Кому: Кристиан Грей 3 страница. Этого еще не хватало. Я взвинчиваю себя, глядя на не­сведённые макароны

Этого еще не хватало. Я взвинчиваю себя, глядя на не­сведённые макароны. Теперь меня тошнит от их вида.

«Постарайся отнестись к этому разумно», — убеждает меня подсознание. Трезвая, интеллектуальная часть мое­го мозга знает, что он сделал это просто потому, что она была грязная. Но разумно отнестись к этому трудно. Мое хрупкое, ревнивое «я» не в силах это перенести.

Внезапно мне хочется плакать — не лить, как порядоч­ная леди, слезы, которые красиво текут по щекам, а выть на луну. Я тяжело вздыхаю, чтобы подавить в себе это желание, но в моей глотке сейчас сухо и неприятно от не­пролитых слез и рыданий.

—Это было все, что я мог сделать, Ана, — мягко гово­рит он.

—Ты все-таки испытываешь к ней что-то?

—Нет! — говорит он в ужасе и закрывает глаза; на его лице я вижу страдание. Я отворачиваюсь, снова гляжу на тошнотворную еду. На него я смотреть не могу.

—Тяжело видеть ее такую — сломленную, не похожую на себя. Я забочусь о ней, как один человек о другом. — Он дергает плечами, словно сбрасывая неприятные вос­поминания.

Господи, он ждет от меня сочувствия?

— Ана, посмотри на меня..

Я не могу. Я знаю, что если подниму на него взгляд, то расплачусь. Для меня всего этого слишком много, чтобы переварить. Я кажусь себе переполненной цистерной с бензином. Места больше нет ни для чего. Я просто не мо­гу воспринять ничего нового. Я сдетонирую и взорвусь, и это будет отвратительно. Господи!

Кристиан проявляет заботу о своей экс-сабе таким ин­тимным образом. В моем мозгу вспыхивает картинка: он моет ее, черт побери, голую. Жесткая, болезненная судо­рога пробегает по моему телу.

— Ана. -Что?

— Не надо. Это ничего не значит. Я как будто ухажи­вал за ребенком, за бедным, больным ребенком.

Что он знает об уходе за ребенком? Это не ребенок, а женщина, с которой у него была вполне даже реальная извращенная сексуальная связь.

Как это больно... Чтобы успокоиться, я дышу полной грудью. Или, может, он имел в виду себя. Это он — боль­ной ребенок? Тут уже мне понятнее... или, может, совсем непонятно. Ох, как все сложно... Я смертельно устала, мне надо лечь.

— Ана?

Я встаю, несу тарелку к раковине и счищаю ее содержи -мое в ведро.

— Ана, пожалуйста.

Я резко поворачиваюсь к нему.

— Перестань, Кристиан! Что ты заладил «Ана, пожа­луйста»? — кричу я на него, и у меня по лицу снова текут слезы. — Сегодня я наглоталась достаточно всего этого дерьма. Я иду спать. Я устала, телом и душой. Оставь ме­ня в покое.

Я почти бегу в спальню, несу с собой воспоминание об испуганных серых глазах. Приятно сознавать, что я спо­собна его пугать. В считаные секунды стягиваю с себя одежду и, порывшись в его ящиках, вытаскиваю одну из его маек и направляюсь в ванную.

Я гляжу на себя в зеркало и с трудом узнаю в нем то­щую, красноглазую уродину с лицом в пятнах. Это уже слишком. Я сажусь на пол и отдаюсь сокрушительным эмоциям, которые больше не в силах сдерживать; я нако­нец-то даю волю слезам, рыдаю так, что вот-вот треснет грудная клетка.

Глава 44

Эй, — нежно бормочет Кристиан, обнимая меня. — Пожалуйста, не плачь, Ана, пожа­луйста. — Он сидит на полу ванной, я — у него на коленях. Обвила его руками и рыдаю, уткнувшись в его шею. Он зарылся носом в мои волосы и ласково гла­дит меня по спине.

