Кассандра Клэр Трилогия о Драко 29 страница

– Ты заставишь их пожалеть? – спросил Гарри, не осознавая, что уже поднялся, опираясь для устойчивости одной рукой на диван. Затекшие ноги ломило от боли. Уже стоя в дверях, Драко удивленно обернулся. Даже сейчас, растрепанный и усталый, он все равно обладал этой легкой элегантностью, которой Гарри втайне завидовал. Он знал, что у него самого всё на лбу написано – не в знак гордости, а просто потому, что не знал, как иначе. А вот задеть Драко, чтобы тот потерял контроль над собой – сильно, глубоко – это казалось просто невозможным. Ничто не могло заставить поникнуть его плечи.

– Что я сделаю?

– Ты заставишь их пожалеть об этом, – чуть скрипнувшим голосом повторил Гарри. – Я знаю – ты можешь сделать вещи, которые я бы сделать не мог. Ты безжалостен. Я бы никогда не смог стать таким. И ты знаешь, что такое месть.

– Вот как? – с непроницаемым лицом уронил Драко.

– Я знаю, что это так.

– Ты знаешь? Так, значит, потому ты и сказал мне, что…

– Нет, я знаю, что такое месть, – ровным и пустым голосом заметил Гарри. – Но я не так изощрен в этом, как ты, я плохо представляю себе способ, с помощью которого можно причинить людям настоящее страдание. Не так, как ты.

– И это то, чего тебе хочется? – глаза Драко металлически блеснули. Внутри него ничто не дрогнуло: не было ни страха, ни беспокойства, ни сожаления – вообще ничего. Он стоял, какой-то непонятный, нечеткий, как пергамент, исписанный гоблинскими каракулями.

– Да, это именно то, что я хочу.

– Что ж, я сделаю это, – улыбнулся Драко, и злая улыбка осветила его лицо. Стояли за этим горечь и печаль, нет ли – Гарри не заметил, облегчение полностью захватило его. – Я заставлю их об этом пожалеть.

Драко вышел. Портрет закрылся за ним.

* * *

Джинни как-то прочитала, что различие между памятью и воспоминанием состоит в том, что память – это твое твердое убеждение, что ты находился в определенное время в определенном месте, тогда как при воспоминании ты только чувствуешь, предполагаешь это.

Потом, когда она оглядывалась на эти последние дни года, дни после окончания зимнего семестра ее шестого курса, она всегда испытывала какое-то странное чувство, словно не была уверена, было это на самом деле или нет: разрозненные образы вспыхивали у нее перед глазами – воцарившийся в замке после отъезда Рона и Гермионы холод (в прямом и переносном смысле) – иней, затянувший снаружи окна, замерзшая в кружке на тумбочке у её кровати вода. Вот в ожидании Гарри они с Симусом сидят за гриффиндорским столом. Тот приходит и садится в стороне, не произнося ни слова. И еще Драко – он всегда рядом, или же следит за ним глазами, где бы тот ни находился. Похоже, сказанные Дамблдором несколько недель назад слова он принял как определенный кредит доверия. «Гарри силен и многое может вынести. А что он не вынесет в одиночку, вы вынесете вдвоём».

Иногда ей даже казалось, что он пытается что-то искупить, какой-то грех – в основе такой преданности могла лежать только вина. На самом деле она, конечно же не знала, что Гермиона просила Драко не спускать с Гарри глаз, – и он пытался, пытался, как мог. В те дни профессора закрывали глаза на то, что Драко частенько появлялся в общей комнате Гриффиндора – дальше он не ходил, не считая себя желанным гостем.

Гарри же едва обращал на что-либо внимание, он брел по замку, как ошалевший лунатик – наверное, потому что не спал ночью, а сидел на подоконнике, глядя на снежное безмолвие, – как Симус сообщил Джинни. Вид у него стал прозрачный и совершенно больной, кости начали торчать и выпирать из-под кожи. Джинни несколько раз видела, как Гарри налетал на Драко, словно не замечая его.

