Кассандра Клэр Трилогия о Драко 20 страница

Все в ужасе вытаращили глаза. Джинни, смутно помнящая рассказ Рона, зашлась в хихиканьи.

Драко вежливо поднял бровь и взглянул на Рона:

– Мне продолжать, Уизли?

Рон снова уткнулся в книгу, оставив снаружи только свои заалевшие уши.

– Не надо.

Бросив на него оценивающий взгляд, Драко опустил на стол Руку Славы, которая зашкрябав пальцами по столу, подобно гигантскому пауку, прыгнула на колени к Рону. С визгом ошпаренной кошки, Рон безумно замахал руками, стряхивая вцепившуюся в ремень руку. Та упала на пол, и Джинни придавила ее ногой.

– Малфой! – разъяренно выдохнул Рон.

Драко лениво ухмыльнулся:

– Да ладно, Уизли. Так ты не сделаешь ни шагу к половой жизни, если, конечно, вообще собираешься ее вести.

Рон схватил «Как свистнуть практически что угодно» и швырнул ее в Драко, тот пригнулся, и книга стукнулась о спинку его стула. Распрямившись, Драко начал демонстративно стряхивать пыль с рукавов.

– Знаешь, Уизли, – с непроницаемым лицом заметил он, – враждебность – это просто сублимация сексуальной энергии.

– Прекрасно, – с горькой интонацией ответил Рон, – теперь понятно, почему ты так не можешь терпеть Хагрида.

Драко вспыхнул, а Джинни зашлась в приступе смеха. Гарри нетерпеливо прокашлялся:

– Это ничем не закончится, – резко произнес он, – или нам нужно разделиться, чтобы мы могли работать?

– Нет, – неожиданно поднялась Гермиона. – Мы уже все сделали. Сейчас.

Все удивленно подняли на нее глаза:

– Сейчас? – переспросил Рон, позабыв про свою ярость.

– Да, все, что касается исследовательской части. Теперь немного трансфигурации, как я и говорила вчера вечером. Гарри?

Гарри слегка пожал плечами:

– Ты сказала, что до полудня тебе она не понадобится.

– Верно, – кивнула Гермиона. Голос ее дрожал. – Сейчас три пополудни.

– Хорошо, я пошел за ней, – согласился Гарри. – Рон, можешь составить мне компанию?

– С удовольствием, – Рон стрельнул взглядом, полным отвращения, в Драко и поднялся на ноги. Сдернув со спинки стула свой шарф, он затопал вслед за Гарри, и будь Джинни менее великодушной сестрой, она бы сказала, что он слегка переигрывает.

Похоже, Драко подумал то же самое.

– Тоже мне, примадонна, – холодно уронил он, когда библиотечная дверь закрылась за Гарри и Роном.

– Не начинай, – остановила его Гермиона и начала сгребать со стола книги и пергаменты и засовывать их в и без того едва не лопающуюся сумку. – В самом деле, Драко, коль скоро вы двое не можете находиться рядом, может пойдете в лес и потыкаете друг друга чем-нибудь острым, пока не решите, кто из вас доминирующая мужская особь?

Драко задумчиво пожевал кончик своего пера.

– Но это было бы совсем не так смешно, правда?

– Смешно? Так все это только ради того, чтобы посмеяться? – Гермиона начала собирать волосы в тугой пучок и безжалостно протыкать его шпильками. – Впрочем, зачем колоть Рона? Будь мужчиной. Не обращай на него внимания.

– А я не хочу быть мужчиной, – Драко откинул голову назад и лениво прижмурился, как кошка на солнце. – Хочу быть депрессивным мечущимся подростком, не имеющим сил удержать своих внутренних демонов и выплескивающих все на окружающих.

Гермиона вздохнула:

– Какая жалость, что ты не родился девушкой. Ты бы все время беспокоился, ты же в школе всех милее.

– Эй, – встрепенулся Драко, – я в школе всех милее!..

Гермиона присела на стул рядом с Драко и начала перебирать бумаги, захламлявшие стол.

