Весна. Северная Англия 15 страница

Про себя Доминик подумал, что одним из этих трупов наверняка будет труп самого Доминика Ле Сабра. Окинув в последний раз взглядом высокие зубцы замка, Доминик отвернулся, избегая смотреть на эту землю, которую он завоевывал всю жизнь и которая должна была стать олицетворением мира. Мечты были где-то далеко, а в настоящее время перед Домиником стояла угроза новой войны.

Но его звал звон золотых колокольчиков, и Доминик, махнув на все рукой, направился в комнату Мэг. Он не постучал – теперь дверь всегда была открыта для него. Мэг ожидала Доминика. Он вошел, и у него голова закружилась от свежести и аромата трав.

Эдит заворчала было, увидев хозяина.

– Оставь нас, – сказал он ей.

Эдит поспешно вышла. Вид Доминика напугал ее: он был мрачен под впечатлением последних новостей. Но, оставшись наедине с женой, он посветлел. Сердце Мэг при виде мужа отчаянно забилось. Доминик запер дверь железной щеколдой, Мэг поднялась ему навстречу со стула, и ее колокольчики нежно запели.

– Что случилось? – прошептала она.

Доминик окинул Мэг взглядом. Золотые волосы каскадом огня ниспадали к бедрам, облегающая туника из зеленого шелка повторяла изгибы тела, подчеркивая грудь, узкую талию и бедра. Несколько золотых цепочек, украшавших ее наряд, перестали быть цепями неволи.

Доминик медленно подошел к Мэг. Он провел пальцами по длинным локонам, и его рука задрожала от яростной тоски и желания.

– Ты красива, – сказал Доминик тихо, закрыв глаза и перебирая волосы Мэг. – Нет, красива – это не то слово, чтобы описать мои чувства. Говорить, что ты красива, – все равно что сказать «снег белый» или «вода мокрая».

– Доминик. – Мэг взяла его за руку. – Что произошло?

Доминик смотрел на Мэг, словно хотел запомнить изящные линии ее бровей, блеск изумрудных глаз, кремовый цвет кожи, чувственный изгиб губ. Он положил ладонь на губы Мэг, чтобы почувствовать ее дыхание.

– Я пытался не поддаваться, – произнес он сурово, – но я не могу больше. Ты нужна мне, Мэг. Ты уже здорова?

– Здорова? Разве я была больна?

– Когда мы были с тобой в том древнем месте, я… поранил тебя.

– Ты не сделал мне больно! – ответила Мэг.

– Но у тебя шла кровь.

– Я чувствовала только радость.

Мэг поцеловала ласкавшие ее пальцы, израненные шрамами. По телу Доминика пробежала еле заметная дрожь.

– Значит, ты придешь ко мне с желанием? – спросил он. – И разрешишь моему телу служить тебе?

Мэг не могла скрыть трепет, охвативший ее, когда она подумала в новой близости со своим мужем. Доминик увидел это, и у него перехватило дыхание. Его пальцы двинулись от ее губ к тому месту на шее, где был виден учащенный пульс.

– Я не думала, что ты так скоро захочешь меня опять, – призналась Мэг.

– Скоро? – удивленно переспросил Доминик. – Прошло уже три дня!

– Эдит сказала, что для этого мужчине нужно много времени.

– Если у мужчины такая жена, как Эдит, – объяснил Доминик с улыбкой, – то ему не хватит целой жизни, чтобы поднять его… э… интерес к ней. Но если это ты…

– Полдня? – попыталась угадать Мэг.

Доминик улыбнулся.

– Для тебя, моя страстная глендруидская жена, полчаса – больше чем достаточно, чтобы налить силой мой меч.

– Так скоро? Но даже здоровому барану нужно…

Вдруг Мэг поняла, что она говорит, покраснела и замолчала. Доминик засмеялся.

– Если бы я не боялся еще больше поранить тебя, – признался он, – то я бы соединился с тобой еще раз перед тем, как покинуть древнее место.

Глаза Мэг широко раскрылись.

