Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

IV. Жди нас, Эверест 1 страница




 

Раскаленное добела солнце зависло над самой макушкой. Похоже, весь свой жар оно посылает сейчас одному мне. По лицу бегут струи пота. Сухой, горячий воздух тягуч, как резина, — невозможно дышать. Кажется, еще вдох, еще шаг и — все, упаду.

Но я дышу. И бегу. Бегу так быстро, как только могу, вверх по травянистому и осыпному склону, который, кажется, не кон­чится никогда.

Испытывать подобным образом выносливость альпиниста? По-моему, это неправильно: в горы галопом мы ведь не ходим. Неделю назад, на восхождении, мерз на скальной стене и мечтал о сол­нышке, а теперь его, долгожданное, ненавидишь.

Склон какой выбрали для испытания! Крутизна градусов 40—45, перепад высот с 3600 до 4200 метров над уровнем моря. Где-то на гребне нас караулят хронометристы, но до них еще бежать и бе­жать. Ладно, не ворчи, Серега, лучше прибавь обороты.

Выше по склону маячит широкая спина Студенина. Борис — из­вестный высотник, «снежный барс». Чтобы удостоиться этого зва­ния, надо побывать на всех четырех семитысячниках страны — пи­ках Коммунизма, Ленина, Победы, Евгении Корженевской. Студенин поднимался на семитысячники не менее пятнадцати раз. Ему-то каково в его сорок восемь? А ведь бежит...

Поднажмем еще, обойдем «снежного барса». Слышу его натуж­ное, прерывистое дыхание. Обгоняю.

— Андреич, а тебя за что мучают?

— На Эверест... очень... хочется…

Всем хочется. Потому и бежим, оставив последние силы где-то ниже по склону. Второе дыхание? Не знаю. Не считал. Может, уже не второе, а десятое. Это уже не дыхание — хрип...

Гребень! Наконец-то. Ну же! Давай, старик, жми! Еще! Почти падаю к ногам хронометристов.

Все... Как мало, оказывается, нужно для счастья. Дышать. Прос­то дышать. Ничего больше...

Есть в альпинизме такой термин — подходы. Еще не само вос­хождение, не работа на маршруте — дорога к нему.

Подходы бывают разные: живописные, скучные, близкие, дале­кие. В Альпах, к примеру, к началу многих маршрутов можно до­браться в автомобиле, вагончике подвесной дороги. У нас на Па­мире, Тянь-Шане подходы изматывают подчас не меньше, чем само восхождение.

Долгими, трудными были наши подходы к Эвересту. Речь не о пути из столицы Непала Катманду к леднику Кхумбу — о других подходах: к самой возможности подняться на высотный полюс.

Об Эвересте (8848 метров) мечтает каждый настоящий альпи­нист. Вершина эта, покоренная лишь через столетие после того, как была открыта, издавна манит к себе восходителей. На нашей планете гор, высота которых превышает восемь тысяч метров, всего четырнадцать. Долгое время эти гиганты оставались непокоренны­ми, хотя попытки взойти на них делались еще в начале века. На­конец в 1950 году французы Морис Эрцог и Луи Ляшеналь подня­лись на Аннапурну (8481 метр).

В 1953 году мир приветствовал первых покорителей Эвереста — новозеландца Эдмунда Хиллари и шерпа Норгея Тенцинга. И во­преки мрачному прогнозу Мориса Эрцога, утверждавшего, что с покорением Эвереста стремление подниматься все выше теряет смысл, в том же году австриец Герман Буль восходит на Нанга Парбат (8125 метров), через год покорена Чогори, или К-2 (8611 метров), вторая по высоте после Эвереста вершина, затем Чо-Ойю, Канченджанга, Макалу, Манаслу, Дхаулагири...

История покорения восьмитысячников знает немало примеров мужества, стойкости, самоотверженности, но она же засвидетельство­вала и трагедии. На склонах Гималаев и Каракорума — горных сис­тем, в которых расположены высочайшие вершины, — смерть на­стигла немало альпинистов разных стран.