– Все это слишком утомительно, – устало произнесла она. Джинни с трудом удерживалась от того, чтобы наброситься на нее с утешениями. У нее было ощущение, что Драко и Гермиона забыли про нее. – Я не могу сама со всем справиться, Гарри помогать не хочет, вы с Роном постоянно переругиваетесь, я уже третий день на ногах. У меня волосы спутались – знаешь, почему?

– Я несколько дней только об этом и думал, – мрачно произнес Драко.

– Ой, замолчи, – попросила Гермиона, но улыбнулась.

– Предлагаю сделку, – произнес Драко. – Я добуду остальные книги с заклинаниями по снятию сигнализации, если ты мне расскажешь, как на втором курсе вывели из строя Кребба и Гойла.

– Сделку, – шире заулыбалась Гермиона, почувствовав облегчение.

Джинни громко хмыкнула и поднялась. Как она и думала, две пары удивленных глаз метнулись к ней – карих и серебристых.

– Мне пора, – заявила она.

Улыбка Гермиона исчезла:

– Джинни. О, я имела в виду – большое спасибо за помощь…

– Нет проблем, – сухо ответила Джинни, подхватила сумку и зашагала к выходу. Но лишь только за ней закрылась, плечи ее поникли. Неужели ее судьба – быть невидимкой? Может, это какое-то Проклятье Уизли? Хотя Билл, Чарли, близнецы, даже Перси с его манерой всех раздражать – они были какими угодно, только не невидимыми. Наверное, это касалось только двух младших Уизли, обреченных на вечное игнорирование. Со вздохом она двинулась по коридору, процокала по лестнице на второй этаж, завернула за угол и оказалась в тупике. Неделю назад Симус показал ей это место.

Если резко пройти до конца и резко свернуть налево, можно было пройти сквозь низкий сводчатый проход. Она нагнулась и нырнула в него, очутившись в маленькой овальной комнате, стены и пол в которой были сложены из камней медового оттенка. Мебель отсутствовала. В западной стене было прорезано окно с довольно широким подоконником, на котором, склонившись над книгой, сидел Симус. Он втянул руки в длинные рукава свитера, холодное зимнее солнце, лившееся сквозь стекло, превращали его светло-русые волосы в золотую траву.

– Привет, Джинни! – поздоровался он, не поднимая глаз.

– Как ты узнал, что это я? – рассмеялась она.

– По шагам, – он улыбнулся и опустил книгу. – Иди сюда.

Она подошла и присела на подоконник рядом с ним, чувствуя какое-то легкое волнение. Прошла неделя с того момента, как она поцеловала его на квиддичном поле – он ни разу не пытался поцеловать ее с тех пор, ни разу не дал понять, что ждет продолжения или повторения. Вместо этого он проводил время, гуляя с ней, когда их уроки были поблизости, или же приносил ей горячий чай в гостиную. Она начала ждать его выхода из класса после урока и удивлялась, почему же не замечала его раньше. Было что-то странно притягательное в его благородстве и бесхитростных улыбках. Прогуливаясь по холлу, они брались за руки – это казалось легким и естественным. Она старалась не думать о том, что она делает, и не заниматься анализом своих поступков.

– Собираешься участвовать в визите в Стоунхендж? – спросил Симус.

Она кивнула, теребя обложку книги, что он читал – «Страна грез». Симус любил юмористические книги – и маггловские, и нормальные.

– А ты?

– Да, думаю да. Я не записан на Историю Магии, но мне Биннс разрешил. Там будет демонстрация старинного квиддича – я хочу взглянуть.

Симус положил свою руку поверх ее и кашлянул.

– Я удивлен, что… – он взглянул чуть взволнованно, как всегда, глаза его потемнели, а губы чуть сжались. – Я насчет рождественских каникул. Меня пригласили в Имение на свадьбу, как и тебя, а потом… мы могли бы провести две недели перед учебой, а после я собирался вернуться домой в Глин Кэрин…

– Это прекрасно, Симус, – подхватила Джинни. – Я слышала, что там очень красиво.

– Я хотел бы, чтобы ты поехала со мной, – сказал Симус.

Джинни прекратила теребить обложку и замерла:

– Что?