– Правда, Мэг. Тебе действительно было хорошо со мной?

Мэг зарделась, опустила глаза и кивнула. Доминик поднял ее голову за подбородок.

– Не прячься от меня, соколенок, я должен знать.

Золотистые ресницы приподнялись, открывая изумрудную глубину ее глаз.

– Да, – прошептала она. – А я? Я доставила тебе удовольствие?

– Да, – Доминик поцеловал ее. – Да, – и опять поцеловал, – и еще раз да.

– Правда? А Мари говорила, что мужчина не получает удовольствия от невинной девушки.

– К черту Мари, – сказал Доминик, осторожно кусая нижнюю губу Мэг. – Она мало знает о невинности и еще меньше о мужчинах.

– Прости, что я прекословлю тебе, муж, но Мари знает о мужчинах много.

– Она знает, как нужно раздвигать ноги, а это не одно и то же. Но если ты мне не веришь, дай свою руку.

– Какую – левую или правую?

– Все равно.

Мэг протянула Доминику правую руку – трудовая, она казалась ей достойнее. Он взял ее, втянул под плащ и надавил ладонью Мэг на твердую плоть. Мэг испуганно вскрикнула, а Доминик, все сильнее прижимая ее руку, застонал от удовольствия.

– Мужчина может обмануть женщину во многом, – сказал он, – но не в этом. Тело не умеет лгать о своем желании.

Доминик освободил руку Мэг из-под плаща и поцеловал ее пальцы.

– Можно мне раздеть тебя?

– Конечно, – согласилась Мэг, поворачиваясь спиной к Доминику, чтобы он мог расшнуровать ее одежду, – Ты имеешь на это право как мой муж.

– Нет. Ты – из рода Глендруидов, и у меня есть только те права, которые ты позволяешь мне иметь.

– Вот почему ты так заботишься обо мне! Это все из-за проклятия Глендруидов!

Пальцы Доминика замерли на шнуровке изумрудной ткани.

– Я бы заботился о тебе в любом случае.

– Неужели? Ах да, конечно. Женщина из моего рода не может подарить наследника, если она не получает удовольствия в миг зачатия.

Доминик был озадачен и немного помолчал, прежде чем ответить.

– Я не верю этому, – произнес он наконец.

– Ты думаешь, что женщина, которая не получает удовольствия от своего мужа, может зачать ребенка?

– Я не думаю, я знаю.

Мэг повернулась и внимательно посмотрела на Доминика через плечо.

– Откуда ты знаешь? Наверное, ты когда-то силой взял девушку, и она родила от тебя ребенка?

– Ты в самом деле так обо мне думаешь? – спросил Доминик, стараясь сдерживаться.

Мэг вздохнула.

– Нет, мой господин. Хоть ты жесток на поле боя, но ты не получаешь удовольствия от чужой боли.

– Но так бывает часто – и девушка вынашивает ребенка своего насильника.

– Это несправедливо.

– Несправедливо родиться незаконным сыном, как я или Саймон.

– Дункан тоже внебрачный ребенок.

Шелковый шнурок тихо прошелестел через отверстие петли.

– У тебя что, особенная страсть к рожденным вне брака? – бросил ей Доминик.

– Нет, но я могу тебя заверить, что у тех, которых я знаю, особая страсть к Блэкторну.

Доминик задрожал от гнева – так бывало всегда, когда его жена касалась в разговоре обстоятельств их женитьбы.

– Я не могу ничего изменить. То, почему я женился на тебе, осталось в прошлом. А что думаешь ты, моя строптивая жена? Ты бы хотела выйти замуж против воли короля?

Немного подумав, Мэг сказала:

– Я не хочу войны!

– Ты бы хотела иметь мужа, который совсем не заботился бы о замке, обо всех твоих землях?

– Нет!

– Или ты хотела бы иметь мужа, неспособного дать тебе детей?

– Нет, – тихо ответила Мэг.

– Наверное, ты бы хотела, чтобы твой муж не сходил с ума от желания быть с тобой?

Покусывая губы, Мэг покачала головой.

