Table of Contents 26 страница

Грозит ли Гарри Научный Ад за то, что он сделал? Гарри не был уверен. Он собирался натолкнуть Драко на мысль об угасании магии, удостовериться в том, что Драко проведёт часть экспериментов, которые, как казалось на первый взгляд, утвердят его в этом направлении. Он собирался обождать с объяснением генетики, подтолкнув Драко к мыслям о магических созданиях (хотя сам Гарри думал в терминах магических артефактов, вроде Распределяющей шляпы, которые никто уже не может воспроизвести, но которые продолжают работать). Гарри и впрямь не преувеличивал никаких свидетельств, не искажал значения каких-либо результатов. Когда Запрет Мерлина сделал бессмысленным эксперимент, на который Гарри возлагал большие надежды, он так и сказал об этом Драко.

А что касается того, что случилось дальше...

Но Гарри не соврал. Драко просто поверил его словам, и они стали истинными.

Концовка, увы, получилась невесёлой.

Гарри повернулся и, пошатываясь, направился к двери.

Настало время проверить запирающее заклинание Драко.

Первым делом — просто повернуть дверную ручку. Возможно, Драко блефовал.

Драко не блефовал.

— Фините Инкантатем! — хрипло произнёс Гарри и почувствовал, что заклинание не получилось.

Тогда он попробовал ещё раз, и заклинание получилось. Но ещё одна попытка повернуть ручку показала, что оно не сработало. Неудивительно.

Время для тяжёлой артиллерии. Гарри глубоко вдохнул и произнёс одно из самых мощных известных ему заклинаний:

— Алохомора!

Гарри слегка качнуло.

Дверь класса по-прежнему оставалась закрытой.

Гарри был потрясён. Конечно, он не собирался бродить возле запретного коридора Дамблдора, но заклинание, отпирающее замки, всё равно показалось полезным, и поэтому он его выучил. Выходит, система безопасности в запретном коридоре Дамблдора слабее, чем если бы её ставил Драко Малфой. Неужели тот, кого туда хочет заманить директор, настолько глуп, что этого не заметит?

В сердце снова прокрался страх. В инструкции к аптечке было сказано, что Обезболивающую повязку можно безопасно держать не дольше тридцати минут, после чего она автоматически снимается. Повторно её можно использовать только через двадцать четыре часа. Сейчас было 18:51, он надел повязку примерно пять минут назад.

Гарри сделал шаг назад и осмотрел дверь. Она была сделана из цельного массива тёмного дуба, лишь бронзовая ручка выделялась на гладкой поверхности.

Гарри не знал ни одного взрывающего, режущего или дробящего заклинания, а трансфигурация взрывчатки нарушала правило «Не превращайте предмет в то, что можно сжечь». Кислота была жидкостью и порождала испарения...

Но для творческого ума это не помеха.

Гарри направил палочку на одну из бронзовых дверных петель и сконцентрировался на идее хлопка, как на чистой абстракции, в отдельности от какого-либо реального хлопкового материала, а также материи, отделённой от того, что делало её бронзовой дверной петлёй, и соединил эти понятия вместе в конечной форме. Благодаря ежедневному часу занятий трансфигурацией, в течение месяца Гарри наловчился трансфигурировать предметы объёмом до пяти кубических сантиметров менее чем за минуту.

Прошло две минуты, а петля совершенно не изменилась.

Автор запирающего заклинания, которое применил Драко, учёл и это. Или дверь являлась частью замка Хогвартс, на который трансфигурация не действовала.

Быстрый осмотр подтвердил, что стены сделаны из цельного камня, равно как и пол с потолком. А трансфигурировать части предмета по отдельности нельзя. Гарри пришлось бы трансфигурировать всю стену, и на это ушли бы часы, если не дни, непрерывной работы. Конечно, если стена, в свою очередь, не считалась частью замка.

