Часть 3: Обличения грехов святогорцев 18-19 столетий 7 страница

Сия сиротка подобна красивой лошадке, любимице некоего вельможи... Видят люди, что лошадка молода и красива; пле­няются ею до того, что пускают лошадку совершенно свободно на прекрасное и возделанное поле. Лошадка, видя, что дали ей такую свободу на поле, завладевает всем полем, скачет по нем так, что делает его совершенно безобразным.

Видит вельможа дворца вместе с людьми, пустившими на поле лошадку, что обесчещено их любимое поле, однако вель­можи и люди предпочитают, чтобы скорее стало поле бесчестным и презренным, нежели унять лошадку и огорчить ее; говорим: остановить погибель послушника. Предпочитают люди, чтобы презирался и бесчестился путь монашеской жизни, нежели, чтобы подтянуть послушника и огорчить его. Постоян­ное пребывание в благодушии и ласкательстве у старца ведет к тому, что послушник уподобляется коню, которого из любим­цев отправляют на скотобойню под вьюк, таскать смрадные шкуры. Несчастный послушник не ведает того, что это будет и с ним.

Тасканием смрадных шкур со скотобойни именует здесь святой обращение монаха от чистой, боголюбезной и целомудренной жизни монашеской к жизни блудной, плотской и смрадной.

Видит вельможа дворца, что лошадка испортилась, утратила свою природную кротость, приобрела дикость, стала непокорной к барину своему и дворцовым людям, но долготерпит о ней, чтобы она сделалась кроткой, приводит ее к себе во дворец, дабы радовалась она у господина своего... Смотрит господин и видит, что лошадка не исправляется, не делается кроткой, даже во дворце стоит дикой; тогда грустит господин по поводу дикости лошадки, негодует на нее и продает ее на скотобойню таскать смрадные шкуры битого скота (шкуры битого скота суть смертельные плотские грехи).

Так и сотворили с этой лошадкой, заставили ее таскать с бойни смрадные шкуры и заниматься зловонным шкурным делом. Однако не только зловоние и смрад пришлось ей тер­петь, но также биения и понукания, чтобы она поспешала под таким грузом. Видит лошадка смрадную беду, которая напала на нее, стала припоминать прежний покой у хозяина своего, утраченный ею за дикость. Таская шкуры со ското­бойни, встретилась случайно лошадка с господином своим; приняла она вид и образ просительный, но хозяин не обратил внимания на вид ее, только сказал: «Зачем показываешь ты мне теперь такой вид покорности? Этот вид надо было тогда делать, когда была ты со мной; ныне же это бесполезно для тебя, т. е. в любимицы тебя не возьму больше; ступай и делай шкурное дело за непокорство твое». Как говорится, «во аде кто исповестся тебе» (Пс. 6, 6). О, преподобнейшие и честнейшие иереи, священномонахи и честнейшие монахи, находящиеся внутри Горы сей, смотрите, чтобы и с вами не сделалось того же, что с сей неблагодарной лошадкой.

Господь Иисус Христос ввел вас крещением в обширную палату церковную, но люди презрели церковь, не каются в беззакониях своих, которыми грязнят крещение. Видит Бог, что потерял человек чистоту свою, а воспринял нечистоту -ложь, блуд, прелюбодеяние, убийство, воровство, хищение, обиды, предательство и все злобы миром возделываемые, долготерпел и долготерпит человеку, ожидая покаяния от людей; привел их, поставил во дворец, говорим: в жизнь монашескую. Монашеская жизнь есть божественный дворец, внутри которого живут люди, возделывающие жизнь монашескую.

Так как люди загрязнили божественную благодатную одежду крещения, попрали чувство свое, т. е. любовь к Богу, Бог дал им второе крещение покаяния, говорим, монашескую жизнь; в постриге ангельского образа явил Бог вторичное крещение покаяния.

Привел и поместил иноков в месте покойном, не возму­щаемом, чтобы не тревожились они ничем и не о чем, говорим: попечениями и заботами.

