Значение базовых перинатальных матриц в лсд-психотерапии 3 страница

В ЛCД-сеансах элементы, типичные для БПМ-III, часто перемешаны с образами, взятыми из известных полотен или произведений различных писателей и философов. Особенно часты ссылки на тематически связанные с этими явлениями картины реалистов и сюрреалистов, на наброски дьявольских военных машин Леонардо да Винчи и его причудливые человеческие карикатуры, а также на мир тучных и чувственных мифологических фигур Рубенса, предающихся обильным пирам и вакхическим оргиям. Многие из работ Винсента ван Гога также содержат смягченные элементы "вулканического экстаза". Они представлены на его холстах в виде высоких кипарисов, стремящихся к сияющему солнцу, полей созревшего хлеба и общей атмосферой, исполненной динамических вибраций. Готика особенно отвечает третьей перинатальной матрице – как мужественными, возвышенными формами своей архитектуры, которые явно отражают интенсивное духовное стремление, так и стройными аскетическими фигурами Эль Грека, которые кажутся устремленными в небо. Также часто упоминаются призраки из Чистилища, представленные Данте Алигьери в его "Божественной комедии", эзотерический символизм второго тома "Фауста" Гете, некоторые рассказы Эдгара По и главные темы опер Рихарда Вагнера "Тангейзер", "Парсифаль" и "Кольцо нибелунгов". В этом отношении переживание "вулканического экстаза", очевидно, связано с концепцией Фридриха Ницше о дионисийской стихии в человеке. Ссылки на знаменитые приключенческие средневековые романы, так же как и на научно-фантастическую литературу, настолько многочисленны в этом контексте, что детальное их рассмотрение вывело бы нас за пределы настоящего обсуждения.

Переживания БПМ-III часто сопровождаются удивительным проникновением в человеческую природу, общество и культуру. Они проливают новый свет на феномены насилия, войны и революции, на психологию секса, на различные стороны мировых религий и на течения в искусстве. В этой связи испытуемый начинает тщательно изучать ту систему ценностей, которая до этого времени преобладала в его жизни. Он пересматривает разумность сложных схем власти в сравнении с простым и спокойным существованием, важность любви и межличностных отношений в противовес профессиональным амбициям, ставящим своей целью общественное положение, славу и собственность, и стремление к случайным и беспорядочным половым связям вместо культивирования одного осмысленного отношения любви. Именно в контексте этой перинатальной матрицы иерархия ценностей явно претерпевает наиболее глубокую трансформацию и перестройку.

Типичный набор телесных проявлений, обычно сопровождающих БПМ-III, явно подтверждает связь этой матрицы с биологической родовой травмой. Сюда нужно включить ощущение очень сильного давления на голову и на все тело, чувство удушья и сжатия, мучительные боли в различных частях организма, серьезные сердечные нарушения, перемежающиеся приступы жара и холода, чрезмерную потливость, тошноту и резкую рвоту, бурление в кишечнике, позывы к мочеиспусканию, сопровождаемые трудностями управления сфинктером, и общее мышечное напряжение, разряжаемое путем различных подергиваний, дрожи, судорог и сложных скручивающих движений.

В качестве матрицы памяти БПМ-III может быть связана с воспоминаниями о военных атаках и революциях, с охотой на диких животных, рискованными автогонками, прыжками с парашютом и нырянием с вышки, боксерскими боями и единоборством с сильным противником. Другой типичной группой воспоминаний, всплывающих в этом контексте, являются переживания, связанные с посещением ночных клубов, со всевозможными развлекательными аттракционами, пьянками и беспорядочным сексом, красочными карнавалами и другими мероприятиями, носящими чувственный характер. Первичные сцены детства, включающие садистскую интерпретацию половых отношений и переживания совращения, взрослыми, а также изнасилование явно принадлежат к той же самой категории. Часто отмечается и тот факт, что женщина, оживляющая в памяти свое собственное рождение, обычно на более поверхностном уровне снова переживает и рождение своих детей. И то и другое переживание обычно всплывают одновременно, так что эти женщины не могут определить, рожают ли они или рождаются сами.