– Я подумал, что это могло бы быть здорово, – увлеченно произнес Симус. – В нашем распоряжении был бы замок, конечно, не такой большой, как этот, но тоже вполне ничего. Если ты не захочешь, ты сможешь меня не видеть по несколько дней подряд. Я взял билеты на матч Паддлмер – Пушки в Дублине – мы могли бы сходить… И еще покататься на коньках и на санках… – он вздохнул и рассеянно потянул себя за прядь волос. – Знаешь, когда я репетировал это у себя в голове, это звучало куда лучше, чем «Приезжай ко мне домой, у меня есть санки…»

Джинни удивленно рассмеялась:

– Ты отрепетировал это в своей голове? Зачем?

– Потому что я подумал, что ты нуждаешься в настоящем отдыхе, – объяснил он. – А с твоими друзьями это невозможно: они все просто сумасшедшие.

– Тебе не нравятся Гарри и Гермиона?

– Нравятся, но они же ненормальные: все, что они делают, – это яростно таращатся друг на друга. Не надо на меня так смотреть, это все замечают. А твой брат большую часть времени дуется. Нет, ты, конечно, можешь сказать, что проводить с ними время безумно весело, но позволь мне в это не поверить.

– Я так полагаю, что приглашая меня в Ирландию, ты обещаешь мне безумное веселье?

– Обещаю, – кивнул Симус. – Все помчится колесом.

Она улыбнулась:

– А ты покажешь мне свою коллекцию движущихся фигурок?

Симус слегка закатил глаза в деланной задумчивости:

– Может быть…

– А у тебя есть выпущенные этим летом Драко и Гарри?

Симус кивнул, глаза его блеснули.

– У меня даже два Малфоя: один обычный, а второй – для того, чтобы отрывать ему голову.

– Симус, так нельзя.

– Хорошо, если ты приедешь, я приклею ему голову на место, – покаянно произнес Симус.

Джинни поколебалась.

– Я не знаю, – протянула она. – Я должна отпроситься у родителей, и не знаю, что они скажут. Хотя… я не знаю, с чего бы им отказывать мне. Я… Я подумаю, Симус, – его синие глаза потемнели. – Но я хочу. И я ценю твое предложение. Правда-правда.

Она потянулась к нему и поцеловала его в щеку, а потом склонила голову ему на плечо, прикрыв глаза.

Конечно, – мелькнуло у нее, – если налет на музей пройдет не как замышляется, она не сможет поехать с ним в Ирландию. Разве что после нескольких лет, проведенных в Азбакане.

* * *

– Знаешь, я скучаю по этому, – произнес Рон, когда Гарри тронул дверь в Трофейную комнату.

– По чему? – уточнил Гарри, голова которого была занята совсем другим: эта дверь всегда скрипела при открывании и, хотя Гарри захватил с собой мантию-невидимку (она была у него в кармане), он вовсе не хотел ее использовать. Гарри медленно потянул ручку вниз, и дверь беззвучно заскользила, открываясь. Гарри шмыгнул внутрь и, повернувшись, ждал, когда Рон последует за ним. Но Рон медлил на входе.

– Я скучаю по этому, – он махнул рукой на Гарри и снова на себя, – по тебе и мне.

Гарри склонил голову:

– По этому?.. – по его губам скользнула усталая улыбка. – Не знал, что ты этим интересуешься.

Однако Рон и не думал улыбаться, у него был очень мрачный вид.

– Наверное, ты не понимаешь, о чем я. Я про то, что мы снова прокрадываемся в разные места, выполняем какую-то миссию, ищем на свою голову неприятностей… ну, как обычно…

– Мы не ищем себе неприятностей, – возразил Гарри, сам не зная, почему пытаясь сделать вид, что не понимает, куда клонит Рон. – Хотя, если ты так и продолжишь торчать в дверях…

Губы Рона сжались, она зашел в комнату и закрыл дверь.

– Ладно, – произнес он, – давай займемся делом.

