Осень 94-го

Все лето я спокойно отбывал срок. Я уже начал привыкать ко всему этому и семь лет уже казались вполне реально отбываемым сроком. Ничего примечательного и интересного со мной этим летом не произошло. Я тупо сидел. Был у меня на зоне к тому времени один знакомый. Общаться мы с ним не общались, но наслышаны друг о друге прилично. И вот, где-то в середине августа, всю зону переполошило его, якобы, самоубийством. И только новички на зоне верили в это. Все остальные были уверены в его убийстве. Кстати говоря, охрана тоже была уверена в этом, но зачем утруждать себя расследованием убийства никому не нужного зека, коих у них еще тысячи в клетках сидят. Они не считают нас людьми и обращаются с нами как с животными в зоопарке. А вот блатных они побаивались и иногда даже пытались приплясывать перед ними. С виду никакого особого шума не было. Ну убили и убили. Но на самом деле все решалось по-тихому. Не могли блатные просто так оставить смерть мужика.

Однажды, меня вернули в камеру после тренировки, а в камере было спокойно, как никогда. Это меня и насторожило.

- Север, шуруй сюда. – позвал меня Батя. – Бадью захвати, чифир погоняем.

Очень. Очень подозрительно. Никогда еще на зоне я не разговаривал с блатными лично. В нашей камере представителем блатняка и был Батя. Все его так называли. Я оглянулся и с подозрением оценил соседей. Все смотрели на меня, а так ничего необычного. Ну кроме тишины. Я бросил пакет с полотенцем на шконку и медленно подошел к Бате.

- Пора бы тебе съехать с антресоли. Как думаешь? – спросил он, глядя на второй ярус койки, где я спал. Я опять с недоумением посмотрел сначала на мое место, а потом на него.

- Чего встал? Присаживайся.

Я сел. Мне подали кружку (бадью) с чаем.

- Пей, не стесняйся. А я пока по делу базарить буду. В общем, слыхал же байку про то что мужик у нас тут один вскрылся?

Я кивнул головой.

- Мы тут на сходняке с братвой покумекали и решили, что помогли ему. А ты мужик нормальный. Тебе расти пора. Я вот так вот пригляделся и думаю, дам тебе шанс. Мы знаем кто это сделал и тебе нужно его наказать.

- Как?

- Так, вы чего уши развесили?! – рявкнул он на сокамерников. Те сразу зашевелились и сделали видимость занятости своими делами – Как-как, Север. Не разочаровывай меня. Убить.

- Ты пойми меня правильно. Я и так за убийство здесь сижу…

- Я знаю.

- Второе совершать я не хочу.

- Да ты не ссы. Никто не узнает. Это зона, тут все по-тихому делается. А я же не просто так говорю иди и убей. Я тебе свою крышу предлагаю. Тебя никто не тронет даже в случае чего. И срок тебе не продлят. Все под контролем.

- Да не срока я боюсь. Себя боюсь. Ты бы знал как я себя ненавижу за тот инцидент. Я себя человеком с тех пор не считаю.

- Ты подумай.

- Хорошо, что будет, если я откажусь?

- Ничего хорошего. – грозно бросил он, глядя исподлобья. – Все, иди.

А вот и проблемы. Сказать честно, я боялся душняка. Никому в этом случае не позавидуешь, если все в зоне против тебя и пытаются опустить. И это очень здорово получается, когда ты один, а против тебя и сидельцы и законники. Сломаться очень легко, а после - ты никто. Но убивать человека только потому, что этого хотят выше? Быть чьей-то шестеркой, личным орудием убийства? Не приемлемо. Но за то, если подумать, то быть под защитой авторитетов очень даже неплохо. На зоне ты один. Когда ты ни кем не являешься, то и друзей найти трудно. Здесь нет новой дружбы. Есть только жажда выгоды со связей. Ну еще есть старые друзья, которые стали ими еще на воле. А когда ты под крышей влиятельных людей, то и дела ведутся с тобой легче и интереснее. Но кто сказал что я хочу вести дела? Я просто хочу отбыть здесь лучшие годы моей жизни и выйти на волю с чистой совестью. Черт. Семь лет. Это же почти четверть прожитой жизни. Выйду я в тридцать два года. Уже и жизнь пройдет к тому времени. А кем я выйду? Да никем. Бывшим спортсменом, безработным и, наверняка, больным человеком. А выйду я в совершенно новой стране. Там неизвестно что за это время произойдет с Россией и во что она превратится.