Нагромождения ледопадов, сверкающие зеркала ледяных отве­сов, бездонные трещины, нависающие плоскости скальных стен, ги­гантские воронки снежных цирков, острые лезвия гребней, бескрай­ние просторы фирновых полей. Чтобы добиться победы над верши­ной, восходителям здесь необходимы блестящая техника, мастерст­во, выносливость, умение принять единственно верное решение в считанные минуты. Но все это может оказаться бесполезным, бессильным перед слепым напором снежных лавин, перед яростью камнепадов, не прекращающихся даже ночью, когда арктический мороз должен, казалось бы, намертво держать ненадежные камни, пе­ред внезапной, как удар в спину, непогодой, ветром, рвущим в клочья палатки, грозящим сбросить в пропасть, холодом, проби­рающим до костей. Самая распространенная травма в Гималаях — обморожение. Победа над Аннапурной стоила Луи Ляшеналю паль­цев на ногах, Морис Эрцог лишился пальцев на ногах и на ру­ках.

Но, наверное, самый коварный враг восходителей — высота. Воз­дух разрежен. Кислородное голодание — гипоксия — не только рез­ко снижает работоспособность, что само по себе опасно, но и вызы­вает горную болезнь: болят голова, уши, горло, полнейшее равно­душие ко всему сменяется эйфорией — беспричинным радостным возбуждением, на смену бессоннице приходит неодолимая сонливость. В таком состоянии трудно трезво оценивать обстановку, ви­деть реальные сложности маршрута.

За несколько часов пустячная ангина, легкое недомогание там могут обернуться трагедией, стать причиной гибели.

«Если альпинисты хотят победить, то прежде всего им нужна удача; и наибольшая — это доброе расположение самого Эвереста, когда на какое-то время меняется его мрачное настроение. Мы долж­ны помнить, что высочайшей горе присуща и жестокость, причем... страшная и — губительная».

Когда английский альпинист Джордж Лэй Мэллори писал эти строки, он не знал, что коварство и жестокость Эвереста ему суж­дено ощутить полной мерой: 8 июня 1924 года они с товарищем по связке Эндрю Ирвином исчезли в тумане, растворились в нем на­всегда на высоте 8580 метров — почти рядом с вершиной. Сколько раз потом Эверест подтверждал характеристику, данную ему Мэл­лори.

И тем не менее восьмитысячники манят, притягивают к себе альпинистов.

...Первая советская экспедиция на Эверест с севера, со стороны Тибета, планировалась совместно с китайскими альпинистами еще в конце пятидесятых годов. Одним из первых номеров в советской гималайской команде значился двадцатишестилетний Михаил Хергиани — восходящая звезда нашего альпинизма. Уже были от­правлены в Китай экспедиционные грузы, снаряжение. Но восхож­дению не суждено было состояться. Так и осталось оно несбывшей­ся мечтой старшего поколения, наших учителей в альпинизме.

Шло время. Надо ли говорить, с каким вниманием, ревнивым интересом встречали мы сообщения о восхождениях в Гималаях, Каракоруме, ведь со многими из спортсменов, чьи имена значились в списках покорителей высочайших вершин, мы на равных ходили в наших горах, Альпах, Кордильерах? Мы мечтали подтвердить на международной арене престиж советского альпинизма, воспитавше­го столько замечательных мастеров, на самом высоком уровне, пусть в заочном споре, помериться силами с восходителями из других стран.

Но вот о гималайской экспедиции заговорили как о реальности: Спорткомитет СССР подал непальским властям заявку на восхож­дение на Эверест. Получить право штурмовать восьмитысячник не­легко — желающих подняться на высочайшие вершины много, до­жидаться своей очереди приходится несколько лет. Советской ги­малайской команде выпадало штурмовать Эверест в 1980 году, но в связи с проведением московской Олимпиады решено было перенести срок восхождения еще на два года.

В мае восьмидесятого в Непал вылетели руководитель экспеди­ции Евгений Игоревич Тамм, тренеры Анатолий Георгиевич Овчин­ников и Борис Тимофеевич Романов, тренеры-участники восхождения Ерванд Тихонович Ильинский и Эдуард Викентьевич Мыслов-ский. Когда группа прибыла в район ледника Кхумбу, где распола­гаются базовые лагеря экспедиций, там готовились к восхождению на Эверест испанцы, а на Лхоцзе — польские альпинисты. По уста­новленным правилам, подниматься выше ледника никому, кроме участников работающих экспедиций, не разрешается. А нашим ру­ководителям необходимо было принять окончательное решение от­носительно маршрута: видеть его на фотографии — одно, воочию — совсем другое. Наконец после долгих переговоров было получено разрешение двоим участникам разведгруппы подняться в Западный цирк, к началу предполагаемого маршрута.

