Фомин В.В. Варяго-русский вопрос и некоторые аспекты его историографии 6 страница

Колонизационный поток с южного побережья Балтики на восток, вобравший в себя как славянские, так и неславянские народы (в частности, фризов), как собственно варягов, так и выходцев из балтийских Русий (отсюда, пояснял А. Г. Кузьмин, «двойное наименование переселенцев - варяги-русь»), двинулся под давлением Франкской империи в конце VIII в. (о первых попытках проникновения славян Южной Балтики в район Северо-Западной Руси говорит уникальная каменно-земляная крепость в устье Любши, в 2 км севернее Старой Ладоги, возведение которой археологи связывают с появлением здесь в конце VII - первой половине VIII вв. нового населения[127)].

Этот поток захватил собой Скандинавский полуостров (так, фельдбергская керамика известна в большом количестве вплоть до Средней Швеции, а в X в. она преобладала в Бирке[128]) и вовлек в свою орбиту какую-то ча;сть его жителей, что дополнительно объясняет неславянский налет на варяго-русских древностях. Вторая волна миграции южнобалтийских славян по Волго-Балтийскому пути датируется археологическим материалом серединой IX века[129]. Беря во внимание заключения специалистов, отметивших появление керамики южнобалтийского типа и южнобалтийских славян в ряде центров Северо-Западной Руси в X в.[130], надлежит вести речь еще о нескольких волнах их переселения на данную территорию. В целом, как констатировал в 2007 г. Академик В.Л. Янин, «наши пращуры» призвали Рюрика из пределов Южной Балтики, «откуда многие из них и сами были родом. Можно сказать, они обратились за помощью к дальним родственникам»[131].

Вывод о южнобалтийской природе варягов - это не «малоубедительная гипотеза», как говорил в советское время И. П. Шаскольский, и не «историографический казус», как говорят ныне, даже не пытаясь вникнуть в аргументацию оппонентов, Е.А.Мельникова и В.Я. Петрухин[132]. Этот вывод опирается на три, совершенно независимые друг от друга историографические традиции - русскую, западноевропейскую и арабскую, которые подкреплены огромным аутентичным материалом (археологическим, нумизматическим, антропологическим, лингвистическим). И этот вывод позволяет действительно совершенно иными глазами взглянуть на наше прошлое, теснейшим образом связанное со славянскими и славяноязычными народами Южной Балтики.

Само же многовековое заблуждение в норманстве варягов, основанное на прямых натяжках и явных фальсификациях, на которые особенно щедра современная наука, вступает в полное противоречие с ПВЛ. Выше указывалось, что согласно ее показаниям, шведы появляются на Руси лишь в конце X в., а это означает, что они не имеют никакого отношения к русской истории предшествующего времени. В недатированной части летописи содержится перечень «Афетова колена», где варяги и русь названы в качестве самостоятельных народов, не связанных ни со шведами, ни со скандинавами вообще: «варязи, свей, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волъхва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочии».

В 1875 г. А. А. Куник, в отличие от своих последователей хорошо понимавшии цену ПВЛ как источника, сказал, что антинорманисты «в полном праве требовать отчета, почему в этнографическо-историческом введении к русской летописи заморские предки призванных руссов названы отдельно от шведов. Немудреным ответом, что это был бы только вопрос исторического любопытства, никто, конечно, не хочет довольствоваться». Ответ же здесь только один и он заключается в том, что, как отмечал в 1970 г. А. Г. Кузьмин, «скандинавское происхождение «варягов» не может быть обосновано данными русских летописей. А это в корне подрывает и филологические построения норманистов»[133], которые являются главными в их системе доказательств.

Примечания:

92. Кузьмин А.Г. Начальные этапы древне-русского летописания. - М, 1977. С. 282-284, 309-326; его же. История... С. 93, 300-301; его же. Начало Руси. С. 276; Откуда есть пошла Русская земля. Кн. 1. С. 650-651, 698, коммент. к с. 655; то же. Кн. 2. С. 478, 484-485; Се Повести временных лет (Лаврентьевская летопись) / Сост., авторы примеч. и указат. А.Г.Кузьмин, В.В.Фомин; вступит. статья и перевод А. Г. Кузьмина. - Арзамас, 1993. С. 35-36.

