Дискуссионные вопросы новой уголовной политики в области взяточничества

Современная история национального нормотворчества в области противодействия коррупции насчитывает без малого два десятилетия. Тем не менее, несмотря на то, что работа по разработке и принятию антикоррупционных законов ведется уже много лет, осязаемые результаты нормотворческой деятельности появились не так давно.

Однако, несмотря на то, что вносимые в уголовный закон изменения в этой сфере в общем и целом выглядят логично и последовательно, тем не менее, некоторые новации УК выявляют весьма тревожную тенденцию. В научных кругах сложились неоднозначные мнения правоведов и юристов-практиков относительно применения нового уголовного закона в области взяточничества.

В мае 2011 года федеральный законодатель ввел в Уголовный кодекс новый состав преступления – «Посредничество во взяточничестве». Это - непосредственная передача взятки либо иное способствование взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении соглашения между ними, а также обещание либо предложение посредничества во взяточничестве.

На сегодняшний день судебная практика по этой категории дел почти отсутствует, но уже можно с уверенностью говорить о том, что введенная в уголовный закон новелла способна совершить революцию в сфере правового регулирования должностных преступлений, поскольку во многом изменит сложившиеся подходы к соответствующей правовой квалификации до обратного.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении от 10 февраля 2000 года № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» в целях обеспечения правильного и единообразного применения законодательства, предусматривающего ответственность за взяточничество, разъяснил судам, что уголовная ответственность посредника во взяточничестве в зависимости от конкретных обстоятельств по делу и его роли в даче или получении взятки наступает лишь в случаях, предусмотренных статьей 33 УК РФ. При этом ответственность посредника наступала (со ссылкой на ст. 33 УК РФ) либо по ст. 290 УК РФ, либо по ст. 291 УК РФ, в зависимости от того, в чьих интересах – взяткодателя или взяткополучателя – действовал виновный. Теперь же, в отличие от прежнего подхода, пособничество стало самостоятельным составом преступления.

Это может повлечь за собой новый взгляд на ситуацию, по мнению Хырхырьяна М.А., определенное должностное лицо выполняет лишь роль посредника в получении взятки, в то время как ранее оно вошло бы в состав группы лиц по предварительному сговору, поскольку, согласно разъяснениям Пленума ВС РФ, «взятку … надлежит считать полученной по предварительному сговору группой лиц, если в преступлении участвовали два и более должностных лица,.. которые заранее договорились о совместном совершении данного преступления…». Еще более неопределенно видится применение ч. 5 ст. 291.1 УК РФ «Обещание либо предложение посредничества во взяточничестве». Как быть теперь, например, в случае, если лицо собирается получить деньги якобы для передачи должностному лицу в качестве взятки, но, не намереваясь этого делать, рассчитывает их присвоить?[33]

С одной стороны, согласно разъяснениям Пленума, такие действия могут быть квалифицированы как неоконченная форма мошенничества. И действительно, в том случае, если умысел виновного направлен не на передачу взятки, а на завладение имуществом условного взяткодателя, то, казалось бы, его действия не могут быть квалифицированы иначе, как по ст. 159 УК РФ. Но, с другой стороны, исходя из системного толкования Постановления Пленума, отсутствие реальности намерений исключает уголовную ответственность в принципе: «не может быть квалифицировано как покушение на дачу или получение взятки… высказанное намерение лица… в случаях, когда лицо для реализации высказанного намерения никаких конкретных действий не предпринимало».

Между тем, состав ч. 5 ст. 291.1 УК РФ сугубо формальный, диспозиция никаких изъятий не содержит, речь в ней идет об обещании и предложении посредничества во взяточничестве, вне зависимости от того, собирается ли пообещавший или предложивший действительно передавать взятку и имеет ли такую возможность.

Исходя из этого, следует согласиться с мнением Хырхырьяна М.А., что при таких условиях нельзя исключить, что появление возможности двоякой квалификации возможно будет использоваться правоохранительными органами в качестве действенного механизма непроцессуального давления. Подозреваемому будет поступать предложение дать признательные показания, получив взамен подписку о невыезде и квалификацию по ч. 1 ст. 30 и соответствующей части ст. 159 УК РФ (максимальное наказание в зависимости от обсуждаемой суммы до 5 лет лишения свободы – 1/2 от 10, без минимального предела). «Несговорчивые же пойдут в суд с квалификацией «посредничество во взяточничестве» с нерадужной перспективой от 7 до 12 лет с восьмизначным штрафом.»

Как и по каким критериям будут разрешаться правоприменителем подобные ситуации в новых условиях, неизвестно, но на сегодняшний день можно прогнозировать, что практика навряд ли будет единообразной. И прогноз этот неутешительный, поскольку отсутствие единообразия юридической практики есть не что иное, как произвол, недопустимость которого является основополагающим принципом функционирования любого правового государства как такового.