– Тогда зачем ты все время пытаешься поссориться со мной? Ты считаешь, что я не смогу защитить своих детей?

Мэг опять покачала головой:

– Нет…

– Ты думаешь, что я не смогу защитить свою жену?

Две слезинки упали на зеленый шелк. Доминик расшнуровал одежду Мэг, и туника теперь была распахнута от шеи до затемненного треугольника между бедер. Доминика так тянуло провести рукой по этому прекрасному телу, что у него дрожали пальцы.

– Ты считаешь меня недостойным быть твоим мужем? – спросил он напряженно.

– Нет, – прошептала Мэг. – Нет, я никогда так не думала, мой господин.

В забытьи Доминик провел губами по шее Мэг, пока его пальцы освобождали ее тело от белья, и дальше по линии позвоночника. Потом Доминик стал ласкать медленными движениями ее живот. Она была теплая и гладкая, и он не хотел ничего – только сбросить наконец одежду вместе с заботами и спрятаться в этом влажном пламени, которое, он знал, ждет его. Но не сейчас! Сейчас он услышит, как Мэг будет выкрикивать его имя, и ее ногти, как маленькие коготки птицы, будут царапать его, призывая к соединению.

Доминик осторожно провел рукой по направлению к узкому мягкому ущелью. Мэг хотела что-то сказать, но ее голос прервался. Доминик улыбнулся с яростным триумфом.

– Ты чего-то хочешь? – шепотом спросил он.

Напряженное давление его языка и зубов на кожу заставило Мэг трепетать от страсти, а ощущение ровного погружения его пальца чуть было не бросило ее на колени. Неожиданно поцелуи Доминика стали нервными, быстрыми, и он, согнув руку, притянул Мэг к себе. Одной рукой он поддерживал ее за бедра, а другой продолжал свои ласки. Он кусал ее тело, пока погружался в нее, раздвигая мягкие ножны.

– Доминик, – простонала Мэг, в изнеможении повисая на нем, – я не могу этого вынести…

Доминик неохотно стал отступать, но не мог уйти совсем. Ее крики, ее чувственная мягкость, запах… он хотел этого еще.

– Еще раз, моя колдунья. Только один раз.

Когда Доминик опять оказался внутри нее, тело Мэг как будто загорелось. Жидкий огонь разлился внутри, и Мэг затрепетала от этого нового для нее ощущения. Доминик был наверху блаженства. Он замер, борясь с оглушающими ударами сердца, которое, казалось, стало огромным.

– Я хочу войти в тебя здесь, сейчас, – хрипло сказал он.

– Да, мой воин, – ответила ему Мэг, охваченная страстью. – Возьми меня здесь и сейчас. Я пуста без тебя…

Доминик поднял Мэг одной рукой и другой стащил с нее всю одежду. До кровати был десяток шагов, а до стола для шитья – всего три. Доминик нетерпеливым движением смахнул разноцветную пряжу и корзинки с вышивкой, посадил Мэг на стол и стал быстро раздеваться.

– Он ближе, чем кровать, – ответил Доминик в ответ на удивленный взгляд Мэг.

Мэг ничего не успела сказать, потому что Доминик быстрым движением распахнул свою одежду так, что стала видна его восставшая плоть. Красота мужского желания очаровала Мэг.

– Можно мне… дотронуться до тебя? – спросила она.

– Конечно. – Доминик застонал, когда Мэг коснулась его нежными пылкими пальчиками.

– Такой твердый, – прошептала она, чертя круг у основания напряженной плоти и дорожку к вершине. – Но такой гладкий и ровный! Как самый лучший шелк.

Доминика пронзило удовольствие, и его тело покрылось потом. Он попытался оттолкнуть руку Мэг.

– Я что-нибудь сделала не так? – испугалась она.

– Все было замечательно, но я чуть не расплескался в твою руку.

Испуг в глазах Мэг сменился любопытством – плотская любовь была для нее незнакомой землей, которую она открывала. Тогда Доминик взял колени Мэг и медленно развел их.