Маховик времени откроется в 9 вечера. Затем Гарри сможет отправиться в прошлое, к 6 вечера, когда дверь ещё не была заперта.

Как долго продлится пыточное заклинание?

Гарри тяжело сглотнул. Слёзы опять полились из глаз.

Блестящий творческий ум предложил гениальную мысль: отпилить руку ножовкой из набора в кошеле. Больно, но, пожалуй, не настолько, как от заклинания Драко, потому что нервы будут обрезаны. А в аптечке есть жгуты для остановки крови...

Конечно, это ужасная глупость, о которой Гарри будет сожалеть всю оставшуюся жизнь. Но Гарри уже не был уверен, что сможет выдержать два часа под пыткой.

Он хотел выйти из класса, хотел выйти из класса прямо сейчас, а не ждать, кричать и мучиться два часа подряд, пока откроется Маховик времени. Надо убираться отсюда и найти кого-нибудь, кто бы снял пыточное проклятие с руки...

«Думай! — крикнул Гарри своему мозгу. — Думай! Думай!»

* * *

Спальня Слизерина была почти пуста. Все ушли ужинать, но Драко почему-то не очень хотелось есть.

Он закрыл дверь в свою комнату, запер её, запечатал заклинанием, использовал Квиетус, сел на кровать и заплакал.

Это несправедливо.

Несправедливо.

Впервые Драко потерпел поражение. Отец предупреждал его, что первое настоящее поражение будет болезненным, но он потерял так много... Это несправедливо — потерять всё в первый же раз.

Где-то в подземельях мальчик, к которому он действительно хорошо относился, кричал от боли. Никогда прежде Драко не причинял боль тем, кто ему нравился. Наказание провинившихся предполагало радость, но сейчас ему было тошно. Отец не предупреждал его о таком, и Драко задумался, был ли это суровый урок, через который каждый должен пройти, когда взрослеет, или он просто оказался слабаком...

Ему хотелось, чтоб вместо Гарри кричала Панси. Тогда Драко чувствовал бы себя лучше.

И хуже всего было осознание того, что использовать пыточное заклинание на Гарри Поттере было большой ошибкой.

Куда теперь ему податься? К Дамблдору? После того, что он сделал? Да тот его сожжёт заживо.

Драко придётся вернуться к Гарри, потому что ему больше некуда идти. И если Поттер скажет, что больше не хочет иметь с ним дело, то Драко превратится в ничто, останется просто жалким мальчиком, который никогда не сможет стать Пожирателем Смерти, никогда не присоединится к партии Дамблдора, никогда не сможет изучать науку.

Ловушка была поставлена безупречно и безупречно сработала. Отец неоднократно предупреждал его, что пожертвованное в Тёмных ритуалах вернуть нельзя. Но отцу не было известно, что проклятые маглы изобрели ритуалы, не требующие палочки, ритуалы, в которые тебя могут завлечь без твоего ведома, и это был лишь один из ужасных секретов, доступных учёным и Гарри Поттеру.

Драко заплакал сильнее.

Он этого не хотел, он этого не хотел, но пути назад не было. Слишком поздно. Он уже стал учёным.

Драко знал, что должен вернуться, освободить Гарри и извиниться. Это было бы разумно. Но вместо этого он продолжал лежать в постели и всхлипывать.

Он причинил боль Гарри Поттеру. И, возможно, больше такого случая не представится, так что ему всю жизнь придётся довольствоваться памятью об этом дне.

Пусть помучается.

* * *

Гарри бросил останки ножовки на пол. Бронзовые петли казались неуязвимыми, на них не появилось даже царапины, и Гарри начал подозревать, что даже отчаянная попытка трансфигурировать кислоту или взрывчатку не поможет открыть эту дверь. Но была и положительная сторона — ножовке пришёл конец.

Часы показывали 19:02, оставалось меньше пятнадцати минут, и Гарри пытался вспомнить, остались ли ещё острые предметы в кошеле, которые тоже нужно уничтожить. На глаза опять навернулись слёзы. Если бы только после того, как Маховик времени откроется, он мог вернуться и предотвратить...

