Часть вторая: Закон Любви 3 страница

Вцепившаяся в перила рука Драко вибрировала, как скрипичная струна:

– Я думал… ты… ты такой… что, может, простишь меня…

Гарри глубоко вздохнул:

– Ничего подобного.

* * *

Сириус осторожно отодвинул давящуюся всхлипами Гермиону и нагнулся взглянуть на Гарри.

– Сириус… это… всё… я… виновата…

– Успокойся, – отсутствующе возразил он. – Скорее всего, обморок или крепкий сон, ничего общего с летаргией, – он отбросил со лба Гарри непослушную прядку. – Напротив – очень даже хорошо.

– Но он не просыпается! Я его трясла, а он не просыпается…

Сириус хотел что-то сказать, когда визг, пронзавший замок до самого основания, внезапно прервался.

– Слава богу… Что ты начала про Джинни – она в беде?

Гермиона молча таращилась на него, потеряв способность двигаться. В первый раз в своей жизни она подумала, что действовала как последняя идиотка, как если б от всех случившихся бед у неё выключились мозги: докатиться до лжи Сириусу? Да как такое могло произойти?..

– Джинни отправилась за противоядием, – выдавила она в итоге.

– Противоядием? – поднимаясь, резко переспросил Сириус. – Каким таким противоядием? О чём ты вообще?

– Ты имеешь в виду противоядие для Драко? – бледная измученная Нарцисса оказалась рядом, меж креслом Гарри и кроватью, на которой лежал Драко. Она осторожно присела подлесына. – Так у Северуса получилось, да?

– Получилось, – кивнула Гермиона, – но достать компоненты было очень сложно, поэтому Джинни пошла к Дамблдору и…

Слушавшая её с широко раскрытыми глазами Нарцисса вдруг надрывно вскрикнула и склонилась над сыном, тот – восковой, бледный – не шелохнулся.

– Поппи! – зашлась воплем Нарцисса, и мадам Помфри моментально развернулась. – Поппи! Сюда, быстрей! Драко не дышит!

* * *

– Ясно… – глаза Драко посвёркивали, отражая тусклый свет свивающегося за окном бесцветного небытия. – Видимо, я был дураком, полагая, будто…

– Я не прощу тебя, – отчётливо повторил Гарри, – потому что тебе и не требуется моё прощение. После того, что сделал я… нет – мы оба… не ты, а я должен просить прощения. Что бы ты там ни натворил – я всё понимаю.

Лицо Драко, не отрывающего от гриффиндорца взгляда, просветлело. Его глаза произнесли «ты распахнул наши сердца, и мы смогли утешить друг друга», тогда как вслух сказал совсем иное:

– Если б я попытался заверить тебя, будто не собирался причинить тебе боль, я бы соврал.

– Ты ненавидел меня? Когда сделал это?

Драко не лгал никогда:

– Нет.

– Я не говорю, будто мне не больно, – взвешивая на губах каждое слово, сказал Гарри. – Больно. Но ты можешь делать мне больно – и я всё равно не уйду. Я ведь тоже причинял тебе боль, как ни крути.

– Это другое. Ты – герой. А герои иногда должны забыть о друзьях и выбрать мир.

- Хрень какая, – отмахнулся Гарри. – Ты сам-то от собственных уничижений не устал, Малфой? Далось тебе моё презрение…

Драко промолчал. Глаза его сияли.

– Или всё это ради того, чтобы я тебя отпустил? – Гарри снова поднял меч. – Не бывать тому. Теперь до тебя дошло?

Казалось, Драко вот-вот что-то ответит, но в это мгновение врата Имения распахнулись. Ледяной вихрь рванулся внутрь.

* * *

Мадам Помфри подлетела к кровати с палочкой наготове, одним взмахом схватила стоящий на тумбочке флакон, откупорила и вылила содержимое в рот Драко. Захлёбывающийся хрип, вздох, снова хрип – и опять вздох, потом ещё один, как если б юноше приходилось дышать сквозь смолу или песок.