Вместе с Овчинниковым и Мысловским в Долину Безмолвия, как называют Западный цирк, пошел еще и Ерванд Ильинский. Вы­ручили польские друзья — одолжили форменную пуховку своей экспедиции на случай, если испанцы будут возражать против неза­планированного экскурсанта.

Когда перед тренерами открылась во всем величии юго-западная стена, возник спор — какой из предполагаемых маршрутов избрать. Овчинников и Ильинский ратовали за максимально сложный ва­риант первопрохождения.

До нас на Эвересте побывало 24 экспедиции. 112 альпинистов (из них 4 женщины) поднялись на вершину. Продолжается нескон­чаемый поиск новых сложных стенных маршрутов, а уже освоен­ные проходятся в характерных для экстремального альпинизма ус­ловиях: зимой, в муссонные периоды, без кислорода, в одиночку, с использованием альпийской тактики восхождений — без предва­рительной разведки, организации промежуточных лагерей.

Чтобы сказать свое слово в покорении высочайшей вершины, необходимо было выбрать вариант самый сложный по сравнению с уже пройденными. Такой и был избран: контрфорс юго-западной сте­ны с выходом в верхней части на западный гребень и по нему — к вершине.

Итак, маршрут намечен, время штурма известно. У десятков моих товарищей появилась мечта и цель — попасть в гималайскую команду. Догадывались, конечно, что это будет нелегко,— наш аль­пинизм располагает великолепными мастерами, им по плечу вести спор со сложностями уникального маршрута, их не застанут врас­плох козни гималайской погоды, они не отступят перед коварством высоты — но ни один из нас, думаю, не представлял, насколько сложно будет стать участником предстоящего восхождения.

В 1979 году Спорткомитет СССР и Федерация альпинизма СССР разослали в спорткомитеты союзных республик перечень требований к кандидатам в гималайскую команду: участники должны быть мастерами спорта по альпинизму или скалолазанию, иметь опыт высотных восхождений. При отборе кандидатов учиты­валось их участие в первенствах страны по альпинизму и скалолазанию, занятые на них места. Еще одно требование, которое, впро­чем, не всегда соблюдалось при отборе претендентов — возраст аль­пиниста не должен был превышать сорок лет.

Украинским восходителям предоставлялось в списках кандида­тов восемь мест. Не сомневался, что среди этих восьми буду и я — возраст, квалификация, опыт соответствовали требованиям. На моем счету было к тому времени немало интересных восхождений. В се­зонах 1973—1979 годов на Юго-Западном Памире участвовал в вось­ми первовосхождениях на вершины пятой-Б категории трудности, сделал первопрохождение за рубежом — па пик Бонанза в США.

В начале 1980 года на Кавказе проводился первый сбор канди­датов в гималайскую команду. Меня на этот сбор... не пригласили. Честно говоря, ожидал чего угодно, только не этого. Не без обиды спросил у гостренера Спорткомитета СССР по альпинизму Влади­мира Шатаева, в чем дело.

— Ну, ты удивляешь, Бершов, — сказал Шатаев. — Так ведь сбор ознакомительный. Понял? Ознакомительный. Мы тебя что, не знаем, впервые увидели? Не переживай, придет время — вызовем.

Легко сказать — не переживай: друзья уехали на Кавказ, а я остался дома. Волновался вдвойне — за себя, буду ли в списках кандидатов, за земляков — Александра Толстоусова, Михаила Туркевича, Алексея Москальцова. Как они там?

— Ребята, не волнуйтесь, никакого отсева пока не будет, — ска­зали тренеры участникам сбора. — Просто хотим с вами поближе познакомиться, приглядеться к каждому.

Все шло, как обычно на сборах — занятия, тренировки. Было восхождение на Эльбрус — тренировочное. А после сбора количест­во претендентов в команду уменьшилось на треть. Так бывало не раз и потом: приезжали на очередной сбор и узнавали, что кто-то не приглашен, то есть, говоря попросту, вычеркнут из списка кан­дидатов. Не по душе мне такая тактичность — думаю, и для дела, и для человека лучше, если даже неприятные вещи сказать ему пря­мо.

