II. Улица Спортивная 1 страница

— Ходи потихоньку, не переутомляйся. Никаких нагрузок!

В комнате все белое: стены, шкафы, кушетка, покрытая хрустя­щей простыней. Белый халат доктора, белая шапочка.

— Дыши... Не дыши... — Во взгляде озабоченность. — Сердце беспокоит?

В шестнадцать лет? К тому, что в этом возрасте беспокоит серд­це, врачи, как правило, отношения не имеют. Да и некогда при­слушиваться к себе — работа, занятия в школе рабочей молодежи: десятый класс не шутка. Спортом собираюсь заняться. Миша Барабаш — приятель, в одном цехе работаем,— давно зовет. К нам на завод пришел недавно молодой инженер, альпинист-второразрядник Владимир Поберезовский. Он организовал секцию и принимает всех желающих. Скоро будут скальные занятия. Летом поедут на Кавказ.

— Спортом мне можно заниматься?

В глазах врача недоумение:

— Деточка, у тебя ревмокардит. Это очень серьезно. Сейчас я выпишу рецепт. Ходи потихоньку, не переутомляйся.

А ребята поедут на Кавказ ходить в настоящие горы... И когда
вернутся, будут с напускной небрежностью перецеплять с ковбоек
на спецовки и обратно новенькие значки с силуэтом Эльбруса —
«Альпинист СССР».

«Ходи потихоньку» — это прозвучало как приговор. Порой ду­маю: «Как все повернулось бы, если б принял его?»

На следующий день я пришел в секцию Поберезовского.

Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать... Трудный возраст взросления: подросток пристально всматривается в себя, окружаю­щих, принимая или отвергая их взгляды, оценки, мнения, вкусы, строит себя, свой характер, а значит, судьбу. Как важно, чтобы в это время рядом оказался добрый и умный человек, увлеченный ин­тересным, нужным делом, умеющий повести за собой.

Свободное время Володи Поберезовского после работы, в вы­ходные дни безраздельно принадлежало заводским ребятам. Он го­тов был возиться с нами с утра до вечера.

В юности особенно сильна жажда необычного, тяга к романти­ке, приключениям. Все это, — мы знали, — подарят нам горы. После тренировок готовы были часами слушать рассказы Владимира о законах альпинистского товарищества, о восхождениях и экспеди­циях, о красоте и коварстве гор.

Поберезовский рассказывал о том, как когда-то на Птыше груп­пу альпинистов застала метель, не прекращавшаяся педелю. Кон­чились продукты, убывали силы. Уже замерзая, ребята все теплые вещи отдали единственной в группе девушке.

Рассказывал он и о том, как в 1955 году сразу две команды оспаривали право первопрохождения на самый северный и потому самый грозный семитысячник планеты — пик Победы. В азарте не­нужного соперничества альпинисты забыли об элементарных мерах безопасности и за это были жестоко наказаны: без адаптации к высоте, в непогоду, в заваленных снегом палатках восходители быстро теряли последние силы. И тогда руководитель одной из групп, поддавшись панике, отдал команду: «Спасайся кто может». Это стало причиной трагедии...

В следующем году на пик Победы поднялась команда Виталия Абалакова.

Вспоминал Поберезовский 1963 год, когда группу Вячеслава Ро­манова под самой вершиной Домбая застало землетрясение. Все были сильно травмированы, а сам руководитель, тоже раненный, оказывал первую помощь товарищам.

От Владимира узнали мы о проржавевших касках, оружии, стре­ляных гильзах, которые и сейчас можно найти на горных склонах, о воинах-альпинистах, не пропустивших егерей фашистской диви­зии «Эдельвейс» за перевалы Кавказа.

Воплощением мужества, силы, отваги, романтики, настоящей дружбы стал для нас альпинизм. Необыкновенными, исключитель­ными, такими, как наш наставник, казались восходители. Сегодня, двадцать лет спустя, вижу все это в более спокойных, не таких восторженных тонах: альпинисты — обычные люди, с сильным желанием ставить себя в необычные обстоятельства. Но к первому тре­неру отношусь с прежним уважением. Поводов разочароваться По­березовский своим подопечным не дал ни разу!