Однажды днем Джинни застала его спящим в общей комнате – он лежал, прикрыв ноги одеялом. Она подошла и хотела целиком закутать его, когда буквально из темноты вынырнула рука и схватила ее за запястье:

– Тш-ш…

Это был голос Драко. Юноша сидел в огромном кресле, в полумраке, она не заметила.

– Не разбуди его.

– Я и не собиралась, – раздраженно шепнула она в ответ, – я просто хотел его укутать.

Драко с усталым видом отпустил ее:

– Оставь его… Он три дня не спал.

– Знаю, – она опустила глаза к Гарри и почувствовала, что раздражение улетучивается, она едва не захлебнулась от сочувствия: на диване, подсунув ладонь себе под щеку, свернулся мальчишка, бледное лицо его горело нездоровым сонным румянцем, волосы разметались вокруг и напоминали язычки темного пламени. – Как он? – она опустилась в кресло рядом с Драко. – Как он себя чувствует на самом деле?

– Отвратительно, – сосредоточенно ответил Драко. – Куда хуже, чем ты думаешь.

Они прикусила губу.

– Как бы хотела бы хоть чем-нибудь помочь… Он столько всего выстрадал в своей жизни, как бы я хотела взять что-то на себя…

Драко перевел на нее усталые темные глаза:

– Ты все еще любишь его.

– Я всегда буду его любить. Все будут.

– Только не твой брат, – горько заметил Драко.

Джинни вздохнула.

– Особенно мой брат. Впрочем, тебе не понять.

– А я и не хочу понимать. И не собираюсь дёргаться по этому поводу – мне и так хватило впечатлений от бездумного поведения твоего братца, устроившего весь этот сумасшедший бедлам.

– Он не создавал его, – резко возразила Джинни. – Все уже было.

– Тш-ш, – шикнул на нее Драко. – Говори тише.

Джинни пристально взглянула ему в лицо:

– Ты когда и сколько спал в последний раз?

– Не надо, – Драко указал пальцем в ее сторону. – Я спал целый час во вторник.

– Тебе нужно поспать. В противном случае ты просто рассыплешься.

Он пожал плечами:

– Да ладно, все не так уж и плохо: временами у меня видения, словно я брежу. Думаю, что это снимает все проблемы. Вчера мне привиделось, будто я чайник – что, в общем-то, было бы совсем не плохо, если бы мне неожиданно не пришло в голову, что Малькольм Бэдкок чашка…

Джинни улыбнулась. Ее разморило от тепла, идущего от пламени, и начало клонить в сон. Она смотрела на свернувшегося на диване Гарри, и ей очень хотелось обнять его, да и Драко ей тоже хотелось обнять, хотя он и был таким колючим. Напряжение в ней материализовалась в какое-то материнское чувство, она вдруг увидела в них мальчишек… хотя именно Гермиона всегда по-матерински любила и заботилась о них, и они любили её в ответ. Но Гермионы теперь здесь нет… Она оттолкнула это мысль.

– Драко…

– Пойду-ка я пройдусь, – его глаза скользнули мимо нее к окну. – У меня ощущение, что я уже несколько дней солнца не видел.

– Хочешь, я посижу с Гарри, – кивнула она.

По его лицу проскользнуло облегчение:

– Правда? – он поднялся и взял у нее из протянутой руки плащ, что лежал переброшенным через спинку дивана. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, он взял и накинул его на себя, застегнул тяжелые пряжки. – Я просто выйду…

– Все в порядке, – кивнула она. – Ступай.

Он вышел и тихонько прикрыл за собой дверь.

Джинни пересела в освободившееся кресло и уже было потянулась в карман за книжкой в мягкой обложке, когда заметила какое-то движение. Гарри убрал руку с лица. Его глаза были открыты.

– Так ты не спишь, – удивилась она.

– Нет, – Гарри сел и взял с ручки дивана очки. – Прости, если напугал.

– И сколько ты уже бодрствуешь?

– Не знаю – час, два… Я слышал, как ты пришла.