Что касается фрейдовских эрогенных зон, БПМ-III связана с такого рода активностью, которая ведет к внезапному облегчению и релаксации, которые наступают после длительного напряжения. На оральном уровне это акт жевания и глотания (а также прекращение неприятных ощущений в желудке после рвоты); на анальном и уретральном – это процесс дефекации и уринации после продолжительной задержки. На генитальном уровне мы можем обнаружить удивительные параллели между этой матрицей и первой стадией полового оргазма, а также процессом родов. Статоакустический эротизм, вроде интенсивного раскачивания и прыжков у детей, гимнастика и акробатика также явно связаны с БПМ-III.

По крайней мере некоторая часть агрессии во всех эрогенных зонах может быть объяснена через БПМ-III. Оральную агрессию со стискиванием жевательных мышц возможно проследить вплоть до фрустрации переживаний ребенка в родовом канале, где его челюсти сжимаются внешним давлением. Можно продемонстрировать и существование тесной взаимосвязи между этой матрицей и анальной, уретральной и фаллической агрессией. Рефлекторная уринация – и даже дефекация – как у матери, так и у ребенка во время родов явно предполагает глубокую вовлеченность этих функций. Комбинация либидозных чувств и болезненных телесных ощущений с крайней агрессивностью в этой фазе, очевидно, служит главным корнем более поздних мазохистских и садистских наклонностей.

Хотя феноменология БПМ-III слишком сложна и разветвлена для того, чтобы полностью проявиться в одном ЛСД-сеансе, следующий отчет о сеансе обучения клинического психолога и психотерапевта будет содержать достаточное количество существенных характеристик данной перинатальной матрицы, что позволяет использовать его в качестве хорошего примера в этом контексте.

Первое, что всплыло во время сеанса, – это чувство важности отношений с Джоан (сотрудницей по психотерапии), сильная и какая-то странная любовь к ней. Я почувствовал, что большая часть этой любви ощущается как единство с ней, и у меня возникло состояние ожидания чего-то очень значительного и пугающего. Скоро выяснилось, что это родовое переживание, а Стэн и Джоан – мои родители. Я знал, впрочем, что это не биологические, а новые родители, приведшие меня к переживанию второго рождения; знал, что Джоан дала мне это рождение. Но единство с ней вело к тому, что я тоже дал ей рождение и что мы фактически родили друг друга.

У меня возникло сильное чувство, что я коснулся одного из основополагающих космических процессов. Но оставалась странная проблема: я – мужчина и, следовательно, никогда не смогу дать биологическое рождение ребенку, однако, каким-то образом я нарушал цикл. Затем это чувство исчезло, и ко мне пришло переживание какого-то древнего женского архетипа – архетипа Рожающей Матери. Довольно долго роль матери была мне как-то яснее, чем роль ребенка. Я чувствовал себя заполненным своим ребенком, который одновременно был и мной и Джоан. Я пребывал в абсолютной фрустрации из-за своей неспособности родить, открыться и отпустить. Я был матерью без вагины, матерью без родового канала, матерью, не знающей, как позволить жизни, бившейся внутри меня, появиться на свет. Я мучительно боролся за то, чтобы найти способ отпустить, дать выйти, родить, но так и не добился успеха.

Повторное переживание рождения привело меня в полное замешательство. Никогда в жизни я не видел ни родового канала, ни родов, ни разрешения от бремени. Меня толкало и крушило, я находился в среде, казавшейся мне грязью и слизью. Она окружала меня со всех сторон, забила мне рот, стеснила дыхание. Я старался снова и снова выплюнуть слизь, избежать удушья и в конце концов с тяжелым стоном умудрился очистить нос и рот, после чего начал дышать. Это принесло мне огромное облегчение. Другой стороной родового переживания явилось замешательство по поводу того, что гениталии и бедра женщины служат местом секса и любви, и одновременно с этим там же рождается кошмар рождения и грязи.

Было много образов палача и жертвы как одного и того же лица, чаще всего, как матери и ребенка. В какой-то момент я испытал ужасы Бухенвальда и увидел в Стэне нациста. У меня не было к нему ненависти, лишь глубокое чувство, что он – нацист – и я – еврей – были одной и той же личностью, и что я настолько же палач и убийца, насколько и жертва; я мог чувствовать себя в равной степени как нацистом, так и евреем.

