Мини-Карибский кризис

Все это прозвучало как начало отбоя. Только было неясно, чем он вызван. И потребовался еще месяц, прежде чем Политбюро, выполняя указание Андропова, смогло, наконец, обсудить варианты возможного развития событий на Ближнем Востоке, а также возможные меры в этой связи со стороны Советского Союза.

Произошло это на заседании Политбюро 7 июля под председательством самого Андропова. Тут надо бы заметить, что лето 1983 года было, пожалуй, самым активным и напряженным периодом его правления. Но внешне он начал сдавать. Впервые это стало заметно в июне во время обеда, который он давал в честь президента Финляндии М. Койвисто. Вопреки протокольным обычаям, Андропов читал свою речь сидя, стоять ему уже было трудно, а когда спускался по лестнице, его поддерживали двое телохранителей.

Вот и сейчас на Политбюро он сидел бледный, с темными кругами под глазами. Перед членами этого ареопага лежала Записка в ЦК, рожденная в муках двухмесячных дебатов между МИДом и Министерством обороны и подписанная в конце концов Громыко и Устиновым.

В ней указывалось, что «Израиль, хотя и подписал соглашение об уходе из Ливана, явно не собирается делать этого». А отказ Сирии уйти из Ливана может его даже устраивать, давая предлог продолжать оккупацию этой страны. «Израиль, судя по всему, беспокоит не столько присутствие сирийских войск в Ливане, сколько укрепление обороноспособности Сирии, оснащение ее вооруженных сил современным оружием. Нельзя исключать поэтому, что Израиль может попытаться нанести удар по Сирии, чтобы разгромить ее военный потенциал и попытаться изменить существующий там режим, расчистив таким образом путь к заключению сепаратного мира по кэмп-дэвидской схеме».

В общем, делался вывод, что возможность такого нападения со стороны Израиля существует, хотя американцы едва ли будут подталкивать его к крупномасштабной войне, учитывая предстоящую предвыборную кампанию в США.

Что же касается боеспособности вооруженных сил Сирии, говорилось в этом документе, то «в целом сирийская армия обеспечена всем необходимым и способна отразить возможную израильскую агрессию. Однако исход вооруженного конфликта во многом будет зависеть от того, решится ли руководство Сирии ввести в действие имеющиеся планы отражения агрессии и использовать в полной мере возможности своих вооруженных сил».

А дальше шли рекомендации в отношении нашей политической линии, суть которой сводилась к тому, что нам следует и дальше поддерживать Сирию в ее борьбе против реализации сепаратного соглашения по Ливану. Но при этом рекомендовать сирийцам вести дело «гибко, избегать опрометчивых действий, которые могли бы дать повод Израилю совершить агрессию против Сирии».

«В случае, если в политике израильских правящих кругов возьмет верх экстремистское направление и Израиль нападет на сирийские войска в Ливане, наши усилия должны быть направлены на быстрейшее прекращение конфликта и недопущение его разрастания. С этой целью, в зависимости от обстановки, могут быть использованы возможности Совета Безопасности, Генеральной Ассамблеи…»

Тут-то и началось самое интересное. Необычайно остро Андропов поставил вопрос о размещении наших ЗРК в Сирии.

— В свое время, — говорил он, — мы допустили просчет, когда направили в Сирию наши зенитные ракетные комплексы вместе с персоналом. Да еще согласились, чтобы приказ на их боевое применение давало сирийское командование.

Тут надо прямо сказать — мы попали в ловушку. Несмотря на наши поставки Сирии самого современного оружия, шансов победить Израиль у нее практически нет. Поэтому, независимо от того, выполнит наш командир на месте приказ сирийского командования о пуске ракет или нет, на Советский Союз арабы будут возлагать вину за поражение Сирии. Еще хуже для нас может сложиться ситуация, если мы непосредственно втянемся в их военный конфликт. Тогда дело может дойти до более серьезных осложнений.

Хотя и в миниатюре, но нынешняя ситуация на Ближнем Востоке напоминает Карибский ракетный кризис 1962 года. Масштабы, конечно, не те, и противник не тот. Но опасность нашего вовлечения в вооруженный конфликт между Сирией и Израилем существует, поскольку под угрозой нападения находятся не только наши ракеты, но и наши люди.

Я знаю, что у нас на рабочих уровнях идет проработка возможных военных акций в такой ситуации. Об этом надо забыть. Мы уже приняли ряд мер, чтобы свести к минимуму риск нашего вовлечения в такой конфликт, и твердо сказали сирийцам, чтобы в случае войны с Израилем они рассчитывали на собственные силы.

Сейчас нам нужно четко определить линию поведения на перспективу. Коротко говоря, это осторожность и сдержанность, так чтобы не влезть самим в ближневосточный конфликт. Главным приоритетом должно стать исполнение решения Политбюро о передаче советских ракет Сирии и выводе нашего персонала из этой страны. Чем скорее, тем лучше.

При этом твердо вести линию на предотвращение военного конфликта между Израилем и Сирией, прежде всего политическими средствами. В случае нападения Израиля рассмотреть возможность некоторых демонстрационных мер, чтобы побудить США и Израиль к сдержанности. Но при любом развитии событий наши шаги не должны переходить за грань прямого вовлечения в военные действия.

После такого выступления Андропова дискуссии на Политбюро, по сути дела, не было — все были «за». Было принято решение согласиться с этими соображениями и, среди них, со следующим:

«Если конфликт распространится на сирийскую территорию, рассмотреть вопрос о некоторых демонстрационных мерах, призванных побудить США, а через них и Израиль к сдержанности. Наши шаги не должны переходить за грань прямого вовлечения в военные действия».[86]

Громыко был доволен — победила его линия.

Дата добавления: 2017-01-13