Основной проблемой, как считает большинство юристов, является не столько несовершенство существующего на сегодняшний день законодательства, сколько недостаточная эффективность применения уголовно-правовых средств борьбы с взяточничеством. По мнению П.С. Яни, сдерживающий потенциал санкции состава получения взятки - суровость наказания - не достаточен в условиях современной России. Однако практика свидетельствует, что на фоне чрезмерно частого назначения наказания за взяточничество ниже низшего предела, ужесточение санкции, равно как и её смягчение, также не решит существующей проблемы.

Яни П.С. считает, что в уголовном законодательстве должны быть такие нововведения, как возможность назначения условного наказания, в частности, за взяточничество, лишь в совокупности с дополнительными видами наказания виде штрафа или лишения, вплоть до пожизненного, права занимать определенные должности[34].

Сама по себе идея введения последнего в закон далеко не нова и уже являлась поддерживалась многими юристами. Есть и противники данной идеи (В.Е. Эстрин, А.А. Жижиленко и др.), по мнению которых, пожизненное лишение права занимать определенные должности является чрезмерно суровым наказанием. Однако, такое «поражение прав» фактически действует в настоящее время, впрочем, как и действовало ранее, во многих государственных органах и учреждениях. Так, лицу, имеющему или имевшему ранее судимость за какое-либо преступление, по сути, закрыт путь для трудоустройства в любые правоохранительные органы.

Размышляя о повышении эффективности борьбы с рассматриваемым явлением, нами разделяется в данном вопросе мнение А.Мишина о неотвратимости наказания во всех случаях, пусть даже в относительно небольших размерах, наряду с назначением таких дополнительных видов наказания, как пожизненное лишение права занимать определенные должности, окажет большее воспитательное и сдерживающее воздействие на потенциальных правонарушителей, нежели единичные «громкие» факты привлечения к уголовной ответственности и назначения максимального наказания[35].

Следует осветить и мнение Егоровой Н.О, о том, что само наличие кратности штрафа – потенциально коррупционный механизм. Если чиновника поймали за взяткой, то 80-100 кратный штраф может освободить его из тюрьмы. Сюда же можно и отнести оставленное на волю суда решение о том, отправлять ли лицо, участвующее во взятке, в тюрьму или оставить на свободе. Большинство лиц, берущих взятки, имеют широкие связи во всех структурах, включая судебную власть, а следовательно, это является широким полем для дачи взяток судьям. Ответственность обеих сторон в данном процессе и наличие кратности наказания как для взяткополучателей, так и для взяткодателей может вылиться в шантаж последних с целью повышения платы за оказание «услуги». Предыдущие попытки наказать лиц, дающих взятки, вызвали лишь негативные отклики в обществе, которое исходит из той позиции, что в большинстве случаев граждане «вынуждены» дать взятку, либо у них ее вымогают. Многие депутаты и политические деятели, считают, что замена реальных сроков штрафами позволит лицам, берущим взятки, уходить от наказания, и такая мера не приведет к видимым успехам, а лишь «узаконит» взятки. Также неизбежно возникает вопрос: откуда лицо должно будет брать средства для того, чтобы выплатить штраф, если его официальная зарплата гораздо ниже, чем сумма штрафа?[36]

Что же касается методов доказывания по данной категории дел за прошедшее десятилетие, то они серьезно эволюционировали. Изотьев С.А. в своем исследовании «О проблемах противодействия взяточничеству» считает, что на сегодняшний день ситуация, при которой задержание фигуранта осуществляется не в момент предполагаемой передачи денег, а значительно позже, уже совсем не редкость. И тот факт, что последующие обыски не приводят к обнаружению помеченных денег, как ни странно, не препятствует направлению таких уголовных дел в суд. Изменилось отношение правоприменителя и к аудио-, видеодокументированию событий, связанных с дачей/получением взятки. В сегодняшней правоприменительной практике по делам о взяточничестве цифровые носители информации практически полностью вытеснили магнитные.

Вместе с тем, аудио- и видеозаписи переговоров причастных к предполагаемой взятке лиц, включая результаты контроля телефонных переговоров, в новейшей судебной и следственной практике уверенно превалируют над другими видами доказательств. Это, возможно, сыграло не последнюю роль и в появлении в УК РФ ст. 291.1 «Обещание и предложение посредничества во взяточничестве»: по этому составу нет необходимости выполнять громоздкую процедуру пометки купюр, выверять и документировать момент передачи денег, проводить химическое исследование смывов – достаточной совокупностью доказательств, по большому счету, будет аудиозапись «обещания» или «предложения» и показания заявителя[37].

Таким образом, анализ динамики методов доказывания по рассматриваемой категории преступлений позволяет прийти к выводу, что правоприменитель постепенно все более освобождает себя от бремени доказывания, или, по крайней мере, упрощает эту процедуру, а законодатель поступательно создает для этого максимально благоприятные условия.