Уже сейчас я начал задумываться о своем выходе. Представьте, что вы переезжаете из своей страны в другую страну, выходите из поезда и обнаруживаете, что все вещи и деньги куда-то исчезли. Благо, хоть документы есть, которые к тому же гласят о вашем уголовном прошлом. Куда деваться? На что жить? Вот тут и возникает разногласие с моей позицией «отбывать срок, никуда не влезая». Есть в тюрьмах такая система. Будем называть ее «банковской». Заключенные могут работать в тюрьме, а зарплата будет перечисляться на счет этой «банковской системы», а по выходу из тюрьмы, все средства обналичивают и отдают заключенному. Работа там, конечно, неприятная, тяжелая, а зарплата не ахти. Но за семь лет можно накопить хоть что-то. Но работать на зоне можно и по-другому. Работа менее тяжелая, а зарплата выше в несколько раз. Только приходится отчислять проценты какому-нибудь вертухаю за то, что он внесет эти деньги на твой счет, потому что деньги тут выдают наличкой. Угадайте что за работа. – Правильно, прислуживать местным авторитетам. Если я соглашусь на это убийство, то меня возьмут под свое начало, а там уже и платить будут. Вот в чем привлекательная сторона данного предложения. Но убивать? Да, я могу побить человека, да могу что-нибудь ему сломать. Но убивать – нет. И дело тут действительно не в усложнении моего наказания, а в том, что я не давал эту жизнь и не в праве ее отнимать. Я яростный противник войны и охоты на зверюшек. Я против насильственной смерти. Для меня трудно понять как это вот был человек, ходил, грустил, улыбался, дышал, разговаривал, вел какие-то дела и теперь его нет. Есть только посиневшее опухшее тело, закопанное в землю, родственники, которые рыдают от горя и воспоминаний, связанные с ним. Куча воспоминаний. Я ведь не хотел тогда убивать ухажера. Блин, я даже имени его не знаю. Так получилось. "Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, по неосторожности повлекшую за собой смерть. "

По неосторожности…

Прошло несколько дней. Я так же ходил на тренировки и начал подрабатывать: помогал по содержанию территории зоны в надлежащем состоянии. Работал лопатой, метлой. Убирал листья и так далее. Это время я никого не интересовал, а в тот вечер Батя спросил о моем решении. Какое может быть решение? Я вообще попытался поскорее забыть о том разговоре и подумал, что они тоже откинули мою кандидатуру в этом убийстве. Но… Видимо, мне просто дали время, которым я не воспользовался, а теперь я стою перед Батей и мне нужно что-то сказать. Принять решение за секунды и озвучить его. И я, конечно, не раздумывая сказал бы «нет», если бы не его предупреждение, что ничего хорошего после отказа меня не ждет. Подумав эти секунды, я отказался от предложения. Пусть меня лучше убьют, чем я убью кого-то и возненавижу себя еще сильнее. Собственная самооценка мне дороже, чем мнение окружающих, а там будь что будет. Плевать.

Батя к моему решению отнесся нейтрально. Он просто прикрыл глаза, мол, понял, свободен.

В середине следующего дня я уже сидел в карцере. Тренировки и работа, видимо, отменялись. За что меня упекли в одиночную камеру, я не знаю. Наверное, опять встреча с кем-нибудь. Очень на это надеюсь. И надежды через некоторое время оправдались. Правда, не в лучшем виде. Ко мне действительно подселили соседа. Его я не знал, но и он не спешил разговаривать. Значит эту встречу устроил не он. Тогда кто же? И вообще, почему я решил, что эта встреча устроена для дела? Может он в чем-то провинился и служивые закинули его в камеру, но тогда что я в ней делаю? Ответа долго ждать не пришлось. Примерно через полчасика он начал маячить по камере, потом вдруг остановился и посмотрел на меня. Знакомая история. В прошлый раз моего пребывания в карцере происходило то же самое. Я уставился в ответ и ждал, когда он заговорит.