— Прости, малышка, — шепчет он. От этих слов я еще крепче прижимаюсь к нему и рыдаю еще сильнее.

Мы сидим так целую вечность. Потом, когда у меня кончаются все слезы, Кристиан поднимается на ноги, не­сет к себе и кладет на постель. Через несколько секунд он уже лежит рядом со мной, погасив свет. Так, в его объятьях, я наконец-то уплываю в тревожный и груст­ный сон.

Внезапно я просыпаюсь. Мне жарко, болит голова. Кристиан обвился вокруг меня, как лоза. Он что-то бор­мочет во сне, но не просыпается, когда я выскальзываю из его рук. Я сажусь и гляжу на будильник. Три часа ночи. Меня мучит жажда, и нужно принять адвил. Слезаю с кровати и топаю в большую комнату.

В холодильнике я нахожу коробку апельсинового сока, наливаю его в стакан. М-м, восхитительно... мне сразу полегчало. Я шарю по шкафам в поисках болеутоляющего и, наконец, обнаруживаю пластиковую коробку с лекар­ствами. Принимаю две таблетки и наливаю еще полстака­на сока.

Подхожу к стеклянной стене и любуюсь на спящий Си­этл. Городские огни мерцают далеко внизу под этим не­бесным замком — или, точнее сказать, крепостью. Я при­жимаю лоб к холодному окну — и мне сразу становится легче. Мне надо так много осмыслить после вчерашних откровений. Потом прислоняюсь к стеклу спиной и спол­заю по нему на пол. Большая комната кажется в темноте таинственной пещерой. Ее освещают только три неярких огонька над кухонной стойкой.

Смогу ли я здесь жить, если выйду замуж за Кристиа­на? После всего, что он тут вытворял? Ведь, живя в этой квартире, он находится в плену всех своих извращений.

Брак. Предложение совершенно неожиданное и почти невероятное. Но ведь у Кристиана все неожиданно. Я иро­нично усмехаюсь. Если ты рядом с Кристианом Греем, ожидай самого неожиданного — возможны все пятьдесят оттенков безумия и пороков.

Моя улыбка меркнет. Я выгляжу как его мать. Это больно ранит меня, я шумно вздыхаю. Мы все похожи на его мать.

Какого черта я настаивала на раскрытии этого ма­ленького секрета? Неудивительно, что Кристиан не хо­тел мне говорить. Но ведь он наверняка плохо помнит мать. Мне опять хочется поговорить с доктором Флин-ном. Но позволит ли мне Кристиан? Или он сам ответит на мои вопросы?

Я качаю головой. Я устала от всего, у меня болит душа, но я наслаждаюсь покоем комнаты и старинных картин — холодных и строгих, прекрасных даже в полутьме; каждая наверняка стоит целое состояние. Смогу ли я жить здесь? Лучше мне здесь будет или хуже? К болезни это или к здоровью? Я закрываю глаза, прижимаюсь затылком к стеклу и дышу глубоко и размеренно, очищаясь от тре­воги.

Ночной покой взрывается от дикого, животного крика, от которого встают дыбом мои волосы. Кристиан! Черт побери — что случилось? Я вскакиваю на ноги и с бью­щимся от страха сердцем мчусь в спальню еще до того, как затихает эхо этого жуткого звука.

Я включаю ночник возле Кристиана. Он мучительно бьется, мечется, переворачивается. Нет! Он снова кри­чит, и этот жуткий, леденящий звук снова пронзает мое сердце.

Черт, да ему снится кошмар!

— Кристиан!

Я наклоняюсь над ним, хватаю за плечи и трясу изо всех сил. Он открывает глаза, обезумевшие и пустые, бы­стро обводит взглядом спальню и задерживается на мне.

—Ты ушла, ты ушла, ты должна была уйти, — бормо­чет он, почти обвиняет меня — а сам выглядит таким не­счастным, что у меня болит душа. Бедный мой!