В другой раз я ощутил себя опасным для окружающих и предупредил Джоан быть со мной поосторожнее. Я почувствовал, как мои зубы становятся опасными ядовитыми клыками, и знал, что обращаюсь в вампира. Я обнаружил себя в полете темной ночью на огромных крыльях летучей мыши с обнаженными угрожающими клыками и выпущенными отравленными когтями. Я почувствовал себя одним из колдунов на ведьмовском шабаше, оседлавшим ночной воздух... несущимся по ночному небу, усыпанному звездами, но без луны. Я был опасным злом, наполненным колдовской силой. Однако что-то положило этому конец. Я думаю, это было перемена в музыке. Сцена сменилась, и я погрузился в экстатическое, затопляющее сверкающее свечение. Следующая часть переживания была на протяжении длительного времени в высшей степени эротической. Я прошел целый ряд сексуальных оргий и фантазий, в которых сам исполнял все роли, а Джоан и Стэн иногда принимали участие, иногда нет. Стало ясно, что между сексом и процессом рождения нет никакого различия и что скользящие движения в сексе были тождественны скользящим движениям в родах. Я с легкостью усвоил, что всякий раз, когда женщина сжимает меня, я должен просто уступить и скользить, куда бы она меня ни толкала. Если я не боролся и не сопротивлялся, сжатие оказывалось чрезвычайно приятным. Иногда я настораживался: а что, если там тупик и нет никакого выхода и я должен буду задохнуться? Но каждый раз меня что-то подталкивало, мое тело изгибалось (меняло форму), я отпускал себя и легко скользил туда, куда меня посылали. Тело мое было покрыто той же слизью, что и раньше, во время сеанса, но она уже не вызывала ни малейшего отвращения. Она даже казалась теперь божественным умащиванием, которое так хорошо помогало движению в предлагаемую сторону. Снова и снова возникало переживание, что "все – к лучшему" ("одно к одному"), что "это невероятно просто", что все годы борьбы, боли, стремления понять, продумать что-то – все это было абсурдом, и что это всегда было прямо здесь, передо мной, что все это так просто. Вы просто отпускаете себя, а жизнь сжимает и подталкивает вас, смягчает и направляет вас в соответствии со своими законами. Удивительно, фантастично! Что за странная шутка, почему меня так долго дурачили сложности жизни! Снова и снова приходило это переживание, и я смеялся от небывалой радости.

ПЕРИНАТАЛЬНАЯ МАТРИЦА IV
Отделение от матери
(прекращение симбиотического союза с матерью
и формирование нового типа отношений)

Эта матрица относится к третьей клинической стадии родов. Мучительные переживания достигают своей кульминации, проталкивание через родовой канал подходит к концу и вот крайнее напряжение и страдание сменяются неожиданным облегчением и релаксацией. Завершается период задержки дыхания и, как правило, недостаточного снабжения кислородом. Ребенок совершает свой первый глубокий вдох, и его дыхательные пути раскрываются. Пуповину перерезают, и кровь, которая до этого циркулировала по сосудам пуповины, направляется в легочную область. Физическое отделение от матери завершилось, и ребенок начинает свое существование в качестве анатомически независимого существа. После того как снова устанавливается физиологический баланс, новая ситуация оказывается несравненно лучше, чем две предшествовавшие, но в некоторых – весьма важных – аспектах она хуже, чем первоначальное ненарушенное первичное единство с матерью. Биологические нужды ребенка не удовлетворяются на непрерывной основе, нет и постоянной защиты от перепадов температуры, раздражающих шумов, изменения интенсивности света, от неприятных тактильных ощущений. Степень приближения переживания в постнатальный период (БПМ-IV) к перинатальным переживаниям (БПМ-I) в значительной мере зависит от качества материнского ухода.

Подобно другим матрицам БПМ-IV имеет биологическую и духовную грани. Ее активизация во время ЛСД-сеанса может привести к конкретному реалистическому повторному переживанию обстоятельств биологического рождения. Иногда оно может включать в себя удивительные и совершенно специфические детали, которые временами удается проверить методом независимого опроса свидетелей. Наиболее частыми являются ссылки на запах применявшихся анестезирующих препаратов, на звуки хирургических инструментов и другие шумы, на степень освещенности комнаты или окружения и нередко на особенности протекания родов (предлежание ребенка, обвитое пуповиной, использование хирургических щипцов, действия, связанные с оживлением).