Когда лошадка была на поле, имела ли она какие-либо заботы и попечения о воде, о пище, что есть и что пить? Она имела полное приволье, но сама пожрала место то и приволье сократилось. Видит хозяин, что поле съедено (т. е. потоптано) - и сократил волю. Пошел к лошадке, а она от него в кусты прячется. Видит хозяин, что стало с лошадкой, взял ее и привел в палату свою, чтобы она там приручилась вместе с другими лошадками. Но почему же и у хозяина своего она не укротилась? Потому, что никогда, ни единого раза не вообра­жала себе мысленно, что так пострадает, как терпит ныне, таская с бойни смрадные шкуры.

Говорим: видит Бог бедствия мира и пагубу, которою погубляет себя человек, истаптывая сердце свое, как лошадка то поле, берет Бог человека из мира в монашество, но, когда видит, что эту милость Его погубляют, прогневляют безгранич­ное Божие милосердие нераскаянностию и неблагодарностию, тогда посылает людей на бойню таскать смрадные шкуры. И поделом за непокорство!

Видит Бог непокорство людей заповедям Его, долготерпит по безмерной милости милосердия Своего, принимая людей в обитель покаяния, на путь монашеской жизни, подобно тому, как хозяин лошадку во дворец. Переставил Бог человека в монашескую жизнь, чтобы не имел он другой заботы, а заботился только о душе своей. Но ныне ведущие жизнь в монашестве, подобно лошадке, стараются лишь о том, как бы погубить свою душу в муках адских из-за многопопечении о теле своем, как тело свое упокоить многоразличными смрадностями трапезы, за которой во время еды осуждаются и малые провинности братии.

Посылает Бог проповедников и учителей, дабы проповедо­вали и поучали из книг церковных истине евангельской: «Не судите, да не судимы будете» (Мф.7, 1). Сие сотворил Бог ради духа покаяния, не покаются ли, и не приобретет ли Он овцу погибшую. Но видит Бог, что человек не имеет по­каяния. В первом состоянии своем не имел он покаяния, нарушив обеты крещения; и теперь, когда вступил на путь монашеской жизни, остается нераскаянным и чувственным.

Долготерпит Бог, но как долготерпит? Столь долготерпит, что и Сына Своего возлюбленного в жертву принес, как ска­зано: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Нем же благоволих» (Мф. 3, 17). Благоволит Бог Сына Своего человеку, но человек не благоволит душою своею к Богу. Человек предпочитает благоволить душою своею к пагубе и земному тлению, нежели благоволить к Богу. Ныне люди предпочитают погибать, нежели спасаться. Предпочитают оставаться слепыми, нежели делаться зрячими. Предпочитают быть нечистыми, нежели чистыми. Предпочитают онеправдовать друга, нежели иметь свое оп­равдание, т. е. не быть судимыми за неосуждение; предпочи­тают осуждать и быть судимыми. Предпочитают, вместо беззаботия, иметь заботу и пещись о сокровиществовании всех смрадностей вселенной во чрево свое, подобное ненасытному чреву ада, нежели поститься и воздерживаться от страстей, из-за которых становятся страстными и годными лишь для чрева адского. Предпочитают делать и трудиться, как камен­щики (делатели башен), раскапывать гору сию от края до края, дабы благоукрасить ее, как земной рай, нежели вспоми­нать об уготованном и благоукрашенном рае на небе.

Глава 51: Какое ныне стало единение духа и союз мира

Единение духа ныне стало в любостяжании - как будто и не монахи они, несчастные монахи, туне бедствующие в погибельных волнах мирского обуревания.

Удалили себя от единения с миром, сочетались с мона­шескою жизнию, чтобы спасти несчастную свою душу. Да, удалились от обуревания мира, пришли в монашескую жизнь, но как удалились? Удалились по мудрованию плотс­кому, ради облегчения себя от мирских трудов, а не ради спасения души. Удалились якобы для того, чтобы загладить беззакония свои, но здесь преумножили и преумножают их еще больше, нежели в обуревании мирском. Удалились от обуревания мира, чтобы спасти несчастную душу, а ищут усердно мирского кружения, ищут веществ мира и денег; за это они не сподобятся обрести спасение свое, подобно израиль­тянам, которые удалились из Египта, но из-за египетского пристрастия не удостоились обрести доступ в землю обетован­ную.