– Началось… – опуская флакон, пробормотала, хмурясь, целительница. – Теперь это вопрос минут…

– Цисси… – Сириус обнял Нарциссу, словно боясь, что та может упасть, но она сидела, распрямившись, рядом с Драко, крепко сжимая в ладонях его руку.

Она напомнила Гермионе статую какой-то греческой богини – кажется, Ниобы, оплакивающей собственных детей.

– Сынок… сынок… – шептала она. – Ступай, если должен… Ступай – легко и изящно – туда, куда отошли твои предки… Я и подумать не могла, что ты пересечёшь реку и отправишься в те земли прежде, чем это сделаю я… Уверена – ты будешь ждать меня на том берегу…

По-прежнему стоящей на коленях Гермионе показалось, что к глазам подступает настоящее наводнение, угрожающее снести все дамбы на свете. Она слепо потянулась к Гарри, вцепилась в его холодную, неподвижную руку… Ремус сжал плечо Сириуса, а тот надломился, уткнувшись лицом в ладони…

…и распахнулась с грохотом дверь: влетел Чарли с Джинни на руках, за ним – Рон и бледная, на грани истерики, Блез, прижимающая что-то к груди с таким видом, будто это наидрагоценнейший во всём мире груз.

Чарли опустил сестру на свободную койку, хрипло кликнул мадам Помфри, а та настолько обомлела, что даже скорбь исчезла с её лица: фельдшерица была готова, что Драко в любую секунду станет хуже, но не к такому повороту событий. Она неуверенно попятилась…

…и Драко снова перестал дышать. Гермиона, не выдержав, всхлипнула, и Блез, застывшая в дверном проёме, опрометью ринулась вперёд в плеске реющих по воздуху огненных волос; когда она оказалась рядом, Гермиона разглядела, что та сжимает в руках фиал с чем-то, напоминающим золото расплавленных галлеонов.

Миг спустя Гермиона уже была на ногах:

– Это противоядие?

Не в состоянии вымолвить даже слово, Блез только кивнула и ткнула флакон Гермионе в руки. Побелевшие лица всех присутствующих моментально повернулись к девушке – так следуют блёклые подсолнухи за заметавшимся по небу солнцем, но для гриффиндорки уже ничего вокруг не существовало, как если б явь вдруг обернулась сном. И в этом самом сне она приняла сосуд из рук Блез, откупорила его, выпустив звонкий аромат трав и меди, весеннего ветра и роз. Всё в том же сне она приблизилась к кровати, наклонилась и сквозь чуть приоткрытые губы влила противоядие Драко в рот.

* * *

Драко взглянул на Гарри. Ледяной вихрь разметал его волосы, хлестнул по глазам. Вопреки ярящемуся ветру, вокруг царила удивительная тишина. Лишь где-то кто-то глухо давился криком, полным боли и скорби, но звуки эти доносились из бесконечного далёка…

– Поттер…

Гарри качнулся навстречу.

– Ты беспокоишься, что окажешься не нужен мне теперь, когда всё закончилось. Так вот я тебе скажу – это не имеет значения. Я не желаю нуждаться в тебе, я просто хочу, чтобы ты был рядом. Нужность и дружба – разные вещи, и тебе не хуже моего это известно. Всю свою жизнь ты, Малфой, давал другим то, что от тебя требовали, поскольку надеялся стать для них необходимым. Отцу. Потом мне. Ты не можешь жить ради меня – ты говорил это, и ты совершенно прав. Ты отдал всё, что мог. Больше отдавать просто нечего, – он сделал ещё шаг, и сейчас стоял прямо перед Драко, чуть приподняв голову, чтобы встретиться с ним взглядом. – Ты должен жить ради себя, Малфой. Твоя жизнь с этих пор – только твоя, более ничья: люби, живи – как хочешь, где хочешь, живи собственной жизнью, обрети мир с собой – и ты никогда не потеряешь меня. Обещаю.

Драко хранил молчание. Снял руку с перил и шагнул вниз. Теперь они стояли лицом к лицу – глаза в глаза. Наконец он откликнулся:

– И душа Ионафана прикрепилась к душе его, и полюбил его Ионафан, как свою душу. И потому что полюбил его, как свою душу, Ионафан заключил с Давидом союз…

– Хочешь заключить союз? – оторопел Гарри.