Подойдя к витринам, он начал их внимательно изучать: за стеклом красовались ряды всевозможных трофеев – кубки, щиты, мемориальные таблички, неярко поблескивающие золотом и серебром. В полумраке волосы Рона тоже тускло вспыхнули медью. Плечи его были напряжены, и Гарри знал, что сейчас тот чувствует себя обиженным, и понимал, почему не хочет отдать себе отчет в том, что сказал Рон. Ведь сам он вовсе не скучал по их былым приключениям – он-то ведь не лишился: он по-прежнему рыскал по школе в мантии-невидимке, ускользал от учителей и шнырял по хогвартсовским землям. Просто сейчас он все делал один. Один или с Драко.

– Рон, – окликнул Гарри, – прости. Я понял, о чем ты. Я тоже скучаю, просто я думал о другом…

Рон кинул на него взгляд, слабый свет смыл синеву его глаз.

– Я заметил, – уронил он, – вообще-то я уже предлагал, но, если ты хочешь, мы можем поговорить сейчас…

Гарри подошел к самой большей витрине. Щит, на нем имя отца, факультет и позиция в команде. Ловец. Гриффиндор.

– Если это из того, что я мог бы сказать тебе, я бы сказал, – произнес Гарри, видя отражение Рона в стекле.

– Это о Гермионе? – стыдливо спросил Рон, пряча взгляд.

Гарри резко повернулся и удивленно взглянул на Рона:

– О Гермионе?

– Да нет, говори-говори… Я же понимаю, почему ты носишь свой шарф в помещении, – пояснил Рон, – между вами просто арктический холод.

– Ага, – кивнул Гарри, – она чувствует себя заброшенной.

– Это один из забавных побочных эффектов пренебрежения, – хмыкнул Рон и оторвал взгляд от своих ботинок. – Ты больше не любишь её?

Гарри остолбенел, словно Рон ткнул его булавкой:

– Я… что больше не делаю?..

– Ты меня слышал, – Рон снова уткнулся взглядом в свои ноги. – Иногда ты… э… ну, просто перестаешь что-то чувствовать к человеку и ничего не можешь с этим поделать. Но ты должен, должен ей сказать об этом, потому что нечестно заставлять ее все время ждать и удивляться тому, что с тобой творится, и…

– Ты скоро закончишь эту свою сентенцию? – резко перебил его Гарри.

Рон подавился словами и замолк с упрямым видом.

– Ты ей должен сказать, – снова повторил он.

Гарри тряхнул головой:

– Если бы было что ей сказать, я бы непременно сделал это. Но я люблю ее, и всегда буду любить – сказать ей что-то иное было бы ложью.

У Рона был такой ошеломленный вид, что Гарри сам удивился.

– Но ведь у многих людей так происходит – просто чувства пропадают – и все… Разве нет? – – А разве я похож на большинство людей? – Гарри потер лицо руками, снова почувствовав накатившую усталость. И опустошение. – Слушай, – чуть тише продолжил он, – я очень ценю, что ты присматриваешься и к Гермионе, и ко мне; я понимаю, как все выглядит со стороны – наверняка ужасно. Но я по-прежнему люблю ее. Просто иногда я беспокоюсь…

– О чем? – быстро подхватил Рон.

– Что она меня не любит.

– О… – пробормотал Рон и повторил, – о… Нет, уверен, что любит.

– Знаю, – Гарри поднял голову и взглянул на Рона, по-настоящему взглянул, первый раз за несколько дней. Решительные синие глаза, четкая линия рта, знакомое лицо… – Все потому, что я не могу рассказать ей про своих родителей, – он сам удивился своим словам.

– О родителях? – потрясенно повторил Рон. – А что с ними что-то… случилось?..

Нет, – ядовито подумал Гарри, – они все еще мертвы, спасибо, что спросил.

Однако вслух он сказал совсем другое:

– Да нет, я просто много думаю о них, они постоянно крутятся у меня в голове. Знаю, мне нужно поговорить с ней об этом, но… я не могу. Кроме того, не только я удаляюсь от нее. Она тоже удаляется от меня, – решительно произнес он. – Удаляется и становится какой-то… странной.

– Странной? – эхом повторил Рон.

