поехать к нему и утром на этой неделе. Я попрошу Эндри посмотреть его график и скажу тебе.

—Эндри?

— Мою секретаршу. Ах да...

—Одну из твоих бесчисленных блондинок, — дразню его я.

—Она не моя. Она работает на меня. Вот ты — моя.

— Я тоже работаю на тебя, — угрюмо бурчу я. Он усмехается, будто забыл об этом.

—Верно. — Его лучезарная улыбка невероятно зарази­тельная.

—Может, Клод научит меня кикбоксингу, — пугаю я.

— Да? Чтобы повысить свои шансы в противоборстве со мной? — Кристиан удивленно поднимает брови. — Давайте, мисс Стил.

Он счастливый и довольный, не то что вчера, после ухода Элены. Меня это совершенно обезоруживает. Мо­жет, все дело в сексе... это он его так воодушевляет.

Я оглядываюсь на рояль, наслаждаясь воспоминания­ми о минувшей ночи.

—Ты снова поднял крышку рояля.

—Вчера ночью я закрыл рояль, чтобы тебя не разбу­дить. Оказывается, не помогло, но я и рад. — Кристиан чувственно улыбается и подносит ко рту кусок омлета.

Я краснею и глупо улыбаюсь. Да, забавно было... на рояле...

Миссис Джонс ставит передо мной бумажный пакет с ланчем; я виновато краснею.

—Вот вам с собой, Ана. Тунец подойдет?

—Да, спасибо, миссис Джонс. — Я робко улыбаюсь ей, она отвечает мне теплой улыбкой и уходит. Вероятно, чтобы оставить нас вдвоем.

—Я могу тебя попросить? — Я поворачиваюсь к Кри­стиану.

—Конечно.

—И ты не рассердишься?

—Что-нибудь насчет Элены? -- Нет.

—Тогда не рассержусь.

—Но теперь у меня возник еще один вопрос. -Да?

—Он про нее.

Он с досадой поднимает брови,

—Ну, что? — На этот раз у него недовольный вид.

—Почему ты так злишься, когда я спрашиваю про нее?

—Тебе честно ответить?

Я думала, что ты всегда отвечаешь мне честно, —* бурчу я.

— Я пытаюсь.

—Какой-то уклончивый ответ, — говорю я, прищурив глаза.

—Ана, я всегда честен с тобой. Я не хочу играть в раз­ные игры. Вернее, в такие игры, — уточняет он, и его гла­за подергиваются туманом.

— В какие игры ты готов играть?

Он наклоняет голову набок и ухмыляется.

— Мисс Стил, вас очень легко отвлечь. Я хихикаю. Он прав.

Мистер Грей, вы сбиваете меня с курса сразу на многих уровнях.

—Я вижу, как в его серых глазах вспы­хивают смешинки.

Мой самый любимый звук в целом мире — твое хи­хиканье, Анастейша. Ну что, вернемся к твоему первому вопросу? — вкрадчиво спрашивает он, и, мне кажется, он смеется надо мной.

Я хочу надуться и показать свое недовольство, но не могу — меня смешит игривый Кристиан. Мне нравятся эти добродушные утренние пикировки. Я морщу лоб, пы­таясь вспомнить свой вопрос.

— А, да. Ты встречался с сабами только по выходным?

—Да, верно, — отвечает он, занервничав. Я усмехаюсь.

—Значит, никакого секса в течение недели. Он хохочет.

— Вот куда ты клонишь. — На его лице я читаю облег­чение. — Но почему ты решила, что я работаю каждый день?

Сейчас он явно смеется надо мной, но мне все равно. Хочется прыгать от радости. Я и тут первая — ну, уже по нескольким позициям.

—Мисс Стил, кажется, вы довольны собой.

—Да, довольна, мистер Грей.

— И правильно. — Он усмехается. — А теперь доедай завтрак.

Ох, босс — всегда босс, всегда поблизости.

Мы едем на заднем сиденье «Ауди». Тейлор сначала подбросит на работу меня, потом отвезет Кристиана. Сойер — на переднем сиденье.

—Кажется, ты говорила, что сегодня приезжает брат твоей подруги? — спрашивает Кристиан будничным тоном.

—Ой, верно, — спохватываюсь я. — Как это я забыла! Кристиан, спасибо, что напомнил. Я должна вернуться в квартиру Кейт.

Его лицо мрачнеет.

—Во сколько?

—Я не знаю точно, когда он приезжает.

—Мне не хочется, чтобы ты ездила куда-нибудь од­на, — резко заявляет он.

—Знаю, — бормочу я и перебарываю желание зака­тить глаза от досады. — А Сойер будет сегодня шпионить, хм, сопровождать меня? — Я перевожу взгляд на Сойера и вижу, как покраснели его уши.

—Да, — рявкает Кристиан; его глаза сейчас холодны как лед.

—Если я поеду на «Саабе», все будет проще, — упрямо бормочу я.

—Сойер приедет на машине; он отвезет тебя на квар­тиру. Ты только скажи, в какое время.

—Ладно. Думаю, что Итан позвонит мне в течение дня. Тогда я сообщу тебе о своих дальнейших планах.

Он глядит на меня и молчит. И о чем он только думает?

—Ладно, — говорит он, наконец. — Никаких само­стоятельных действий. Понятно? — Он грозит мне паль­цем.

—Да, дорогой, — бормочу я.

По его лицу пробегает тень улыбки.

— И еще, пожалуй, держи под рукой «блэкберри» — я буду посылать на него сообщения. И тогда у моего парня, отвечающего за ИТ, утро будет менее интересным, чем предыдущие. Хорошо? — Его голос полон сарказма.

— Да, Кристиан. — Я закатываю глаза от досады, а он усмехается.

—Ну, мисс Стил, кажется, у меня уже зудит ладонь. I

Дата добавления: 2015-07-13