93. ЛЛ. С. 28; НПЛ. С. 106; Сахаров А.Н. Рюрик, варяги и судьбы российской государственности // Сб. РИО. Т. 8 (156). С. 9.

94. Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. - СПб., 1908. С. 302-304,315; Кузьмин А.Г. Начальные этапы... С. 110.

95. Забелин И.Е. Указ. соч. Ч. 1. С. 190; Кузьмин А.Г. История... С. 88; Откуда есть пошла Русская земля. Кн. 2. С. 681.

96. Кузьмин А.Г. История... С. 103, 120; его же. Начало Руси. С. 211.

97. Кузьмин А.Г. К вопросу о происхождении варяжской легенды // Новое о прошлом нашей страны. - М., 1967. С. 42-53; его же. Русские летописи как источник по истории Древней Руси. - Рязань, 1969. С. 64-67, 157.

98. ПСРЛ. Т. 2. - М., 1962. Стб. 14; Кузьмин А.Г. «Варяги» и «Русь»... С. 29-31; его же. Об этнической природе... С. 82; его же. Заметки историка об одной лингвистической монографии // ВЯ, 1980, № 4. С. 56; его же. Падение Перуна. С. 156; его же. История... С. 92; Откуда есть пошла Русская земля. Кн. 2. С. 27, 590.

99. ЛЛ. С. 23,119.

100. Тихомиров М.Н. Исторические труды М.В.Ломоносова // ВИ, 1962, № 5. С. 70; Роспонд С. Структура и стратиграфия древнерусских топонимов // Восточно-славянская ономастика. - М., 1972. С. 62.

101. Кузьмин А.Г. Русь в современной исторической науке // Тысячелетие крещения Руси. Международная церковно-историческая конференция. Киев, 21-28 июля 1986 года. Материалы. - М., 1988. С. 90; его же. Падение Перуна. С. 155; его же. Начало Руси. С. 207-208; Откуда есть пошла Русская земля. Кн. 1. С. 651-652; то же. Кн. 2. С. 26; «Крещение Руси» в трудах русских и советских историков / Авт. вступ. ст. А. Г. Кузьмин; сост., авт. примеч. и указат. А.Г. Кузьмин, В.И. Вышегородцев, В.В.Фомин.- М, 1988. С. 27-28.

102. ЛЛ. С. 3-4, 15; Бурачек С.А. Указ. соч. С. 87; Савельев-Ростиславич Н.В. Указ. соч. С. 5-6, 10, 12, 25, 34, 51-52; Славянский сборник Н.В.Савельева-Ростиславича. С. LX, LXXXIX, примеч. 170; Забелин И.Е. Указ. соч. Ч. 1. С. 135-136, 142-143, 189, 193.

103. Сугорский И.Н. В туманах седой старины. К варяжскому вопросу. Англо-русская связь в давние века. - СПб., 1907. С. 29, примеч. * и примеч. **.

104. Фомин В.В. Варяги и варяжская русь. С. 336-376.

105. ЛЛ. С. 31; Гельмольд. Славянская хроника. - М., 1963. С. 129, 185-186; Лебедев И.А. Последняя борьба балтийских славян против онемечения. Ч. 1. - М., 1876. С. 45, 154.

106. Гильфердинг А.Ф. История балтийских славян // Его же. Собрание сочинений. Т. 4. - СПб., 1874. С. 172, 189-190; Пер- волъф И.И. Германизация балтийских славян. - СПб., 1876. С. 12, 64; Кузьмин А.Г. «Варяги» и «Русь»... С. 53; его же. Начало Руси. С. 211, 309, 338-339; Откуда есть пошла Русская земля. Кн. 2. С. 689, примеч. к с. 605.

107. ЛЛ. С. 77; Гедеонов С.А. Указ. соч. С. 260-263; Фаминцын А.С. Божества древних славян. - СПб., 1995. С. 25, 29- 30, 210-211; Кузьмин А.Г. Начальные этапы... С. 350; его же. История... С. 124; его же. Начало Руси. С. 211, 213, 309, 318, 338-339, 347.

