Кассандра Клэр Трилогия о Драко 36 страница

Вздохнув, Гарри устроился поудобнее, и Драко начал читать вслух:

– Брюки, полные огня. Глава тридцать пятая.

…Холод и сырость темницы прильнули к истерзанным конечностям Риэнн. Она снова попыталась вырваться из сковавших её щиколотки цепей. И снова – безуспешно. Влажные сферы её обильных грудей влажно вздымались под разорванной тканью…

– Влажно? – переспросил Гарри. – Там написано именно это?

– Шекспир всегда так писал.

– Шекспир? Ты ставишь автора «Брюк, полных огня», вровень с Шекспиром? – поразился Гарри.

Драко опустил книгу:

– Так мне продолжать читать или нет?

– Ну, давай, – и Гарри снова откинулся к стене.

…Яркий свет залил темницу, когда железная дверь со скрипом распахнулась и, маниакально кудахча, вошел зловещий волшебник, взявший её в плен.

– О, кто вы? – выдохнула Риэнн, извиваясь в своих цепях. – О, кто вы, и что сделали с Тристаном?

– Ха-ха-ха-ха, – волшебник откинул капюшон, открыв свое лицо – Риэнн.

– Ты леди Стэйси! – ахнула Риэнн.

– Верно, это я, – заявила сексуальная чувственная ведьма. Ее груди вздымались над красным бархатным корсетом, стройные ноги были облачены в высокие черные сапоги. – Приветствую тебя я в этом замке, Риэнн, – рассмеялась она и щелкнула в сторону узницы, задрожавшей от ужаса, хлыстом, что держала в покрытой драгоценностями руке. – Ну! Быстро раздевайся! – приказала леди Стэйси.

– Ужели ты не шутишь? – Риэнн задыхалась и, наверное, именно от этого у нее начала кружиться голова.

– Раздевайся! – крикнула лэди Стейси, касаясь ручкой хлыста млечных изгибов почти обнаженного тела Риэнн. – Иль сделаю я это за тебя…

– Знаешь, – прервался Драко, – а книга-то лучше, чем мне казалось.

Гарри что-то невнятно пробормотал себе под нос.

–…Нет, ты не женщина! – вскрикнула Риэнн, когда лэди Стэйси скользнула к ней, собираясь проделать с ее телом мириад противоестественных действий, которые, как подозревала Риэнн, ей бы вовсе не понравились. – Ты злобный, страшный демон!

И она приступила к…

– Слушай, тебе ведь совсем не нравится, да? – спросил Драко. – Что тебя гложет? Только не говори, что вы с Уизли никогда не прятались по ночам с факелом под одеялом, чтобы в вашей одинокой спаленке почитать Ведьм без панталонов.

– Откуда ты… ну, положим, да, – прятались. Но это же не…

– Не что? Что? Что у тебя за вид? Обычно он означает, что ты что-то утаиваешь от меня, потому что боишься, что если расскажешь, то я или обозлюсь, или назову тебя скотиной. Так что лучше сиди, надувшись, как беременный хомяк, и помалкивай.

Гарри хрюкнул.

– Ну, давай-давай, колись, Гарри, – раздраженно добавил Драко.

– Меня не волнует, рассердишься ты или нет, – возразил Гарри, пристально глядя в, как всегда, совершенно непроницаемое лицо Драко. – Скорее, меня беспокоит то, что ты будешь в шоке.

– О, так ты сделал что-то шокирующее? Ты? Что – тебе приснился сон, в котором все домашние эльфы ходили в лайкровых костюмах, и, проснувшись, ты ощутил странное…

– Я занимался сексом, – сказал Гарри. – Прошлой ночью.

«Брюки, полные огня», громко хлопнулись об пол башни. Драко вытаращил глаза, полные непритворного изумления.

– Чем ты занимался?

Гарри повторил эту волнующую новость, после чего воцарилась долгая тишина. Драко медленно опустил голову и оперся подбородком на руки, глаза его зажглись огнем любопытства.

– Да, я был не прав. Ты мне это доказал. Я шокирован.