Но Гарри не стал углубляться в подробности. Его глаза опять загорелись, как в тот миг, когда они вошли в Трофейную комнату:

– Эх, да вот же!

– Что? О, точно! – воскликнул Рон и опустился на корточки рядом с Гарри, который распахнул стеклянную витрину и вытащил бронзовую чашу, по краю которой красовалась следующая надпись: «За специальные заслуги перед школой. Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Рональд Уизли. Год 1992».

– Мы собираемся использовать это? – спросил Рон.

– Естественно. Это же наше. Мы используем то, что захотим. Гермиона же говорила, что нам нужно что-то, напоминающее ту чашу на картинке. Вот она как раз и напоминает.

Рон усмехнулся:

– А я думал, мы используем специальную награду Тома Реддла.

Гарри хмыкнул.

– Блестящая идея. Но… Гермиона сказала, что нам нужна чаша.

– Зачем? Какая по сути разница? Все равно мы изменим ее с помощью Трансфигурации.

– Ага, – кивнул Гарри, – однако это должно быть очень-очень слабое заклинание, потому что сильное могут уловить детекторы музея. И оно со временем должно исчезать. И чем больше предмет будет похож на то, что там находилось раньше, чем дольше никто ничего не заметит.

Рон тряхнул головой:

– Интересно, а кто-нибудь в курсе полного и подробного плана грабежа за исключением Гермионы?

Гарри поднялся и помотал головой:

– Нет. Но ей я вполне доверяю.

Лицо Рона странно перекосилось. Потом он улыбнулся и протянул руку, чтобы коснуться чаши в руках Гарри.

– Помню-помню, как мы получили ее. Второй курс…

Гарри внимательно взглянул на Рона: что-то в этих словах ему не понравилось, словно его друг оплакивал прекрасный и навсегда ушедший Золотой Век.

– Да, я помню. Хочешь понести ее?

Но Рон помотал головой и засунул руки в карманы.

– Нет. Да все нормально, – и перевел взгляд на дверь. – Пора.

Рон пригнулся, и Гарри набросил на них мантию-невидимку, укрыв их обоих от чужих глаз.

* * *

Когда Рон с Гарри вернулись в библиотеку, Джинни уже ушла, за столом сидели Драко и Гермиона. Она уронила голову на руки и, казалось, спала. Драко читал. Увидев подходящих Рона и Гарри, он приложил палец к губам.

Гарри бросил взгляд на Драко и поставил чашу на стол рядом с Гермионой. Она и вправду спала – глаза ее были закрыты. Он заметил, насколько она устала: веки были воскового оттенка, под глазами лежали тени, губы чуть приоткрылись, выпавшая из пучка прядь покачивалась от ее дыхания. Забыв про Драко и Рона, про всех остальных, кто есть на свете, он присел на корточки рядом с ней. Мир и время исчезли: существовали только Он и Она. Он вроде бы никогда не забывал о своей любви к ней, но тут он снова все вспомнил – так сильно и неожиданно, что ощутил какую-то внутреннюю боль. О, если б она только знала…

Он не вымолвил ни слова, но ее веки дрогнули, словно она услышала его зов.

– Гарри… – она медленно улыбнулась, ее глаза сфокусировались на его лице. Он склонился и поцеловал ее в щеку.

– Я и представить не мог, что ты так устала… – тихо сказал он. – Я добыл чашу.

– О! – она выпрямилась и потерла рукой глаза. – Спасибо, – зевнув, она с улыбкой прикоснулась к чаше. – Она восхитительна, правда? Какой позор, что мы должны использовать ее в подобном деле.

– Ну, причина вполне достойная, – возразил Драко, не поднимая глаз от книги.

Рон задумчиво жевал губу.

– Не напомнишь мне, как это будет сделано?

Гермиона сердито взглянула на него:

– Мы уже это проходили…

– А не будет охраны или каких-нибудь подобных штук?

– У чаши? Не больше, чем у других музейных объектов. Не забывай – они же не знают, что это такое, для них это просто любопытная старинная безделушка, а не часть мощного магического уравнения.

– Уверена? – уточнил Рон. – А может, они просто не хотят демонстрировать свое знание о том, какая это мощная штука, кому-нибудь еще?