108. Лебедев Г.С. Указ. соч. С. 211-212; Петренко В.П. Раскоп на Варяжской улице (постройки и планировка) // Средневековая Ладога. Новые археологические открытия и исследования. - Л., 1985. С. 105-112; Дубов И.В. Культура Руси накануне крещении // Славяно-русские древности. Проблемы истории Северо-Запада Руси. Вып. 3. - СПб., 1995. С. 95.

109. Смирнова Т.П. К вопросу о датировке древнейшего слоя Неревского раскопа // Древняя Русь и славяне. - М., 1978. С. 166; Петренко В.П. Погребальный обряд населения Северной Руси VIII-X вв. Сопки Северного Поволховья. - СПб., 1994. С. 110.

110. Miinster S. Cosmographia. Т. IV. - Basel, 1628. S. 1420; Latvakangas A. Riksgrundarna. Varjagproblemet i Sverige fran runinskrifter till enhetlig historisk tolk- ning. - Turku, 1995. S. 117.

111. Герберштейн С. Записки о Московии. - М., 1988. С. 60; Stryjkowski М. Kronika Polska, Litewska, Zmodzka i wszystkiej Rusi. - Warszawa, 1846. S. 11З; Маржеpeт Ж. Состояние Российской державы и великого княжества Московского // Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Ч. III. - СПб., 1832. С. 16; Duret С. Thresor de l'Histoire des langues de cest Univers. - Uverdon, 1619. P. 846; BrietP. Parallela geographiae veteris et novae. T. 2. P. 1. - Parisiis, 1649. P. 229.

112. Бумаги Флорентийского центрального архива, касающиеся до России. Ч. I. - М., 1871. С. 327-328; Майерберг А. Путешествие в Московию. - М., 1874. С. 105; Praethorius М. Orbis Gothicus. - Oliva, 1688. Liber II. Caput 2. § VI. P. 17; Гeрье В.И. Лейбниц и его век. Отношения Лейбница к России и Петру Великому по неизданным бумагам Лейбница в Ганноверской библиотеке. - СПб., 1871. С. 102; Зерцало историческое государей Российских // Древняя Российская Вивлиофика. - СПб., 1891. С. 29.

113. Bayer G.S. Op. cit. P. 278-279; Байер Г.З. Указ. соч. С. 346.

114. HUbnerJ. Genealogische Tabellen, nebst denen darzu Gehorigen genealogischen Fragen. Bd. I. - Leipzig, 1725. S. 281. Die 112 Tab. (четвертое издание); Thomas F. Avitae Russorum atque Meklenburgensium principum propinquitatis seu consangvinitatis monstrata ac demonstrata vestica. - Anno, 1717. S. 9-14; Beer M.I. Rerum Mecleburgicarum. - Lipsiae, 1741. P. 30-35; Buchholtz S. Versuch in der Geschichte des Herzogthums Meklenburg. - Rostock, 1753. II Stammtafel.

115. MarmierX. Lettres sur le Nord. Т. I. - Paris, 1840. P. 30-31.

116. Венелин Ю.И. Известия о варягах арабских писателей и злоупотребление в истолковании оных // ЧОИДР. Кн. 4. - М., 1870. С. 10.

117. Falk H.S. Altnordisches Seewesen // Worter und Sachen. Kulturhistosche zeitschrift fiir sprachund sachforschung.

Bd. IV. - Heidelberg, 1912. S. 88-89, 94; Falk H.S., Torp A. Norwegisch-Danisches etymologisches Worterbuch. Teil 1. - Oslo-Bergen, 1960. S. 429, 652; ibid. Teil 2. - Oslo-Bergen, 1960. S. 1173,1269; Русско-шведский словарь. - M., 1948. С. 16,208; Русско-датский словарь. - М., 1968. С. 30, 454; Мельникова Е.А. Древнерусские лексические заимствования в шведском языке // ДГ. 1982 г. М., 1984. С. 68-74; Русско-норвежский словарь. - М., 1987. С. 50, 303, 488, 750.

118. См. об этом подробнее: Фомин В.В. Южнобалтийское происхождение варяжской руси // ВИ, 2004, № 8. С. 151-154; его же. Варяги и варяжская русь. С. 439-461.