Гарри промолчал. Драко сидел, не сводя с него глаз.

– Слушай, Поттер, а ты уверен, что это тебе не приснилось? Ты здорово набрался накануне.

– Уверен. Она была рядом, когда я проснулся сегодня утром.

– И кто она была? – судя по виду, Драко знал ответ.

– Э… Рисенн.

Драко, ахнув, вытаращил на него глаза.

– Гарри, да с чего же тебе в голову взбрело, что это хорошая мысль?

– У меня не было никаких мыслей. Я вообще почти ничего не помню.

– Не помнишь? Тогда откуда ты знаешь, что ты…

– Потому что она мне это сказала! Она была в моей постели утром, когда я проснулся, – и сказала мне об этом!

Гарри сморщился, вспомнив выражение холодного веселья в её глазах, в памяти всплыли её слова… «…То, что было ночью… – со мной такое впервые…»

– И ты ей поверил? – губы Драко искривились в улыбке. – В таком случае, у меня есть несколько ковров-самолетов, которые я хотел бы тебе продать.

Гарри кашлянул и почувствовал, что заливается краской, приобретая цвет предзакатного солнца.

– Мы оба были… мы были совершенно голые. Под простынями.

– Да, это наповал, – Драко закатил глаза. – Признаться, я не вижу другого пути добраться до сути, кроме как задать тебе целую кучу вопросов, которые я, на самом деле, задавать не хочу. Давай решим, что, коль скоро ты хочешь считать, что занимался с ней сексом, – так тому и быть.

Гарри сверкнул глазами:

– Я не буду с тобой разговаривать, если ты будешь издеваться.

– Это ж я, Поттер, – я всегда издеваюсь.

Гарри сжал губы:

– Гермиона мне этого никогда не простит.

– А вот в этом ты не ошибаешься, – живо согласился Драко.

– Не вижу причин, по которым ты считаешь, что всё это очень забавно…

– Это вовсе не забавно. Это до смерти смешно.

Гарри бросил на него яростный взгляд.

– Да ладно, тебе, Поттер. Я в том смысле, что, с учетом того, перед лицом чего мы сейчас с тобой оказались, то, что ты кувыркался с каким-то сексуальным демоном, выглядит несколько легкомысленным.

– Она могла сделать со мной что-то странное и неестественное, – мрачно заметил Гарри.

– Хотелось бы надеяться, – кивнул Драко. – Это бы придало хоть какой-то смысл всем этим глупостям.

– А я-то думал, что ты будешь поражен. Ну, я и дурак.

– Так оно и есть, – кивнул Драко, хотя его вид свидетельствовал об обратном. – Просто я был бы больше поражен, если бы она сказала тебе правду. Это уже чересчур – предположить, что ты мог бы начать заниматься сексом раньше меня. Хватит с меня того, что Уизли меня опередил, но чтобы ты… Ты на себя-то посмотри, с твоей-то физиономией певчего из церковного хора! Ты даже слово «секс» не можешь выговорить без того, чтобы не поперхнуться.

Гарри обиженно посмотрел на Драко. Было даже совсем нечестным, что Драко, не прошедший и не испытавший того, что с ним самим было вчера, сидел тут с таким видом, словно всё знал о сексе и это, к тому же, уже здорово ему прискучило.

– Я могу сказать слово «секс», – по-детски заупрямился он. – Секс, секс, секс, секс, секс, секс.

Он мог бы продолжать в том же духе, если бы его неожиданно не прервали.

– Ну, надо же, – произнес Люциус Малфой, и Гарри, развернувшись, увидел его в распахнутых дверях, – я, конечно, знал, что мальчики вашего возраста говорят только о сексе, однако же, совсем не ожидал, что это надо понимать так буквально.

* * *

– Пенси? – переспросила Гермиона, повышая голос. – Пенси ПАРКИНСОН?

– Ну, – кивнул Чарли, – это и, правда, так.

– Ты уверен? Ты абсолютно уверен, что это была именно она – эта слизеринская корова?

