В. Э. Мейерхольду. Москва, 29-го августа 1926 года

А. Ф. Кони

Н. Ф. Балиеву

Н. А. Семашко

Москва, 29-го августа 1926 года

29 августа 1926

Дорогой Николай Александрович.

Я подписал 1) заявление в банк о выдаче ссуды нашей студии, и 2) отношение по этому поводу в Главнауку, и 3) заявление в банк о выдаче ссуды на ремонт для обеих студий.

Однако, прежде чем давать ход этим бумагам, я считаю своей нравственной обязанностью написать это письмо Вам, принимавшему столь близкое участие в хлопотах по получению Дмитровского театра и других насущных делах студии.

Все эти дни я обдумывал смету, которую мы рассматривали в последнем заседании.

Если бы она была подана в мае или июне, когда впереди в нашем распоряжении было много времени для ремонта здания и для монтировочных работ по постановке пьес сезона, и таковой можно было бы начать нормально в сентябре этого года, я бы счел смету более чем скромной, принимая во внимание крупных артистических руководителей, вставших во главе музыкального дела ¹.

Рассматривая эту смету теперь, по окончании лета, я готов согласиться, что смета возможна и благоразумна при условии открытия студии без задержек, в назначенный срок. При промедлении открытия сезона та же смета неизбежно окажется убыточной и к концу года мы очутимся с дефицитом.

Это предположение возможно при создавшихся условиях: задержки в подписании контракта, в получении денег; запоздание ремонта; несвоевременный наем оркестра, рабочих и служащих; голодовка труппы и необходимость допущения халтур, отвлекающих артистов от работы, и проч., и проч.

В течение этих дней я просмотрел работу режиссеров и актеров. Как ответственное лицо за художественную сторону дела, я констатирую, что за эту область я спокоен, если не будет заболеваний и выбытия артистических сил среди нашей малочисленной труппы. Но в области финансово-административной я чувствую свое бессилие при создавшемся положении.

Вот при каких условиях нам приходится обращаться к Правительству за материальной помощью.

Вот при каких условиях мы должны подписывать сметы и заявления в банк.

Благодаря создавшимся условиям сейчас мы зашли так далеко, что отступать нельзя. Такое отступление могло бы показаться трусостью, которая недопустима в идейном деле. Мало того, малодушие с нашей стороны поставило бы в неловкое положение тех лиц, которые хлопотали по нашему делу.

Молодое предприятие не может обойтись без риска, и мы готовы рисковать, но не можем этого сделать, не поставив Вас, дорогой и глубокоуважаемый Николай Александрович, в известность о положении дела, ради которого Вы столько потрудились и которому Правительство оказало так много доверия. Искренно уважающий Вас

К. Станиславский.

Я уезжаю сегодня по настоянию врача дней на 10 в деревню, чтобы докончить предписанное мне лечение.

Перед самым отъездом я передам моему секретарю Рипсимэ Карповне Таманцовой (Художественный театр, тел. 3-16-18, 2-33-95 и домашний 3-73-22) подписанные мною смету и заявление.

Если по прочтении этого письма Вы найдете, что мы не имеем права идти на риск, не откажите уведомить об этом Федора Дмитриевича², для того чтобы он мог вовремя принять соответствующие меры³.

К. Станиславский

111*. Р. К. Таманцовой

3 сентября 1926 Дарьино

Дорогая Рипси!

Кира в Москве и приедет к нам в субботу. Пришлите с ней записочку: что делается у нас в театре? Как Николай Васильевич Егоров? Как Леонидов и др.?

Как и какие идут репетиции?

Как дела у К. О. с монтировкой декораций и костюмов ¹.

Как Тихомирова репетирует?

Как Тарасова? ²

Вышла ли моя книга? ³ Если да, то пришлите один экземпляр с Кирой или с Колей.

Кое-какие мысли.

Скажите Маркову: не знает ли он "Джим Портер" (О. Генри) Синклера⁴.

Другая мысль:

что Зола -- современен? По его натурализму, материализму и мелодраматичности, пожалуй,-- современен.