Губы Драко дёрнулись, и он расхохотался – звонко, неспешно, искренне.

– Поттер, твоя буквальность просто умопомрачительна, – он плюхнулся на колени, положив Terminus Est к ногам Гарри.

Гарри последовал его примеру, скрестив на полу его меч со своим. Когда гриффиндорец поднимался, Драко смотрел на него с улыбкой, а когда ладонь Гарри легла слизеринцу на плечо, Имение вокруг них рассыпалось во прах.

* * *

Гермиона надеялась, что должно что-то произойти, причём сразу, но увы. Жидкость из сосуда перетекла Драко в рот, и он инстинктивно проглотил её – слава Богу, а то она уже начала бояться, что он захлебнётся. Она убрала флакон и сделала шаг назад, затаив дыхание.

Мгновение. Ещё одно – мучительно-бесконечное.

Ничего.

Потом веки Драко дрогнули, он вздохнул – медленно, долго, легко, – и цвет вернулся на его лицо одним приливом. Осторожно и бесцельно заметались по одеялу руки – и, наконец, открылись яркие, жидкого серебра, глаза.

Нарцисса ахнула… и кинулась ему на шею, сдавливая в объятиях.

Драко был потрясён:

– Матушка, немедленно перестаньте.

Плача и смеясь одновременно, Нарцисса отпустила его, и Драко сел. Он был пока бледноват, однако движения наполнились прежним изяществом, и – вне всяких сомнений – он больше не испытывал боли.

Он по очереди вгляделся в столпившихся вокруг кровати – Ремус, Сириус, Нарцисса, Блез, Гермиона…

– А где Гарри?

– Здесь, – поднялся тот из своего кресла, улыбаясь во весь рот. – Прямо перед тобой.

– Кошмарно выглядишь, – заметил Драко.

– Что делать, – Гарри опустил взгляд к груди. – Ты испакостил мою рубашку.

– О, ну тогда я сделал тебе одолжение – она была просто ужасающей. И вообще, кто сказал, что тебе к лицу поло? Подобный фасончик превращает твою голову в почтовый ящик, – Драко приподнялся, сияя глазами. – Итак, следует полагать, вы таки нашли противоядие.

Гарри стрельнул взглядом в Гермиону. Та кивнула.

– Нашли.

Драко легкомысленно махнул рукой:

– А я и не сомневался. Даже не волновался.

Рассмеялся только Гарри, и Драко, прищурившись, снова обвёл всех взглядом:

– А где Джинни?

Установилась гробовая тишина. Искренне недоумевал один Гарри – никак не мог взять в толк, почему у всех такой вид, – он завертелся, и Гермиона услышала его аханье:

– Что случилось? Что с ней?

Глаза Драко прищурились сильней:

– В чём дело? Что ты имеешь в виду?

В ответ Сириус и Нарцисса чуть отодвинулись, и пред ним предстали лежащая на узкой больничной койке Джинни и хлопочущая над ней мадам Помфри. Рядом стояли Рон и Чарли, и даже через всю палату Драко мог видеть алеющую на рубашке Чарли кровь. Он побелел и дёрнулся:

– Что произошло?

Отозвалась Блез:

– Твоё противоядие. Выяснилось, что оно существует только в прошлом, так что она отправилась за ним туда, а потом обратно, и опять туда, и опять сюда – и всё за короткий промежуток времени. Похоже, это оказалось слишком – вот она и не выдержала… Когда вернулась в последний раз, потеряла сознание…

Рот Драко приоткрылся, он вытаращился на Блез, потом отшвырнул одеяла и попробовал встать, однако был ещё слишком слаб. Сириус взял его за руку:

– Присядь, Драко. Тебе пока рано ходить…

– Я могу ходить, – стальным голосом отрезал Драко. – Пусти. Я хочу её видеть.

– Всё в порядке, – выступил вперёд Гарри. – Он обопрётся на нас.