Фред и Джордж, как по команде, разом отодвинули свои стулья подальше от Гермионы. Чарли смело остался на месте.

– Ну, судя по её реакции – да. Мы уверены.

– Стерва! – завопила Гермиона, шлепая ладонью по столу так, что закачалась ваза. – Поверить не могу, что ещё вчера у меня был шанс свернуть её кривую шею – а я ничего не знала! Ненавижу, ненавижу! – ну, я до неё доберусь… Буду душить её до посинения! А потом я ее порву на кусочки и буду на них прыгать, пока… пока… пока мне не надоест!

– Сделай это, – кивнул Джордж.

– Точно, – согласился Фред. – И если собираетесь таскать друг друга за волосы, захвати камеру.

– Заткнись, Фред, – раздраженно перебила его Гермиона. – Если ты такой извращенец, то это вовсе не значит, что все парни обожают наблюдать за девичьими драками.

– Кто-нибудь хочет чаю? – нарушил повисшую тишину Чарли.

– Я не хочу, – ворчливо отказалась Гермиона.

– Знаю, – дружески кивнул ей Чарли. – Но сейчас мы отомстить не можем, так что или чай – или ничего.

– Я голоден, – многозначительно заметил Джордж.

– Ладно, – Чарли соскочил со стола. – Я пойду, что-нибудь приготовлю.

– Конечно, – одобрительно заметил Джордж. – Если волнуешься или сомневаешься – берись за поварёшку.

Гермиона, не выказывая никакого одобрения, продолжала мрачно таращиться на стол.

– Лучше б вы ничего мне про Пенси не говорили, – пробормотала она сквозь зубы.

– Эй, слушай, отвлекись на секундочку от Гарри и Малфоя, ладно? – начал Джордж и осекся, потому что Фред подтолкнул его локтем. – Что? Она же беспокоилась!

– И вот теперь она снова беспокоится, – отрезал Фред, махнув рукой на Гермиону так, словно она была стихийным бедствием, и ответственен за это был именно Джордж.

В этот момент распахнулась дверь кухни, и вошли, кутаясь в зимние плащи, запорошенные снегом мистер и миссис Уизли.

– Что-нибудь есть от Рона и Джинни? – тут же спросила миссис Уизли, скидывая тяжелый плащ и бросая перчатки на стол.

– Нет, мам, ни словечка, – тихо ответил Чарли. – Но… – он махнул половником в сторону кухонных часов, где стрелки как Джинни, так и Рона стояли на отметке «В пути». – С ними, по-видимому, всё в порядке. – Уверен, умей они аппарировать, они бы вернулись домой раньше Фреда и Джорджа.

– Да-да, знаю… Ох, Гермиона, деточка, я тебя и не заметила, – Гермиона почувствовала укол вины, когда миссис Уизли накинулась на неё с объятиями и поцелуями, а мистер Уизли по-отечески тряхнул её руку: она понимала, что им бы хотелось, чтобы на её месте были бы Джинни, Рон или Гарри – они любили Гарри как своего собственного сына. Она был уверена, что они оба были страшно взволнованы, однако умело скрывали это. – С тобой все хорошо?

– Да-да, все хорошо, – тихо кивнула Гермиона и присела, когда оба старших Уизли присоединились к своему выводку на кухне. Скоро все уже погрузились в фирменное блюдо Чарли – макароны с сыром и чесночным хлебом.

Гермионе оно казалось немного странным, хотя все же не таким специфическим, как вишневые тянучки миссис Уизли, крошки от которых Гермиона в глубине души считала виновниками смерти Эррола, постигшей его пару лет назад.

Немногословный разговор оживился, когда раздался новый стук – это были Сириус и Люпин, потратившие целый час, устраивая бьющуюся в истерике Нарциссу в доме их общего друга, пообещавшего, что его дом ненаносимый, а потому Люциус ни за что не найдет её. Они тоже рады были видеть Гермиону живой и здоровой, однако макаронами не заинтересовались.

– Как там, в Гильдии, Рем? – спросил мистер Уизли, пока миссис Уизли призывала новоприбывшим стулья, и они втискивались за стол между Фредом и Джорджем.