—Я здесь, с тобой. — Я сажусь на кровать возле не­го. — Я с тобой, — нежно бормочу я, пытаясь его успоко­ить. Прижимаю ладонь к его щеке, глажу, ласкаю.

—Ты уходила, — шепчет он. В его глазах все еще бе­зумный страх, но он уже отступает.

— Мне хотелось пить, я пошла на кухню.

Он закрывает глаза и трет ладонью лицо. Потом с не­счастным видом открывает глаза.

— Ты здесь. Ну слава богу! — Он хватает меня и за­ставляет лечь рядом с ним.

— Я просто вышла попить.

«Да, я физически ощущаю интенсивность его страха...» Его майка промокла от пота, сердце бешено колотится, когда он прижимает меня к себе. Он жадно смотрит на меня, словно хочет убедиться, что я и вправду рядом. Я лас­ково глажу его по голове, по щеке...

— Кристиан, пожалуйста, не бойся. Я здесь. Я никуда не ухожу, — уговариваю я его.

— Ох, Ана, — вздыхает он.

Берет меня за подбородок и прижимается губами к мо­им губам. Желание током проносится по его телу, и мое тело неожиданно отвечает ему — так оно связано с ним, настроено на него. Его губы целуют мое ухо, горло, снова губы, его зубы нежно прикусывают мою нижнюю губу. Рука ползет вверх по моему животу к груди, поднимая майку. Ласкает меня, путешествует по ямкам и выпукло -стям на моем теле и вызывает уже знакомую реакцию — дрожь возбуждения во всем теле. Его ладонь накрывает мою грудь, пальцы сжимают сосок. Из моего горла выры­вается протяжный стон.

—Я хочу тебя, — мурлычет он.

—Я вся твоя. Только твоя, Кристиан.

Он стонет и снова целует меня, страстно, с трепетом и отчаяньем, которых я не чувствовала прежде. Схватив­шись за низ его майки, я тяну ее кверху, и с его помощью стягиваю ее с него через голову. Стоя на коленях между моих широко раздвинутых ног, он торопливо сажает меня и снимает с меня майку.

В его серьезных глазах я вижу желание и много темных тайн. Он берет в ладони мое лицо и целует меня в губы. Мы падаем в постель, он ложится на меня, сквозь ткань боксерских трусов я чувствую его эрекцию. Он хочет ме­ня, но тут в моей памяти всплывают его недавние слова, сказанные о его матери. Сказанное преследует меня, об­рушивается на мое либидо как ведро холодной воды. Я не могу заниматься с ним любовью. Пока не могу.

—Кристиан... Стоп. Я не могу, — шепчу я возле его губ и упираюсь руками в его плечи.

—Что? Что такое? — бормочет он, покрывает поце­луями мою шею, легко проводит кончиком языка по гор­лу. Ой!

—Нет, пожалуйста! Сейчас я не могу, не могу. Мне нужно время, пожалуйста.

—Ну, Ана, не накручивай лишнего, — шепчет он и ласкает мою мочку уха.

—Ах!.. — Я чувствую жар внутри живота, мое тело вы­гибается, предавая меня. Это так непонятно.

—Ана, я тот же, что и прежде. Я люблю тебя, ты мне нужна. Погладь меня, пожалуйста. — Он трется о мою щеку кончиком носа, и его спокойная, искренняя мольба трогает меня, я таю.

«Погладить его. Он просит гладить его, когда мы зани­маемся любовью. О господи...»

Он глядит на меня сверху вниз, и в полусвете ночника я понимаю, что он ждет моего решения и что он зачарован мной.

Я нерешительно кладу руку на мягкие волосы на его груди. Он охает и закрывает глаза, словно от боли, но на этот раз я не отдергиваю руку. Я направляю ее кверху, к плечам, и чувствую, как по его телу пробегает дрожь. Он стонет, а я прижимаю его к себе и кладу обе руки на его спину, туда, где прежде еще ни разу не дотрагивалась, — на лопатки Кристиана. Его сдавленный стон возбуждает меня.