Сириус взглянул на Гарри и кивнул; вместе они помогли Драко подняться и, подхватив его под руки, медленно дошли до постели Джинни. За ними последовали Блез с Гермионой; Нарцисса осталась и, прикусив губу, смотрела на сына, осторожно бредущего через лазарет. Рядом с ней высился, сложив руки на груди, Ремус, по чьему лицу ничего нельзя было прочитать.

Гермионе доводилось слышать о хроноболезни: на третьем курсе её предупреждала Макгонагалл, хотя все её забеги во времени проходили только на короткие дистанции, так что никакого риска для здоровья не представляли. Да, ей было известно, что с увеличением хронологического расстояния опасность возрастает, причём многократно, если ты что-то переносишь с собой туда-сюда. И всё же она оказалась совершенно не готова к такой Джинни – иссушенно-бледная, с кровавой коркой вокруг рта и под глазами, хриплым дыханием, вырывающимся из горла. Грудь ходила вверх-вниз, вокруг шеи пульсировал Хроноворот.

– Боже мой… – сдавленным от потрясения голосом проговорил Сириус. – Что же такое случилось?! Что пошло не так?!

Мадам Помфри подняла измученное лицо:

– Всё пошло не так. Хроноболезнь исцелить очень сложно, она приводит к отказу всех систем организма: приведёшь в порядок одну – выключится другая. Отойдите, прошу вас… – она придержала Блез, которая, кусая кулак, подалась к кровати. – Она сейчас очень хрупкая…

– Она может умереть?.. – ахнул Гарри, глядя на Рона, но тот уставился в пол, намертво стиснув кулаки.

Мадам Помфри тщательно взвешивала каждое слово. Наконец, она произнесла:

– Да, это весьма вероятно.

Блез зарыдала настолько неожиданно, что все взгляды тут же обратились к ней, и слизеринка, закрываясь руками, отвернулась, похоже, стыдясь своего поведения. Гермиона не могла понять, куда девались её собственные слёзы, ужас словно испарил их в один миг. Перед глазами стояла Джинни – тоненькая, смелая, юная, с косичками, в свитере, с Хроноворотом в руке – умоляющая позволить ей рискнуть собственной жизнью ради Драко.

…И я ей позволила, – осознала она. – Ради всего святого, умоляю, пусть с ней всё будет хорошо! Клянусь, больше никогда не буду обращаться с ней, как с соплячкой… Пускай с ней только всё будет хорошо – и я даже порадуюсь за них с Драко, если таковое случится – клянусь! Только бы с ней всё было хорошо…

Чарли, едва слышно чертыхаясь, отвернулся к стене, а Гермиона, воспользовавшись мгновением, рискнула посмотреть на Драко. Его совсем недавно розовевшие губы опять превратились в бескровную ниточку.

– Отпустите, – таким же бесцветным, как и его лицо сейчас, голосом произнёс он и вывернулся из рук Гарри и Сириуса.

Шаг – мадам Помфри подняла к нему предупреждающий взгляд, но протесты умерли у неё на губах, когда Рон буркнул:

– Пусть.

Драко тихо продвигался – хотя не с былой легкостью, однако не как калека. Он склонился над Джинни, нежно прикоснулся к её бескровному лицу, зашептал на ухо – закрыв их от мира, свесились на лицо волосы, и Гермиона не услышала ни единого слова, хотя, пожелай она этого, догадалась бы без труда.

Драко выпрямился. Джинни чуть качнула головой на подушке, но глаз не открыла, дыхание её стало резче, кровь снова полилась из угла рта. Песочные часы бились и бились у неё на шее вторым сердцем.

– Мне нужно ею заняться, – сказала мадам Помфри и решительно, хотя и мягко, отодвинула Драко. – Иначе она захлебнётся собственной кровью.

Драко как-то странно охнул и попятился, чуть не рухнув на Гарри. Тот успел вовремя подхватить его, удержав на ногах. Едва фельдшерица с палочкой наготове взялась за Джинни, двери лазарета вновь открылись, впустив Симуса.