Глава 52: Сравнение монашества с Израилем в пустыне

Да, удалились фараонского обуревания, вступили на путь к обетованию, но, вступив на путь обетования, не стали мирствовать, а начали с того, что имели сластного под египетским тиранством.

Стали требовать обуревания египетского: одежд, мяса, лука и чеснока.

Бог послал им манну, чтобы они мирствовали, но евреи возроптали на Моисея, так что, наконец, возне­годовал он на израильтян посреди пути их.

О, несчастные нынешние люди, не ощущающие спасения своего, преступившие заповеди монашеской жизни!

О, преподобнейшие, находящиеся в Горе сей! Моисей, преслушавший Бога в пустыне, при изведении воды, не вошел в землю обетованную; что же будет с вами, которые ослушивае­тесь Бога каждое мгновение? Моисей из-за малого преслушания, содеянного перед Богом, не удостоился увидеть земли обетованной, вы же, не повинуясь Богу каждый день и каждое мгновение, можете ли благополучно совершить путь покаяния, т. е. монашескую жизнь, во спасение? Не являете вы Богу покаяния. Да и как увидеть Богу от вас покаяние, когда в вас и следа покаяния нет? Среди вас господствует одно гордостное презорство. Имеете вы друг к другу одну зависть, одно злопомнение, одно враждострастие, одну ненависть, так что и видеть один другого не можете. Вами обладает осуждение, вы осуждаете один другого. Вами обладает одно непокорство, вы не покоряетесь монашеской жизни, как израильтяне не покорялись Моисею.

Моисей означает Гору Афонскую, т. е. чин Св. Горы; Гора Афонская для монахов есть Моисей. Израильтяне - это монахи, живущие в Афонской Горе.

Моисей, мало прогневавшийся на народ, не удостоился уви­деть земли обетованной, монахи же, непокоряющиеся один другому, идущие против монашеской жизни, подобно израиль­тянам против Моисея, как сподобятся увидеть Царство Не­бесное? Вы покинули монашескую жизнь, обладает вами одна жизнь непотребная, которую вы проводите так, как будто не монахи; чувства ваши помрачены; помрачились вы, как из­раильтяне, и прогневляете против себя Бога. Не сподобитесь вы видеть Царства Небесного, если не возьмете вы истинного покаяния, прежде, нежели наступит час вечерний.

До часа вечернего ожидает Бог, чтобы человек покаялся. Но покается ли? Не каялся он с утра до вечера, как покается к отпуску вечерни? Да, Бог ждет до самого отпуска, но если у человека и тогда не будет покаяния, то что сделает с ним Бог? Отлучит его от части благодатной, пошлет, как коня на бойню, таскать смрадные шкуры, т. е. свою оскверненную плоть; говорим: пошлет в преисподнейшее мучилище - да во тьме его пребывает во веки.

Моисей имел заботу о стольких тысячах народа, которые теребили его всякий день, каждый требовал чего хотел: один - одного, другой - другого; евреи так закружили его, что он, закружившись, по неосмотрительности отступил немного от повеления Божия - и за это был наказан Богом; не тем ли паче вы, отступающие каждый день от заповедей Божиих и обетов монашеской жизни, данных вами пред вратами святого алтаря, ведущие себя так, как будто никогда никакого обяза­тельства соблюдать монашескую жизнь не давали пред алтарем, не тем ли паче вы наказаны будете,, подобно Моисею, т. е. лишитесь земли обетованной? Еще в четыре раза больше по­добает вам быть наказанными за нарушение вами обетов ваших.

Глава 53: К чему довело скитян пристрастие к земному. Раздоры и коварство

Стоит некий скитянин в церкви, а ум его мечтает, как построить прекрасный дом; выходит он из церкви, не ощутив того, что был в храме, выходит с таким ощуще­нием, как будто вышел из театра, потому что во время службы он точно в театре взирал на суетная и ложная, стоя в стойке своей. И вот, когда сделали отпуст, пошел он в келлию свою; вспомнил, что надо тянуть канон, тотчас встал, взял четки и начал молиться. И говорит: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», - а мысль его в это время говорит в нем другое: «Следовательно, деньги мои, которые я имею в росте, тот человек вдруг ум­рет, от кого я их тогда получать буду?»

Г. I. X. С. Б. п. м. г. - «У него есть вещи; если умрет, возьму его вещи».