119. Хрестоматия по истории России с древнейших времен до 1618 г. / Под ред. А. Г. Кузьмина, С. В. Перевезенцева. - М., 2004. С. 150.

120. Фомин В.В. Варяги и варяжская русь. С. 376-380.

121. Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян. - М., 1973. С. 267; ее же. Антропологическая дифференциация славян и германцев в эпоху средневековья и отдельные вопросы этнической истории Восточной Европы // Расогенетические процессы в этнической истории. - М., 1974. С. 80-82; ее же. Славяне и германцы в свете антропологических данных // ВИ, 1974, № 3. С. 67.

122. Кузьмин А.Г. «Варяги» и «Русь»... С. 53; его же. Об этнической природе... С. 81; его же. История... С. 103, 120-121; его же. Начало Руси. С. 213, 318, 339, 347; Кудрякова Е.Б. «Варяжская проблема» и культ Бориса и Глеба // ВИ, 1980, № 4. С. 166.

123. Лебедев И.А. Указ. соч. С. 5; ЗинчукЯ.П. Борьба западных славян с наступлением немецко-датских феодалов на южное побережье Балтийского моря в X-XII вв. Автореф... дис... канд. наук. - М., 1955. С. 6, 8-9.

124. Кузьмин А.Г. История... С. 135-137; Откуда есть пошла Русская земля. Кн. 2. С. 28-29.

125. Ломоносов М.В. Замечания на диссертацию... С. 408.

126. Откуда есть пошла Русская земля. Кн. 1. С. 664-682; Фомин В.В. Варяги и варяжская русь. С. 100-101, 422-461.

127. У истоков Северной Руси. Новые открытия. - СПб., 2003. С. 17.

128. Ковалевский С Д. Образование классового общества и государства в Швеции. - М., 1977. С. 39; Мельникова Е.А., Петрухин В.Я., Пушкина Т.А. Древнерусские влияния в культуре Скандинавии раннего средневековья (К постановке проблемы) // «История СССР», 1984, № 3. С. 52; Херманн Й. Славяне и норманны в ранней истории Балтийского региона // Славяне и скандинавы. С. 26, 32, 52, 119, 368, примеч. 39.

129. Кузьмин А.Г. История... С. 90-91.

130. Белецкий С.В. Керамика Псковской земли второй половины I - начала II тысячелетия н. э. как исторический источник (культурная стратиграфия региона). Автореф... дис... канд. наук. - М., 1979. С. 13; его же. Культурная стратиграфия Пскова (археологические данные к проблеме происхождения города) // КСИА. Вып. 160. М., 1980. С. 16; Носов Е.Н. Волховский водный путь и поселения конца I тысячелетия н. э. // То же. Вып. 164. М., 1981. С. 22-23; его же. Новгородское (Рюриково) городище. - Л., 1990. С. 133-137, 164, 166; Сениченкова Т.Б. О раннегончарной керамики из Старой Ладоги (по материалам Земляного городища и раскопа на Варяжской улице) // Старая Ладога и проблемы археологии Северной Руси. - СПб., 2002. С. 38-49.

131. Бабиченко Д. Фундамент империи // Итоги. 2007. № 38 (588). С. 24; Максимов Н., Кравченко С., Кузнец Д. Операция «чистые Рюрики» // «Русский Newsweek», 2007, № 52-2008. № 2 (176). С. 58.

132. Шаскольский И.П. "Скандинавский сборник". V, VI, VII // ВИ, 1964, N11, С.127; его же. Норманская теория в современной буржуазной науке. С. 195-196; Мельникова Е.А., Петрухин В.Я. Скандинавы на Руси и в Византии...С.56

133. ЛЛ. С. 4; Дополнения А.А. Куника. С. 452; Кузьмин А.Г. «Варяги» и «Русь»... С. 33.

Глава пятая. Зачем историку нужно знать историографию?