Он утыкается лицом в мою шею, целует, подсасывает, покусывает мою кожу, скользит носом по моему подбо­родку, целует меня; его язык хозяйничает у меня во рту, его руки снова гладят мое тело. Его губы движутся вниз... вниз... к моей груди, оставляя дорожку поцелуев, а мои руки по-прежнему лежат на его плечах и спине, наслаж­даясь его упругими и гибкими мышцами, его эластичной кожей, все еще влажной от ночного кошмара. Он берет губами мой сосок, сжимает и тянет его, и сосок набухает, отзываясь на восхитительные движения.

Я испускаю стон и провожу ногтями по его спине. Он охает, сдавленно стонет.

— Ох, Ана! — издает он то ли стон, то ли крик.

Этот звук трогает мое сердце и отзывается глубоко внутри, сжимая все мышцы в моем животе. Что я могу с ним делать! Я тяжело дышу, почти так же тяжело, как Кристиан.

Его ладонь ползет вниз по моему животу, к моему ло­ну — и вот его пальцы уже на моем клиторе, потом внутри меня. Под мои стоны он двигает ими там по кругу, а я поднимаю бедра, отвечая на его ласку.

— Ана, — шепчет он. Потом внезапно отпускает меня, садится, снимает трусы и наклоняется к столику, чтобы взять пакетик. Его глаза пылают серым огнем. Он протя­гивает мне презерватив. — Ты хочешь этого? Можешь отказаться. Ты всегда можешь отказаться. — Кристиан, не позволяй мне думать. Я хочу тебя.

Я рву пакетик зубами, он стоит на коленях между моих ляжек, и я надеваю на него презерватив дрожащими пальцами.

— Помягче, Ана, — говорит он. — Иначе ты лишишь меня мужского достоинства.

Я удивляюсь тому, что я могу делать с этим мужчиной своими прикосновениями. Он ложится на меня, и вот все мои сомнения уже заперты в темных глубинах моей пси­хики. Я отравлена этим мужчиной, моим мужчиной, мо­им любимым. Внезапно он переворачивается, и я уже си­жу на нем. Ого!

— Ты — возьми меня, — бормочет он, а глаза его горят. О господи! Медленно, ох как медленно я опускаюсь на

него. Он запрокидывает голову, закрывает глаза и стонет. Я хватаю его за руки и начинаю двигаться, наслаждаясь полнотой моего обладания, его реакцией, наблюдая, как он нежится подо мной. Я кажусь себе богиней. Наклоня­юсь и целую его подбородок, провожу зубами по его ще­тине. Он восхитительный на вкус. А он сжимает мои бед­ра и управляет моим ритмом, заставляя меня двигаться легко и равномерно.

— Ана, трогай меня... пожалуйста.

О... Я наклоняюсь и кладу руки на его грудь. Он вскри -кивает, почти рыдает и рывком бедер входит глубоко в меня.

—А-а! — вскрикиваю я и осторожно провожу ногтями по его груди, по мягким волосам. Он громко стонет, и внезапно я опять оказываюсь под ним.

—Хватит, — стонет он. — Пожалуйста, больше не на­до. — Эти слова звучат как сердечная мольба.

Я беру в ладони его лицо, чувствую влагу на его щеках и тяну его к губам, чтобы поцеловать. Потом обвиваю ру­ками его спину.

Он издает низкий горловой стон и входит в меня, дви­жется во мне, но я никак не могу дойти до завершения. Моя голова слишком заморочена проблемами.

—Давай, Ана, — уговаривает он.

—Нет.

—Да, — рычит он. Потом слегка сдвигается и вращает бедрами, вновь и вновь.

О-о-о... А-а-ах!

— Давай, детка, мне это нужно. Помоги мне.