Летом 1980 года на Памире, на Луковой поляне, состоялся мой первый гималайский сбор. До этого по программе подготовки к восхождению на Эверест каждый из нас должен был совершить три восхождения на семитысячники. Я по двум разным маршрутам под­нялся на пик Ленина (7134 метра), кроме того, руководил перво­восхождением на пик Агаосиса высотой 5764 метра на Памире. Мы стали призерами чемпионата СССР по альпинизму (2-е место в классе технических восхождений).

На сбор приехало 45 альпинистов. Не всех земляков встретили мы на Луковой поляне. Причины у ребят были разные: Паламарчук и Головенко, к примеру, делали восхождение на пик Комму­низма и, не успевая к началу сбора, решили вовсе на него не ехать — все равно, мол, отчислят. Я бы так легко не отказывался от возможности, которая, может быть, выпадает раз в жизни. Думаю, стоило побороться за право штурмовать Эверест.

Пятнадцать дней изматывающей, невероятно трудной после на­пряженного сезона работы. Руководитель экспедиции профессор Ев­гений Игоревич Тамм, старший тренер Анатолий Георгиевич Ов­чинников, тренеры Борис Тимофеевич Романов, Ерванд Тихонович Ильинский, Валентин Андреевич Иванов, Эдуард Викентьевич Мысловский подготовили для нас обширную и довольно неожиданную программу. Через рифы многочисленных испытаний предстояло пройти всем претендентам, кроме «играющих» тренеров Иванова, Ильинского, Мысловского — они были включены в команду автома­тически. Мне это кажется нелогичным, ведь всем троим предоставля­лись роли не только тренеров, но а восходителей, и доказать свое право штурмовать высотный полюс, думаю, должны были все без исключения.

Испытания следовали одно за другим. Сначала проверялась об­щая физическая подготовка. Кросс, с которого я начал свой рас­сказ, выиграл мало известный в альпинистских кругах Владимир Балыбердин. Я был пятым или седьмым, точно не помню. Сорев­новались по подтягиванию на перекладине. При сдаче нормативов в альплагере надо подтянуться десять раз, а здесь я установил личный рекорд — подтянулся двадцать восемь раз, далеко отстав от чемпиона, алмаатинца Олега Космачева (его результат — сорок подтягиваний).

Соревновались мы, кто больше отожмется от земли, присядет на одной ноге. И бегали, бегали...

Но главные испытания ждали впереди. Тренеров прежде всего интересовал уровень альпинистской подготовки каждого. Необыч­ными были соревнования по скалолазанию. Как правило, на состя­заниях связок двое спортсменов с верхней страховкой проходят маршрут на опережение. У наших соревнований был ряд сущест­венных отличий: связки по очереди проходили два разных маршрута, ведущий на каждом из них менялся. Маршруты пятой-Б кате­гории трудности проходились в высотных двойных ботинках, с ниж­ней страховкой. Условия были максимально приближенные к «бое­вым», ведь у тех, кто будет обрабатывать маршрут непосредствен­но на восхождении, тоже не будет верхней страховки — только нижняя, да и галоши, в которых мы дома ходим по скалам, в Ги­малаях, увы, не пригодятся. Словом, лазание было довольно напря­женным.

Было несколько срывов, к счастью, без серьезных последствий. Заклинился в щели Сергей Ефимов, кто-то упал на скальную пол­ку, другой — на осыпь.

Одновременно проверялись и грамотность прохождения марш­рута, и надежность страховки.

Не менее сложными были и соревнования по преодолению ледовых участков. Теперь такие соревнования обрели статус всесоюз­ных, в них участвуют многие сильнейшие альпинисты. Увлекатель­ное единоборство собирает немало болельщиков. Накал страстей там не меньший, чем на соревнованиях по скалолазанию.

Тогда же для нас это было в новинку: прохождение без верх­ней страховки на время 400-метровой ледовой стены.

Я, по альпинистской специализации «технарь», всем другим маршрутам предпочитаю сложные скальные. А кто-то специали­зируется на высотных восхождениях, где главное — запас выносли­вости, умение точно рассчитать силы. Кто-то лучше чувствует себя на льду, снегу. В альпинизме, как в пятиборье или гимнастике, успеха можно добиться, если не только в своем, так сказать, ко­ронном виде, но и во всех других ты достаточно силен. Впрочем, наш спорт, пожалуй, особенный: здесь универсальность не просто важна — она жизненно необходима.