– Дай мне стать поближе, – попросил он, и огонь в его серых глазах, устремленных на ее обнаженное тело, заставил Мэг трепетать. Мэг должна была почувствовать себя беззащитной, но вместо страха и слабости ее переполняло чувство силы и уверенности в том, что она желанна.

Доминик стоял между раздвинутыми бедрами своей жены, лаская ее сокровенную плоть. Скользящее проникновение его пальца вызвало молнию, пронзившую тело Мэг, и за этим последовал чувственный дождь, облегчивший Доминику погружение. Мэг откинула голову назад и полностью отдалась охватившей ее страсти.

– Вот так, – сказал Доминик, смотря на Мэг горящими глазами. – Вот такой я хочу тебя, горячей и страстной, зовущей меня. Обними меня ногами, прижми крепче к себе. Вот так.

Доминик осторожно подался вперед, и соприкосновение плоти с плотью заставило Мэг почти утратить чувство реальности.

Несколько мгновений спустя Мэг наконец смогла сделать вдох и открыла глаза. Доминик смотрел на нее с тревогой.

– С тобой все в порядке?

– Да, – прошептала Мэг и поцеловала мужа, – воин…

Она не могла думать, только чувствовала, как ей было хорошо рядом с Домиником. Ей хотелось без конца двигаться вместе с ним, деля со своим господином и дыхание, и тело на двоих.

– Доминик!

– Держись за меня крепче. Теперь ты будешь вместе со мной парить высоко-высоко. Лети, соколенок, лети прямо к солнцу!

Глава 24

Саймон стоял в дверном проеме сторожки, наблюдая за толпой людей на большом лугу, где были устроены праздник и игры в память Джона Кемберлендского, прежнего хозяина Блэкторна. Слуги заканчивали последние приготовления к рыцарским поединкам, главным из которых должен был стать бой двух великих воинов – Доминика Ле Сабра и Дункана из Максвелла. Шотландский Молот еще никогда не бывал побежден, но то же самое можно сказать и о Доминике.

– Я вижу, ты настроен скептически, – шепнул Доминик брату.

– Зато ты, похоже, всем доволен, – буркнул Саймон.

– Я боялся, что Дункан почует ловушку и не придет.

– Но он привел с собой всех Риверсов.

– Да, но только трое из них могут помериться силами с нами.

– Дункан стоит двух.

– Да.

Братья посмотрели на луг. Четверо рыцарей стояли отдельно от всех остальных: Дункан из Максвелла и трое воинов, для которых боль и смерть были давними знакомыми и уже не могли ни напугать, ни удивить их.

– Почему Рыжего нет среди них? – спросил Саймон.

Доминик пожал плечами:

– Дункан, черт бы его побрал, проницательный парень. Он знает, что Рыжий завидует ему. Шотландский Молот доверяет немногим.

– Рыжий глуп, – презрительно сказал Саймон. – Жаль, что не он предводитель Риверсов. Победа обошлась бы нам намного дешевле.

– О победе говорить рано. Ты видел священника?

– С куском баранины в одной руке и кружкой эля в другой. Да, я видел его.

– Где?

– Возле Дункана, где же еще? Он не скрывает своей привязанности к нему. Отправь его вместе с отродьем Джона на север, подальше отсюда.

– Я уже думал об этом, – улыбнулся Доминик. – Войны готовы?

– Как ты приказал. Что ты задумал, Доминик?

– Ничего особенного. Я хочу обвинить Шотландского Молота в попытке похищения моей жены.

– Зачем? Все, чего он хочет, – это твоей смерти.

– Такое скромное и понятное желание не привлечет внимания людей, живущих на этих землях, но украсть чью-то законную жену для удовлетворения своей похоти…

Саймон прищурил глаза и улыбнулся, глядя на Доминика.

– Риверсы не смогут публично одобрить этого, – продолжал Доминик. – Церковь будет бить во все колокола. Как ты думаешь, отлучение от церкви – серьезный повод для начала войны?

– Ты хочешь убить Дункана?