В пользу этого утверждения свидетельствует и последовательное сокращение категорий дел, подлежащих рассмотрению судами присяжных. Не требует дополнительного обоснования тезис о том, что судопроизводство с участием присяжных заседателей – на сегодняшний день самая прогрессивная форма судопроизводства, с реальной состязательностью сторон и презумпцией невиновности, и коль скоро Россия позиционирует себя в качестве правового государства, то, казалось бы, перечень категорий преступлений, подлежащих рассмотрению судами присяжных, должен расширяться. Между тем, происходит обратное. В настоящее время принят и подписан федеральный закон, в соответствии с которым с 1 января 2013 года особо квалифицированные виды получения взятки будут исключены из подсудности судов субъектов Федерации и, соответственно, судов присяжных.

На наш взгляд, это есть не что иное, как двойной стандарт: ведь по большому счету, взяточничество – самая низовая и примитивная форма коррупции. Основная опасность не там. Масштабные коррупционеры, подрывающие основы государства, лоббирующие законы, организующие разворовывание бюджета и захват собственности, таких «фокусов», как передача наличных из рук в руки (или разговоры об этом), себе не позволяют, а значит, Уголовный кодекс в его сегодняшней редакции им, как правило, не помеха.

Одной из важнейших особенностей такого явления, как взяточничество, является латентность. Причиной же латентности, и, как следствие, сложности наказания за взятку, является желание участников преступления сокрыть его. Следовательно, одной из важных мер, которые следовало бы принять для повышения раскрываемости преступлений данной группы, является создание у участников взятки мотива содействовать раскрытию и расследованию данного преступления. Таким образом, устранив лиц берущих взятки можно значительно снизить общий уровень данных преступлений в государстве.

Некоторые исследователи, в частности Егорова Н.О., также высказываются за такую экзотическую меру, как отчисления в виде части штрафа, в пользу лица, содействовавшего в уличении взяточника. В тех случаях, когда лица, участвующие во взятке, не находятся в близких личных или дружественных связях, это может стать действенной мерой в пресечении подобного рода преступлений. И с этим мнением в целом можно согласиться.

Ключевым пунктом в борьбе с коррупцией является также то, что государство тщательно обходит стороной исполнение статьи 20 «Конвенции ООН по борьбе с коррупцией», которую РФ ратифицировала в 2006 году (целиком, за исключением статьи 20). В соответствии с данной статьей следует «признать в качестве уголовно наказуемого деяния, когда оно совершается умышленно, незаконное обогащение, то есть значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать». Следовательно, государство должно проводить инспекции доходов государственных чиновников, их активов, недвижимости и прочего имущества на предмет того, на какие средства они приобретались. В случае несоответствия чиновник будет привлечен к ответственности. Все достаточно просто, ведь госслужащим запрещено иметь иные источники дохода, но по какой-то причине данный пункт не выполняется.

Более того, исследователь Лунев В.В. считает, что на данный момент можно говорить о сформировавшемся у граждан менталитете, связанном с «культурой» дачи взяток, и множеством способов избежать наказания, как у тех, кто берет взятки, так и у тех, кто их дает. Немаловажным является тот факт, что в связи с большой сложностью многих процедур в РФ, от получения медицинской справки в поликлинике, до получения права на выполнение работ по государственному тендеру, решение этих вопросов без использования взятки чаще всего практически невозможно. Получается довольно комичная ситуация, когда для того чтобы получить «бесплатную» государственную услугу приходится заплатить за нее[38].

Исходя из вышеизложенного следует, что причиной коррупции в России являются не только сами граждане, привыкшие к тому, что проще дать взятку должностному лицу, чем решать вопрос официальным путем, но и сама система, которая усложнена многочисленными процедурами, требованиями документов и заведомой невозможностью решить некоторые вопросы легальным способом. Единственным возможным вариантом решения этой проблемы является изменение самой системы, упрощение процедур и прозрачность всех процессов, происходящих в ней. Важным этапом этого процесса можно считать активное внедрение информационных и цифровых технологий в деятельность государственных предприятий и учреждений.

Однако уход от ратификации 20й статьи «Конвенции ООН по борьбе с коррупцией» и отсутствие последовательного, жесткого применения новых законов о взяточничестве к высокопоставленным госслужащим создает в обществе мнение о том, что нынешние законотворческие инициативы являются, скорее, «рекламной акцией» действующей власти.

В околоюридических кругах уже высказывались мнения, что появление в УК РФ новеллы с ее уголовно-наказуемыми «обещанием и предложением посредничества» - всего лишь была очередная имитация бурной деятельности накануне выборов, не влекущая в действительности никаких изменений и лишь создающая дополнительные проблемы квалификации[39]. И с этим мнением можно отчасти согласиться.

В целом можно сказать, что законодательной власти РФ не стоит останавливаться на достигнутом, так как проблему коррупции в Российской Федерации можно полностью решить только четкими, последовательными, а главное – скоординированными действиями всех ветвей власти, без оглядки на статус взяткодателя и взяткополучателя.

Дата добавления: 2015-08-31