– Так ты слышал наш разговор? Мог бы дать знать, сказать что-нибудь.

– Нет, все правильно – ему нужно пройтись, подышать свежим воздухом. Сидеть и все время смотреть на меня – это кого угодно достанет.

Джинни была совершенно уверена, что Драко относился к этому по-другому, однако прикусила язык.

– Кроме того, – добавил Гарри, – я хотел кое о чем тебя попросить и это лучше сделать наедине.

– Меня? И о чем же?

Гарри отвел от нее глаза и уставился в огонь.

– Не могла бы ты оказать мне услугу и кое-что потрогать?..

– Пардон? – недоверчиво произнесла Джинни.

Гарри похлопал глазами и густо покраснел.

– Как-то не очень хорошо прозвучало, да?

– Да уж…

Гарри улыбнулся:

– Попробуем еще раз: я знаю, что ты можешь почувствовать Темную магию – в людях, в предметах. Я бы хотел, чтобы ты кое на что взглянула. Почувствуешь что-то необычное – скажи мне.

Джинни нервно подергала золотую цепочку на шее.

– Конечно.

– Спасибо, – Гарри склонил голову и вдруг резко вскинул на нее взгляд. – Это у меня на ремне, погоди минутку… – и он завозился, расстегивая кожаный ремень на своих штанах.

Она смотрела на его опущенную голову, черные волосы растрепались, обнажив тонкую шею со слабо выпирающими позвонками. – Вот, – он протянул к ней ладонь.

Она взяла: это был тяжелый круг из чего-то, напоминавшего красное стекло, однако куда более тяжелый, она бы сказала, что это, скоре всего, могло быть вырезано из камня. Джинни медленно покрутила его в пальцах, изучая удивительно гладкую поверхность и щербатые края.

– Ну, чувствуешь что-нибудь? – взволнованно спросил он.

– Нет. Ничего, – покачала она головой, возвращая ему предмет, который он мрачно принял у нее из рук, – ты ведь и не думал, что это какая-то дьявольская штучка, правда? – полушутя спросила она. Однако он взглянул на нее с полной серьёзностью.

– Да нет, просто думал, может, получу хоть какую-нибудь подсказку, что же это такое. Терпеть не могу непонятные вещи.

– Это ты мне говоришь! – сказала Джинни. – Я уже и не надеюсь на то, что мы когда-нибудь всё поймем. Помнишь ту чашу, что вы стащили из музея – что с ней сделала Гермиона?

Она немедленно пожалела о том, что этот вопрос сорвался у нее с языка. При звуке этого имени Гарри весь сжался и снова ушел в себя, метнувшись испуганным кроликом, прячущимся в свою норку.

– Не знаю, – безжизненно ответил он. – Понятия не имею, что она с ней сделала.

Он резко встал и откинул покрывало на диван. – Пойду-ка я наверх, – пробормотал он, засовывая руки в карманы. – Воспользуюсь своим одиночеством. Кроме того, мне нужно собираться.

Внутри у Джинни заныло, однако она уже умела скрывать боль. Все, что она сказала, было:

– Так, когда ты едешь?

– Завтра утром, – ответил Гарри и вдруг потянулся и нежно взъерошил ее волосы, словно она была маленькой девочкой. – Спасибо. Я благодарен, что ты взглянула на браслет.

– Ну что ты… Может, я еще могу что-нибудь сделать?..

– Можешь составить компанию Драко. Думаю, ему бы пошел на пользу разговор с кем-нибудь.

– Но я не знаю, куда он направился, – запротестовала Джинни.

На мгновение глаза Гарри словно померкли.

– К озеру, – через миг произнес он, подхватил плед с дивана и отправился по направлению к спальням мальчиков.

* * *

На улице стоял чудесный зимний день. Ночью снег засыпал все дорожки, и найти Драко не составило труда – его следы отчетливо виднелись на снегу. Джинни накинула на голову капюшон своего плаща – несмотря на пляшущее на искрящемся снегу солнце, было холодно – и направилась к озеру.