- Ты что-то хотел?

- Да.

- Ну. Излагай.

Это весь наш разговор. В следующую секунду произошло нечто подозрительное, что инстинктивно заставило меня дернуться в сторону. Я перекатился задним кувырком по нарам и встал на ноги.

- Бить сидячего? – ухмыльнулся я.

Он приближался ко мне, помахивая то ли ножом, то ли заточкой. Глаза его ехидно всматривались в мои, а внешне он пытался выглядеть угрожающе. По глазам я и читал его планы. Сейчас он прижимает меня к стене, вот выбирает более уязвимое место для удара, а вот и сам прыжок кобры… Я «перекатился» по стене и кобра промахнулась. Кроме уворота я ничего и сделать то не успел – нож снова смотрел в мою сторону, но за то теперь у меня больше пространства для маневра за спиной. Им я воспользовался для разгона живого снаряда. Противник снова попытался поразить меня колющим ударом, я сделал шаг в сторону его правой руки, схватил ее, и вывернув ее против сустава, раскрутил зека и впечатал мордой в стену. Тот начал сползать по ней и я успокоился. Подойдя чуть ближе, я спросил:

- Тебе чего надо? Кто тебя нанял?.. Ну!

Вместо ответа, я чуть не лишился глаза от скользнувшего по кончику носа ножа, который я потерял из виду. Мне казалось, что он выпал еще когда я вывернул ему руку. Разве нет? За этой мыслью я себя и обнаружил с клинком в руке. Зек сидел у стены и всматривался в рану в груди, через которую выбрасывалась кровь. Через мгновение он умер.

Твою мать…

Я сидел в камере с убитым мною человеком, а за дверьми слышны шаги вертухаев. Рано или поздно кто-то из них заглянет сюда, а тут… в общем, еще один срок мне обеспечен. Вот, блин, натренировался у этого Вадима. Даже не понял как я его убил-то. Все на уровне автоматизма произошло. Кстати говоря, тогда меня почти не волновало то, что я только что убил человека. Я же ведь защищался. Это он меня хотел убить, а срок увеличат мне. Но просидев в камере с трупом еще с полчаса, когда я уже выучил каждый миллиметр его лица, начались те ощущения. Не знаю зачем я его разглядывал, но взгляд сам так и норовил упасть на испуганное выражение лица. Начал вспоминать его мимику и эмоции во время нашей борьбы, а теперь все застыло и он просто лежит. Ни единая мышца никогда больше не шевельнется, не заставит улыбнуться и сказать. Был человек, а теперь осталась одна застывшая оболочка, которую скоро заберут родные и близкие. А ведь ждали они и до сих пор ждут его возвращения человеком. Кого устроит цинковый гроб вместо отца и мужа?

В замке послышался скрежет. Дух сразу перехватило, а сердце начало выпрыгивать из груди. Каждая долбанная следующая доля секунды казалась вечностью в кипящем котле Ада. Неизвестность, вот чего боится человек. Это его единственный страх. Все остальное как следствие. Мы боимся смерти, потому что не знаем что будет Там. Мы боимся не темноты, а того неизвестного науке монстра, что в ней таится. Мы боимся потерять близких, потому что мы привыкаем к ним и не знаем каково нам будет без них. Фобии и страхи я разделяю. Страх – природная инстинктивная боязнь. Фобия – приобретенная индивидуальная боязнь. А я боялся того, что будет, когда дверь раскроется и все это обнаружится. Боялся, как шестилетний мальчишка, что разбил соседке бабе Клаве окно. Я боялся.

Скрип двери. Шуршание. Щелчок затвора.

- Встать! Руки за спину. Заточку брось, сука!

Я боялся. Боялся.

Конец второй части. Продолжение следует

Дата добавления: 2015-08-31