– Если не будет другого выхода, – пожал Доминик плечами, – и, мне кажется, его действительно нет. Риверсы набирают силу.

– Значит, будет война, – заключил Саймон. Улыбка исчезла с его лица.

– Возможно, но без Дункана мы легко одолеем Риверсов.

Доминик колебался, подбирая нужные слова. Саймон увидел в глазах брата такую решимость, которой раньше не замечал даже перед самым жестоким боем.

– Если я умру, – сказал вдруг Доминик, – позаботься о том, чтобы Мэг…

– Ты не умрешь! Я стану позади и буду защищать тебя! Томас Сильный…

– Ничего не будет предпринимать без моего приказа. И ты тоже. Я обвиню Дункана в попытке похищения Мэг. Он будет отрицать это. Мы разрешим наш спор поединком.

– Но это слишком опасно! – возразил Саймон. – Под твоей ногой может зашуршать галька, ты оступишься – и ты мертв!

Доминик жестом приказал Саймону замолчать.

– Это единственный способ избежать войны, – произнес он.

– Будь что будет, – проговорил Саймон после недолгого молчания. – Если Шотландский Молот убьет тебя, то я сделаю из его черепа кубок для вина.

– Я тебе верю, брат. Ты всегда был скор на такие дела. Найди мне священника, пока он не настолько пьян, что не сможет исповедать нас.

– Что его искать – вот он!

Доминик проследил глазами за рукой Саймона: священник стоял возле Дункана и что-то говорил ему, одновременно уплетая баранину. Дункан, явно скучая, слушал его болтовню. Он ждал, когда сможет испытать на прочность Ле Сабра, Меч английского короля. И вот Саймон и Доминик шли навстречу Дункану.

– Наконец-то и ты захотел присоединиться к нам, – заметил он с удовлетворением.

– Некоторым образом, – ответил Доминик. Он повернулся к священнику. – Ты не так пьян, чтобы не мог исповедовать нас?

Дункан замер, переводя свои газельи глаза с Доминика на Саймона.

– С каких это пор нужно исповедоваться перед простой игрой? – спросил он мягко.

– Похищение чужой жены – это не просто игра, – заявил Доминик. Его голос, как и взгляд, был холоден и спокоен.

– Похищение жены? – изумленно переспросил Дункан.

Его воины схватились за рукояти мечей.

– Ты не ослышался – похищение жены, – повторил Доминик.

– Когда?

– Несколько дней назад, когда мы выехали на охоту.

Дункан был поражен. Он посмотрел на Саймона, но увидел в его глазах вместо возможной дружбы обещание скорой смерти.

– Я не понимаю, – спокойно сказал Дункан.

Несколько мгновений Доминик изучал шотландца. Он понял, что Дункан говорит правду, – нападение было не его рук делом. Но, к сожалению, это ничего не меняло: сила Дункана угрожала спокойствию Блэкторна.

– Я и Мэг отстали от других охотников, и вскоре мы услышали чужой рог. Мэг узнала его, Дункан, это был твой рог. Потом по нашему следу пустили собаку, и эта тварь была твоей гончей.

– Я этого не делал, – раздельно произнес Дункан. – Я бы никогда не стал преследовать Мэгги как добычу.

– Да ну? – усмехнулся Доминик. – А я думаю, что стал бы. И ты это сделал. Ты же прекрасно знаешь, что Мэг – это ключ к повиновению людей Блэкторна. Кто владеет Мэг, тот владеет землей.

– Да, в этом мы понимаем друг друга, – мрачно согласился Дункан.

– И ты пытался отнять у меня жену, которую мне дали Бог и король Генрих, а вместе с ней и замок.

– Нет!

– Ты можешь говорить что угодно, но я тебе не верю. У тебя есть выбор, Дункан. Ты можешь навсегда покинуть эту землю…

– Нет.

– …или сойтись со мной в поединке.

При этих словах все замолчали. Мэг стояла поодаль с повитухой и Старой Гвин, расспрашивала их об Адели, и в наступившей тишине вызов Доминика долетел до нее, пронзив ей сердце, как стрела. Кровь прилила у нее к лицу: «Доминик и Дункан. Поединок».