И в этот момент Гарри осознал всю глубину своей глупости.

Он не в первый раз оказался запертым в комнате.

Профессор Макгонагалл уже объясняла ему, что нужно делать в такой ситуации.

…она также запретила использовать Маховик в подобных целях.

Поймёт ли профессор Макгонагалл, что это исключительный случай? Или просто навсегда заберёт Маховик?

Гарри собрал все свои вещи, все улики в кошель. Скорджифай позаботился о рвоте на полу, хотя и не смог убрать пот, пропитавший мантию. Столы Гарри оставил перевёрнутыми: большого смысла в том, чтобы возиться, расставляя их одной рукой, не было.

Закончив, Гарри посмотрел на часы. 19:04.

Оставалось ждать. Секунды казались годами.

В 19:07 дверь открылась.

На заросшем пышной бородой лице профессора Флитвика читалась тревога.

— С тобой всё хорошо, Гарри? — пропищал декан Когтеврана. — Я получил записку, что ты здесь заперт...

* * *

От автора:

Так как в этой книге практически всё, что касается науки, — верно, я вынужден предупредить, что в этой и следующих главах Гарри не учитывает ряд возможностей. Наиболее важная из них заключается в том, что может существовать множество магических генов, которые собраны в одной хромосоме. Естественным путём это бы не произошло, но хромосома могла быть сконструирована искусственно. В таком случае схема наследования тоже была бы менделевской, но магическая хромосома всё равно могла деградировать из-за кроссинговера с гомологичной немагической хромосомой. (Гарри читал о Менделе и хромосомах в книгах по истории науки, но он не изучал настоящую генетику настолько глубоко, чтобы знать о кроссинговере. Эй, ему же всего одиннадцать.) Конечно, современный научный журнал нашёл бы в рассуждениях Гарри массу моментов, к которым можно придраться, но всё, что Гарри называет веским свидетельством, таковым и является на самом деле. Вероятность других возможностей стремится к нулю.

Глава 24. Гипотеза макиавеллианского интеллекта

Роулинг, свернувшись, невидимый, бьет,

Орка жестокий по кругу идет.

Акт 3:

Драко ждал у окна в небольшой нише, которая обнаружилась недалеко от Большого Зала. На душе скреблись кошки.

За содеянное придётся заплатить, и немало. Драко понял это, как только проснулся и осознал, что не осмеливается войти в Большой Зал, потому что боится увидеть там Гарри Поттера и понятия не имеет, что будет дальше.

Послышался звук шагов.

— Типа, пришли, — услышал Драко голос Винсента, — босс сёдня не в духе, так что смотри...

Драко решил содрать кожу с этого идиота живьём и отослать освежёванное тело с требованием прислать взамен слугу поумнее, например, дохлую крысу.

Затем звук шагов одного человека стих, а шаги другого стали громче.

Кошки на душе у Драко заскреблись сильнее.

В поле зрения появился Гарри Поттер. Его лицо было подчёркнуто-бесстрастным, но мантия с синей оторочкой сидела кривовато, будто он надел её не совсем правильно...

— Твоя рука, — вырвалось у Драко.

Гарри поднял левую руку, словно сам хотел на неё посмотреть.

Та висела безвольно, как мёртвая.

— Мадам Помфри сказала, что это временно, — тихо произнёс Гарри, — и что к завтрашним занятиям рука будет почти как новая.

На мгновение новость принесла облегчение.

Потом до Драко дошло.

— Ты ходил к мадам Помфри, — прошептал он.

— Ну естественно, — ответил Гарри Поттер с видом человека, говорящего очевидные вещи. — У меня рука не работала.

На Драко медленно снисходило понимание того, каким непроходимым тупицей он оказался. Куда там старшекурсникам из Слизерина, которых он отругал тогда, на уроке Защиты.