Она уже обошла половину озера, когда вдруг со странной резкой болью поняла, что Драко идет тем же маршрутом, каким обычно гуляли Гарри с Гермионой. Она сбилась со счета, сколько раз из окна класса она видела две знакомые фигурки, бредущие рядышком по одной и то же дорожке. Знал ли об этом Драко?..

Найти его было просто: свернув, она увидела его сидящем на чёрном пне. Потом, вспоминая этот момент, она не могла точно сказать, чем он занимался, – бросал ли камушки на лед, или же ощипывал какую-то вечнозеленую веточку. Она замерла и, стараясь остаться незамеченной, принялась его разглядывать: черный плащ, под ним – потёртые спортивные брюки и тёмно-красный свитер. Ей не приходилось видеть, чтобы на нем было надето что-то настолько разномастное. На лице его застыло какое-то задумчивое, почти мечтательное выражение – о чём же он размышлял?..

Она двинулась к нему, захрустев каблуками по льду. Он вскинул взгляд, увидел её и, неожиданно испугавшись, начал подниматься на ноги.

– А как же…

– С Гарри всё в порядке, твое присутствие не требуется, – остановила его Джинни. – Расслабься.

Он точно не расслабился, лишь засунул руки в карманы и посмотрел на нее с выражением, близким к негодованию.

– Ладно, если тебе так хочется, чтобы я оставила тебя в покое… – резко начала она, и лицо его смягчилось.

– Твой плащ… он новый? – спросил он, и она с недоумением посмотрела сначала на Драко, потом на свой плащ – он был действительно новый, ей прислала его мать в ответ на жалобы, что предыдущий стал ей мал. Этот был шерстяной, бледно-желтый, совершенно обычный. Хоть Драко был и внимательней к одежде, чем остальные мальчишки, но она все же была здорово удивлена, что он обратил на это внимание.

– Да… немного преждевременный рождественский подарок.

– Хм, выглядит знакомо – Драко откинулся на пеньке, все еще держа руки в карманах, и отвёл от неё взгляд. Джинни повернулась, собравшись уйти, однако его голос остановил её:

– Подожди.

Обернувшись, она увидела в его глазах полу осознанную просьбу.

– Останься…

Вздохнув, она подошла и присела рядышком. Они сидели и в молчании смотрели на серое озеро; солнечный свет коснулся его замерзшей поверхности, разбросав по серебру золотые искры.

Наконец Драко нарушил паузу:

– У тебя что-то в кармане. Оно мне в ногу уперлось.

– А… – Джинни вытащила из кармана «Брюки, полные огня», собираясь переложить его в другой карман, когда Драко вдруг остановил ее руку.

– Ты что – все еще это читаешь? Сколько ж можно?

Джинни бросила на него обиженный взгляд:

– Да уж, если бы не все эти безумные любовные треугольники и похищения века, я бы провела время куда лучше.

Отпустив ее руку, Драко пожал плечами.

– Я просто пытаюсь понять, за что ты пытаешься себя наказать. Если ты хочешь почитать, у меня есть много хороших книг – с удовольствием тебе дам: Рассказы двух Магов, Великие заклинания…

– Я читаю хорошие книги. Это просто… для расслабления и успокоения.

– И как же это может успокоить?

– Понимаешь, там все предсказуемо. Ты можешь рассказать все, что произойдет, просто взглянув на обложку.

– Да ну? – Драко заинтересованно взглянул ей через плечо. – И как ты это определяешь?

– Смотри, – она двинула пальцем по странице, зная, что он внимательно наблюдает за ней. – Эта девушка в белом платье – героиня, Риэнн. Ей придется многое пережить, однако в конце она воссоединится со своей любовью. А вот этот парень в бриджах – Тристан. Он смелый, отчаянный, он хочет быть с ней, но злая судьба не дает им соединиться. Но это все временно, конечно. Девица в красном тугом кожаном корсете – это леди Стэйси, злая распутница – в конце она точно помрёт, но прежде переспит с половиной мужских персонажей. А вот этот мужчина в темном плаще – Темный маг Морган, он тоже злой.