Не приспособить ли "L'Assomoir" {"Западня" (франц.). } или что другое -- к сцене?

Есть у него пьеса "Тереза Ракен", но это плохо⁵.

Где и когда идет "Дядя Ваня"? Если он пойдет на новой сцене, то мне надо заблаговременно посмотреть, как устроили декорацию. Без этого я не могу и не буду играть. В этом случае мне придется приехать 10-го, в пятницу, и в тот же день посмотреть хотя бы одну из декораций (лучше всего 1 и 2 акты) на Малой сцене -- уставленной.

Если "Дядя Ваня" идет в театре, то я могу приехать в субботу и вечером или в воскресенье утром могу сделать репетицию "Дяди Вани" со всеми участвующими⁶.

Как Николай Афанасьевич и Ольга Лазаревна?

У нас живет Роман Рафаилович Фальк⁷, так что лишен возможности Вас пригласить, о чем сердечно жалею. Низко кланяюсь. Сердечный привет.

Ваш К. Алексеев

1926 3/IX

112*. Из письма к Р. К. Таманцовой

Сентябрь (до 12-го) 1926

Дарьино

Дорогая Рипси!

Прежде всего поздравляю Вас, Николая Афанасьевича и Любовь Яковлевну¹ с выходом книги. Если бы не вы -- она до сих пор валялась бы у меня по шкафам в рукописи. Спасибо вам всем за невероятные и томительные хлопоты и мучения. Очень ценю, помню, благодарю и люблю -- за вашу дружбу и огромную услугу. Обнимаю.

Что такое с Николаем Афанасьевичем? Это меня тревожит, так как люблю его и он страшно, как никогда, нужен театру.

Посылаю доверенность и заранее благодарю.

По поводу Леонидова -- как помнится, я говорил, что ему надо прочесть первые три раза, а в дальнейшем -- в отдельных торжественных случаях. Скажите Тарханову, что этого мнения я и теперь держусь ².

...Абонементы и аншлаг -- это хорошо. Дай бог и дальше так. Скажите Ольге Леонардовне ³, что я ее целую. Если она приедет сюда и сможет, по делам, некоторое время пожить с нашими, будем очень рады. Но только до 10--11 сентября комната занята Фальком. А после и его и моя освободятся.

Мое мнение о Кореневой таково:

а) Роль передана ей. Кажется, она ее играет хорошо. По законам и традиции театра она имеет на нее первое право, т. е. на первый спектакль. Эти традиции я обязан охранять во что бы то ни стало.

б) По болезни Кореневой, ввиду неясности ее положения, театру необходимо было подкрепить ее дублершей. Поэтому назначена была Тарасова. Тоже по традициям театра -- она после ряда репетиций и одобренных Смышляевым работ получает право на дублерство после третьего спектакля и имеет право на некоторые хорошие, полные в случае нужды -- специально для нее сделанные репетиции.

По этому вопросу сделать летучее заседание (опрос) всех членов Высшего совета. Свое мнение я высказал⁴.

Подумайте при свободе о самом скучном. Кому надо посылать книги с моей подписью (за мой счет, за счет театра).

Надеюсь, что мою книгу не разрешат продавать в самом театре.

...Я не подымал никакого разговора о "Дяде Ване" на Малой сцене. Одна болезнь -- старость. Поэтому согласен, если нужно, играть ее где нужно ⁵.

...Душевный привет, Николая Афанасьевича целую, всем поклон.

Ваш К. Алексеев

Москва, 12-го сентября 1926 года

12 сентября 1926

Милый Никита Федорович,

вероятно, Вы думаете, что я забыл о Вашем письме и так долго не отвечал Вам по рассеянности. Ей-богу, нет. Каждый день думаю об этом письме, но занят так, как Вы не имеете представления даже в Америке. Дело в том, что я в этом и будущем сезоне остался один на целых три театра¹. Большая и Малая сцены МХАТ и в Оперной студии моего имени, для которой я, совместно со студией Владимира Ивановича, получил Дмитровский театр. Ведение старых театров и оборудование нового требуют немало хлопот.