Г. I. X. С. Б. п. м. г. - «Есть у него и маслинник, и столько дерев масличных в нем!»

Г. I. X. С. Б. п. м. г. - «Есть у него и мельница, которая перемалывает столько-то ок муки». - «Кажется, не потерплю я убытка и не. пропадет то, что я на нем имею».

Г. I. X. С. Б. п. м. г. - «Следовательно, на том-то, на котором у меня есть 1000 грошей, в сколько лет станет 2000?»

Г. I. X. С. Б. п. м. - «Тогда возьму 1000 грошей, разрушу дом, вместо него сделаю высокий и глубокий» (т. е. с подвалом, а образно - который сведет во ад).

Г. I. X. С. Б. п. м. - «Внизу поставлю вино, пшеницу и положу дрова».

Г. I. X. С. Б. п. м. - «Положу масло, рыбу и сыр, сделаю печку для хлеба, и будет хорошо для подвала».

Г. I. X. С. Б. п. м. - «Наверху сделаю один архондарик» (т. е. гостиную комнату).

Г. I. X. С. Б. п. м. - «Сделаю еще три комнаты, к дверям приделаю задвижки, устрою кладовую, припасы кухонные в ней буду держать».

Г. I. X. С. Б. п. м. - «На чердаке положу шерсть и ризари» (красильный корень для фесок).

Г. I. X. С. Б. п. м. - «В двух келлиях будут жить мои домашние, а в другой помещу станок, положу сработанную шерсть и орудия для работы».

Г. I. X. С. Б. п. м. - «А себе что же не отделил я ком­наты? Пусть так, возьму одну из комнат, пока не придет кто в сожители. Тогда надо бы для дома столько-то людей, столько-то вина, столько-то ряс и столько-то исподних рубах».

Г. I. X. С. Б. п. м. - «Ту бизулю надо исправить (т. е. стенку садовую), а пониже ее посадить лимон».

Г. I. X. С. Б. п. м. - «Сверху, повыше бизули, посажу апельсин, по сторонам - смоковницы; если я столько-то корней смокв посажу, то сколько смокв они дадут?»

Г. I. X. С. Б. п. м. - «Посажу и лоз столько-то, сделаю столько-то крюватей; от стольких-то крюватей можно будет добывать столько-то вина и раки».

Г. I. X. С. Б. п. м. - «Но место, о котором я забочусь сделать постройку, принадлежит моему соседу, который есть "в язву мне"».

Г. I. X. С. Б. п. м. - «Пойду, обработаю, пусть-ка потом придет и отберет из рук моих».

Так насчитывает он мысленно громадную сумму выгод от сего дела в ветреном попечении своем. Как не удержать ветер сетью, так неудержима и мысль у пекущихся о суетных и ложных мира сего... Озабоченный сими пещами, монах сейчас бросает канон на половине, швыряет четки свои на кровать, выходит из келлии, берет лопату, кошничный нож, говорим - нож кустарный, берет топор и отправляется на место, на котором мечтал во время канона своего устроить различные насаждения. Идет, срубает кусты и вскапывает со злою ревностию, чтобы сделать на зло соседу своему.

Сосед слышит шум вне келлии, выходит, видит соседа сво­его копающим и спрашивает: «Что ты делаешь, отче?» Тот отвечает и говорит: «Что делаю? На месте, которым владею, что хочу, то и делаю». Говорит сосед его: «Это место не твое, но собственное мое и моей каливы». Тот отвечает: «А чем ты докажешь, что твоя калива простирается досюда?» Говорит другой: «А ты чем докажешь, что досюда? Мое здесь право и моя вещь». Начинается между ними спор; один говорит: «Это моя», другой: «Моя, а не твоя».