– А это что еще за задница в платье? – заинтересовался Драко.

– Это не платье, это мантия государственного деятеля! Это Жоффрей Монтегю, он – друг детства Риэнн, очень достойный человек. Поехали дальше. Если Тристан умер, она, скорее всего, закрутит с ним, однако все время будет думать о Тристане. А вот если Тристан жив… – Джинни остановилась. Плечи Драко тряслись в припадке беззвучного смеха. – Что смешного?

Драко замахал рукой.

– Позволь, я расскажу тебе, как все происходит на самом деле. Исходя из информации, извлеченной мной из этих баснословных иллюстраций, предсказываю, что Монтегю вылезет из своего чулана и будет сообщником темного мага Моргана – который на деле окажется вовсе не злым, а просто одиноким. Они осядут в другой стране, где купят замок и следующие шестьдесят лет будут заниматься тем, что скупать предметы старины. Риэнн откроет монастырь для юных ведьм и поставит в нем матерью-настоятельницей леди Стэйси, а та будет заниматься тем, что изменит форму, включив в нее кожаный корсет, а также введет новое правило – провинившихся девушек будут пороть.

– Так, а что с Тристаном? – яростно покосилась на Драко Джинни.

– О, он слишком самодоволен, чтобы ему требовался кто-то ещё. Ты только посмотри, посмотри на его ботинки! Это ж сколько часов надо провести, чтобы так их отполировать! Нет, пусть остается один.

– Тристан хочет остаться со своей любовью, – отрезала Джинни.

– Что ж, – усмехнулся Драко, – все, что ему нужно для этого, – это стопка неприличных журналов и крепко запирающаяся дверь.

– Ах! – воскликнула Джинни и швырнула в него книжкой. – Ты говоришь, словно все это – сплошная грязь!

– О, благодарю. И что же, я превращаю в сплошную грязь?

– Ну, ты сам знаешь, – неожиданно засмущалась она. – Любовь.

Драко запрокинул голову и внимательно уставился в небо:

– Что ж… Да – это грязь. Знаешь, в ней нет ничего священного или возвышенного. Это такой же голод, желание, потребность – словом, одна из тех вещей, из-за которых люди делают совершенно безобразные вещи по отношению друг к другу. Без неё, любви, нет и предательства, нет утрат, нет ревности. Половина мерзостей, творящихся в мире, имеют свои корни в любви. Она режет, сжигает и ранит – и нет от этого лекарства. Уж лучше ненависть – я испытываю ее каждый день, но это чувство, по крайней мере, можно вынести. И я всегда знаю, где я нахожусь.

– Это неправда… Любовь делает людей бескорыстными…

– Как твоего брата? – тихо спросил Драко. – Бескорыстными, каким был твой брат?

– Это не было связано с любовью! – взъярилась Джинни. Да как он осмелился…

– Ну конечно! А то я не видел его лица, когда он смотрел на неё! Он был в нее влюблен, что бы ты там ни думала.

– Что ж, он хотя бы в этом был искренен, – отрезала Джинни, чувствуя, что это прозвучало весьма язвительно. – Он не прикидывался, что его это не волнует.

Это замечание заставило Драко выпрямиться. Открыв глаза, он окатил ее холодным взглядом серых глаз.

– А я, значит, прикидываюсь? Что ж, может, ты и права. Может, я, и правда, ни о ком не забочусь по-настоящему. А может, ты просто это так видишь со своей идеалистической точки зрения – тебе это в голову не приходило?

– Я не идеалистка. И вообще, если я думаю, что это глупо – заботиться о ком-то, делая при этом вид, что на самом деле тебя это совсем не волнует, – это вовсе не значит, что я идеалистка. Люди вообще не могут жить, ни о ком не заботясь.

– Ничего подобного. Люди не могут жить без пищи, воды, крова и, в моем случае, без простыней из отборного хлопка. Другие люди – это роскошь, а не необходимость.