Люпин пожал плечами:

– Паника. Хмури носится и уничтожает документы, боясь, что все его секреты окажутся в руках прихвостней Вольдеморта. Похоже, его буквально раздавило то, что их с Дамблдором план остановить Люциуса не удался.

– Что ж, этого никто не мог предвидеть, – тихо заметила миссис Уизли.

Сириус вздохнул.

– Я знаю, знаю… но, принимая во внимание, каким дураком я себя сейчас чувствую, представляю, каково сейчас тем, кто входит в Гильдию… Артур, как дела в Министерстве?

Мистер Уизли взглянул на жену и снова перевел глаза на Сириуса:

– Понятия не имею, – резко сказал он. – Признаться, я больше не министр. Меня даже не допустили в здание.

– ЧТО? Папа! – Чарли выронил вилку. – Ты нам ничего не сказал!

– Расскажи, что случилось, Артур, – тихо попросил Люпин.

Мистер Уизли вздохнул.

– Очевидно, выявилась какая-то накладка при голосовании. Я как раз из кабинета, где поводилось выяснение всех обстоятельств. И меня не допустили в здание Министерства, потому что моё присутствие может скомпрометировать это разбирательство. Они указали мне на дверь. Это было унизительно.

Сириус взглянул на Люпина.

– Да, я помню, ты говорил мне, что у тебя есть подозрения, что во время голосования с бюллетенями что-то происходило. Я тогда подумал, что у тебя паранойя. Прости.

Мистер Уизли взмахнул рукой:

– Дело прошлое. Вопрос в том, что нам делать сейчас.

– Думаю, пока нам еще разрешено входить в Министерство, нам с Люпиным лучше туда и отправиться. Хотя я боюсь, что, если я увижу Люциуса Малфоя, я не удержусь от того, чтобы скрутить его костлявую шею.

– А что он там нёс об опекунстве над Гарри, это что, – правда? – внезапно встрял Джордж. – Он ведь осужденный, объявленный сумасшедшим, как же может быть так, что его назначили чьим-либо опекуном?

– Дело в том, что Имение и Малфой Парк – это особая территория с особыми законами, что-то вроде средневекового удельного княжества или королевства, где Люциус осуществляет практически полный контроль над всем, что происходит в округе. Это очень древняя, семейная магия – как магия домашних эльфов; она связана с землями кровными узами и особыми заклинаниями. Но – да, увы, эти древние законы – анахронизм, упущенный Министерством из вида.

– Каким Министерством? – робко поинтересовался Артур Уизли.

– Ну, вернее, – продолжил Люпин, – Люциус никогда не пытался восстановить в Имении действие древних законов, особенно после появления Вольдеморта, потому что тогда Министерство непременно бы вмешалось. Поколения Малфоев демонстративно вели себя так, словно старых законов больше нет, что они остались только номинально, на бумаге. А эти законы, естественно, не подпадают под юрисдикцию Министерства, так что не имеет никакого значения, что Люциус объявлен Советом сумасшедшим. Его могли бы с тем же успехом юридически объявить грызуном.

– Погодите, я совсем запутался, – произнес Джордж, – так он все же является опекуном Гарри или нет?

Люпин взглянул на Сириуса, тот пожал плечами.

– На самом деле это не имеет никакого значения. Всё это представление, все эти речи – только для того, чтобы сбить нас с толку и выбить почву из-под ног. За счет этого он выигрывает немного времени – от силы день-два. По-видимому, это именно то, что ему нужно. И чем дольше мы будем метаться, пытаясь решить эту задачу, тем лучше для него. Это – отвлекающий манёвр. Вполне типично для Люциуса.

– То есть, на самом деле, у него нет никакой законной опоры? – с облегчением уточнил Чарли.

– А вот это зависит от того, – неожиданно встряла Гермиона, – насколько погрязло в коррупции Министерство… Тот-Кого-Нельзя-Называть не соблюдал никаких законов, ему это было не нужно. Так что есть вероятность, что если в Министерстве коррупция, то оно поддержит Люциуса.