И вот бегут они стремительным бегом в скит, обходят дома скитян, жалуясь друг на друга; это для диавола удобная ловитва, чтобы возмутить этих (т. е. скитян, судей, разбирающих тяжущихся келлиотов; возмутить «других», т. е. самих тяжущихся) и других слухом смущения их. И вот обсуждают дело, но как обсуждают? Обсуждают с лицеприятием, вместо человеколюбия и правды истинной, т. е. прекрасно видят, на чьей стороне правда, однако лицепри­ятствуют к обидчику по разным побуждениям. Созывают старцы тех владельцев на собор, чтобы помирить их, но ка­ков собор их? Собрались якобы для того, чтобы единодушно решить, но решительного суждения не дают, не высказываются: «Да, да», или «ни, ни», т. е. это - твое место или не твое; каждый на соборе высказывает свое мнение, делая друг другу возражения, чтобы запутать дело и умножить скандал, а не для того, чтобы примирить. Ни к какому мнению и решению прийти на соборе не могут, происходит между ними скандал; один кричит другому: «Бери свою омологию, да отправляйся в монастырь, чтобы там тебе спорное место в омологию вписали и тогда кричи себе, осел!»

Видит истец на соборе старцев, что поруган он их решением, что рассудили они неправедно, и решает идти в монастырь, тем более, что его принуждают идти туда. Истец настаивает идти в монастырь, обидчик говорит: «Ступай туда, я и сам пойду в монастырь узнать, что вы там решили».

И идут они оба в монастырь, нагруженные, подобно ослам; обиженный идет в тот же вечер, нагруженный, как осел, раз­ными травами, лимонами, апельсинами, подарками одному и другому; одарив эпитропов, объявляет им потом дело свое. Тогда говорят ему эпитропы: «Раз ты пришел в монастырь и объявил нам дело твое, то не бойся; место будет твое, ибо место это монастырское, а монастырь кому захочет, тому и отдаст; ты теперь пришел к нам, мы тебе и отдаем его. Давай твою омологию, чтобы нам там это поместить и чтобы тебя больше никто не искушал». Дает он омологию свою эпитропам, те вмещают место в границы его и не только прежние границы его владения подтверждают, но прилагают много больше земли, делая это нарочно, чтобы умножить скандал и чтобы не прими­рились враждующие стороны, ибо, если бы они утвердили за истцом справедливо им искомое, то обидчик отдал бы то захваченное место и успокоился; поэтому, чтобы поживиться от спорящихся, они нарочно вписали в омологию обиженного землю, по праву принадлежавшую обидчику, с тою целью, чтобы он не примирялся с таким решением и дело продолжа­лось бы.