– Тогда почему ты так заботишься о Гарри?

– Это совсем другое дело.

– И в чем же разница?

Что-то мелькнуло у него в глазах.

– Другое – и все тут.

Джинни вдруг почувствовала утомление. Продолжать беседу не было никакого смысла, не существовало аргументов, при помощи которых можно было бы победить Драко. Она не могла понять, зачем она все еще утруждает себя этим спором, – это было так же продуктивно, как пытаться прорыть туннель в Тайную комнату при помощи ложки.

– Пойду-ка я обратно в замок, – она резко поднялась, прикрыв лицо одной рукой, – ей не хотелось, чтобы он заметил, что глаза у нее на мокром месте, – и протянув к нему вторую руку. – Могу я забрать свою книгу?

Она услышала, как хрустнул снег под его ногами, когда он поднялся.

– С тобой все хорошо? Ты не плачешь?

– Мне что-то в глаз попало, – соврала она.

– А ну-ка, иди сюда… – он проворно и профессионально придвинул ее к себе, взяв за руку. Подняв ей подбородок, он пристально взглянул ей в глаза. – Стой смирно.

Она, не мигая, смотрела ему в глаза. Они не были так близки с того памятного вечера, со Святочного Бала (потом она припомнила, что это не совсем так – они были так же близки, когда он поцеловал ее в музее, однако это было такой очевидной попыткой взбесить Симуса, что она решительно сбросила это со счетов). Но они и вправду еще ни разу не стояли так близко друг к другу – при свете дня. Она пыталась не рассматривать его в упор – однако не могла совладать с собой; какая-то её частичка прикладывала все усилия, чтобы запечатлеть этот момент в памяти, словно ощущая, что ничего подобного может больше никогда не произойти. Она пыталась сосредоточиться на том, что в его лице было не так: вот шрам под глазом, причиной которого стала разбитая Гарри бутылка чернил… да и сами глаза немножко различаются по форме… один уголок рта чуть выше другого – теперь понятно, откуда у него берутся все эти кривые ухмылочки… волосы, просящие ножниц…

Симус был тоже красив – но не так утонченно. Впрочем, это не имеет никакого значения. Но когда Симус касался ее руки, её не начинало так трясти…

Его глаза словно ощупывали её лицо.

– Я ничего не вижу, – медленно произнес он, и ей потребовалось время, чтобы осознать, о чем это он. Придя в себя, она решительно отцепила его руку от своей и отступила, едва замечая его удивленный взгляд.

– Я знаю. Знаю, что не видишь.

* * *

И вот, наступил последний день семестра. Джинни ехала от Хогсмида на Кингс-Кросс в купе вместе Дином, Симусом и Чарли. Она совершенно точно видела, что Симус умирает от желания поболтать с ней, однако присутствие Дина его смущало, а присутствие Чарли – старшего и весьма мускулистого брата – просто ужасало.

Она видела в окошко, как Гарри и Драко вошли в тот же вагон, однако в купе не появились, что ее не особенно удивило – вряд ли Гарри захотелось быть поблизости от Чарли, да и отвращение Драко к Симусу со временем не ослабевало. Оказавшись на платформе 9 и три четверти, она махнула рукой Гарри, тот махнул в ответ, Драко повернулся, чтобы увидеть, куда он смотрит, – но в этот момент юношей отгородили от нее Сириус и Нарцисса.

Джинни отвернулась – с другой стороны платформы подходило ее семейство – мать, отец, близнецы, Перси (Билл, насколько ей было известно, всё ещё был в Египте), однако Рона с ними не было. У нее кольнуло в груди – однако она не могла обвинить его в том, что он так поступил.