Он считал само собой разумеющимся, что никто не побежит жаловаться, если пострадает от рук Малфоя. Никто не захочет, чтобы на него обратил внимание Люциус Малфой, ни при каких обстоятельствах.

Но Гарри Поттер — не запуганный маленький пуффендуец, даже не пытающийся войти в игру. Он уже принимал в ней участие, и внимание отца уже привлёк.

— Что ещё сказала мадам Помфри? — с замиранием сердца спросил Драко.

— Профессор Флитвик заявил, что заклинание, наложенное на мою руку, — Тёмное пыточное проклятье. Что это чрезвычайно серьёзное дело, и отказываться говорить, кто это сделал, — абсолютно неприемлемо.

Повисло долгое молчание.

Наконец, Драко нашёл в себе силы спросить:

— А потом?

Гарри Поттер слегка улыбнулся:

— Я принёс глубочайшие извинения — тут профессор Флитвик очень сурово на меня посмотрел — и объяснил, что всё произошедшее — безусловно, чрезвычайно серьёзное, секретное, деликатное дело, и что директор уже поставлен в известность.

Драко ахнул:

— Нет! Флитвик на это не купится! Он сверится с Дамблдором!

— Именно, — сказал Гарри Поттер. — Меня сразу же потащили в кабинет директора.

Драко затрясло. Если Дамблдор приведёт Гарри Поттера на заседание Визенгамота и Мальчик-Который-Выжил, добровольно или нет, под сывороткой правды подтвердит, что Драко его пытал… слишком многие любят Гарри Поттера, отец может проиграть голосование...

Возможно, отцу удастся убедить Дамблдора этого не делать, но тогда ему придётся заплатить. И цена будет огромной. После окончания войны у игры появились правила: просто так теперь никому угрожать нельзя. Но Драко сам отдал себя в руки Дамблдора — стал заложником, притом весьма ценным.

Хотя он теперь не сможет стать Пожирателем Смерти, а значит, не так важен для отца, как тот думает...

Эта мысль терзала сердце, словно Режущее заклятье.

— И что? — прошептал Драко.

— Дамблдор сразу вычислил, что это сделал ты. Он был в курсе, что у нас какие-то совместные дела.

Хуже и не придумаешь. Если бы Дамблдор не догадался, он, возможно, не рискнул бы использовать легилименцию, чтобы выяснить... но раз Дамблдор знает...

— И? — выдавил Драко.

— Мы немного поболтали.

— И?

Гарри Поттер ухмыльнулся:

— И я объяснил ему, что в его интересах ничего по этому поводу не предпринимать.

Разум Драко врезался в кирпичную стену и разлетелся вдребезги. Некоторое время слизеринец стоял с отвисшей челюстью и как дурак таращился на Гарри Поттера.

А потом вспомнил.

Гарри знает таинственный секрет Дамблдора, тот самый, с помощью которого Снейп сохраняет свою власть.

Драко теперь мог представить всю сцену. Дамблдор всё суровее смотрит на Гарри и, скрывая нетерпение, объясняет, что пыточные проклятия — ужасно серьёзное дело.

А Гарри вежливо советует Дамблдору держать рот на замке, если тот не хочет проблем на свою голову.

Отец предупреждал Драко о подобных людях. Они могут тебя уничтожить, но при этом остаются настолько приятными, что по-настоящему ненавидеть их сложно.

— Затем, — продолжил Гарри, — директор сообщил профессору Флитвику, что это действительно секретное и деликатное дело, о котором он уже знает, и что, по его мнению, резкие действия в данном случае не помогут ни мне, ни кому-либо другому. Профессор Флитвик начал говорить, что интриги директора, как обычно, заходят слишком далеко. Тут я его прервал и объяснил, что эта идея целиком моя и что директор меня ни к чему не принуждал. Профессор Флитвик развернулся и стал читать нотацию мне, но здесь уже вмешался директор и заявил, что Мальчик-Который-Выжил обречён попадать в странные и опасные происшествия, поэтому я в большей безопасности, когда устраиваю их сам, а не жду, пока они со мной случатся. На этом профессор Флитвик воздел свои маленькие ручки к небу и начал громко кричать на нас обоих, что его не волнует, какую кашу мы тут вдвоём завариваем, но пока я на факультете Когтевран, подобное больше случаться не должно, или он меня оттуда выкинет, и я отправлюсь в Гриффиндор, где и место всему этому дамблдорству...