И я взрываюсь, мое тело покоряется ему, я обвиваюсь вокруг него, льну к нему как лоза, а он выкрикивает мое имя и достигает вершины вместе со мной, потом никнет и прижимает меня к матрасу всей своей тяжестью.

Я держу Кристиана в объятьях; его голова покоится на моей груди, мы лежим в сиянии нашей любви. Я глажу пальцами его волосы и слушаю, как постепенно выравни­вается его дыхание.

—Никогда не бросай меня, — шепчет он, и я закаты­ваю глаза, понимая, что он не видит моего лица.

—Я знаю, что ты закатываешь глаза, — бормочет он, и я слышу в его голосе искорки веселья.

—Ты хорошо меня знаешь, — бормочу я.

—Я хотел бы узнать тебя еще лучше.

—И я тоже, Грей. Что ты сегодня видел в твоем кош­маре?

—Что и всегда.

—Расскажи мне.

Он сглатывает комок в горле, напрягается и тяжело вздыхает.

— Мне около трех лет, и сутенер моей матери опять зол как черт. Он курит сигарету за сигаретой и не может най -ти пепельницу.

Кристиан замолкает, и я застываю от ужаса, сжимаю­щего мое сердце.

— Мне больно, — говорит он. — Я помню эту боль. До сих пор эта боль преследует меня в кошмарах. А еще то, что мать никогда не пыталась его остановить.

Ну нет, это невыносимо! Я сжимаю его в своих объять­ях, руками и ногами, и стараюсь не задохнуться от отчая­нья. Неужели можно так обращаться с ребенком? Кри­стиан поднимает голову и пронизывает меня взглядом.

— Ты не похожа на нее. Никогда и не думай об этом, пожалуйста.

Я гляжу на него и моргаю. Мне очень приятно это слы­шать. Он опять кладет голову мне на грудь, и я думаю, что он заснул, но, к моему удивлению, он продолжает рассказ:

— Иногда в моих снах она лежит на полу. И я думаю, что она спит. Но она не шевелится. Она больше не шеве­лится. А я голоден. Очень голоден.

Вот дьявол!

— Раздается громкий шум, он возвращается, бьет меня и ругает мать. Он всегда первым делом пускал в ход кула­ки или ремень.

— Вот почему ты не терпишь прикосновений?

Он закрывает глаза и крепче прижимает меня к себе.

— Это сложный вопрос, — бормочет он. Утыкается но­сом между моими грудями и щекочет губами мою кожу, пытаясь меня отвлечь.

— Расскажи, — настаиваю я. Он вздыхает.

—Она не любила меня. И я не любил себя. Единствен­ные прикосновения, которые я знал, были... болезненные. Оттуда все и идет. Флинн объясняет это лучше, чем я.

—Я могу встретиться с Флинном?

Он поднимает голову и смотрит на меня.

—Пятьдесят оттенков переходят и на тебя?

—Да, некоторые из них. Например, сейчас. — Я про­вокационно трусь о него всем телом, и он смеется. — Мне это нравится.

—Да, мисс Стил, мне тоже это нравится. — Он накло­няется и целует меня, а потом какое-то время смотрит на мое лицо.

—Ана, ты драгоценна для меня. Я серьезно говорю о браке. Я буду о тебе заботиться, мы лучше узнаем друг друга. Ты будешь заботиться обо мне. Если хочешь, у нас будут дети. Я положу весь мой мир к твоим ногам, Ана­стейша. Я хочу тебя всю, и тело, и душу, навсегда. Пожа­луйста, подумай над моим предложением.

—Я подумаю, Кристиан. Я подумаю, — заверяю я его, снова начиная злиться. Дети? М-да. — Мне в самом деле хочется поговорить с доктором Флинном, если ты не против.

—Все, что ты хочешь, детка. Все. Когда ты хотела бы с ним встретиться?

— Чем раньше, тем лучше.

— Хорошо, я договорюсь на утро. — Он смотрит на ча­сы. — Ладно, надо еще поспать. — Выключает ночник и прижимает меня к себе.