– Джинни, – произнес ей чей-то голос почти в ухо. Она обернулась – конечно же, это был Симус. Он стоял, спрятав руки в карманы и надвинув на глаза черную шапку. Присмотревшись к нему, она вдруг поняла, что была невнимательна к нему в последние дни: у него был утомлённый и унылый вид, однако он старательно улыбался. – Я хотел пожелать тебе счастливого Рождества…

– О, и тебе тоже, – неуклюже спохватилась она, и в этот момент их накрыла волна Уизли: миссис Уизли кинулась на Джинни с поцелуями, мистер Уизли хлопал по спине Чарли, Перси издавал какие-то суетливо-назойливые приветственные возгласы, Фред запустил маленький Флибустьерский фейерверк, мерзким тоненьким голоском заигравший Jingle Bells. Казалось, только Джордж заметил присутствие Симуса.

– Привет, Финниган.

У Симуса был почти контуженный вид. Он не ответил.

Миссис Уизли выпустила Чарли из объятий и обратила дружелюбный взор на Симуса:

– Привет, а ты –?..

– Это Симус, мама, – представила его Джинни, повышая голос и пытаясь переорать Jingle Bells. – Он однокурсник Рона и охотник нашей команды, – и, сама не зная, почему, она взяла и прибавила. – И мой парень.

Воцарилась ошеломленная тишина. Все вытаращили глаза, но больше всех был поражен сам Симус.

– Твой… парень? – переспросила мисси Уизли слабым голосом.

– Так-так, – мистер Уизли начал трясти руку Симуса. – Ну, рад встрече, сынок.

Симус снова порозовел.

– И я рад встрече, сэр, – ответил Симус и крепко пожал руку мистера Уизли. – Мои родители очень высоко отзывались о вас, особенно мама. Она говорит, что вы лучший министр магии со времен Филонеуса Плама.

Мистер Уизли вспыхнул от удовольствия и затряс руку Симуса с удвоенной силой.

– Ну-ну, приятно слышать. Очень приятно. Мы увидимся с вашей семьей на свадьбе?

– Нет, сэр, боюсь, что нет, – с сожалением покачал головой Симус. – Мы обновляем наше фамильное гнездо…

– Фамильное гнездо? – переспросила миссис Уизли.

– Понимаете, – улыбнулся Симус, – все эти старые замки… – все время что-то сыпется то тут, то там.

– Замок? – эхом откликнулась миссис Уизли.

– Мам… – стиснув зубы, простонала Джинни.

Симус заулыбался миссис Уизли, ямочки на щеках которой обычно предназначались только Гилдерою Локхарту.

– Наверное, зимой в Ирландии красиво, – любезно заметила она.

– О, да, только очень холодно, – Симус старательно делал вид, что разговор очень его увлекает. – Если бы я мог надеть один из тех замечательных свитеров, что вы вяжете для Рона с Гарри, мне бы завидовал весь город.

Джинни показалось, что ее мать сейчас задохнется от радости, – она прекрасно знала, как та гордится свитерами, что вязала всем к каждому Рождеству. Кроме того, она также была в курсе, что Рон ежегодно пытался подсунуть их Дину, Симусу и Невиллу. Причем безуспешно.

– На кой черт мне свитер со здоровенными буквами РУ спереди? – как всегда дипломатично поинтересовался Дин у Рона в последнее Рождество.

– Можешь рассчитывать на то, что тебя посчитают Распутным Удовлетворителем, – дружелюбно подсказал Гарри, и они с Роном повалились от смеха и всё более и более грубых и рискованных предположений.

Очнувшись от воспоминаний, Джинни обнаружила, что ее мама смотрит на Симуса, словно на новообретенное дитя.

– Можешь называть меня Молли. Ирландия – это просто замечательно. Думаю, Джинни бы хотелось посетить ее.

– Мааааааааам! – возмущенно взвыла Джинни, но в этот миг отец потащил миссис Уизли к другому краю платформы, чтобы по-быстренькому переброситься парой слов с Сириусом, Люпиным и Нарциссой.

– Ну, что ж, прощайтесь, – просияла в сторону Джинни и Симуса миссис Уизли, когда муж потянул ее прочь. За ними последовали Чарли и Перси, Фред с Джорджем отошли в сторонку, чтобы поприветствовать нескольких друзей, еще продолжающих учебу.