Гермиона захлопала глазами, на мгновение удивившись. Гарри понял, что такой аспект просто не приходил ей в голову.

– Нет, – протянула она и быстро добавила, – нет причин так считать – они бы тогда должны были поставить на нее сигнализацию или вообще спрятать куда-нибудь подальше. Слепой случай, что мы сообразили, что к чему: не приснись Драко тот сон, не свяжи мы это все с Николя Фламелем я бы в жизни не сообразила, что чаша в музее – один из Четырех Благородных Объектов.

– Возможно – один из Четырех Благородных Объектов, – уточнил ее Рон.

Гермиона кивнула:

– Знаю, но лучше перестраховаться, чем потом кусать себе локти.

Рон кивнул:

– Видимо, это какое-то новое значение слова «перестраховаться», о котором я раньше не слышал.

Гарри рассмеялся:

– Похоже, все заскучали по нашим приключениям. И если грабеж – это не приключение, тогда я даже не знаю, как это и назвать.

Рон вспыхнул и криво ухмыльнулся:

– Теперь о деле, – он взглянул на часы. – Герм, нам надо сейчас быть у Флитвика, мы должны взять у него список для поездки…

– О, точно, – Гермиона подскочила, сдержав зевок, улыбнулась Гарри и подхватила свою сумку и плащ. – До ужина.

Он встал и кивнул:

– Желаю старостам приятного времяпрепровождения.

Гермиона скорчила рожу:

– Не надо… в противном случае, мы не могли бы отправиться в музей.

Рон постучал по часам.

– Гермиона…

Засунув чашу в сумку, она чмокнула Гарри в щеку:

– Увидимся. Да, Драко, – помни, о чем мы говорили, – и они с Роном ушли, оживленно болтая о чем-то.

Гарри опустил глаза к Драко:

– «Помни, о чем мы говорили?»

Драко, закинув длинные ноги на стол, пожал плечами:

– Мы просто обдумывали другие возможности завтрашнего налета на музей.

– И нашли другие пути?

– Несколько моментов. Хотя возможно, ты будешь удивлен.

Гарри опустился на стул рядом с Драко.

– Я устал. И ничего не знаю.

– Это все наши полуночные собрания и интенсивное планирование налета. По счастью, нехватка сна не влияет на мое великолепие.

– Да, интересно, как ты с этим справляешься, – Гарри протянул руку к термосу с тыквенным соком, забытому Гермионой. – Что, Рисенн больше не тревожит тебя посреди ночи?

Драко бросил на него проницательный взгляд:

– Я ее больше не видел. А ты?

Гарри озадаченно покачал головой:

– Я тоже.

– Полагаю, она не может проникнуть в замок, – предположил Драко. – Думаю, ты в безопасности.

Гарри задумчиво отвинтил колпачок термоса:

– Как думаешь, что его она хочет?

Драко пожал плечами:

– Ну, об этом можно только догадываться. Но, во всяком случае не то, что находится у тебя в штанах.

Гарри поперхнулся и застонал:

– Не говори этого!

– Я просто обиделся, что ее не интересует содержимое моих штанов.

– А может, интересует? – умиротворяюще предположил Гарри.

– Честно говоря, я не думаю, что она и вправду хотела попробовать это со мной… с тобой она поступила по-другому, – Драко задумался. – На мое счастье.

– Да, она имеет такой… эффект, – Гарри почувствовал, что краснеет.

– Наверное, все дело в шести веках фрустрации, – предположил Драко.

Гарри поперхнулся и прыснул тыквенным соком на книгу перед собой.

– Шестьсот лет? – вытаращил он глаза. – Она что – такая старая?

– Неплохо сохранилась, правда? – заметил Драко. – И не плюй на эту книгу: она древняя.

– Ага, тоже древняя, – покусал губу Гарри. – Как-то не очень понятно, – он взглянул на Драко расширившимися глазами, – так кто же она, Малфой?

– Я так думаю, – медленно произнес Драко, – она какая-то разновидность демона. Ну, или что-то в этом роде. Она, кажется, имеет способность к… э… а чем она тебе показалось?