Владимир передал нам такой заряд любви к альпинизму, что и сегодня многие, кто с ним тогда начинал, продолжают ходить в го­ры. Под влиянием Поберезовского, который не был ни профессио­нальным педагогом, ни профессиональным, тренером, определились не только наши спортивные, но и жизненные ориентиры. После работы мы не слонялись бесцельно по улицам, дымя сигаретами и задевая незнакомых девчонок, не «соображали на троих» в подво­ротнях. Нам было интересно в секции, хорошо и весело с тренером, друг с другом. Мы хотели стать настоящими альпинистами — та­кими, как герои Володиных рассказов.

Была зима, в секции Поберезовского тренировались на вынос­ливость — бегали на лыжах. В одно из воскресений вышел на старт и я. Участвовать в лыжных гонках до этого почти не приходилось. Как же тяжело досталась мне та первая дистанция — мучительные пять километров!

Стопудовыми кажутся лыжи. Сзади требовательно покрикивают: «Лыжню!»

«Ходи потихоньку, не переутомляйся», — советовал мне врач. А я бегу что есть сил, грудную клетку разрывает огромное напря­жение.

Вот и финиш! Красное полотнище с крупными белыми буквами показалось за поворотом. Мишка Барабаш кричит что-то весело, подбадривающе. Финиширую далеко не последним. Но и не пер­вым — не хватило скорости. Обидно. Мне хочется выигрывать!

Уже много лет подряд каждую зиму я подтверждаю первый спортивный разряд по лыжным гонкам. Не сосчитать соревнований, в которых довелось участвовать — от районных до республиканских. Лыжные гонки никогда не бывают легкими. Самое трудное здесь осталось прежним: не сойти с лыжни. Соблазн велик. Подумать только: один шаг, всего шаг в сторону — и ты уже не на лыжне, можно расслабиться, отдышаться. Но сойдя однажды, будешь де­лать это всякий раз, лишь только покажется, что больше бежать нет сил.

Я не сходил с дистанции ни разу. Может, потому что заставил себя не сойти тогда, в самой трудной гонке?

Работа, школа, занятия в секции — свободного времени не оста­валось совсем. Иногда придешь на тренировку, а из ребят никого нет. Немудрено — дождь, ветер, холодина. Куда в такую погоду? Уходи спокойно домой, никто слова не скажет — даже Поберезовский не пришел. Но... разве в горах у альпинистов погода по заказу?

Бежишь сквозь дождь по шоссе, встречные машины ослепляют светом фар.

Пробежишь намеченную дистанцию — километров десять-пятнадцать — и прямо-таки распирает гордость, что сумел преодолеть себя. Случалось, до того на тренировках выкладывался, что с трудом нес спортивную сумку. Дома валился без сил и засыпал беспокойным, тяжелым сном.

Помню, постоянно что-то болело. Даже во сне тело ныло, про­тестуя против непривычных нагрузок. Не сойти с лыжни помогло терпение. Оно у меня с детства. Я родился и вырос в маленьком городке под Харьковом — Мерефе. На тенистой улице, где все зна­комы друг с другом и ритм жизни неспешен. Зато название у на­шей улицы современное и бравое — Спортивная. И хотя не было на ней ни стадиона, ни спортзала, ни даже простенькой волейбольной площадки, к спорту она, по-моему, все же имела отношение, по­тому что выводила к веселой речке Мже, к лугам, к лесу. Там мы плавали, гоняли мяч, осваивали велосипед, едва доставая до педалей.

Шестеро детей росло в нашей большой, шумной и, наверное, не самой благополучной семье: пять братьев и сестра. Детство учило не плакать, если больно, отвечать не только за себя, но и за тех, кто младше, делить на шесть частей редкие сладости и многое делать самому — дома, в саду, огороде. Класса с четвертого каждое лето я работал на местной селекционной станции — там охотно при­нимали в дни каникул школьников.