Мистер Уизли с беспокойством взглянул на Гермиону.

– Гермиона, милая, я не думаю, чтобы все обстояло так плохо.

– Я не знаю, – шепнула она в ответ. – Я больше никому не верю, – она подняла невидящий взгляд на миссис Уизли. – Миссис Уизли, могу ли я подняться наверх и немножко полежать? А то у меня что-то голова кружится…

Волшебница глянула на неё с сочувствием:

– Конечно-конечно, ты можешь воспользоваться комнатой Джинни.

– Спасибо.

Гермиона скользнула наверх, не поднимая глаз, она прекрасно осознавала, что все её провожают озабоченными взглядами.

Комната Джинни была на третьем этаже, после комнат Фреда и Джорджа. Гермиона замерла на мгновение, а потом, стараясь двигаться как можно тише, тихонько скользнула на чердак, где находилась комната Рона.

* * *

Драко поднялся на ноги, весь смех как рукой сняло.

– Отец? – с удивлением и некоторой неловкостью произнес он. – Я не думал, что ты придешь…

– Правда? – лениво поинтересовался Люциус. Он был тепло одет – меховой плащ, перчатки, меховая шапка, на ком угодно другом выглядевшая бы нелепо. – Ты думал, что я оставлю вас тут навеки?

– Нет, просто я думал, что ты пришлешь за нами кого-нибудь из слуг, – после минутного удивления Драко обернул себя спокойствием, словно плащом. Его серые глаза были полуприкрыты, рот кривился в улыбке. – Не то, чтобы я был не рад видеть тебя…

Гарри начал вставать на ноги, но Драко остановил его беззвучным шепотом:

–…Нет. Сиди на месте, пока я не пойму, чего ему нужно.

Гарри съехал обратно по стене. Рунический браслет на поясе прикоснулся к его коже под задравшейся от этого движения рубашкой, заставив его вздрогнуть: он горел ледяным пламенем. Внутри него на цепи встрепенулся и тихо зарычал лев.

Дверь за спиной Люциуса была приоткрыта, дразня призраком свободы, он сделал шаг вперед, споткнувшись обо что-то, валявщееся на полу, – о Брюки, полные огня:

– То есть, вы тут читаете друг другу романы? – насмешливо спросил он, наклоняясь и поднимая книгу. – Я бы сказал, что ваше поведение довольно странно для юношей. Ты что-то хотел сказать мне, Драко?

– Да, – спокойно кивнул Драко. – В этой шляпе ты похож на сутенера.

Тонко улыбнувшись, Люциус выпрямился.

– Поднимайся! – и по странно напрягшимся плечам Драко Гарри осознал, что на этот раз обращаются к нему. Гарри медленно поднялся, Драко последовал его примеру и толкнул его себе за спину – как тогда, в Зале Имения, – снова встал между своим отцом и Гарри. Гарри даже был бы рад, если бы этого не произошло: ему почти хотелось, чтобы Люциус ударил его, ему было интересно, что случится, попытайся тот это сделать.

– Месяц назад, – снова заговорил Люциус, обращая взгляд на сына, – ты сказал, что позволишь нанести какой-то вред Поттеру только через свой труп. Ты это говорил всерьёз? – Драко промолчал. – Не обращай внимания, – Люциус изящно пожал плечами под меховым воротником, – я и сам знаю, что это именно так.

– Что тебе нужно, отец? – монотонно спросил Драко.

К удивлению Гарри, Люциус ответил, и ответ этот поразил его так же, как поразил бы брошенный в грудь ящик с кирпичами.

– Та чаша, украденная вами из Стоунхенджского музея, – мне нужна она. Отдай мне её или скажи, где она, – и я выпущу вас на свободу.

Драко резко повернулся к Гарри и взглянул на него, и в этом взгляде Гарри отчетливо прочитал, что тот, как и он сам, не имеет ни малейшего понятия, где эта чаша.