Теперь ненавидеть Гарри стало очень сложно.

— В любом случае, — сказал Гарри, — я не хочу вылететь из Когтеврана, и поэтому я пообещал профессору Флитвику, что подобного больше не повторится, либо я расскажу, кто это сделал.

В глазах Гарри должен быть холод. Но его нет. Должна быть смертельная угроза в голосе. Но и её тоже нет.

Драко понял, какой напрашивается вопрос, и поднявшееся было настроение мгновенно улетучилось.

— Почему… ты не рассказал?

Гарри подошёл к окну, встал в луче света, проникавшего в маленькое окно, и посмотрел наружу, на зелёные лужайки Хогвартса. Яркий солнечный свет полностью окутал его.

— Почему я не рассказал? — повторил Гарри. Его голос дрогнул. — Думаю, потому что не мог держать на тебя зла. Я знал, что первым причинил тебе боль. Не могу даже сказать, что мы в расчёте, ведь тебе было больнее, чем мне.

Вторая кирпичная стена. С таким же успехом Гарри мог говорить на древнегреческом.

Драко судорожно перебирал в уме знакомые шаблоны поведения и не находил ничего похожего. Гарри признавал свою вину, что было вовсе не в его интересах. Теперь, когда у Гарри достаточно власти над Драко, чтобы превратить его в своего верного слугу, Гарри должен говорить совсем другое. Ему следовало бы подчёркивать свою доброту, а не то, какую боль он причинил Драко.

— Но всё равно, — тихо, почти шёпотом, сказал Гарри, — пожалуйста, Драко, не делай так больше. Было больно, и я не уверен, что смогу простить тебя второй раз. Не уверен, что буду способен захотеть простить.

Выше всякого понимания.

Неужели Гарри пытается с ним подружиться?

Ну не может же Гарри Поттер быть настолько глуп, чтобы верить, будто после вчерашнего между ними возможна дружба.

Можно быть чьим-то другом и союзником. Например, Драко хотел, чтобы Гарри стал его другом. Или можно бесповоротно разрушить человеку жизнь. Но не одновременно.

Как ещё можно объяснить поведение Гарри, Драко не понимал.

И тут ему в голову пришла странная мысль. Он вспомнил, что вчера неоднократно повторял Гарри.

Проверь.

«Сегодня в тебе проснулся учёный, — говорил тот, — и даже если ты никогда не научишься использовать свою силу, ты всегда... будешь искать… способы... проверить... свои убеждения...»

Эти зловещие слова, прерываемые судорожными вздохами боли, крепко засели в памяти Драко.

Если Гарри только притворялся человеком, который случайно обидел друга и теперь раскаивается...

— Ты всё сделал умышленно! — воскликнул Драко, добавив в голос негодования. — Не в приступе гнева! Ты заранее всё продумал!

Дурак, должен был сказать Гарри Поттер, конечно, всё шло по моему плану, и теперь ты в моих руках...

Гарри повернулся к Драко.

— То, что случилось вчера, не было запланировано, — ответил он. Казалось, слова застревали у него в горле. — Я собирался объяснить тебе, почему всегда лучше знать правду, и затем мы бы попытались узнать, как работает кровь. И каким бы ответ не получился, мы бы его приняли. Вчера я... поторопился.

— «Всегда лучше знать правду», — холодно процитировал Драко. — Думаешь, ты оказал мне услугу?