Закончив седьмой класс далеко не отличником, начал работать на заводе, том же, где работал отец. Стал учеником электромонтера. Через три месяца с гордостью отдал маме уже не ученическую, а «взрослую» зарплату. И табель об окончании первой четверти в школе рабочей молодежи — почти по всем предметам оценки были отличными. То ли отношения в рабочем коллективе, где никто не смотрел на меня как на маленького, заставили иначе относиться к учебе, то ли на уроках стало интересней, только троек за годы уче­бы в ШРМ ни в табелях, ни в аттестате у меня не было.

В свободное от тренировок и занятий время я бегал кроссы в лесу, неподалеку от дома. Бегал и мечтал, что стану таким же силь­ным, ловким, спортивным, как Поберезовский. Горы и альпинизм я видел пока лишь в кино, представление о них, несмотря на Воло­дины рассказы, имел довольно смутное.

Откуда в Харькове скалы? Негде им взяться. Но все-таки в на­шем рабочем, вузовском городе — тысячи альпинистов. Как трени­роваться? На развалинах мощных стен, оставшихся со времени войны. С наступлением весны Поберезовский стал водить сюда и нас. Маршруты, поначалу совсем простенькие, постепенно услож­нялись. Мы осваивали различные приемы техники скалолазания и страховки, учились ходить по перилам и спускаться «дюльфером».

В 1965 году я впервые участвовал в соревнованиях по спортив­ному скалолазанию. Проводились они, правда, не в настоящих го­рах, а в Таромском карьере под Днепропетровском. Ошеломляющих успехов не добился, но и последним не был. И очень гордился, что поеду теперь на первенство Харькова, которое проводилось на Юж­ном берегу Крыма, на знаменитой девяностометровой скале Кресто­вой в Ореанде. Чемпионом стал тогда "студент политехнического ин­ститута Валерий Хомутов, с которым через семнадцать лет мы встре­тимся в гималайской команде.

В том же году я в первый раз уехал в альплагерь «Эльбрус» — по бесплатной профсоюзной путевке. Приэльбрусье поразило вооб­ражение: похожая на слона вершина Бжедух, правильная пирамида Джантугаиа, причудливые башни Шхельды, напоминающей непри­ступный средневековый замок,— в какое сравнение с этим велико­лепием могли идти пусть живописные, но такие маленькие, домаш­ние Крымские горы?

Лагерь расположился на поросшей березками и соснами уютной поляне. Понравился четкий ритм его жизни с обязательной заряд­кой, с разнообразными и всегда интересными занятиями, с вечер­ними песнями у костра.

Сразу после приезда всех участников разделили на отряды (раз­рядников, значкистов, новичков) и отделения — небольшие группы, за каждой из которых был закреплен инструктор. На складе выда­ли рюкзаки, спальные мешки, тяжелые ботинки с металлическими оковками-триконями, кошки — приспособления для прохождения ледовых участков, грудные обвязки, ледорубы, штормовые костюмы. Инструктор нашего отделения харьковчанин Жорж Катрич помог каждому выбрать и подогнать по себе снаряжение.

Какая-то девчонка, тоже из новичков, горько плакала под дверью медпункта: «Не допустили, давление высокое». Меня допустили! Впрочем, о ревмокардите я к тому времени и думать забыл.

Потом мы сдавали нормативы по общей физической подготовке: подтягивались на перекладине, лазали по канату, приседали на од­ной ноге, ходили по бревну.

Так началось знакомство с горами, их характером, их многооб­разным миром. Как ждали мы первого в жизни восхождения на за­четную вершину Виа-тау первой-Б категории трудности, с которой начинают альпинистскую биографию тысячи новичков!

Сегодня в моей «Книжке альпиниста» (ее получает каждый, вы­полнивший нормативы третьего спортивного разряда) записи о более чем двухстах восхождениях. Но то, первое, помнится до сих пор.