* * *

Никогда ощущение странности происходящего в результате временных перемещений не было таким сильным. Это был тот двенадцатилетний Драко, каким она его помнила, какого ненавидела и боялась. Она помнила его долговязым, нависающим над ней, все так и было, но сейчас…

– Какой ты маленький, – не подумав, воскликнула она. – Ты только посмотри на себя!

Мальчик побагровел.

– Я не маленький! – воскликнул он, выпрямляясь в полный рост – примерно до локтя Джинни. – Я выше Гарри Поттера на целый дюйм!

И он раздражённо сверкнул глазами. Джинни не могла поверить в происходящее и разрывалась между страхом и желанием рассмеяться. Он и вправду был маленьким: хрупкий изящный ребенок со слишком светлыми волосами и огромными серыми глазами на узком лице, – из тех, кого треплют за щеку в продуктовых магазинах старушки. И это, – то чудовище, что унизило её, когда ей было одиннадцать? Джинни стало стыдно.

– Вы не ответили на мой вопрос, – продолжил он. – Кто вы? Отвечайте немедленно или я иду за моим отцом!

– Нет-нет, – немедленно ответила она. – Он работает и не хочет, чтобы ему помешали.

Драко прищурился, но страх перед отцом удержал его на месте.

– Так, но что вы тут делаете?

– Я твой новый преподаватель по… ммм… Арифмантике, – нашлась она, тут же сообразив, что теперь будет сложно объяснить свое роскошное фиолетовое платье и драгоценности. – Для летних занятий.

– Гувернантка? Мне не нужна гувернантка. Этим летом я собираюсь в квиддичный лагерь. На самом деле я приехал домой, чтобы просто собраться, – Драко изогнул губы в усмешке. Джинни разглядывала его, не в силах отвести глаз: ей он всегда казался уродливым ребенком, всё было совсем не так, но уродливость его гримас именно таким его и делала. – Я вам совсем не верю. В любом случае, мой отец никогда бы не пригласил в наш дом никого с таким количеством веснушек. Вы выглядите как Уизли.

– Я выгляжу как кто? – подскочила Джинни.

– Представительница самого нищего и отвратительного семейства на земле, – ответил Драко со снисходительной усмешкой.

– Ты – ужасный мальчишка! – резко воскликнула она. – И когда ты отправишься в этот лагерь, я надеюсь, что Симус Финниган натолкает тебе дохлых пауков в кровать. На самом деле, я знаю, что так оно и было. То есть знаю, что так и будет. То есть…

Драко недоверчиво нахмурился:

– Вы мне не нравитесь…

– Есть вещи, которые не меняются, – кисло ответила Джинни, и в этот миг звук открываемой задвижки едва не лишил её разума; задохнувшись, она прижала к груди книги и взглянула на Драко: тот был так же напуган, как и она сама, и в этот миг она почти увидела знакомый образ того Драко, которого она знала, на лице его младшего варианта. Повернувшись, он выскочил из библиотеки и захлопнул за собой дверь.

В тот же миг Джинни схватила Хроноворот и поспешно перевернула его, мир вокруг подернулся серой пеленой и откуда-то очень издалека до нее донесся голос Люциуса Малфоя:

– Что это был за шум? Кто здесь? Драко, это ты?

* * *

– Поверить не могу, что ты обозвал своего отца сутенёром, – заметил привалившийся к стене Гарри. Драко сидел на корточках рядом. Говорить было немного больно, но эта боль быстро уходила. Если чем и хороша боль, причиненная при помощи магии, – так это тем, что она почти сразу исчезает.

Напряжение в глазах Драко слегка ослабло.

– Так оно и есть. Я почти уверен, что он связан с кучей отвратительных вещей: контрабанда единорогов, драконьей крови, бордели с многосущным зельем… – он осекся, увидев, как Гарри сморщился. – Ты уверен, что с тобой всё хорошо? Взгляни-ка на меня… Губы Драко напряглись, когда он увидел лицо Гарри. – Твои зрачки все ещё расширенные.

– Твои тоже, – упрямо ответил Гарри. – Просто на мне он держал это дольше, вот и всё.