Проявление БПМ-IV на символическом и духовном уровнях состоит в переживании смерти-возрождения. Оно является прекращением и разрешением борьбы смерти-возрождения. Страдания и агония достигают кульминации в переживании тотального уничтожения на всех уровнях – физическом, эмоциональном, интеллектуальном, этическом и трансцендентальном. Человек переживает окончательное биологическое разрушение, эмоциональный разгром, интеллектуальное ниспровержение и крайнее моральное унижение. Обычно это иллюстрируется быстрой последовательностью образов, связанных с событиями его прошлого и настоящего. Он чувствует себя абсолютной ошибкой в жизни с любой позиции. Кажется, что весь его мир коллапсирует и он утрачивает все ранее значимые точки отсчета. Это переживание обычно называют смертью Эго. После того как человек пережил до самых глубин тотальное уничтожение и "ударился о космическое дно", он зачастую бывает поражен видением слепящего белого или золотого света и чувством облегчения и расширения пространства. Общей атмосферой становится атмосфера освобождения, искупления, спасения, любви и всепрощения. Человек чувствует себя очищенным и освобожденным от чувства вины, как если бы он снял с себя невероятное количество грязи, вины, агрессии и тревоги. Его переполняет любовь к ближним, он ощущает огромную ценность теплых человеческих отношений, солидарности и дружбы. Такие чувства сопровождаются смирением и желанием оказать помощь, совершать добрые дела. Неразумные амбиции, жажда денег, общественного положения, престижа или власти кажутся в этом состоянии абсурдными: трудно поверить, что эти ценности представлялись ему крайне важными и что он так усердно их домогался.

Из этого описания должно стать очевидным существование перекрывающихся элементов между БПМ-I и БПM-IV. Дело в том, что переживание биологического рождения и духовного возрождения часто сопровождается чувством космического единства. В этом контексте запредельные элементы сплавляются в единый комплекс с переживаниями "хорошей матки" и "хорошей груди" и приятными детскими воспоминаниями. Восприятие естественной красоты значительно усиливается, а простой, бесхитростный образ жизни в тесном контакте с природой представляется наиболее желательным. Глубина и мудрость учений, проповедующих или поддерживающих такую жизненную ориентацию, – будь то философия Руссо, учения даосизма или дзен-буддизма – оказываются очевидными и бесспорными.

В этом состоянии все сенсорные пути широко открыты, чувства обостряются, человек радуется всем нюансам восприятия, открывающим новый мир. Восприятие окружения приобретает определенное качество первозданности и новизны; каждый сенсорный стимул, будь он визуальным, акустическим, обонятельным, вкусовым или тактильным, оказывается совершенно свежим, новым и вместе с тем необычайно волнующим. Испытуемые сообщают об истинном видении мира впервые в своей жизни, об открытии новых путей слушания музыки и о бесконечном удовольствии в запахах и вкусе.

Индивид, настроенный на эту область опыта, обычно обнаруживает внутри себя истинные положительные ценности, такие, как чувство справедливости, тонкое восприятие красоты, чувство любви, уважение к себе и к другим. Эти ценности, так же как стремление к ним и соответствующее им поведение, оказываются на данном уровне внутренней частью личности. Их нельзя интерпретировать в психоаналитических терминах как формации реагирования на противоположные тенденции или как сублимацию примитивных, инстинктивных побуждений. Индивид переживает их без какого-либо конфликта, как естественную логическую и неотъемлемую часть более высокого универсального порядка. В этой связи интересно указать на удивительные параллели с концепцией метаценностей и метамотиваций Абрахама Маслоу, явившейся результатом наблюдения за лицами, у которых в повседневной жизни имели место спонтанные "пиковые переживания" [ 14 ].

У испытуемого, завершившего ряд переживание смерти-возрождения и стабилизировавшегося под влиянием БПM-IV, чувство радости и разрешения проблематики сопровождается глубокой эмоциональной раскрепощенностью, безмятежностью и спокойствием. Иногда можно наблюдать акцентирование чувства освобождения и личного триумфа и их искажения до такой степени, что они становятся карикатурой. Поведение человека в этом состоянии приобретает качество вынужденности и маниакальности: он не может сидеть или лежать спокойно, бегает, вслух восхищается безграничной красотой и значимостью своего переживания, хочет отпраздновать это событие и строит грандиозные планы изменения мира. Эта ситуация указывает на то, что переживание второго рождения еще не завершилось полностью. Такой индивид в своем переживании уже настроился на БПM-IV, но все еще находится под влиянием не нашедших своего разрешения элементов БПM-III, в особенности тревоги и агрессии. После того как эти остаточные отрицательные чувства проработаны и осмыслены, переживание возрождения возникает в чистой форме.