Гарри кивнул — это окончательно взорвало мозг Драко — и сказал:

— А если у Люциуса возникнет та же мысль, что и у меня? Что проблема в том, что у сильных магов мало детей? Возможно, он начнёт платить деньги сильнейшим чистокровным волшебникам, чтобы они заводили больше детей. Вообще-то, если бы теория чистоты крови была верна, то Люциус так и должен сделать — попытаться решить задачу со своей стороны, где он может на что-то повлиять. Сейчас, Драко, ты единственный друг Люциуса, который может помешать ему потратить силы впустую, потому что только ты знаешь настоящую правду и можешь предсказать результаты.

Похоже, Гарри Поттера воспитывали в месте столь необычном, что он даже не волшебник, а волшебное существо какое-то. Предугадать его слова или действия было совершенно невозможно.

— Почему? — спросил Драко. Изобразить в голосе горечь предательства было совсем не сложно. — Почему ты так поступил со мной? Ради чего?

— Ну, — протянул Гарри, — ты наследник Люциуса. И хочешь верь, хочешь нет, но Дамблдор считает меня своим сторонником. Поэтому мы можем вырасти и стать пешками в их битве. Или мы можем придумать что-нибудь другое.

Разум Драко медленно переварил эту мысль.

— Ты хочешь спровоцировать их на битву до победного конца, а когда они выдохнутся, захватить власть?

У Драко всё внутри похолодело от ужаса. Он должен приложить все усилия, чтобы не допустить...

— Великие звёзды, нет! — замотал головой Гарри.

— Нет?..

— Ты на это не пойдёшь, и я тоже, — пояснил Гарри. — Это наш мир, и мы не хотим его разрушать. Но представь: Люциус думает, что Заговор — твоё орудие и ты на его стороне. Дамблдор думает, что Заговор — моё орудие и я на его стороне. Люциус думает, что ты перетянул меня на свою сторону и что Дамблдор верит, что Заговор — мой, Дамблдор думает, что я перетянул тебя на свою сторону, а Люциус верит, что Заговор — твой. И таким образом они оба будут помогать нам, стараясь при этом скрыть свою помощь друг от друга.

Драко не нужно было притворяться, что он потерял дар речи.

Однажды отец водил его на спектакль «Трагедия Лайта». Главный герой — невероятно хитрый слизеринец по имени Лайт — хотел очистить мир, погрязший во зле, при помощи древнего кольца, которое могло убить любого, чьи имя и лицо были известны его владельцу. Лайту противостоял другой невероятно хитрый слизеринец, злодей по имени Лоулайт, который скрывал своё настоящее лицо. На спектакле Драко вскрикивал и аплодировал во всех нужных местах, особенно в середине. Когда пьеса окончилась печально, Драко был очень расстроен, и отец мягко указал ему, что в названии не случайно стояло слово «трагедия».

Затем отец спросил у Драко, понял ли он, зачем они пошли на этот спектакль. Драко ответил: чтобы научить его быть таким же хитрым, как Лайт и Лоулайт, когда он вырастет.

Отец заявил, что Драко не мог ошибиться сильнее. Хотя со стороны Лоулайта было очень умно скрывать лицо, у него не было никакой причины сообщать Лайту своё имя. Отец разнёс в пух и прах почти каждую деталь пьесы, а Драко с открытым ртом слушал его объяснения. Наконец отец сказал, что такие спектакли всегда нереалистичны, ведь знай драматург, как поступил бы на самом деле кто-то настолько же сообразительный, как Лайт, то он сам бы занялся захватом мира, вместо того чтобы писать об этом пьесы.

Тогда отец и рассказал Драко о Правиле Трёх, которое гласило, что каждый план, выполнение которого зависит от более чем трёх различных событий, в реальной жизни обречён на провал.

Отец также добавил, что только глупец строит планы предельной сложности, а значит следует ограничиться двумя событиями.

Драко не мог подобрать слов, чтобы описать исключительную колоссальность неработоспособности генерального плана Гарри.