– Они не посмеют, – прошептала Мэг.

Но она знала, что поединок состоится и один из них должен умереть. Мэг подобрала полы своего изумрудного платья и побежала к соперникам. Все находившиеся на лугу расступились, давая ей дорогу.

Глаза Мэг были устремлены на Доминика, она нуждалась в его близости, как никогда раньше, без него она погибнет! Мэг бежала, ее золотые волосы развевались на ветру. Не обращая внимания на жесткую кольчугу, она бросилась на грудь к Доминику.

– Соколенок, – прошептал он, прижимая Мэг к себе. – Все будет хорошо: кто бы ни победил, ты – в безопасности. Ты – ключ к Блэкторну.

Мэг посмотрела на мужа со слезами и гневом.

– Кто-то будет убийцей, кто-то умрет – как же все может быть хорошо? – спросила она.

– Блэкторн не умрет.

Мэг не могла говорить. Кончиками пальцев она провела по лицу Доминика, как будто пытаясь таким образом запомнить его черты.

– Да, земля не может умереть, – медленно сказала она. – Только человек смертен.

Мэг сняла с себя золотой крест своей матери. Поцеловав его, она положила символ спасения в перчатку Доминика.

– Да хранит тебя Бог, – проговорила она.

Доминик вынул крест из перчатки и надел его.

Дункан с отчаянием смотрел на ту, с которой был когда-то помолвлен, и на человека, которого безжалостная судьба сделала его смертельным врагом.

– Мэгги, я не хотел причинить тебе никакого вреда. Ты веришь мне?

– Да.

– Хоть на этом спасибо.

– Я должна говорить, и пусть меня услышат все! – объявила Мэг.

Рыцари окружили ее. Мэг повернулась так, чтобы ее прежде всего слышали люди Дункана. Лицо Мэг было бледно, а глаза горели зеленым огнем.

– Если кто-нибудь из вас вынет меч из ножен прежде, чем поединок закончится, то вы узнаете, что такое гнев Глендруидов.

– Ах, Мэгги, ты никого не можешь убить, – печально улыбнулся Дункан.

– Есть вещи гораздо страшнее смерти, Дункан из Максвелла, – сурово произнесла Мэг, – они придут к твоим людям во сне, и они никогда больше не проснутся.

Когда Мэг замолчала, священник бросил на землю обглоданную кость и в страхе перекрестился. Всем было не по себе, кроме Доминика. Он смотрел на Мэг. В ней звенела весенняя сила, которая заставляет ростки новой жизни пробиваться из-под мертвой почвы. Вдруг он понял ее слова: «Раны, нанесенные зимой, должны обнажиться, прежде чем весна исцелит их, и только самые выносливые переживают обновление. Исцеление – не для слабых сердцем».

Священник исповедал обоих воинов. Когда каждый из них был готов к встрече с Господом, Саймон помог Доминику надеть тяжелый шлем. Хотя никто из них не сказал ни слова, Мэг поняла немой диалог братьев. Она посмотрела на Дункана, но увидела перед собой не врага, а юношу с глазами газели, которого знала с самого детства. Дункан был ей братом, и другого такого у нее уже никогда не будет. Мэг заплакала. Снова подняв глаза, она увидела, что Доминик не сводит взгляда с нее и с Дункана. Она хотела еще раз подойти к мужу и обнять его, но было уже поздно.

Протрубил рог, и всадники разъехались по разным сторонам луга. Два мощных жеребца помчались навстречу друг другу. Из-под их копыт летели комья земли и вырванная трава, их стук напоминал раскаты грома. Рыцари съезжались, закрывшись щитами. Грохот оружия заглушил все остальные звуки. Воины разъехались и снова понеслись навстречу друг другу. Опять раздался скрежет металла, и опять оба были целы и невредимы. Ни в третий, ни в четвертый раз не было ясно, кто же берет верх.