Джинни медленно развернулась к Симусу, на губах которого играла усмешка, сделавшая бы честь Малфою.

– Так, – обвиняюще начала она, – что все это было?

Симус широко распахнул свои синие глаза:

– Ты это о чем?

– Ты что, занялся самотрансфигурацией и обратил себя в Супер-пупер Парня?

– Эй, ты сама это начала. Я даже и не знал, что я твой парень. Что – была какая-то записочка, которую я не получил?

Джинни тут же почувствовала раскаяние.

– Ой, да, да – знаю. Прости. Это было просто ужасно. Сама не знаю, какая муха меня укусила.

– Я тоже. Однако надеюсь, что это не в последний раз.

Джинни быстро вскинула на него взгляд. Он определенно нервничал – в такие минуты его мягкий ирландский акцент становился более заметным.

– Я рад, что ты на меня не сердишься, – заметил он.

– Конечно, нет, – тряхнула она головой. – А с чего бы мне сердиться?

– Просто ты не разговаривала со мной три дня. У меня даже не было возможности преподнести тебе мой Рожественский подарок.

– Подарок? – переспросила она. – Ты хочешь сделать мне Рождественский подарок?

– Ну конечно.

– Но… но я для тебя ничего не приготовила!..

– Всё в порядке, – улыбнулся он. – Сможешь мне что-нибудь привезти, когда мама отпустит тебя ко мне в Ирландию.

– Слушай, я себя чувствую такой виноватой…

– Не надо, – решительно сказал он. – Я хочу вручить тебе это. Я давно обдумывал это, и, ну… я не хотел бы дарить это кому-то другому, тем более, что это весьма дорогая вещь. А на мне она выглядит глупо.

– О, надеюсь, это не кружевное белье?

– Вряд ли. Я в нём выгляжу просто баснословно, – он залез в карман плаща и вытащил оттуда маленькую коробочку – определенно, не такую, в какой держат книжки или белье. Это была коробочка для украшений. Она замялась. – Возьми, – мягко попросил он.

Она прикоснулась к ней, думая, видит ли эту сцену ее семья или нет. Джинни отчаянно надеялась, что там не кольцо. Она просто не представляла, что же в противном случае ей делать.

– Ну же, открой, – и тут ей пришло на ум, что никто из юношей, никто и никогда – не считая ее братьев – не делал ей подарков. Ни разу. Никогда.

Она открыла коробочку – на пестрой блестящей ткани лежал браслет. О, нет… не просто браслет – это был один из Волшебных Браслетов PorteBonheur. Джинни едва не выронила коробочку. Волшебные браслеты были ужасно дорогими и страшно знаменитыми, потому что заколдовывалось вручную при помощи очень сложных заклинаний, потом подвергались трансфигурации, а позже активировалось. Честно говоря, она еще ни разу ни у кого ничего подобного не видела.

– Их делает мой дядя, – немного застенчиво пояснил Симус, когда она достала браслет из коробочки и повернула его к свету. Это была неяркая вещица, сплетенная из серебряных цепочек, однако сами заклинания были очень интересными: крошечная нотка, маленький золотой подсвечник, миниатюрная стрелка, стеклянное сердечко, тарелка с ложкой, перышко – их было больше дюжины. – Просто брось заклинание в огонь, чтобы оно активировалось… Вот, можно я тебе помогу надеть? – она подала ему руку, он ловким движением застегнул браслет у нее на запястье и взглянул на нее из-под ресниц. – Тебе он нравится?

Джинни вдруг поняла, что не проронила ни слова за последние пять минут.

– Какая же я балбеска, – охнула она. – О, он просто великолепен, я просто влюблена в него, я…

Но громкоголосое огненноголовое семейство вернулось и понесло Джинни к машине; она едва успела крепко пожать Симусу руку, прежде, чем мать увела ее прочь, что-то возбужденно шепча ей на ухо: Джинни уловила только обрывки – «замок… такие манеры… до чего вежливый… а какой симпатичный!»

Дата добавления: 2015-07-13