Когда выходили из лесу, нужно было набрать сухостоя — в зоне альпийских лугов дров не найдешь, а примусами мы тогда не поль­зовались.

— Дров возьмем кто сколько унесет, — сказал инструктор.

Набрал я огромную охапку в рюкзак, еле-еле увязал, взвалил на спину и понес. Тропа поднималась все выше. На поляну, где мы расположились на бивуак, пришел весь взмыленный. Сбрасываю дрова, рюкзак — ребята в хохот. Что такое? От обильного пота и тяжести рюкзака майка разорвалась и сползла на бедра — получи­лась юбка.

Быстро, как вода в горной речке Адылсу, промчались двадцать дней лагерной смены. Жаль было расставаться с новыми друзьями, с горами. Я знал — весь год буду ждать новой встречи с ними.

Сейчас, приезжая в альплагерь уже в качестве инструктора, узнаю себя, новичка, в смешных ребятах, мало что пока умеющих, с восхищением смотрящих на все вокруг. Романтика гор особенно манит девушек, пришлось в последнее время даже ввести ограниче­ния, строго регламентировать выдачу путевок: половину — девуш­кам, половину — юношам. Многие, чтобы попасть в альпинистский лагерь, проходят строгий отбор. У нас, в Харькове, к примеру, желающих поехать в горы всегда намного больше, чем путевок. Чтобы стать участником альплагеря, нужно выдержать конкурс: по­казать хорошие результаты в соревнованиях по общей физической подготовке, в кроссе, на скалах. Но, случается, приезжают в лагерь и совсем неподготовленные ребята, как герой шуточной песенки «Я эти горы в телевизоре видал».

Пройдет такой парень четыре километра от автобусной останов­ки до лагеря вверх по ущелью с чемоданом в руках, разместится в палатке, познакомится со строгим режимом и заворчит: «Чтоб я еще когда-нибудь в эти горы... Да ни за что!» А в следующем году, смотришь,— кто это в отделении значкистов? Никак старый знако­мый? Приехал уже не с чемоданом, а с рюкзаком, с желанием по­корять вершины, всерьез заниматься альпинизмом.

Альплагерь — особый мир, в котором царят законы дружбы и товарищества, в котором одинаково хорошо себя чувствуют и мас­тера спорта, и новички.

Раньше на Кавказе был у харьковских альпинистов свой альп­лагерь «Накра». Не сосчитать спортсменов, начинавших в нем путь к вершинам. Летом восемьдесят второго, в год тридцатилетия лаге­ря, в Накринском ущелье собрались альпинисты. Приехали с деть­ми, внуками. Вспоминали дни, проведенные здесь, пели песни у костра. Только грустным был праздник: лагеря-то нет... Какой же след должен был он оставить в сердцах, чтобы люди за сотни ки­лометров приехали отметить его юбилей!

Альпинизм недаром называют школой мужества. Подавляющее большинство штурмующих вершины — молодежь. В решении за­дач нравственной, физической закалки юношей и девушек, подго­товки молодежи к защите Родины, альпинизм, альпинистские лаге­ря могут и должны оказывать большую помощь, важно только по­заботиться о количественном и качественном их росте. А будут ла­геря — будут в них и участники.

Для того чтобы хорошо ходить в горах, надо в них ходить. Это аксиома. Потому главное внимание, считаю, инструкторы должны уделять занятиям на горном рельефе. Чтобы именно там в процес­се тренировки их подопечные получали и технические навыки, и знания по тактике восхождений, обеспечению их безопасности.

Пусть не все из тех, кто проводит отпуск или каникулы в го­рах, добьются выдающихся достижений в альпинизме. Важно дру­гое: восхождения закаляют характер и волю, воспитывают ответ­ственность, дарят здоровье и бодрость.

Конечно, об этих проблемах в шестьдесят пятом я еще не знал.