Гермиона уставилась на него в полнейшей оторопи: она, можно сказать, вовсе забыла о его существовании. Он был одет весьма аккуратно – чёрные брюки и рубашка, которых она не могла припомнить в его гардеробе, подчеркнули пшеничный цвет волос и синеву глаз. Он шествовал с такой уверенностью, что Рон невольно дал ему дорогу и даже мадам Помфри не возразила, когда он направился прямиком к Джинни.

– Она умирает, – заявил он.

– Симус Финниган! – опомнилась мадам Помфри. – Я понимаю, что вас расстроило случившееся с вашей девушкой, но будьте так любезны – немедленно отойдите…

Симус словно бы не слышал её – вместо этого он сжал в кулаке часы, висящие у Джинни на шее. Драко рыкнул и качнулся вперёд, но Гарри не пустил, а Симус резким движением вдруг рванул древний хельгин Хроноворот – звонко лопнула цепочка; сам Хроноворот, по-прежнему вспыхивая необычным светом, полетел на пол, Симус наступил на него…

…и раздавил.

Драко вырвался из рук Гарри:

– Дебил! – заорал он на Симуса. – Ты что натворил?!

Тот ответил спокойным взором.

– Лучше взгляни на неё, – посоветовал он и указал на Джинни.

Все обернулись, и Гермиона услышала своё аханье: Джинни снова порозовела и начала дышать ровно и спокойно. Мадам Помфри прикоснулась к её груди палочкой, шепча какое-то заклинание, а когда отняла её, то кончик палочки светился успокоительным, здоровым розовым светом. Фельдшерица беспомощно огляделась:

– Она пошла на поправку… Она выздоровеет…

Чарли выдохнул – наверное, это был самый долгий выдох на свете. Рон хлопал глазами в состоянии полного обалдения, а Драко, так и не обретший ещё способности говорить, привалился к стене, и всё же Гермиона не упустила из виду, как сжались его кулаки, когда он смотрел на Симуса. А тот будто ничего не заметил:

– Вот и всё, – и вышел из лазарета.

Дверь захлопнулась.

Мадам Помфри с тревогой смотрела ему вслед:

– Какой… странный мальчик… – покачала она головой. – Не припоминаю за ним ничего подобного…

– Будь здоров, какой странный, – уронил Драко.

Сириус обернулся к нему:

– А ты бы мог и порадоваться. Ведь он спас Джинни жизнь, – он подошёл, подцепил Драко под локоть. – Ну-ка… Того и гляди, рухнешь, где стоишь. Пойдём-ка обратно в кровать…

Драко было упёрся, но Блез подхватила его под вторую руку, и вдвоём они вернули его, ни с того ни с сего удивительно послушного, на место. Однако Гермиона видела его лицо, когда он проходил мимо, и уловила резкий блеск, притаившийся в глубине его глаз – точно он узнал нечто, не доставившее ему никакого удовольствия. Что-то задело её руку – Гарри смотрел на неё серьёзным взглядом, но вопреки этой суровости она снова узнала своего Гарри – не призрак, коим он был все эти дни, а Гарри – тёплый, настоящий.

Она сжала, а потом выпустила его руку; увидев проблеск неуверенности в его взгляде, присела и начала собирать осколки Хроноворота – те алмазами сверкали средь белого песка и гнутых звеньев цепочки. Когда она добралась до смятой ботинком Симуса застёжки, перед глазами наконец-то поплыло – вернулись заблудившиеся слёзы, неудержимые и горячие.

Гарри опустился рядом:

– Гермиона, что такое? Что случилось?

– Сломался… – она показала ему растерзанные остатки того, что когда-то было могущественным Хроноворотом – даром Хаффлпафф своим наследникам. – Навсегда сломался….

– Ну и пусть… – Гарри нежно потянул её к себе. – Нам он больше не нужен, Гермиона… Он нам больше никогда не понадобится, – повторил он, и она уткнулась ему в плечо, дав волю слезам.

* * *

Джинни выплывала в действительность из объявшей её мягкой темноты. Она открыла глаза навстречу ещё большей тьме, пронзённой то там, то тут узкими полосками света. Сознание возвращалось нехотя.