Я гляжу на будильник. Черт, уже без четверти четыре. Он обхватывает меня, прижимается к моей спине и утыкается носом мне в шею.

— Я люблю тебя, Ана Стил, и хочу, чтобы ты всегда была рядом, — бормочет он и целует меня в затылок. — Давай спать.

Я закрываю глаза.

Неохотно, со стоном я поднимаю тяжелые веки. Ком­нату заливает яркий свет. В голове — туман, руки-ноги налились свинцом, а Кристиан обвил меня, будто плющ. Как всегда, мне жарко. Сейчас едва ли больше пяти утра, будильник еще не звонил. Я высвобождаюсь из рук Кри­стиана, поворачиваюсь на другой бок. Он что-то бормо­чет во сне. Я гляжу на часы. Без четверти девять.

Черт, я уже опаздываю! Кошмар! Я соскакиваю с кро­вати и бегу в ванную, спешно, за четыре минуты, прини­маю душ.

Кристиан садится на кровать и смотрит на меня с плохо скрытой усмешкой и любовью, а я вытираюсь и ищу свою одежду. Возможно, он ждет от меня реакции на вчераш­ние откровения. Но сейчас у меня нет на это времени.

Я смотрю на свою одежду — черные слаксы, черная ру­башка — несколько в стиле миссис Р., но у меня нет ни се­кунды на размышления. Я торопливо надеваю черный лифчик и трусы, чувствуя, что он наблюдает за каждым моим движением. Это... нервирует.

— Ты хорошо смотришься, — сообщает с кровати Кри­стиан. — Может, позвонишь и скажешь, что ты заболела?

Он ослепляет меня своей несравненной кривоватой улыбкой. Ой, так заманчиво! Моя внутренняя богиня на­дувает губы и с мольбой смотрит на меня.

—Нет, Кристиан, не могу. Я не большой-пребольшой босс с прекрасной улыбкой, который может являться на работу и кончать ее, когда ему хочется.

—Я люблю кончать, когда хочется. — Он усмехается и растягивает губы в улыбке еще шире, до полного интерак­тивного максимума.

—Кристиан! — ругаюсь я и швыряю в него полотен­цем. Он смеется.

— Красивая у меня улыбка, да?

— Да. Ты же знаешь, как она на меня действует. — Я на­деваю часы.

— Правда? — невинным тоном спрашивает он.

— Да, знаешь. Такое же действие ты оказываешь на всех женщин. Мне надоедает смотреть, как все они впа­дают в экстаз.

— В самом деле? — Он с интересом смотрит на меня.

— Не изображайте невинность, мистер Грей, вам это не идет, — рассеянно бормочу я, завязываю на затылке волосы и надеваю черные туфли на высоких каблуках. Вот, нормально.

Когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать на прощанье, он хватает меня, швыряет на кровать и, наклоняясь надо мной, улыбается до ушей. О боже! Он так красив; яркие озорные глаза, пышные волосы и эта ослепительная улыб­ка. Теперь у него игривое настроение.

Я устала, еще не отошла от вчерашних откровений, а он свеж как огурчик и сексуален как черт. Ох уж этот Грей!

— Чем мне соблазнить тебя, чтобы ты осталась? — вкрадчиво говорит он, и мое сердце сладко замирает, а потом бешено стучит. Он само воплощение соблазна.

— Ничем, — ворчу я, пытаясь встать. — Пусти.

Он надувает губы и сдается. Я с ухмылкой провожу пальцем по его точеным губам — мой Пятьдесят Оттен­ков. Я люблю его со всей его порочностью. Я даже не на­чала обдумывать вчерашние события и свою реакцию на них.

Я опираюсь на плечо Кристиана и целую его в губы, ра­дуясь, что почистила зубы. Он целует меня долго и креп­ко, потом быстро ставит на ноги. Я стою, ошалевшая, и не могу отдышаться. Меня слегка пошатывает.

— Тейлор тебя отвезет. Это будет быстрее, чем искать место для парковки. Он ждет у подъезда.