Спасибо Вам за присылку начала рецензии о моей книге. Очевидно, Вам не попалась в руки вторая часть рецензии, поэтому я не знаю конца². Мое авторское чувство более чем нужно удовлетворено (так как я ни с какой стороны не считаю себя писателем).

Что касается авторского кармана, то тут вопрос обстоит совершенно иначе. Если будет у Вас случай поговорить на эту тему, напишите -- не слышно ли, как идет книга в Америке и Лондоне. Вы понимаете, что очень трудно по этому поводу иметь оттуда сведения.

Слыхал от Димы³ и с разных сторон о Вашем неизменном успехе за границей. Очень этому обстоятельству радуюсь и от всего сердца желаю продолжения.

У нас идет трудовая, тяжелая, но интересная работа. Художественный театр зажил после довольно долгого бездействия благодаря отколовшейся группе⁴, и сработали в прошлом году "Пугачевщину", "Горячее сердце", которое имело очень большой успех; "Декабристы" тоже имели большой успех; "Продавцы славы" -- тоже. Показанная на генеральной репетиции, но еще не исполненная "Семья Турбиных" имела тоже большой успех. "Прометей" доведен до генеральных репетиций, но тоже не исполненный в прошлом сезоне. Актерски заготовлены, но по материальным условиям не монтированы спектакли: "Свадьба Фигаро", "Водевили эпохи французской революции" и "Соломенная шляпка" ⁵. Как видите, упрекнуть нас в неплодотворности нельзя. Театр снова на первом месте, ему оказывают по-прежнему очень много доверия, и по-прежнему он высасывает из меня и из актеров все наши силы.

Благодаря этому в прошлом сезоне я сильно перетрудил сердце, и потому в нынешнем году я обречен, больше чем прежде, на отдых. Отдыхал я в Дарьине (может быть, помните -- бывшее имение Столповской, по Брестской ж. д., куда в оно время актеры ездили отдыхать на праздниках и во время поста).

В конце сентября ждем возвращения Марии Петровны из Ниццы. Бедный Игорь по-прежнему остается в Давосе.

Я теперь дедушка, влюбленный в свою внучку, вероятно, Вы это знаете.

Много работаю над книгой, которая будет называться "Записки ученика" (работа над собой). Эта книга описывает подробно все упражнения и метод преподавания так называемой "системы" начинающим.

Посоветуйте, стоит ли такую специальную книгу издавать в Америке и за границей. Если да, то в каких странах.

Передайте поклон Моррису Гесту, которого я еще больше полюбил после того, как мы встретились с ним в Москве, в интимной обстановке и жизни нашего театра. Он милый и талантливый, чрезвычайно простой, когда он находится вне своих антрепренерских забот. Там я его люблю за его административный талант, который ставлю очень высоко. Поклонитесь ему, так точно как и Семену Львовичу, а если увидите, то и милому Леониду Давыдовичу⁶.

Москва, 12-го сентября 1926 года

12 сентября 1926

Глубокочтимый Анатолий Федорович!

По возвращении в Москву из отпуска я нашел присланную Вами брошюру о Чехове вместе с Вашим письмом, как всегда трогательным, нежным и талантливым ¹.

Первым моим долгом по возвращении я считаю письмо к Вам и потому спешу поблагодарить Вас от всего сердца за Ваше постоянное, неизменное внимание и доброе чувство ко мне и к нашему театру.

От себя лично и от всех своих товарищей шлю Вам низкий привет и выражение общей горячей любви, благодарности и поклонения.

Искренно почитающий Вас

К. Станиславский

28 сентября 1926 Москва

Дорогой Всеволод Эмильевич!

К сожалению, я не читал статьи Федорова и потому не знаю, о чем идет речь ¹. Спасибо Вам за Ваши добрые чувства. Желаю успеха и здоровья. Поцелуйте ручку жене. Шлю Вам привет.

Любящий Вас

К. Станиславский.

28/VII1--926

Я всегда хочу Вас видеть и говорить с Вами. Беда в том, что я сегодня или завтра уезжаю и вернусь после 8--10 сентября.

Ваш К. Станиславский

Дата добавления: 2017-01-13