Запах мыла и лекарств, жёсткая кровать, крахмальные простыни… Лазарет. Ночь. Во рту сухость и горечь, точно от горелого тоста.

…Драко! – ахнула она, вспомнив, как отключилась в библиотеке, отчаянно пытаясь объяснить Блез, где противоядие – нашли ли они его?

Внезапно иссохшего рта коснулось что-то холодное, меж растрескавшихся губ потекла вода.

Вода!

Она с благодарностью сделала глоток.

– Ну-ну, не спеши, – произнёс знакомый голос, – а то подавишься.

Джинни немедленно подавилась. Стакан исчез, и она попробовала сесть.

– Драко? – спросила, вернее, попыталась спросить она, потому что смогла выдавить лишь хрип.

– Тс-с, – признаться, это было совершенно излишне. – А то разбудишь сейчас своего братца – он как выскочит, как выпрыгнет, а я не фанатею от желания быть зарубленным Уизли за то, что пытался пробраться к тебе постель.

Джинни всматривалась в него, хотя в ночи различала лишь смутную тень, потом повернулась туда, где спал в кресле едва живой от усталости Чарли.

– А остальные?.. – прохрипела она. – Рон…

– Все в полном порядке. Включая, как ни странно, и твоего покорного слугу, – он отступил к подоконнику, поставил стакан, и теперь Джинни могла толком рассмотреть его сияющие волосы, румяныещёки, чёрный свитер, натянутый поверх пижамы, и ужасно не сочетающиеся со всем этим босые ноги. – Единственный человек, заставивший всех крепко поволноваться, – ты.

– Но я ведь цела, верно?

– Верно, – с несвойственной ему мрачностью кивнул Драко. – И если ты ещё хоть раз попробуешь помереть, спасая меня, я тебя прикончу собственноручно. Уяснила?

– Не совсем, – Джинни притронулась рукой к разрываемой мигренью голове, почувствовав ссохшиеся от крови пряди. – Я что – чуть не умерла?

– Чуть-чуть, – подтвердил Драко и, помедлив, продолжил: – Тебя Финниган спас.

– Симус? Правда?

– Правда.

Очередная пауза.

– Вы с ним…

– Что?

– Вы с ним встречаетесь? Мадам Помфри сказала…

– Я не знаю, – честно ответила Джинни. Была ли она его девушкой? Похоже на то – несомненно, оба вели себя, будто дело обстоит именно так. И потом, теперь она у него в долгу, правильно? – Голова… – прошептала она. – Так больно…

Драко кивнул:

– Позову мадам Помфри – пусть тебе что-нибудь даст, – он встал. – Каких только новостей не узнаешь, вернувшись практически с того света… – добавил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Драко, погоди… Скажи…

Он развернулся:

– Да?

– Помнишь, как я свалилась с метлы во время матча? – он кивнул. – Я потом лежала в лазарете, и кто-то приходил и поцеловал меня. Это был ты?

Во время продолжительной паузы Драко расправлял несуществующие складки на манжетах.

– Ну, я, – наконец признался он.

– А зачем? – измотанная донельзя, она собрала воедино все столь тщательно скрываемые ею чувства. – Зачем ты это сделал?

Драко наконец-то отстал от своего левого рукава.

– Был не прав. Исправлюсь.

– Драко…

Ей хотелось добавить ещё что-то, но ресницы утомлённо смыкались. Замелькали перед глазами картинки – убивающийся над Гаретом Бен, блеснувшее от слёз противоядие, растекающаяся по полу библиотеки лужа собственной крови…

– Теперь с тобой действительно всё будет хорошо?.. – прошептала она.

Последнее, что она услышала перед тем, как уснуть, был его голос:

– «Хорошо» – понятие относительное, однако благодаря тебе утром я ещё буду здесь… – нежное прикосновение пальцев, убирающих волосы с её лба. – А теперь, Джинни Уизли, закрывай-ка глазки… Ты достаточно потрудилась, пришло время и отдохнуть. Спи, моя радость, усни…

Дата добавления: 2015-07-13