Гарри почувствовал, что заалел гриффиндорским цветом.

– Я думаю, она, некоторым образом… разновидность сексуального демона, – ответил он.

Судя по лицу Драко, все его силы были направлены на то, чтобы не захохотать.

– Ну, положим, могло быть и хуже, – заметил он. – Она могла оказаться демоном, распинающим людей на стенах.

– Не могу отделаться от мысли, что противостоять ей было ничуть не легче, – сказал Гарри. – Она просто заставила меня почувствовать… бессилие.

– Ага, мой папа всегда говорил, что когда с тобой что-то происходит, нужно попробовать представить неприятеля в исподнем, – посоветовал Драко и тут же присовокупил, – хотя с учетом проблемы, в твоем случае это было бы не лучшим решением.

– Вот так помощь, Малфой…

– Прекрасно, давай поговорим о другом. Например, что на Рождество мне достался Симус.

Гарри улыбнулся:

– Да, мне Гермиона уже сказала, что ты вытащил его имя.

– А тебе кто достался?

– Элиза Миджен.

– А, это такая… – с новым носом, да?

– Замолчи, Малфой. Она очень милая.

Драко ухмыльнулся.

– Угадай, кто достался Блез.

– Я?

– Гермиона, – с видимым удовольствием произнес Драко.

– О, нет, – недоверчиво воззрился на него Гарри. – Проследи, чтобы она не подарила Гермионе что-нибудь острое… или взрывающееся.

Драко приложил руку к сердцу:

– Торжественно клянусь, – продекламировал он.

– Спасибо, – глаза Гарри метнулись к часам на стене, и он резко выпрямился. – Пора на ужин, – он поднялся и подхватил с соседнего стула сумку. На полдороги к дверям он замер и повернулся. – Что – ты не пойдешь со мной?

Драко удивленно поднял голову, но Гарри в тусклом свете не мог разглядеть выражение его лица, только неясные очертания – скулы, заостренный подбородок, затененные глаза.

– Мы не можем пойти туда вместе.

– Ах да, точно, – не можем. Естественно.

– Ты иди, я буду попозже, – Драко с любопытством взглянул на Гарри. – Ты в порядке? У тебя такой вид, словно ты сейчас чихнешь.

Гарри вздохнул:

– Нет, ничего, просто…

– Что?

– Не иди сразу за мной.

Драко кивнул:

– Хорошо, я подожду.

– Спасибо, – Гарри ушел, чувствуя накатившее беспричинное раздражение.

* * *

Она не идет.

Он уже трижды повторил это себе – без толку. Рон поднялся, размял сведенные мышцы и прислонился к стене, уставившись в пространство. Было три утра, он провел тут уже несколько часов. Через шесть часов они собирались грабить музей. Сейчас это казалось нереальным и бесконечно далеким: главное – ее не было рядом и, судя по всему, она так и не появится в ближайшее время.

Он посылал ей весточки… несколько весточек – писал, что будет ждать ее в обычном месте. И ждал. Прошлой ночью. Позапрошлой. Но она не пришла. Это было не в первый раз: бывало, она не приходила и раньше, однако не трижды кряду. Шагнув вперед, он оперся руками о стол. Четыре разноцветных квадратика от света, шедшего сквозь стекла, раскрашивали пол посреди комнаты. Они всегда светились, даже ночью. В комнате старост не нужен был другой свет – это было идеальное место для свиданий, и попасть сюда мог только тот, кто знает пароль. Конечно, этот неудачный эпизод с Малькольмом… Рон мысленно вернулся к тому моменту. Малькольм не помнит, что произошло, – какая неожиданная удача. Тем не менее, он не чувствовал от этого сильной радости. В последнее время он часто чувствовал себя счастливым, даже счастливейшим человеком на свете. Но сейчас… Он опустил глаза на свои руки: ногти были обгрызены до кровавых заусениц.