Первая поездка в горы помогла понять главное: альпинизм — спорт, требующий большой работы. Тренироваться стал еще интен­сивнее. Школу к тому времени закончил, в вуз не прошел по кон­курсу. Продолжал трудиться на заводе, а по вечерам — тренировал­ся. Обычно три-четыре раза в неделю, перед соревнованиями — ежедневно: кроссы, лыжи, спортивные игры...

Серьезно занялся спортивным скалолазанием. Это один из немно­гих видов спорта, который имеет конкретного автора, точную дату и место рождения.

Основателем спортивного скалолазания является заслуженный тренер СССР Иван Иосифович Антонович. Работая инструктором, а потом начальником учебной части альпинистских лагерей, Антоно­вич обратил внимание на то, что многие спортсмены неуверенно чув­ствуют себя на скалах, в связке тормозят движение других. Как поднять их класс? В поисках ответа на этот вопрос Иван Иосифо­вич пришел к выводу: необходимы соревнования по прохождению скальных маршрутов на время. Впервые такие соревнования были проведены в 1947 году на Домбае.

Между уровнем скалолазания той поры и сегодняшних дней та­кая же разница, как, например, между гимнастикой пятидесятых и восьмидесятых годов. И в этом тоже большая заслуга И.И. Анто­новича, сумевшего преодолеть скепсис и недоверие, с которыми да­же в альпинистских кругах было встречено появление нового вида спорта, и доказывавшего его право на жизнь, приложившего много сил для разработки правил, отдающего и сейчас всю свою кипучую энергию и силы пропаганде скалолазания среди молодежи, органи­зации соревнований.

Скалолазание — это скоростное восхождение на труднодоступ­ную скалу. Спортсмены соревнуются индивидуально, в связках и парных гонках. В индивидуальном лазании скала преодолевается так называемым чистым лазанием без применения каких-либо при­способлений, снаряжения, облегчающего подъем. В парных гонках два спортсмена стартуют одновременно и, пройдя тоже чистым ла­занием, свой маршрут, стартуют на маршруте соперника. Резуль­тат определяется по сумме прохождения двух маршрутов. Это очень зрелищный, эмоциональный вид соревнований. В состязаниях связок (в каждой — два спортсмена) применение вспомогательных средств поощряется — без них головоломный маршрут не пройдешь.

В каждом из видов, достигнув заданной высоты, альпинист фи­ниширует стремительным спуском по веревке. Спортсмен при этом как бы парит в воздухе: пропустив веревку через карабин и оттал­киваясь ногами, снижается каждый раз метров на десять-пятнадцать вдоль отвесной стены. Такой эффектный спуск венчает слож­ную борьбу на подъеме.

Все маршруты на соревнованиях скалолазов проходят с верхней страховкой, которую организуют судьи. В случае срыва спортсмен снимается с соревнований. Скалолаз воспитан на том, что любая техническая погрешность (которая в горах может привести к ава­рии) немедленно будет наказана судьями.

Правда, в этом плане некоторые ограничения не всегда были оправданными. И спортсменам-скалолазам приходилось подолгу до­казывать необходимость внесения в правила корректив. Скажем, се­годня касание рукой ограничительной линии штрафуется десятью очками, в недавнем прошлом за такое нарушение, которое, конечно же, не повлечет за собой аварии в горах, спортсмена с соревнова­ния снимали. Или, например, штрафовалось проскальзывание но­ги — в этом случае скалолаз фактически оказывался наказанным дважды: потерей очка и потерей в результате ошибки темпа, драго­ценных секунд.

Скалолаз пользуется ничтожно малыми опорами — щелью, в ко­торую входят одна-две фаланги пальцев, зазубриной величиной с мизинец, едва заметной, в несколько миллиметров шириной, полоч­кой. Умение ходить быстро, не боясь глубины, не теряя ориентиров­ки, надежно страховать партнера доведено у скалолазов до автома­тизма — без этого нет скорости, а значит, нет успеха. Это помогает преодолевать сложные участки не только на скальных трассах, но и на восхождениях, ведь большинство маршрутов на вершины про­ходят по скалам.