Положительная атмосфера БПМ-IV может также неожиданно прерываться специфическим комплексом неприятных симптомов. Он включает в себя острые проникающие боли в пупочной области, которые обычно проецируются на мочевой пузырь, пенис и яички или же на матку. Боли сопровождаются затруднением дыхания, мучительными страданиями и крайне болезненным состоянием, ощущением серьезных изменений в теле, сильным страхом смерти и кастрации. Этот страх может быть связан с оживлением памяти о событиях, включающих угрозу кастрации или же так проинтерпретированных. Наиболее частой из них служит процедура обрезания; у тех, кто не подвергался этой процедуре, такую роль играет память о хирургическом вмешательстве на пенисе (например, об операции фимоза и т.п.). Женщины в этом контексте могут переживать ощущения, связанные с расширением шейки матки, искусственными абортами, осложненными инфекциями, острыми циститами и другими гинекологическими заболеваниями. Весь эпизод, обычно непродолжительный, определяется некоторыми испытуемыми как оживление памяти о кризисе, связанном с перерезанием пуповины. Его можно отличить от похожих переживаний, связанных с предыдущей стадией (БПМ-III), по полному отсутствию внешнего давления и по тому факту, что боли концентрируются в области живота. Наблюдения, сделанные во время ЛСД-сеансов, указывают на то, что это переживание представляет собой глубокий источник страха кастрации.

Религиозная и мифологическая символика четвертой перинатальной матрицы богата и разнообразна. Подобно другим матрицам, она находит отражение в различных культурных традициях. Переживание смерти Эго часто связывается и с образами различных ужасных и разрушающих божеств, упоминавшихся выше. Человек может переживать себя отданным в жертву богине Кали. Испытывая смертные муки, он должен предстать перед ее ужасающим образом, услышать холодный стук черепов ее ожерелья, целовать и лизать ее окровавленную вагину. Он может также отождествиться с ребенком, которого мать бросает в пожирающее пламя, бушующее внутри гигантской статуи Молоха. В нескольких случаях окончательное разрушение переживалось под могучей, сокрушающей поступью Шивы Разрушителя, совершающего свой вдохновенный танец по пылающей земле. Еще одним частым символом смерти Эго выступало переживание себя как жертвы ацтекскому богу Солнца – Уицилопочтли. В этом случае индивид ощущает, как жрец вспарывает ему грудь обсидиановым ножом и вырывает из нее еще живое сердце. Сцена возрождения часто символизируется отождествлением с особыми божествами – такими, как мезоамериканский бог Кетцалькоатль, являющийся в форме оперенного змея, или египетский бог Озирис, убитый и расчлененный на куски его злым братом Сетом и вновь собранный его женой и сестрой Изидой. Иногда другие божества, символизирующие смерть и воскресение, – Дионис, Орфей, Персефона и Адонис – возникают в аналогичном контексте.

Вероятно, наиболее общим символическим построением для этого переживания служит смерть Христа на кресте и его воскресение, мистерия Благой Пятницы и снятие покрова со Святого Грааля. Все это некоторым образом связано с интуитивным пониманием фундаментального смысла и значимости этого символизма как глубочайшего ядра христианской веры. В результате этого переживания даже те, кто до этого резко противился христианству, искренне оценили важность этого духовного послания. Перинатальные корни христианства явственно раскрываются в его одновременном акценте на муках и смерти (Христос на кресте), на опасностях, подстерегающих новорожденного (убийство Иродом детей), и на материнской заботе и защите (Дева Мария с младенцем Иисусом).