Впрочем, это — естественная ошибка для того, кто считает себя очень хитрым, но плести интриги учился не у преподавателей, а по пьесам.

— Ну, — произнёс Гарри, — как тебе такой план?

— Неплохо... — медленно ответил Драко. Кричать «Потрясающе!» и восхищённо ахать будет, пожалуй, перебором. — Гарри, можно вопрос?

— Конечно, — отозвался тот.

— Зачем ты купил Грейнджер дорогой кошель?

— Хочу показать, что не затаил обиды, — мгновенно ответил Гарри. — Ну и надеюсь, в ближайшие пару месяцев ей будет очень неудобно отказывать, когда я буду обращаться к ней с небольшими просьбами.

Теперь Драко убедился, что Гарри на самом деле пытается с ним подружиться.

Его ход в партии против Грейнджер и впрямь был умён. Может, даже гениален. Притупить подозрения врага дружеским отношением и ненавязчиво сделать своим должником, чтобы получить возможность им манипулировать, просто попросив. Сам Драко не смог бы применить такой трюк — жертва изначально относилась бы к нему слишком подозрительно — но для Мальчика-Который-Выжил он возможен. Итак, первым делом Гарри преподнёс врагу дорогой подарок... Драко бы до такого не додумался, но ведь может сработать...

Замыслы Гарри в отношении врагов бывают на первый взгляд непонятными, даже дурацкими, но если разобраться, в них появляется некий смысл. И становится ясно, что его целью было причинить вред.

Но в теперешних действиях Гарри по отношению к Драко смысла не было.

Потому что Гарри хотел дружить чуждым, невообразимым магловским образом, даже если при этом жизнь его друга будет разрушена до основания.

Тишина затянулась.

— Я знаю, что ужасно злоупотребил нашей дружбой, — наконец произнёс Гарри. — Но, пожалуйста, пойми, Драко, в конце концов я лишь хотел, чтобы мы вместе узнали правду. Ты сможешь меня простить?

У Драко было два варианта, но только один из них позволял вернуться к другому позже, если он изменит своё решение...

— Думаю, я тебя понял, — солгал Драко, — поэтому — да.

Гарри просиял.

— Я рад это слышать, Драко, — мягко сказал он.

Два ученика стояли у окна, Гарри — всё ещё в лучах солнца, Драко — в тени.

Драко вдруг с отчаянием осознал, что хотя быть другом Гарри Поттера — это, несомненно, ужасно, но тот представляет для Драко такую серьезную угрозу, что быть его врагом — ещё хуже.

Наверно.

Может быть.

Ну, стать его врагом никогда не поздно...

Он обречён.

— Итак, — произнёс Драко, — что теперь?

— Мы занимаемся в следующую субботу?

— Надеюсь, занятие не будет похоже на предыдущее...

— Не волнуйся, не будет, — сказал Гарри. — Ещё пара таких суббот, и ты меня обгонишь.

Гарри рассмеялся. Драко — нет.

— Да, пока ты не ушёл, — произнёс Гарри и застенчиво улыбнулся. — Я знаю, сейчас не время, но мне очень нужен твой совет.

— Я слушаю, — ответил Драко, слегка сбитый с толку.

К Гарри тут же вернулась серьёзность.

— На покупку кошеля для Грейнджер ушла большая часть золота, которое мне удалось стащить из своего хранилища в Гринготтсе...

Что.

— …Ключ у МакГонагалл, или теперь уже у Дамблдора. А я сейчас кое-что затеваю, и мне могут потребоваться деньги. Так вот, не знаешь ли ты, как я могу получить доступ...

— Я одолжу тебе денег, — совершенно машинально сказал Драко.

Было видно, что Гарри приятно удивлён.

— Драко, ты не должен...

— Сколько?

Гарри ответил, и Драко не смог полностью скрыть потрясение. Это были почти все карманные деньги, которые отец выдал ему на целый год. У Драко останется лишь несколько галлеонов...