– Знаю. Подозреваю, он действительно не мог поверить, что Гермиона не сказала тебе, где чаша.

– Похоже, он не читает Ведьмополитен. Иначе бы он знал, что она со мной не разговаривает, и ничего мне не рассказала.

– Судя по всему, пока он был не в себе, с его подпиской произошло недоразумение, – улыбка Драко вспыхнула в темноте. – Встать можешь?

Попробовав, Гарри обнаружил, что действительно может. Ему все еще было немного больно – он не знал, что Заклятье Веритас может быть таким: словно два огромных стальных крюка начали раздирать ему грудь, вырывая из него все тайны и секреты…

– Знаешь, – медленно произнес Гарри, поворачиваясь и прислоняясь к ограде, – это выражение его лица, когда он понял, что мы действительно ничего не знаем…

– Видел, – улыбка на лице Драко поблекла. Напряжение и беспокойство стерли с его лица обычную снисходительность, он сам стал беззащитным, усталым, совсем юным. – Забавно, но у меня такое ощущение, словно он вскоре вернется с чем-нибудь похуже.

– Это и есть знаменитый Малфоевский оптимизм?

Драко не ответил, глядя в небо, словно пытаясь найти ответ там, в магическом рисунке звезд.

– О чем ты думаешь? – спросил Гарри.

– О бессмертных словах Сократа, когда тот спросил «Что это я выпил?»

Гарри рассмеялся. Драко стоял, облокотившись на край стены и подперев рукой подбородок, глядя на расстилающееся вокруг пространство, ставшее с заходом солнца чёрно-белым, словно шахматным. Голые ветви деревьев раскидали по снегу свои узкие тени, а между ними в лунном свете вспыхивали искорки сосулек и морозного инея.

Гарри почувствовал, что внутрь прокрадывается какой-то холодок.

Да, дела обстояли плохо. Однако, возможно, в ближайшее время всё станет еще хуже. Но в прошлом ему приходилось сталкиваться лицом к лицу с более страшными ситуациями – не он один, они оба – и они побеждали. В конце концов, у него появилась цель: выстоять и побороть.

– Я уже говорил, что тебе это нравится, – тихо сказал Драко – так тихо, что Гарри пришлось наклониться, чтобы разобрать эти слова. Драко в лунном свете тоже был черно-белым, как статуя ангела с печальными ясными глазами.

– Не нравится, – почти искренне возразил Гарри. – Хорошо, может, только капельку. Все только потому, что…

Он осекся, потому что в этот миг дверь в башню снова распахнулась. Гарри медленно повернулся, ощущая возвращающийся страх. Это снова был Люциус. Он крепко запахнулся в теплую мантию, глаза его горели не предвещавшим ничего хорошего радостным огнем.

– Привет, мальчики. Соскучились?

– Не то слово, – резко ответил Драко. – Чего в этой башне явно не хватает, так это несущего всякую чушь маньяка.

Драко медленно повернулся лицом к отцу, стараясь не отрываться от стены. У него был очень усталый вид.

– Зачем ты сейчас пришел? Чтобы ещё поиздеваться?

Люциус покачал головой, радость в его глазах засияла ещё ярче.

– О нет, никаких проклятий и насмешек. Только новости.

…Во что он играет на этот раз? – безмолвно поинтересовался Гарри.

Драко пожал плечами:

…Понятия не имею.

– Вам бы стоило присесть, – посоветовал Люциус.

– Что за нелепость! – вспыхнул Гарри. – Вы не можете причинить нам вреда, никоим образом. Министерство следит за вами и, даже если оно у вас в кармане, то существуют еще Дамблдор и все остальные, а они не дадут вам жизни, сделайте вы хоть что-нибудь с любым из нас…

– О нет, у меня вовсе нет намерения причинить вред кому-либо из вас.

