Национальная правовая система и международное право

В особенности интерес к проблеме взаимоотношения международного и внутреннего права России сильно возрос после принятия Конституции 1993 г. Ст. 15 Конституции России звучит так: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора»[1].

Принятие данной статьи свидетельствовало о том, что Россия прошла огромный эволюционный путь в осознании сути международного права и в решении вопроса о характере отношений с внутренним правом России, конечным этапом которой, было установление приоритета международного права над внутригосударственным правом России, что вылилось в принятии положения о включении значительной части международного права во внутригосударственное и его законодательное закрепление сначала в Конституции, а затем и других нормативно-правовых актах. В частности, со ссылкой на Конституцию России, Гражданский кодекс российской Федерации почти текстуально повторил основное положение ст. 15 п. 4 Конституции. В статье 7 п. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации говорится, что «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются в соответствии с Конституцией Российской Федерации составной частью правовой системы Российской Федерации».[2]

В Гражданском кодексе вслед за Конституцией России повторилось положение, в соответствии с которым составными частями правовой системы России объявляются не только «международные договоры Российской Федерации», но и «общепризнанные принципы», а так же «нормы международного права». Конституционное закрепление положений, в соответствии с которыми общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры Российской Федерации объявляются составной частью ее правовой системы, равно как и положение о безусловном признании примата международных договоров России перед ее внутренними законами, вызвали неоднозначную реакцию и оценку со стороны различных авторов - исследователей проблем соотношения международного и национального права.

В литературе «встречаются критические замечания относительно включения в правовую систему страны общепризнанных принципов и норм международного права на том основании, что они предназначены для регулирования только межгосударственных отношений. С подобной позицией согласиться трудно, прежде всего, потому, что все без исключения нормы международного права, включая договорные, предназначены для регулирования только межгосударственных отношений. Другое дело, что одни нормы реализуются только в международных отношениях, а другие подлежат реализации во внутренней сфере государств, пройдя соответствующую процедуру»[3].

Позитивной оценки конституционного положения, допускающего включение общепризнанных принципов, норм международного права, а также международных договоров во внутренне право России, придерживаются многие отечественные авторы. Однако иного мнения по этому вопросу придерживаются другие ученые. Например, резко критическое отношение Е. Т. Усенко к рассматриваемой конституционной новелле вызвано, во-первых, тем, что «далеко не все нормы международного права по своему существу – как регуляторы межгосударственных отношений – могут найти место во внутригосударственном праве», которое в основном направлено на регулирование не межгосударственных отношений, а отношений иного рода. А во-вторых, тем, что «не каждый международный договор может стать источником внутригосударственного права вопреки его национальному закону»[4].

Не касаясь анализа приводимых и иных точек зрения относительно допустимости включения общепризнанных принципов, норм международного права и международных договоров России в ее правовую систему, следует, однако, констатировать, что речь, по существу, идет не столько о включении или не включении как таковом, сколько о последствии этого процесса. А именно – о признании или непризнании безусловного примата международного права по отношению к национальному российскому праву.

Решая вопрос о характере отношений современного международного права и внутригосударственного права России вообще и о примате международного права в честности, необходимо исходить из двух взаимосвязанных между собой, взаимодействующих и в определенной мере дополняющих друг друга факторов-посылок: а) из факта все более глубокой и разносторонней включенности российского государства и его правовой системы в мировое государственно-правовое сообщество и б) из фактора его неотчуждаемой суверенности, с учетом которой международное право, «закрепив право государства определять свою правовую систему», вместе с тем установило, что «при осуществлении суверенных прав, включая право устанавливать законы, государства сообразуются со своими обязательствами по международному праву»[5].

Во избежание нарушения суверенных прав России весьма важным в плане признания примата международного права представляется следующее:

Во-первых, чтобы трактовка примата международного права заключалась не в понимании «главенствующей роли норм международного права» и, в частности договора, и возможности их прямого действия во внутреннем законодательстве, в необходимости приведения национальных правовых норм в соответствие с международными соглашениями, обязательными для каждого государства, и согласовании внутригосударственного права с общепризнанными принципами международного права.

А во-вторых, чтобы отнесение общепризнанных принципов и норм международного права, равно как и международных договоров России к его внутреннему праву, а следовательно, и к его правовой системе в обязательном порядке сопровождалось их трансформацией.[6]

Дата добавления: 2017-01-13