Тут Драко мысленно отвесил себе пинка. Ему достаточно будет написать отцу и объяснить, что деньги закончились, потому что ему удалось одолжить их Гарри Поттеру, и отец пришлёт ему поздравление, написанное золотыми чернилами, гигантскую шоколадную лягушку, которую не съесть и за две недели, и в десять раз больше галлеонов, на случай если Гарри Поттеру потребуется ещё один займ.

— Это слишком много, да, — сказал Гарри. — Извини, я не должен был...

— Я — Малфой, если ты не забыл, — ответил Драко. — Меня просто удивило, что ты хочешь так много.

— Не беспокойся, — радостно сказал Гарри. — Это не угрожает интересам твоей семьи, просто я задумал одно небольшое злодейство.

Драко кивнул.

— Что ж, не вопрос. Ты хочешь получить деньги прямо сейчас?

— Конечно, — ответил Гарри.

Они отошли от окна и отправились в подземелья. Драко не смог удержаться от вопроса:

— А можешь хотя бы сказать, против кого направлена твоя затея?

— Против Риты Скитер.

Драко мысленно выругался, но говорить «нет» было уже поздно.

* * *

По пути в подземелья Драко немного собрался с мыслями.

Ненавидеть Гарри Поттера не получалось. Гарри всё же пытался с ним подружиться, просто он сумасшедший.

Тем не менее, Драко не был намерен отказываться от мести или хотя бы откладывать её.

— Кстати, — произнёс Драко, оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого рядом нет. Конечно, их голоса должны быть Размыты, но лишняя предосторожность никогда не повредит. — Я тут подумал. Когда мы будем набирать новых людей в Заговор, нужно, чтобы они считали, что мы равны. Иначе любой из них может сдать твой замысел отцу. Ты уже думал об этом, правда?

— Естественно, — ответил Гарри.

— А мы будем равны? — спросил Драко.

— Боюсь, что нет, — сказал Гарри. Было ясно, что он пытается произнести это как можно мягче, а также скрыть в изрядной степени снисходительный тон, но не вполне в этом преуспевает. — Прости, Драко, но прямо сейчас ты даже не знаешь, что означает слово «Байесовский» в названии «Байесовский заговор». Тебе придётся учиться ещё несколько месяцев, чтобы ты мог произвести хотя бы достойное впечатление перед новичками.

— Потому что я недостаточно знаю о науке, — произнёс Драко умышленно нейтральным тоном.

Гарри покачал головой.

— Дело не в том, что ты не знаешь специфических научных терминов вроде дезоксирибонуклеиновой кислоты. Это не помешало бы тебе быть равным мне. Дело в том, что ты не обучен методам рационального мышления, более глубокому научному знанию, которое лежит в основе всех остальных открытий. Я попытаюсь научить тебя этому знанию, но это гораздо сложнее. Вспомни, что было вчера, Драко. Да, ты проделал часть работы. Но под моим руководством. Ты отвечал на некоторые вопросы. Я их задавал. Ты помогал толкать. Я стоял у руля. И без методов рационального мышления, Драко, ты не сможешь направить Заговор в нужную сторону.

— Ясно, — разочарованным тоном протянул Драко.

Гарри попытался говорить ещё мягче.

— Я стараюсь уважать твой опыт, Драко, в том, что касается отношений с людьми. Но ты тоже должен уважать мой опыт, и совершенно невозможно, чтобы ты наравне со мной управлял Заговором. Ты был учёным только один день, ты знаешь только один секрет о дезоксирибонуклеиновой кислоте, и ты вовсе не владеешь методами рационального мышления.

— Я понимаю, — сказал Драко.

Что было чистой правдой.

Отношений с людьми, вот значит как. Захватить власть над Заговором не составит большого труда. А потом он убьёт Гарри Поттера, просто на всякий случай...

Дата добавления: 2017-01-13