– Они слишком хорошо владеют оружием, – сказал Саймон. – Если Дункан ошибется или его копье сломается…

Одновременно со словами Саймона раздался треск копья. Но принадлежало оно Доминику. Ему удалось выдержать удар Дункана, прикрывшись щитом, но сильный толчок выбил его из седла. Поднявшись на ноги, Доминик попытался догнать удалявшегося Крестоносца, но конь Дункана вертелся на месте и мешал Доминику снова сесть в седло. Риверсы начали радоваться быстрой и легкой победе. Мэг в ужасе наблюдала за происходящим. Если Доминик повернется спиной к Дункану и побежит, жеребец просто затопчет его. Если он вынет меч и продолжит бой, то наверняка будет убит. Саймон крепко держал Мэг, не пуская ее на место поединка. Но она и не пыталась вырваться – ведь она ничего не могла сделать. Доминик стоял не двигаясь, словно готовясь встретить смерть лицом к лицу. Все ждали, что в последний момент он отпрыгнет в сторону, избегая копья и копыт жеребца. Так обычно поступает рыцарь, чтобы выиграть время. Но никто уже не мог помочь Доминику. В ритуальном поединке это запрещено. Бог решает, кто прав и кто виноват. Пегий жеребец Дункана скакал прямо на Доминика, на ходу набирая скорость. Дункан приподнялся в седле, его лицо было перекошено.

Чтобы избежать копья, Доминик был вынужден стоять на месте до последнего момента, а потом резко отклониться от смертоносного острия. Когда Доминик отпрыгнул в сторону, конь был так близко от него, что грязь, вылетевшая из-под копыт жеребца, запачкала его одежду. Еще мгновение – и конь Дункана растоптал бы его.

Повернувшись, Шотландский Молот снова атаковал Доминика. Все повторилось. Во время шестой атаки Доминик вдруг прыгнул по направлению к Дункану. Он схватил соперника за правую ногу и постарался поднять над седлом настолько, чтобы тот потерял равновесие. Тактика сработала: Дункан упал с жеребца. Он отбросил ненужное копье и схватился за меч. Дункан был такой же проворный, как и Доминик, но, когда он попытался подняться на ноги, Доминик ударил его тыльной стороной меча ниже колен, и Дункан упал навзничь. Через секунду Доминик уже приставил меч к его горлу. Дункан зажмурился, ожидая смерти. Доминик стоял над ним, тяжело дыша. Лезвие меча поранило шею Дункана, и кровь стекала тоненькой струйкой.

– Ты как-то сказал, что еще никому не удавалось стать выше тебя, кроме шотландского короля. Перед тобою выбор: умри сейчас или стань моим вассалом.

На лугу воцарилась мертвая тишина. Тогда Шотландский Молот, взвесив все за и против, произнес клятву верности и смущенно улыбнулся.

– Лучше быть вассалом, чем обедом для червей, – сказал он.

Доминик рассмеялся.

– Я согласен с тобой, Дункан, – с облегчением произнес он.

Доминик опустил меч и протянул Дункану руку, помогая ему подняться. Прежде чем встать, Дункан преклонил перед Домиником одно колено как перед своим господином. Ле Сабр оценил это. Он подал Дункану его меч.

– Ты дал мне свое слово, – проговорил он, – и твоей клятвы с меня довольно. Но мне не нужен невооруженный вассал.

Он повернулся к Риверсам:

– Я наделяю Дункана из Максвелла большим поместьем из числа моих владений.

Приятно удивленный, Дункан почтительно склонил голову.

– Вы, кто служит ему, можете сами выбрать свою судьбу. Или вы покинете эту землю, и я обещаю вам, что вы сможете сделать это беспрепятственно. Или вы останетесь вассалами Дункана, а это значит, что одновременно вы покоритесь мне.

Глава 25

Доминик и Саймон следили за отъездом тех Риверсов, которые предпочли последовать за Рыжим, покинув Шотландского Молота. Старая Гвин и Мэг оказывали помощь пострадавшим в военных играх. В большом зале шли приготовления к пиру, а соседний зал был временно превращен в лазарет.