Варяго-русский (варяжский) вопрос по причине своей нерасторжимой связи с процессами, приведшими к образованию первого в истории восточных славян государства, находится в центре самого пристального внимания сторонников разных взглядов на этнос варягов и варяжской руси, традиционно именуемых норманистами и антинорманистами, накопивших богатейший материал, позволяющий прийти к конкретным выводам. Но тому мешают многие факторы - политика, эмоции, историографические, источниковедческие и исторические стереотипы, весьма вольное обращение с источниками, прежде всего летописями, оперирование аргументами, от которых наука отказалась еще в позапрошлом столетии. Преодолеть названные серьезные препятствия можно, но при одном лишь только условии, четко выраженном в 1931 г. норманистом В. А. Мошиным: «Но, конечно, главным условием на право исследования вопроса о начале русского государства должно быть знакомство со всем тем, что уже сделано в этой области»[134].

Особенная актуальность этой простейшей истины видна при обращении к истокам норманской теории, на протяжении нескольких веков ошибочно трактуемым (в том числе и в плане их мотиваций) в отечественной и зарубежной науке, что отрицательно сказывается на разрешении самой проблемы этноса варягов (варяжской руси), ибо ложная посылка неизбежно порождает ложные заключения. И совершенно в ином свете выглядят многие стороны варяго-русского вопроса, если смотреть на него и на историю его разработки через призму того факта, что истинными родоначальниками норманской теории являются шведские историки XVII века. С ними же связаны и первые попытки (с определенными, конечно, оговорками) историографических обзоров по варяго-русскому вопросу. Так, в 1614-1615 гг. П. Петрей опротестовал мнения безымянных «многих», которые полагают, будто «варяги были родом из Энгерна (Engern), в Саксонии, или из Вагерланда (Wagerland), в Голштинии». О. Рудбек в 1698 г. в труде «Атлантика» привел заключения немца С. Герберштейна, уроженца Померании П. Одерборна и итальянца А. Гваньини (сочинения которых вышли соответственно в 1549,1585,1600 гг.), указывающих в качестве местожительства варягов Южную Балтику[135].

С перенесением центра изучения варяжского вопроса из Западной Европы в Россию главные исследования по этой теме создаются теперь в ее пределах, в связи с чем основные историографические обзоры также выходят из-под пера российских ученых. На протяжении длительного времени они таковыми в полной мере, конечно, не были и представляли собой небольшие справки и очень краткие характеристики, причем весьма ценные по своей сути, но, к сожалению, обойденные вниманием в науке. А этот факт требует обращения прежде всего к ним, в целом ко всем публикациям дореволюционной эпохи, в той или иной степени касающимся истории изучения данной проблемы и содержащим важные мысли, без усвоения которых невозможно достичь позитивных результатов в ее разработке.

В 1732 г. Г.Ф.Миллер в пояснении к издаваемым им в «Sammlung russischer Geschichte» извлечений из списка Радзивиловской летописи, содержащей ПВЛ, не принял точку зрения, не назвав ее сторонников, что имя «варяг» происходит от древнеготского Warg (волк)[136]. В статье «De Varagis» («О варягах»), опубликованной в 1735 г., Г. 3. Байер отверг сообщения П. Одерборна и прусского историка М. Претория (1688 г.) о выходе варягов из Пруссии, объявил несостоятельными вывод С. Герберштейна, утверждая, что «имел он сходство имяни, дело весьма легкое, токмо бы оное крепкими доводами утверждено было», и его единоплеменников Б. Латома и Ф. Хемница о славянской Вагрии на Южной Балтике как родине варягов.

Говоря без каких-либо уточнений, что «сказывают же, что варяги у руских писателей были из Скандинавии и Дании», шведское происхождение варягов Байер доказывал ссылками на шведских авторов XVI-XVII вв. Ю. Магнуса, О. Верелия, О. Рудбека, а скальда Снорри Стурлусона (XIII в.) наделил титулом самого «достойнейшаго и справедливейшаго» из всех сочинителей вообще. Не найдя имя варягов в скандинавской истории и заключив, что оно «более есть поетическое», ученый рассмотрел этимологические опыты Верелия и Рудбека, полагавших/что слово «варяг» на скандинавском языке означает «разбойник», немца Г.В.Лейбница, в начале XVIII в. согласившегося с ними, и шведа А. Моллера, в труде «De Varegia» (1731 г.) объяснявшего его из языка эстов и финнов, как «вор» и «грабитель»[137].