Квалифицированный спортсмен за одну тренировку проходит на скальных трассах около тысячи метров. Эти занятия помогают постоянно совершенствовать реакцию, координацию движений, силу, умение грамотно работать с веревкой. Порой приходится слышать, что верхняя страховка притупляет чувство ответственности на аль­пинистских восхождениях, где используется нижняя страховка. На собственном опыте убедился, насколько ошибочно такое суждение. Без предварительных тренировок с верхней страховкой не будешь уверенно чувствовать себя на восхождениях, когда идешь в связке первым, с нижней страховкой. Опыт, приобретенный на скальных трассах, помогает восходителю быстро определить все сложности маршрута, который тебе предстоит преодолеть, выбрать оптималь­ный вариант его прохождения.

В свою очередь, занятия альпинизмом, особенно технически сложные восхождения, способствуют успехам в скалолазании. В со­ревнованиях связок, к примеру, побеждают, как правило, именно альпинисты. Восходительский опыт помогает выбрать наиболее под­ходящий путь подъема, пройти его максимально быстро, тактически грамотно, применяя весь арсенал технических средств.

Наблюдать за работой опытного Спортсмена на маршруте — ог­ромное удовольствие. В ней и артистизм, и стремительность, и осо­бая легкость и грация.

Зрелищность сегодняшних соревнований скалолазов, на мой взгляд, значительно проигрывает из-за того, что слишком длинны трассы — сто, а то и сто двадцать метров. Ждать, пока такую сто­метровку пройдут сорок-пятьдесят спортсменов, приходится несколь­ко часов. Теряют терпение не только зрители: к концу и судьи сле­дят за борьбой на дистанции без всякого интереса. Не сомневаюсь, что со временем трассы соревнований станут не только значительно сложнее, но и короче — метров сорок-шестьдесят, не больше. Такая дистанция вполне достаточна, чтобы спортсмен мог продемонстри­ровать уровень мастерства. В то же время соревнования станут интереснее, эмоциональнее, зрелищнее.

Спортивное скалолазание популярно не только у нас в стране. На ставшие традиционными международные соревнования в Крым (в 1984 году они проводились уже в пятый раз, мне довелось уча­ствовать во всех пяти) приезжают представители многих стран. Со­стязания скалолазов проводятся и в Болгарии, ГДР, Польше, Чехо­словакии, однако широкого международного признания они пока не получили.

Расскажу коротко о выступлениях наших скалолазов за рубежом.

Франция. 1983 год. «Скальные дни» — международная встреча скалолазов. В ней участвуют спортсмены из Австрии и Англии, Италии и Швейцарии, Бельгии и Японии, США и ФРГ, других стран. Для обмена опытом приглашена сборная СССР: Александр Демин, Михаил Туркевич и я. Возглавлял советскую делегацию ра­ботник Спорткомитета СССР Юрий Емельяненко.

В нашу делегацию входили также Юрий Скурлатов и Евгений Тур как организаторы соревнований по спортивному скалолазанию. Но другие делегации отказались от состязаний.

— Мы будем только обмениваться опытом, учиться друг у друга
технике, — сказали нам.

Что же, будем перенимать друг у друга технические тонкости — это всегда полезно.

...В небольшом кафе в Фонтенбло под Парижем австралиец ска­лолаз-профессионал Ким Керриген с брезгливым выражением рас­сматривает журнальный снимок скальной стены. В верхней части она обледенелая, заснеженная.

— Это не для скалолазов. Скалы должны быть теплыми и чистыми. Нет, это не для нас. Пусть на таких маршрутах упражняют­ся альпинисты — им недоступны скалы, которые с легкостью про­ходим мы. Скалолазание — занятие-экстра. Оно не для всех...

Ким откладывает в сторону журнал, поднимается из-за столика. Неспешно, чуть небрежно идет к скалам.

Занятный парнишка. Носит в левом ухе серьгу, чтобы отличать­ся от «не скалолазов». Он не одинок в этом пристрастии. Ким каж­дый день надевает новое украшение — серег у него, наверное, с десяток.