Индивид, прошедший все испытания и превратности родовых мук и радующийся переживанию второго рождения, преисполнен энтузиазма, сопровождающегося, как правило, образами сверхчеловеческих подвигов или окончательной победы над различными мифологическими монстрами: Геркулес, будучи ребенком, побеждающий гигантских змей, или, уже взрослым, совершающий великие подвиги; Святой Георгий, поражающий дракона; Тезей, побеждающий Минотавра; Митра, убивающий быка в священной пещере, или Персей, перехитривший и уничтоживший Медузу. Другие вызывающие ужас существа, возникающие в этом контексте, напоминают Сфинкс, Гидру, Химеру, Ехидну, Тифона и прочих представителей мифологического "зверинца". Переживание возрождения включает в себя также победу сил добра и света над силами зла и тьмы. Эту сторону можно проиллюстрировать образами, подобными ведическому богу Индре, который разит своим мечущим молнии жезлом полчища демонов тьмы, нордическому богу Тору, поражающему волшебным молотом опасных великанов, или победе армий Ахуры Мазда над армиями Аримана, описанной в древнеперсидской Зонд Авесте.

Освобождающая сторона второго рождения и утверждение положительных сил Вселенной часто выражаются в видениях струящегося, ослепительного света, имеющего сверхъестественное качество и, по-видимому, исходящего из божественного источника. Иногда вместо чистого света может видеться просвечивающий небесно-голубой туман, прекрасные радужные спектры или игра тонких неуловимых узоров, напоминающих петушиные перья. Весьма характерны для этой стадии лишенные формы представления о Боге, воспринимаемом как чистая духовная энергия, как запредельное и космическое Солнце. Особый вид этого переживания возникает при соединении Атмана и Брахмана, как это описано в сакральных индийских текстах. В этом случае индивид чувствует, что переживает само божественное ядро своего существа. Его индивидуальное "Я" (Атман) утрачивает свою видимую обособленную самобытность и соединяется с тем, что воспринимается как его божественный источник, универсальное "Я" (Брахман). В результате это приводит к чувству немедленного контакта или тождества с Запредельным "Внутри", с Богом (Тат твам аси, или "Ты есть То", из Упанишад). Довольно часто возникают также персонифицированные образы Бога, как они представлены в традиционном христианстве, вроде благосклонного мудрого старца, сидящего на богато украшенном троне и окруженного серафимами и херувимами в сияющей славе. Некоторые в этот момент переживают единство с архетипической матерью. Великой Матерью, или – в более специфическом варианте – с Божественной Изидой древних египтян. Другим представлением той же темы служит символика вхождения в Валгаллу или присутствия на пиру греческих богов на Олимпе и наслаждения вкусом нектара и амброзии.

Символика, связанная с БПМ-IV, может быть представлена картинами свержения тирана, поражения тоталитарного режима, конца длительной изнуряющей войны, спасения во время природных катаклизмов или завершения опасной, критической ситуации. Весьма типичными для этой перинатальной матрицы являются видения гигантских залов с богато украшенными колоннами, огромными статуями из белого мрамора и хрустальными люстрами.

Символические образы, связанные с природой, заслуживают того, чтобы на них остановиться подробнее. Прежде чем рассмотреть существенные элементы, встречающиеся в контексте БПM-IV, полезно сделать несколько общих замечаний. Существуют весьма характерные и устойчивые ассоциации между индивидуальными перинатальными матрицами и космобиологическими циклами, временами года и определенными сторонами естественных явлений. Так, образы, связанные с БПМ-II, как правило, включают в себя пустынные зимние пейзажи, сухие негостеприимные пустыни, лунную поверхность и другое враждебное жизни окружение, черные и опасно выглядящие пещеры, коварные болота, начало бурь и океанских штормов, сопровождаемое увеличением атмосферного давления и потемнением неба, затмение и заход солнца. БПМ-III связана с образами, указывающими на буйство стихийных сил в природе, – такими, как извержение вулканов, ураганы, электромагнитные бури и океанские штормы, землетрясения и космические катастрофы, а также картины опасных джунглей и подводного мира, кишащих хищниками. В ряду символики, характерной для БПМ-IV, очерчиваются отдельные ситуации, следующие за периодами природных катаклизмов и кризисов, – вроде весенних пейзажей с тающим снегом или трескающимся на реках льдом, ласкающих глаз полян и идиллических пастбищ с пастушками, играющими на свирелях, деревьев, покрытых свежей листвой, спокойной и умиротворенной атмосферы после бури и чудесной радуги в небе, прозрачного рассвета после холодной ночи и глубокого моря, успокоившегося после сильного шторма.* Особенно характерными и подходящими символами БПM-IV оказываются высокие, покрытые снегом горные вершины, касающиеся голубого неба, с которого струится яркий солнечный свет, – духовные достижения второго рождения часто представляются как подъем на крутой пик. Невинный мир только что родившихся животных, вылупившихся птенцов и родителей, кормящих свое потомство, возникает в этом контексте столь же часто. Чтобы закончить серию параллелей между перинатальными матрицами и явлениями в природе, следует добавить, что образы, типичные для БПМ-I, представляют отдельные сцены, в которых естественная красота сочетается с безопасностью, изобилием и щедростью.