В.Н.Татищев, ведя в «Истории Российской с самых древнейших времен» речь о выходе варягов из Финляндии, отрицал иные мнения на сей счет: С. Герберштейна, поляка М. Стрыйковского (1582 г.), француза К.Дюре (1613 г.)о Вагрии, русских летописей о Пруссии, шведских авторов о Швеции. Историк, очень высоко ставя труды Байера, которые ему, по его же собственному признанию, «многое неизвестное открыли», в тоже время указал на ярко выраженную тенденциозность этого немецкого ученого, ибо «он же со избытком ко умножению пруских, а уничижению руских древних владеней пристрастным себя показал», и что «пристрастное доброхотство Беерово к отечеству» привело его к «неправым» натяжкам.

Другую причину его ошибок Татищев видел в том, что «ему руского языка, следственно руской истории, недоставало», т. к. он не читал летописи, «а что ему переводили, то неполно и неправо», поэтому, «хотя в древностях иностранных весьма был сведом, но в руских много погрешал» (недоставало ему, как при этом было еще подчеркнуто, и «географии разных времен»), Татищев также заметил, что заключение Байера о скандинавской природе имен «Святослава, Владимира и пр. неправо», а на его слова, что письменность на Руси появилась лишь в связи с ее крещением, твердо ответил, указав на причину данного заблуждения: «Ложь от неведения, якобы в Руси письма до Владимира не было»[138].

В 1749 г. Г.Ф.Миллер в диссертации-речи «О происхождении имени и народа российского» («De origine gentis russicae») отвергал уже не только производство термина «варяги» от скандинавского варг-волк, но и «от чухонскаго и естляндскаго» вараг-вор, от южнобалтийских вагров, а также широко распространенный тогда вывод «о происхождении россиян от роксолан». Принимая произвольную интерпретацию Байером летописных имен как скандинавские, Миллер вместе с тем обратил внимание на его ошибки лингвистического свойства и причину их возникновения: он, утверждаясь «токмо на малом имян сходстве, которое в таком деле за доказательство принять не прилично», «Кия почел за готфскаго царя Книву» и «рассуждает, взирая на одно сходство имян (Полоцка и половцы. - В. Ф.), что половцы бывший в России народ, которой в XII веке после рождества Христова жил в степях между Доном и Днепром, в сих странах имел свое жилище».

А по поводу суждения шведа О. Рудбека о Ладоге Миллер сказал, что он «погрешил... полагавши Алдейгиабург у реки Волхова близ Ладожскаго озера, а для утверждения того назвал он сие озеро Алдеск, будто между именами Алдейгиабург и Алдеск имеется какое сходство. Байер, последуя может быть сему Рудбекову мнению, почел без основания старую Ладогу, город нами довольно известной, за Алдейгабург, утверждаясь на российских летописцах, по которым Ладога была первая столица великих князей российских»[139].

При обсуждении в 1749-1750 гг. диссертации Миллера М.В.Ломоносов указал на его несколько непростительных для историка, занимающегося русскими древностями, ошибок, перечеркивающих выводы любого исследования: на тенденциозность в отборе источников (только иностранные, причем они произвольно объявляются либо достоверными, либо недостоверными), на абсолютизацию исландских саг (этих «нелепых сказок о богатырях и колдунах», в связи с чем весьма странно, «что славнейший автор, признавший лживость этих рассказов, тем не менее рассматривает их как истинные», при этом демонстрируя «презрение российских писателей, как преподобного Нестора»), на незнание им русского языка и русских памятников, на его «пристрастие к своим неосновательным догадкам, полагая за основание оных такие вымыслы, которые чуть могут кому во сне привидеться».