Берет инок в руки омологию свою, кланяется эпитропам, а они говорят ему: «Иди себе, мирствуй и в пределах твоих делай, что тебе угодно». Идет-он назад со злою радостию, показывая омологию и говоря: «Земля моя, ибо я получил ее от монастыря». Другой, услыхав об излишке, помещенном в омологию против прежнего, весьма взволновался; рано утром идет он, нагрузившись, как осел, свежей рыбой, селенгозами (ракушки), лимонами, печеньем и отборными апельсинами; идет с великою стремительностию зла, приходит в монастырь, находит эпитропов и передает им любоодарения. Эпитропы, увидав такие подарки, говорят ему: «Добро пожаловать, сади­тесь сюда». Он садится, эпитроп приказывает слугам подать «карзозинон» (кофе) и в него положить тростникового сахара. Приготовили слуги, эпитроп взял одну чашечку, взял ча­шечку и ответчик; стали пить и разговаривать о деле. Ответчик говорит эпитропу: «Так как вы письменно бумагой и подписью утвердили такой участок во владение за тем человеком, то большой от этого скандал произойдет в ските». Эпитроп от­вечает: «Поверь мне, брате, мы это сделали только ради ми­ра, а не ради скандала». Говорит ответчик: «Да, ты правду говоришь, что сотворили вы то ради мира, но тот человек такой скандальник, подобного которому нет в скиту». И еще нечто прибавляет к этому ответчик, наговаривает паче того; говорит, что тот ходит теперь с омологией в руках и кричит: «Мое место!» «Пусть оно твое, место то, но зачем лишнее поместили вы ему в омологии, теперь для дома моего ни­сколько и места не осталось?» Услыхав эти слова, эпитропы сделали вид, что возмущены и разгневаны, говорят бранные слова и с гневом восклицают: «Негодяй такой и шут, посмеялся он над нами с обманами своими, и еще нам бояться его? Пошлем человека привести его сюда, зададим мы ему, покажем ему, богомерзкому, как из нас шутов делать; лжец он и вор. Кто лжесвидетельствует, тот, очевидно, есть и вор». Другие эпитропы говорят: «Явное дело, он посмеялся над нами, об­манно захватив место. Пошлем за ним, чтобы привели его». Тут замечает один эпитроп: «Да, приведем мы его сюда, но ведь он нам дал столько-то грошей, как же теперь быть?» Говорит другой: «Пусть нам ответит тот, кто желает принять присуждение». Говорит истец: «Сколько дал он вам за то, что поместили вы его в омологию?» Говорят эпитропы: «Он дал нам 150 грошей». Говорит он: «Я даю вам 200, поместите то место в мою омологию». Услыхав такое слово от ответчика, они тотчас требуют от него омологию, помещая туда спорное место и еще больший поднимают скандал, чтобы затянуть тяжбу и получить с тяжущихся побольше подарков. Потом подают трапезу, вместе они трапезуют теми любоодарениями, сидят и едят, осуждая различными осуждениями; ответчик с осудительным своим празднословием сделался доносчиком на своих соскитян, подобно Иуде-предателю. После предательст­ва встает он с трапезы, кланяясь, удаляется из монастыря, возвращается со злою стремительностью, с дерзостию предстает пред скитом и ругается над соседом своим. Увидав такое ру­гательство над собой, сосед идет к духовнику своему и воз-вешает ему все дело. Духовник говорит ему: «Не бойся, сей­час скажу тебе, что сделать, взойди сюда внутрь». Он взошел внутрь, духовник и говорит ему: «Ступай в монастырь и ска­жи, что сей брат весьма поругался над границами дома моего». Тогда он по совету духовного отца идет в монастырь и заявляет эпитропам, как научил его духовник. Эпитропы, видя, что у этого истца нет в руках любоодарений, не при­ветствуют его, принимают зверски, с дикими взорами, гово­рят с ним презрительно, отвечают с бесчестием и грубостию, делая это, чтобы устрашить истца, дабы он одарил их подар­ками, сребром и златом. Истец, услыхав от эпитропов, что они его бранят, бесчестят и гонят от себя, испугался и сказал: «Что худого сделал я вам, что вы меня гоните? Я пришел вам возвестить мое дело, а вы прогоняете меня?» Говорят ему эпитропы: «Не пришел ты с приличным видом, но с обманом. Ты хищник, желающий похитить место у монастыря. Вчера приходил к нам тот брат, мы нашли его вежливым и правым, а ты являешься обманщик». Говорит истец: «Почему же вы нашли его правым, а меня лжецом и хищником?» Говорит эпитроп ему: «Правость и правота есть в том - за­плати и получи. Он заплатил и получил, а не вертится, как ты, чтобы обманом захватить и ничего не заплатить». Тот говорит: «Сколько он вам заплатил, что вы ему землю усту­пили?» Эпитроп говорит: «Господь свидетель, он заплатил нам двести грошей». Истец, услыхав это, стал размышлять, сколько мог бы-дать он сам, но нет у него ничего. Раздумывает, что ему продать и не знает что. Имеет он одну лишь собст­венность, омологию на дом свой; кладет себе на мысль взять денег под залог ее у кого-либо в монастыре, взять двести грошей и отдать монастырю, чтобы отмстить другому. Говорит он эпитропам: «Вот, даю я вам двести грошей, отдайте мне то, что вписано ему в омологию». Эпитропы ему отвечают: «Подобает тебе дать 300 грошей, тогда пусть будет так, если же дашь только 200 грошей, то какая нам польза с того?» Истец, услыхав это слово от эпитропа, начал размышлять. Настало время вечерни, эпитроп говорит ему: «О чем думаешь, и отчего странными тебе кажутся слова мои? Нам же твои поступки странными кажутся. Вот позволяем тебе обдумывать до завтра, чтобы ты хорошенько поразмыслил и не говорил потом, что мы тебя принудили заплатить». Пошли в церковь читать службу вечерни, истец стоял в стойке, чтобы слушать молитвы, но его окружили псилафизмы и преследовали мысли, как выиграть тяжбу. Окончилась вечерня; он и не заметил, как она окончилась, вышел из церкви, сел на скамейку, раздумывая о тяжбе; пришел ему помысл и сказал: «Зачем тебе надо и то и то, бери свою омологию, ступай себе да мирствуй». В то время, как он это думал, прошел мимо него эпитроп; они поклонились взаимно, эпитроп сказал: «Что поделываешь?» Истец говорит: «Обдумывал я дело и не в силах дать столько». Эпитроп говорит: «Если не в силах, то ступай себе, мирствуй и не касайся границ». Взяли его омо­логию и вписали в нее, что он имеет право только на одну каливу и не больше. Истец опечаленный удалился в свою каливу, скорбит, воздыхает, бранит и гневается против своего соседа, видя, как его землю обрабатывает другой; до того возмущается дух его, что когда творит канон, то вместе с противником своим он творит, т. е. не перестает от злопа­мятства; когда стоит на службе, у литургии или вечерни, всегда ведет мысленно свою тяжбу с другим; поскольку видит радость противника, постольку гневается и печалится.