Ребята подшучивают над Керригеном:

— Ким, возьми, — кто-то протягивает ему карабин. — Чем не серьга?

Сейчас Керриген начнет подъем. О, это целый ритуал. Скалы здесь невысоки, метров пять-восемь. Сложены они из песчаника, тщательно промаркированы. А стоят на песке. Каждый, кто ла­зает здесь, приходит к скалам с маленьким ковриком. Расстилает его. Переобувается, очищает подошвы скальных туфель от песка. Дальше натирают подошвы канифолью, руки — мгнезией, пуд­рят магнезией зацепки в начале маршрута. Теперь можно начи­нать.

Скалы невысоки, внизу — песок, потому маршруты проходят с гимнастической страховкой. В случае срыва — упадешь в песок; партнер, стоящий у подножия скалы, подстрахует. Есть маршруты очень сложные. Не стоит удивляться, что французы чувствуют се­бя на них увереннее остальных. Особенно поразила техникой Кат­рин Дестивель, легко проходившая маршруты, которые мы с перво­го раза пройти не могли.

В «Скальных днях» участвовало довольно много девушек из Франции, других стран. Некоторые из них сильны, техничны. Но спортивный уровень большинства — значительно ниже, чем у на­ших спортсменок.

Один из важнейших в нашем скалолазании критериев мастерст­ва — скорость — для западных скалолазов не имеет значения. Все внимание — технике. Лазают там медленно, буквально обсасывают каждый сантиметр сложного участка. На высокие скалы поднимают­ся только с нижней страховкой, не боясь при этом срывов. То тут, то там кто-то обрывается: улыбаясь, повисит несколько секунд, от­дохнет и продолжает подъем. «Романтики свободного полета» на­зывали мы любителей обрываться.

Впечатляла высокая проходимость предельно сложных маршру­тов, которая отличала трех-четырех восходителей. Они показывали прямо-таки чудеса. Например, на одном из маршрутов трудный участок можно было пройти лишь одним способом — на уровень вы­тянутой руки подтянуться... на одном пальце. Большинству скало­лазов такое не под силу. А некоторые спортсмены могут по несколь­ко минут висеть на карнизе на двух пальцах, а потом подтянуться и идти дальше.

Интересным было лазание на скалах Вердона. Этот район, очень популярный у скалолазов Франции, начали осваивать в 1967 году. Сначала использовали его как место тренировок спуска по скалам. Бросилось в глаза, что почти все спортсмены спускаются вниз без верхней страховки и самостраховкй. Каски тоже здесь не в ходу, хотя на маршрутах есть «живые» камни, их нередко сбрасывают. Словом, отношение к мерам безопасности довольно беспечное, осо­бенно у молодежи.

В Вердоне необычно и то, что каждое восхождение начинается со спуска.

Скалы — стены живописного каньона, по дну которого, извива­ясь, течет красивая зеленая река. Высота известняковых скал около двухсот пятидесяти метров.

Шоссе приводит в верхнюю часть каньона. К началу маршрута спускаешься метров на сто — сто пятьдесят. Ниже скалы очень раз­рушенные, во многих местах еще и нависающие. Ходить по ним опасно. Поэтому маршруты начинаются где-то посередине стены. И готовят их не снизу, как обычно, а сверху — спускаются на ве­ревке, набивают крючья, в основном шлямбурные, — в скале проби­вается отверстие, забивается втулка и завинчивается болт с про­ушиной. Старый знакомый по международным соревнованиям в Крыму Вольфганг Крауз из ФРГ спрашивает, нравятся ли нам ска­лы. Отвечаем, что похожи на крымские.

— И так же безопасно, хоть и нет верхней страховки, — улыбает­ся Вольфганг. — Крючья на каждом шагу.