Ломоносов также отметил, что оппонент допускает, под воздействием своих норманистских взглядов, элементарный лингвистический произвол (искушение которым Миллер все же не избежал, хотя совершенно справедливо критиковал за него Байера): ибо «толкует имен сходства в согласие своему мнению». Так, «весьма смешна, - указывал историк, - перемена города Изборска на Иссабург». А в отношении его утверждения, которому он так и остался верен до конца своей жизни, что название г. Холмогор произошло «от Голмгардии», Ломоносов разъяснил ему совершенно прозрачную этимологию этого слова: «Имя Холмогоры соответствует весьма положению места, для того что на островах около его лежат холмы, а на матерой земли горы, по которым и деревни близ оного называются, напр., Матигоры, Верхние и Нижние, Каскова Гора, Загорье и проч.».

Возражая Миллеру, Ломоносов справедливо подчеркнул, что если бы русь была скандинавской, то «должен бы российский язык иметь в себе великое множество слов скандинавских», и была бы учинена «знатная в славенском языке перемена» (татары, проводил он уместную параллель, «хотя никогда в россииских городах столицы не имели... но токмо посылали баскак или сборщиков, однако и поныне имеем мы в своем языке великое множество слов татарских»). Говоря в целом, что Миллер стремится «покрыть истину мраком», ученый заключил: многое в «дурной» и «вздорной» диссертации, служа «только к славе скандинавцев или шведов... к изъяснению нашей истории почти ничего не служит» (т.е. фактически не имеет никакого отношения к русской истории), в связи с чем надо «опустить историю скандинавов в России» (окончательный его приговор, совпавший с мнением других академиков, хорошо известен: «Оной диссертации никоим образом в свет выпустить не надлежит», ибо она может составить «бесславие» Академии).

Ведя речь о «превеликих и смешных погрешностях» Байера, Ломоносов абсолютно правомерно заострил особое внимание на той из них, на котором и поныне держится норманская теория, - на его «лингвистических» аргументах и на способах их элементарного «создания»: он, «последуя своей фантазии имена великих князей российских перевертывал весьма смешным и непозволенным образом для того, чтобы из них сделать имена скандинавские; так что из Владимира вышел у него Валдамар, Валтмар и Валмар, из Ольги Аллогия, из Всеволода Визавалдур и проч.». Возражая Ломоносову, Миллер отмечал «божественный талант и редчайшую ученость» Байера, за которые его любили «первые лица в церкви и в государстве» (тогда же он поведал, каким «научным» путем Байер пришел к выводу о неславянской природе «русских» названий днепровских порогов: «не зная ничего по-славянски», он воспользовался объяснением «одного астраханского приятеля, весьма в славянском языке ученого», видимо, В.К.Тредиаковского и пастора Богемской церкви).

В ходе дискуссии Ломоносов установил теснейшую связь между воззрениями этих ученых: доводы Миллера «у Бейера занятые». А в 1761 г. он следующим образом охарактеризовал их труды: «Миллер в помянутую заклятую диссертацию все выкрал из Бейера; и ту ложь, что за много лет напечатана в «Комментариях», хотел возобновить в ученом свете». В 1764 г. Ломоносов объяснил причину фиаско автора диссертации тем, что он «избрал материю, весьма для него трудную, - о имени и начале российского народа», по причине чего академики у него «тотчас усмотрели немало неисправностей и сверх того несколько насмешливых выражений в рассуждении российского народа»[140] (на более чем серьезные ошибки Миллера одновременно с Ломоносовым и независимо от него указали, тем самым зафиксировав предельно низкии уровень предложенного для прочтения на торжественном заседании Академии наук сочинения, И.Э.Фишер и Ф.Г. Штрубе де Пирмонт, причем последний так же, как и Ломоносов, констатировал факт чрезмерной абсолютизации Миллером свидетельств северных авторов[141]. Не увидел в диссертации никакого «предосуждения России» лишь В.К.Тредиаковский, что объясняется, как подмечено в литературе, его «недружбой» с Ломоносовым[142]).