„Видит другой, как это место, захваченное с такою легкостию, хорошо обработано, засажено плодовыми деревьями и благо-украшено, а до того было каменистым и тернистым, спрашивает захватившего и говорит: «Как это ты легко завладел?»

Тот отвечает и говорит: «Для чего спрашиваешь меня о сем?» Вопрошающий говорит противозаконнику: «Зачем, брате, сердишься? Спрашиваю потому, что и у меня есть такое одно место, которым владеет другой; я и хочу знать, какое средство ты употребил, чтобы захватить место то?» Говорит противоза-конник вопрошающему: «Потратил я на это 6 торб подарков; в каждой торбе был отдельный сорт подарка. В одной торбе была свежая рыба, в другой - селенгозы, в третьей - пирожки, в четвертой - лимоны, в пятой - травы; 200 грошей еще дал; так удалось мне взять это место, обработать его; теперь смотрю на него и радуюсь». Говорит вопроситель: «Мое место еще лучше, чем твое». Говорит противозаконник: «Будь у меня такое место, я дал бы за него не только такие подарки, но еще вдвойне и грошей столько же, ибо я знаю, какой был бы сад на том месте». Услыхав вопроситель такое слово от противозаконника, сказал: «Да, место хорошо, но как бы нам сделать, чтобы захватить его во власть мою?» Говорит противозаконник: «Имей терпение; я постараюсь передать его тебе во власть твою». Говорит вопроситель: «Если сделаешь так, то великую радость мне принесешь». Говорит противо­законник: «Не беспокойся, я так передам его тебе, что ты и не заметишь, каким образом завладел им; только сделай вот что: приготовь подарки, как я тебе сказал; когда потребуют тебя в монастырь, то иди с подарками, одарил бы архимандрита вместе с эпитропами. Одари также и портаря, ибо некоторые бездельники собираются в порте, подымают там разговор о разных делах; между прочими делами зайдет речь и о твоем деле; если найдется что-либо противное твоему делу, то портарь (привратник) может вставить словечко в твою пользу, чтобы не было тебе помехи».

Услыхав это, заинтересованный от противозаконника обе­щался сделать то, что тот ему сказал.

Видит противозаконник, что готов тот сотворить так, как он его научил; когда они расстались, он тайно пошел в мо­настырь, сообщив все в подробности эпитропам. Эпитропы говорят: «Отчего же он сам не придет к нам и не скажет своего дела, чтобы, рассмотрев тщательно, исправить? Чего он один сидит и утесняется?» Говорит противозаконник эпит­ропам: «Он имеет намерение прийти, но не знает отношения вашего к сему и какое ваше мнение о сем». Говорят эпитропы: «Мы таких-то и дожидаем, чтобы с них поживиться, а ты нам говоришь: какое ваше мнение? Пойди скажи ему, чтобы приходил, да поскорее, чтобы нам с него попользоваться». Услыхав это слово, противозаконник говорит эпитропам: «Вот иду, и пошлю его вам, только смотрите, удовлетворите его по нраву его». Потом сказал: «Благословите». Говорят ему эпитропы: «Добрый час тебе. Смотри же, склони брата, чтобы поскорей приходил. Склоняй и других, чтобы устраивали между собою тяжбы, чтобы нам открыть судебную работу, ибо мы этим поправляем свои расстроенные дела».