Его захлестнула волна гнева, он почувствовал прилив яростной энергии, и она подняла его на ноги. Она не имела права так поступать, могла бы хотя бы нацарапать пару слов и послать ему записку, коль скоро не могла поговорить с ним на людях. Рванув дверь, он выскочил в коридор и засомневался. Коридор был заполнен слабым светом. Должно быть, времени уже куда больше, чем он считал. В таком случае… ну, уже нет смысла идти в кровать, правильно? А если он еще подождет… может, она и придет. Они встречались и в более позднее время.

Он вернулся в комнату и прикрыл за собой дверь.

* * *

Пробуждение напоминало выныривание из холодной черной воду навстречу неясному свету. Сон рассыпался, Драко распахнул глаза, чувствуя, что его трясет, и сел на кровати, стараясь медленно дышать.

Он ужасно замерз. Ледяной воздух кусал его кожу, вызывая дрожь. Из-за того, что в последнее время он постоянно просыпался в мокрой от пота пижаме, он взял за правило спать без одеяла и только в тонких пижамных штанах, которые обычно надевал летом. В результате он добился обратного эффекта – и замерз, как ледышка. Словно вместо костей у него были сосульки.

Драко поднялся, завернувшись в одеяло, подошел к окну и уселся на подоконник, глядя в ночь через мутное оконное стекло – белый мир, увитый серебром льда, хрупкий, как стеклянный колокольчик. Бездонное и безлунное небо в тысячах алмазных звезд. Царила гробовая тишина.

Драко опустил взгляд к своим рукам: ногти казались голубоватыми – то ли от холода, то ли от этого света; он сжал кулаки. Перед глазами все еще мелькали образы из его сновидения: замок, вздымающийся среди соснового леса, ромбовидные окна, пустые чередующиеся комнаты. Башня. А в ней, на полке, кинжал, ножны и зеркало. Сегодня стол был придвинут к окну и надо ним, за игрой в шахматы – сам с собой – склонился его отец. Золотая со слоновой костью доска, фигуры, вырезанные из цельных рубинов и изумрудов – красные, как кровь и зеленые, как яд…

У окна, задумчиво глядя на распростершуюся перед ним пустынную осеннюю долину, стоял Вольдеморт.

– Люциус, ты уверен, что время на подходе? – спросил он.

– Да, мой Господин, – тот двинул вперед слона. – Если я не ошибся, все произойдет в ближайшие две недели.

– Это хорошая весть. Время здесь словно остановилось… Я начинаю чрезвычайно скучать.

Темный Лорд отвернулся от окна и посмотрел на отца Драко.

– Предпочитаю старинные шахматы, которые просто берут фигуры, а не разбивают их. Это так оригинально…

– Я думал, вы любите убийства, – заметил Люциус, делая ход красной пешкой.

– Иногда пленение – лучшее решение, – возразил Темный Лорд. – Зачем уничтожать, если можно использовать это или привести в пример? – он улыбнулся, что всегда было неприятным зрелищем. – Как мальчик?

– Хорошо, как и ожидалось, – Люциус двинул коня. – Как я вам и говорил, теперь остается только ждать.

Драко был выдернут из воспоминаний и возвращен в настоящее странным стеклянным звуком – осознанием, что замерз настолько, что трясущиеся руки выбивают дробь по стеклу. Завернувшись покрепче в одеяло, он пробормотал Согревающее заклинание – это мало помогло. Эх, если бы он мог уснуть… Но он окончательно проснулся. Откинув голову назад, он прислонился к стене, глаза метнулись к часам над кроватью, чьи цифры каждую минуту вспыхивали другим цветом – сейчас фиолетовый цвет сообщил ему, что уже пять утра. Через два часа нужно подниматься, идти на завтрак, а потом отправляться в музей. С учетом того, что он староста, он должен встать раньше, чтобы дождаться профессоров. Гарри, Рон и Гермиона встретят его у входа в Большой Зал перед завтраком. Оно не ожидал, что будет так нервничать, – ну, во всяком случае, не настолько, чтобы просыпаться среди ночи. Хотя причин для страха было предостаточно. Пожалуй, это была наиболее трудная вещь из тех, что ему приходилось делать, однако не собственная безопасность заставляла его так дергаться.

Дата добавления: 2015-07-13