* Взрывное освобождение от эмоционально и физически подавляющих и ограничивающих сил (освобождение от "характерного панциря") часто символически выражается как ломка айсбергов или таяние снегов и в результате – мощный поток освобожденной воды.

Телесные ощущения, типичные для БПМ-IV, – это длительная задержка дыхания, удушье и усиление мышечного напряжения, сопровождающееся неожиданным вдохом, облегчением, релаксацией и прекрасным физическим самочувствием.

Что касается памяти, БПМ-IV представляет собой матрицу для записи ситуаций, характеризующихся чувством ухода от опасности. В этом контексте испытуемые могут переживать воспоминания послевоенных и послереволюционных периодов, с особым ударением на радостном праздновании, а также периодов после воздушных налетов, несчастных случаев, операций, серьезных болезней и ситуаций, где существовала реальная угроза утонуть. Другая типичная группа воспоминаний включает в себя различные трудные жизненные ситуации, которые человек разрешил благодаря своим собственным усилиям. Все серьезные успехи, которых он достиг в жизни, могут возникнуть в связи с этой матрицей как быстро сменяющие друг друга кинокадры.

В отношении фрейдовских эрогенных зон эта матрица на всех эволюционных уровнях отвечает состоянию удовлетворенности, сопровождающему активность, благодаря которой разрядилось или снизилось напряжение. На оральном уровне – это утоление жажды и голода (или прекращение сильной тошноты после рвоты), удовольствие от сосания или от разжевывания пищи; на анальном уровне – чувство удовлетворения, сопровождающее дефекацию, а на уретральном – облегчение, вызванное опорожнением мочевого пузыря. Соответствующим явлением на генитальном уровне служит релаксация, наступающая сразу после оргазма; у женщин это также удовольствие, связанное с деторождением.

Переход от БПM-III к БПМ-IV и феноменологию четвертой перинатальной матрицы можно хорошо проиллюстрировать следующей выдержкой из тренировочного сеанса священника.

Музыка зазвучала искаженно, темп как бы переменился на очень быстрый. Крещендо было похоже на острый колющий удар копья снизу вверх. В этот момент у меня началось серьезное замешательство. Я все еще сознавал свою личность и то, что лежу на кушетке в терапевтической комнате. Волны жара начали прокатываться по моему телу, и я смутно осознал, что покрываюсь потом. Дрожь еще продолжалась, и в этот момент я начал чувствовать легкую тошноту. Затем неожиданно я оказался захваченным своей бурной симфонией. Это было так, будто сначала я сидел на санках, которые постепенно тащило к обрыву, и терял над ситуацией контроль, будучи не в состоянии остановить падение вниз, которое, как я осознавал, было неминуемым. Здесь, возможно, поможет аналогия. Это было похоже на то, как если бы я проглотил динамитную шашку с уже зажженным шнуром. До шнура уже не добраться и динамит должен вот-вот взорваться, а я ничего не могу с этим поделать. Последнее, что я слышал, до того как санки начали скользить вниз, была музыка, звучавшая точно через тысячи наушников. Голова стала огромной, у меня были тысячи ушей, на каждом – отдельный наушник, и каждый передавал свою музыку. Это было самое большое замешательство, когда-либо испытанное мною в жизни. Я осознавал, что нахожусь на кушетке; я умирал прямо здесь и не мог ничего с этим поделать. При каждой попытке остановить переживание я впадал в панику и меня охватывал ужас. Единственное, что мне оставалось, – идти к этому. Ко мне пришли слова: "Доверься и подчинись", "слушай и повинуйся", "прими и повинуйся", – и словно после вспышки я почувствовал, что уже не лежу на кушетке и не обладаю моей настоящей личностью. Началось несколько сцен. Казалось, что все они происходили сразу, но позвольте мне расставить их по порядку, чтобы попытаться увидеть в них какой-либо смысл.

Дата добавления: 2015-07-13