Итак, противозаконник удалился из монастыря, пошел в скит, возвестил заинтересованному все дело и стал склонять его идти в монастырь. Заинтересованный говорит ему: «У меня ничего не заготовлено; как же мне пойти с пустыми руками?» Говорит противозаконник. «Я все тебе приготовлю, только ты изготовься пойти». Противозаконник начинает тогда приготовлять подарки, ходит из дома в дом, просит (в долг) отборных лимонов, апельсинов, селенгоз, посылает собрать разных трав, готовит тесто, через шелковое сито про­севает муку, заботясь о том, чтобы извлечь один пшеничный тук. Сейчас же замешивает его, усердствует в раскатывании теста, закатывает пирожки, делает их с разными разностями, старается, чтобы они хорошо взошли, помазывает сочевицей, посыпает маком, выделывает на пирожках разные узоры; чистым полотенцем покрывает их, чтобы они поднялись. Наконец, после столикого труда и забот кладет их в печку, беспокоясь, как бы какой из них не покривился, чтобы вы­шли они из печки румяными и красивыми. После того меняет свою исподнюю рубаху, которая вся в поту от многого старания.

О, безумный, безумец во спасении своем и косный в сердце твоем!.. Спрашиваю я вас: отчего не подвизаетесь вы такие и в подвиге монашеском? Почему не (доводите себя до того), чтобы менять рубах своих? Почему не испускаете из себя пота подвижнического? Кажется, и капли нет на вас пота подвижнического, а потому незачем вам и белье менять. Спрашиваю я вас: почему вы не потеете в подвиге монашеском? И опять отвечаю вам: потому, что вы подвигом монашеской жизни совсем не подвизаетесь, всем расположением вашим склонились к возделыванию зла; всуе трудитесь, потея потом телесным над погибелью, над возделыванием злого расположе­ния, от которого и погибаете. Одно только в вас злое располо­жение к погибели... одна только злая проповедь осуждения; почему миряне, видя такие ваши злые наклонности, получают о вас лишь худое мнение. Вы повредили мирян; миряне повре­дились из-за вас, из-за злоухищрений ваших, с которыми вы ухитряетесь завлекать в монастырь, как в западню, чтобы скитяне приносили вам разные подарки в монастырь, ради злосотворения брату своему. Вы стараетесь, чтобы один другому творил зло, печетесь о предательстве, чтобы друг друга преда­вали, взаимно осуждали, друг другу зло творили, друг друга обвиняли, низлагали и друг другу отомщали. Великое это непотребство пред Богом, что ходят скитяне в монастырь с пирожками, которые с такими стараниями преукрашают, ук­ладывают (бережно) в кошницы, ищут людей, чтобы нанять, нагрузить их ими, как ослов, и доставить в монастырь...

Итак, отправляется заинтересованный в монастырь, идет к эпитропам; эпитропы говорят ему: «Добро пожаловать. Сю­да пожалуйте». Заинтересованный приказывает навьюченным (отнести торбы) к эпитропам, там они развьючиваются; эпи­тропы посылают этих людей за общую трапезу, истец остается с эпитропами, объявляя им свое дело. Эпитропы говорят: «Сходи к архимандриту и к ризничему, заяви им о деле тво­ем, ибо мы без них ничего сделать не можем». Пошел он к архимандриту, снес несколько подарков, дал еще 200 грошей, и забрал место. Противозаконник же и предатель, когда удос­товерился, что сей заполучил землю, бежит и сообщает о том другому; по совету предателя идет и этот с дарами в монастырь*. Отдал он здесь 350 грошей, землю опять приписали ему; когда дошли оба соперника до спора, брани и оскорблений неподобных, тогда пошел архимандрит с эпитропами и со старцами в (скит), чтобы выгадать 200 грошей с первого и 350 грошей со второго; место было поделено между ними и сказал им: «Если не помиритесь, то прогоним вас с монастыр­ской земли». Испугавшись, они помирились и взял каждый свою половину. Да, помирились, но каким образом помири­лись? Помирились таким образом, что смотрели друг на друга, как кошка на мышку (т. е. как бы соседа скушать), в сердцах их было такое злопамятство, что и видеть не хотел один другого.

Дата добавления: 2017-01-13