В 1758 г. В.К.Тредиаковский в «Трех рассуждениях о трех главнейших древностях российских», наряду с мнениями С. Герберштейна, югослава М. Орбини (1601 г.), М. Претория, Б. Латома и Ф. Хемница, придерживающихся южнобалтийской версии происхождения варягов, привел заключения француза Ф.Брие, связавшего в 1649 г. Рюрика с Данией, Г. 3. Байера, шведов О. Рудбека и Г. Валлина (1743 г.), выводивших его из Скандинавии. На этот раз Тредиаковский резюмировал, ведя речь о диссертации Миллера, что она, «освидетельствованная всеми членами академическими нашлась, что как исполнена неправости в разуме, так и ни к чему годности в слоге». Важно также подчеркнуть, что ученый, увидев чем грозит науке подмена свидетельств исторических источников лингвистическими домыслами, довел последние до совершенного абсурда, специально высмеивая и тем самым дискредитируя эту широко распространенную ложную практику[143].

В 1761 г. Миллер в «Кратком известии о начале Новагорода и о происхождении российского народа, о новгородских князьях и знатнейших онаго города случаях» заметил в адрес шведа О. Далина, перу которого принадлежит многотомный труд «История шведского государства» (40-е гг. XVIII в., вскоре был переиздан в Германии), что он был неправ, «когда немалую часть российской истории внес в шведскую свою историю» (во время дискуссии 1749-1750 гг. ученый, следует сказать, был очень высокого мнения об этом произведении)[144]. На нелепые «погрешности» Байера было указано в 1767 г. издателями Кенигсбергского списка: приняв в какой-то летописи слово «ковгородци» «за наименование народа, начал искать онаго в истории. По многим догадкам попал он на Кабарду, а того не рассудил, что писец ошибся и что надлежит читать новгородци»[145].

В 1764 г. в своем плане работы над русской историей А. Л. Шлецер, обязуясь начать «сокращение исторических сочинений покойнаго Татищева на немецком языке», отметил: «Отец русской истории заслуживает того, чтобы ему отдали эту справедливость; и правила методы требуют такого сокращения. Нужно иметь связную систему прежде, чем желать усовершенствовать ея части». На следующий год он предложил И.И.Тауберту издать «Историю Российскую» ученого, при этом подчеркнув, в какой-то мере предвидя то, мягко сказать, недоброжелательство, какое будут демонстрировать по отношению к нему его же соотечественники, что Татищев - «отец русской истории, и мир должен знать, что русский, а не немец явился первым творцом полного курса русской истории»[146].

В 1767 г. Ф.Эмин, в «Российской истории» во многом дискутируя с М.В.Ломоносовым, признал, что он «лучше и основательнее описал нашу древность, нежели многие чужестранные историки», а также заключил, что мнения норманистов «не имеют никаких доказательств», ибо никто из древних авторов не причислял варягов к шведам. При этом он очень тонко спародировал A. Л. Шлецера, старавшегося вывести многие русские слова из германских языков (что должно было, по его замыслу, лишний раз подтвердить правоту норманской теории), заметив, что сходство слов Knecht и князь равно тому, если немецкое Konig, «у вестфальцев произносимое коиюнг», сопоставить с русским «конюх»[147].

В 1768 г. Шлецер в книге «Probe russischer Annalen» («Опыт анализа русских летописей»), оставшейся, что не позволяло воспользоваться всем наследием историка в варяго-русском вопросе, незнакомой большинству ученых России, значительное внимание уделил критике прошлой и современной ему историографии русской истории. И, характеризуя большую часть ее представителей как «фантазеров» и «высокомерных невежд», которые «дерзко блуждают... в сумрачных дебрях по ту сторону летописей» («фантазируйте, придумывайте, мечтайте, пишите романы, но и называйте это романами! Имя Истории свято - не оскверняйте его!»), заключил, что еще «не существует русской истории».

С особенной силой эта критика звучала в адрес шведов и в первую очередь О. Рудбека, выводы которого называются «снами» и «галлюцинациями», а их автор «шутником», «начитанным дикарем» (в полной мере досталось и другим: что «в попытке выяснить происхождение финской нации и языка шведский граф Бонде переплюнул даже Рудбека» и что книга Ф. И. Страленберга «История северной и восточной части Европы и Азии», вышедшая в 1730 г. в Германии и переведенная на английский, французский и испанский языки, «совершенно убогая и невероятно неправдоподобная, привнесла в историю России огромное количество ошибок, неточностей и бессмысленных утверждений, которые не исправить за долгие годы, и стала классической в Германии, Франции и Англии»).

Дата добавления: 2015-08-31