– Ой! – вскрикнул Дункан, вырываясь из рук Мэг. – Мне очень больно!

Дункан выразил желание быть последним из пациентов, так как раны его были незначительны.

– Сиди спокойно, – приказала ему Мэг. – Когда ты лежал на земле с приставленным к горлу мечом, тебе не приходило в голову жаловаться.

– Я был уверен, что умру. Какой смысл жаловаться перед смертью?

Мэг холодно посмотрела на Дункана. Она симпатизировала ему, но еще не забыла, как шотландец несся на своем жеребце прямо на Доминика, стараясь нанести смертельный удар.

– Откинь голову назад, мне нужно осмотреть твою шею.

– Мне не нравится твой взгляд, Мэгги. Я не хочу подставлять свое горло волчице.

Глаза бывших жениха и невесты встретились. Его взгляд говорил, что он понимает ее сложное положение, но в то же время все это просто развлекало его. Напряжение, которое она чувствовала, начало спадать.

– Если Доминик пощадил своего врага, то я пощажу вассала, – отрезала она.

Не обращая внимания на насмешливые взгляды находящихся в зале воинов, Дункан состроил гримасу и запрокинул голову.

– Судя по твоим душераздирающим стонам, голова почти отделена от шеи. Я ожидала увидеть кровавую рану.

Рыцари развлекались неожиданным зрелищем: молодая женщина насмехалась над свирепым воином. Мэг подняла голову и улыбнулась им:

– Идите ужинать, добрые воины. Сэр Дункан скоро присоединится к вам.

Мэг стала осторожно ощупывать горло Дункана. Он сбросил с себя почти всю одежду, на нем оставались только короткие кожаные штаны. Волосы Мэг за работой пришли в беспорядок. Тяжелый локон выбился из косы и мешал ей, Дункан поймал его, слегка дернул и заправил Мэг за ухо. Этот жест говорил о том, что между Мэг и Дунканом существовало давнее знакомство.

Доминик молча наблюдал за ними из-за двери. Он убеждал себя, что не было никакой причины для ревности, но ревность жила в нем, и теперь, наблюдая, как Мэг дотрагивается до мускулистой шеи его бывшего противника, Доминик припоминал все слухи о неверности Мэг.

– Ты был на волосок от смерти, – сказала Мэг Дункану.

– Ага. – Дункан вытащил волосок из пряди за ухом. – Вот на этот. – Золотая струя волос упала ему на руки. – Ты бы скучала без меня, Мэгги?

– Как кошка скучает без собаки.

Дункан рассмеялся и расстегнул маленький замочек головного убора Мэг. Поиграв им, он стал перебирать золотые колокольчики, развлекаясь их нежным звоном. Мэг молча продолжала обрабатывать порез на шее Дункана.

Возможно, ей были приятны его вольности.

«Они чувствуют привязанность друг к другу. Она притворяется, что любит меня, – она не может любить холодного как лед норманна. Она выжидает».

– Ой! Ты хочешь докончить то, что не успел твой муж?

– Тебе не больно глотать? – спросила Мэг.

– Нет.

– Ты счастливчик, Дункан из Максвелла.

– Точно, – согласился Дункан. – Но у меня никогда не будет такой жены, как ты, Мэгги.

– Скажи спасибо Доминику, что он спас тебя от этого брака. Поговори с ним. Он расскажет тебе, какая я для него радость. Наверное, ни одна крепость не доставляла ему столько волнений. Он повесил на меня колокольчики, чтобы всегда знать, где я.

– Он плохо относится к тебе? – Дункан впервые говорил серьезно.

– Как относится Доминик к своей глендруид-ской жене? К его единственной надежде на законное потомство? Очень хорошо: мои золотые колокольчики почти такие же красивые, как у его любимого сокола.

Дункан разразился смехом. Мэг втирала целебную мазь в ссадины на груди Дункана.

«Она всегда любила этого Риверса. Или не любила никого. Она ждет».

– Если тебе будет больно глотать, сразу же приходи ко мне.

Дата добавления: 2015-07-13