Кристиан говорит это мягко и вроде бы чувствует об­легчение. Может, он беспокоился, какой будет моя утрен­няя реакция? Но ведь минувшая ночь — э-э, это утро — доказали, что я не собираюсь никуда сбегать.

—Спасибо, — бормочу я, разочарованная тем, что стою на ногах, смущенная его нерешительностью и слегка раздраженная тем, что я опять не сяду за руль моего «Сааба». Но, конечно, он прав — с Тейлором я быстрее приеду на работу.

—Ленитесь, мистер Грей, и наслаждайтесь утром. Жаль, что я не могу остаться, но человек, владеющий компанией, где я работаю, не одобрит, что его служащие прогуливают работу ради секса. — Я хватаю сумочку.

—Мисс Стил, лично я не сомневаюсь, что он это одоб­рит. Более того, он станет настаивать на этом.

—Почему ты валяешься в постели? Это на тебя не по­хоже.

Он кладет руки за голову и усмехается.

Потому что я могу себе это позволить, мисс Стил. В ответ я качаю головой.

— Покеда, детка. — Я посылаю ему воздушный поце­луй и выхожу.

Тейлор ждет меня и, кажется, понимает, что я опазды­ваю, потому что мчится как угорелый, чтобы я в девять пятнадцать была на работе. Я сижу с серым от страха ли­цом и с облегчением перевожу дух, когда он останавлива­ется у тротуара: радуюсь, что еще жива — так было страшно с ним ехать. И еще радуюсь, что опоздала не очень сильно — всего на пятнадцать минут.

— Спасибо, Тейлор, — бормочу я и вспоминаю, как Кристиан говорил мне, что Тейлор водил танки; может, он участвует еще и в скоростных автомобильных гонках НАСКАР?

— Всего хорошего, Ана.

Он кивает на прощанье, а я мчусь в офис. Открывая дверь в приемную, я вдруг понимаю, что Тейлор отказал­ся от формального «мисс Стил», и улыбаюсь.

Клэр усмехается мне, а я бегу через приемную и на­правляюсь к своему столу.

—Ана! — окликает меня Джек. — Иди сюда. Вот гадство...

—Который час? — спрашивает он строго.

—Прости. Я проспала. — Мое лицо заливается краской.

— Чтобы это больше не повторялось. Приготовь мне кофе, а потом мне нужно, чтобы ты отправила несколько писем. Живо! — орет он, и я морщусь.

Почему он так злится? В чем дело? Что я такого сдела­ла? Я спешу на кухню варить кофе. Может, мне уволить­ся? Я могла бы... ну, заниматься чем-нибудь интересным с Кристианом, завтракать с ним или просто разговари­вать...

Джек едва удостаивает меня взгляда, когда я возвра­щаюсь в его кабинет с чашкой кофе. Он сует мне лист бумаги — на нем от руки нацарапаны неразборчивые строчки.

Напечатай это, дай мне на подпись, сделай копии и разошли всем нашим авторам.

— Хорошо, Джек.

Он так и не поднимает глаз, когда я ухожу. Так злится.

Я с облегчением наконец-то сажусь за стол. Пока за­гружается компьютер, я делаю глоток чая. Потом прове­ряю свою почту.

От кого: Кристиан Грей

Тема: Скучаю без тебя

Дата: 15 июня 2011 г. 09.05

Кому: Анастейша Стил

Пользуйся своим «блэкберри», пожалуйста, х

Кристиан Грей

Генеральный директор холдинга «Грей энтерпрайзес»

От кого: Анастейша Стил

Тема: Некоторым-то хорошо

Дата: 15 июня 2011 г. 09.27

Кому: Кристиан Грей

Мой босс в бешенстве.

Во всем виноват ты, задержал меня своими... шуточками.

Стыдись.

Анастейша Стил,

секретарь Джека Хайда, редактора, SIP

Дата добавления: 2015-07-13