Лазали по этим маршрутам в смешанных связках — с австра­лийцами, англичанами, немцами, шведами. С французом Жаном Клодом Драуэром мы прошли маршрут «Летающий ковер» седьмой категории сложности (по восьмибальной системе). Нижнюю часть маршрута ведущим в связке шел Жан Клод, верхнюю, нависающую, первым прошел я.

Французы сделали видеозапись этого восхождения — технические приемы, которые использовал каждый из нас, были совершенно разные. Снимали наши восхождения и операторы одной из телеком­паний: выбрали удобную точку съемки и попросили пройти по одному и тому же маршруту несколько связок из разных стран. Здесь мы с Александром Деминым на час обогнали американскую связку.

Интересное и, безусловно, прогрессивное явление в западном скалолазании — борьба, так сказать, за чистоту лазания. Скалолаз, поднимаясь по маршруту, не имеет права взяться рукой за крюк или оттяжку. Они только для страховки. Но сорвавшись, спортсмен с их помощью отдыхает.

Спрашиваю француза Патрика Эдланже:

— А как же «чистое» лазание? Крючьев ведь «нет»?

Патрик смеется:

— Ну, это совсем другое дело. Условность.

— Правила спортивного скалолазания — тоже условность. А вы ее признавать не хотите, — не уступаю я.

Патрик дипломатично уходит от ответа.

Скалы Сессуа в ста пятидесяти километрах от Парижа. Здесь в одно из воскресений проводились показательные выступления участников «Скальных дней».

Зрителей собралось много. Погода великолепная. Далеко слыш­на веселая музыка. Австралийка Луиз Шепард позирует фоторепор­терам: проходит маршрут одетой лишь в шорты. А Махмуд, алжи­рец, выступающий за команду Франции, и вовсе ограничился пояс­ком, на который навесил мешочек с магнезией.

Как в замедленных кинокадрах проходят свои маршруты скало­лазы. Диктор комментирует ход восхождений. Мы не спешим на скалы. Но вот желание увидеть спортивное скалолазание выражает приехавший в Сессуа президент Федерации альпинизма Франции.

Диктор приглашает зрителей посмотреть выступление совет­ских спортсменов. Через минуту у нашего маршрута огромная толпа.

Миша мчится наверх закреплять веревку. Быстро навешиваем ее для прохождения сорокаметрового маршрута. Проводим жеребьевку. Первым выпадает подниматься Демину, затем мне, третьим пойдет Туркевич.

Старт! На трассе — Александр Демин. Евгений Тур комменти­рует его действия, рассказывает и о правилах соревнований скало­лазов в Советском Союзе.

Участок очень крутой, с несколькими карнизами. Минута стре­мительного подъема, и еще более стремительный спуск, вернее, по­лет с одним касанием о скалу.

На маршрут выхожу я. Меня сменяет Туркевич. Аплодисменты. Наше лазание произвело впечатление не только на зрителей. Мно­гие спортсмены полны желания перекрыть наши результаты, пройти трассу еще быстрее, ведь маршрут, который мы проходили впервые, многим хорошо знаком. Но руководство союза скалолазов непреклон­но — никаких соревнований. Разочарованные зрители расходятся. Смотреть замедленное лазание им теперь неинтересно.

Думаю, рано или поздно спортивное скалолазание и на Западе найдет немало сторонников. У него отличные перспективы.

В 1983 году в связи с десятилетием действующих в нашей стра­не международных альпинистских лагерей в Советском Союзе по­бывал президент Международного союза альпинистских ассоциаций (УИАА) Пьер Боссю. В Крыму он с интересом наблюдал за сопер­ничеством па скальных трассах лучших скалолазов Украины. При­веду его мнение об этом виде спорта:

— Во-первых, соревнования по спортивному скалолазанию дают много новых возможностей для развития альпинизма в тех евро­пейских странах, где нет больших горных массивов. Кроме того, скалолазание позволяет выбрать и сознательно ограничить марш­рут, провести соревнования на время, дает возможность разнооб­разить сам характер маршрутов — и все это увлекает спортсме­нов.

Дата добавления: 2017-01-14