– Тогда зачем вы возникли тут с этими пустыми угрозами? – резко спросил Гарри, но глаза Люциуса были устремлены на сына, он изучал его лицо с каким-то хищным вожделением – таким неприятным, что Гарри захотелось сделать что-то, чтобы привлечь внимание к себе. – Вы хотите просто запугать нас, но у вас ничего не выйдет. У вас есть немного времени, пока за нами не придут, и вы не можете ни ранить, ни убить нас – вам это прекрасно известно, – Гарри перешел на шепот, – хотел бы я увидеть, как бы вы попытались это сделать…

Люциус приподнял свою серебристую бровь, словно находя поведение Гарри бестактным:

– Тебя я не собираюсь убивать, – произнес он, все ещё глядя на Драко, его пристальный взгляд становился все острее и острее, пока не превратился в иглу, которой он словно пронзал своего сына. Драко все стоял в тени у парапета. – Тебя, Гарри Поттер, я не собираюсь убивать, но Драко уже умирает.

Когда Гарри было восемь лет, он однажды шел следом за Дадли в школу – как всегда, в нескольких шагах позади, как велел кузен. Они опоздали, впрочем, так случалось постоянно, из-за привычки Дадли завтракать дважды, и им нужно было прокрасться с заднего входа, потому что центральный был уже закрыт. Пригнувшись под низко свисающими ветвями, Дадли отвел одну из веток, и Гарри, ослабив многолетний инстинкт, двинулся за ним – и, конечно, Дадли немедленно отпустил ветку, которая хлестнула Гарри по лицу.

Даже Дадли был поражен такому сильному кровотечению, но, куда больше, чем унижение или кровь, Гарри запомнил шок от этого неожиданного и жуткого удара: ослепительная боль везде и нигде.

Вот и сейчас он почувствовал, словно Люциус шагнул вперед и ударил его по лицу. Слова ничего не значили, ему казалось, что тот говорит на иностранном языке.

– Что? – переспросил Гарри, услышав свой голос – ясный и сухой – словно голос постороннего. – Что вы сказали?

– Мне кажется, я выразился достаточно ясно, – заметил Люциус, явно получая удовольствие от собственной злобности. – Драко умирает.

Гарри бросил быстрый взгляд на Драко, но юноша был неподвижен, как и прежде – тот же чёрный силуэт у стены. Только грудь его поднялась и опала.

– От чего умирает? – полушепотом спросил Гарри. Он хотел бы говорить громче, но у него было ощущение, что ему не хватает воздуха.

– От яда, – пояснил Люциус, словно что-то само собой разумеющееся. – От чего же ещё?

…Скажи ему, – с натугой подумал Гарри в направлении Драко. – Скажи ему, что это неправда.

Драко не ответил, но шевельнулся, поднял подбородок и взглянул на отца. Его лицо вынырнуло из тени.

– Это была стрела? – тихо спросил он, констатируя факт. – Наконечник был отравлен.

– Ну, разве ты не умен? – сухо произнес Люциус, и они с Драко продолжили разговаривать, но Гарри их уже не слушал – звуки доносились до него сквозь гул ревущей в ушах крови. И словно пытаясь компенсировать эту внезапную глухоту, его зрение обрело болезненную остроту: он мог увидеть всё и сразу – форму каждой плитки на полу, тающий на парапете снег, кинжальную тень, отбрасываемую Люциусом.

Он знал, что Люциус не лжет, он понял это по его скупой радости, по тусклому согласию в глазах Драко и еще – по своим собственным воспоминаниям: Драко проиграл матч, который не должен был проигрывать. Драко споткнулся во время фехтования – куда делись его изящество и грация? Драко, приваливающийся к стенам, держащийся за спинку кровати, растягивающийся у камина во время разговоров – Гарри списывал всё это на дерзость и лень… оказывается, всё было вовсе не так. Он просто не мог стоять.

– И как долго, – слух вернулся к нему, и он услышал слова Драко, – как долго мне ещё осталось?

– Месяц, – ответил Люциус. – Ну, или пара недель – до того момента, когда ты уже не сможешь ходить.

Драко содрогнулся: Гарри видел, как он стиснул руки и почувствовал холод в своих собственных костях. Комок в горле пропал, и он заговорил:

Дата добавления: 2015-07-13