Мы хорошо понимали: право штурмовать Эверест доверят луч­шим, одинаково техничным на скалах, льду, снегу, надежным в страховке, тем, кто не дрогнет в самых сложных и опасных ситуа­циях. И мы выкладывались, показывали все, на что способны, и даже большее.

А какими мы были контактными, доброжелательными, симпа­тичными — почти ангелы с рюкзаками за спиной вместо крыльев. Как старательно прятали усталость и беспокойство, как бодро улы­бались, когда на душе скребли кошки.

Альпинисты такого уровня, как приглашенные на Луковую по­ляну, умеют очень многое, и прежде всего терпеть — усталость, боль, непогоду и... друг друга, что порой бывает нелегко.

Физическая и техническая подготовка, знание гор — важные, но не единственные слагаемые успехам нашем спорте. Твои чело­веческие качества, как вписываешься ты в коллектив — вопросы для альпиниста совсем не праздные. По вечерам собирались все вместе, вспоминали недавние восхождения. Назывались эти поси­делки «охотничьи рассказы». Сезон выдался интересный, насыщен­ный, было о чем рассказать, но я пока предпочитал слушать дру­гих. |

Тренеры и здесь внимательно приглядывались к каждому. К примеру, Овчинников предлагал: давайте посоветуемся по тако­му-то вопросу. Советовались. Старший тренер настаивал на своем мнении, я был не согласен, возражал. Овчинников довольно правдоподобно возмущался:

— Товарищ Бершов, вы что это скандалите? Ишь, сканда­лист... — И он с любопытством ждал, как я буду реагировать.

Сбор на Луковой поляне, потом это стало традицией всех сбо­ров, завершился тем, что тренеры предложили нам заполнить весь­ма интересный тест, так называемый «гамбургский счет». Назва­ние свое тест получил неспроста. В те давние времена, когда соревнования атлетов-борцов были гвоздем цирковых программ, когда публика валом валила, чтобы посмотреть на «решительную, бес­срочную, без отдыха и перерыва, до результата» схватку между какими-нибудь Черной маской и Железным дьяволом, на ковре вла­ствовали законы, одинаково далекие и от спорта, и от элементар­ной порядочности.

Чтобы определить действительную силу каждого, борцы собира­лись в Гамбурге: участвовали в поединках, где не было места под­купу, шантажу, интригам. Называлось это соревноваться по гам­бургскому, то есть честному, бескомпромиссному счету.

У психологов «гамбургский счет» — анонимная анкета, в кото­рой тебе, как и всем остальным, предлагается расставить участни­ков команды в соответствии со своими оценками качеств каждого. Выводы психологи делают по совокупности мнений. Такая анкета может рассказать многое о любом коллективе.

Уже потом узнал, что и в «гамбургском счете» есть свои ма­ленькие хитрости. Например, свою фамилию желательно ставить... первой. А тогда я вписал себя то ли третьим, то ли пятым. И очень удивился, узнав, что по итогам теста стал вторым после Сергея Ефимова — отличного спортсмена, гитариста, весельчака, общего любимца. Думаю, основная причина столь высокой оценки ребята­ми моей персоны — интересные восхождения у нас в стране, за ру­бежом, в которых довелось участвовать.

Больше всех не повезло Эле Насоновой, единственной женщине в нашем суровом мужском коллективе. Можно только догадывать­ся, каких усилий стоило ей попасть на этот сбор! Но в «гамбург­ском счете» Эле единогласно досталось последнее место. И дело здесь не в каких-то человеческих качествах (Насонова человек очень симпатичный, открытый, добрый) и не в спортивных (она одна из немногих женщин-альпинисток в стране побывала на всех четырех семитысячниках, хорошо знает и любит горы, не теряется «в трудных ситуациях), дело в принципе: на Эверест, другие высо­чайшие вершины женщины поднимались — японка Юнко Табей, польская спортсменка Ванда Руткевич, тибетка Пхантог, но и по­гибло женщин в горах немало. Наша Эля Шатаева, ее подруги по женской альпинистской команде — их могилы здесь же, на Луковой поляне,— напоминание о трагедии, которой могло не быть. Высшие достижения в альпинизме, уверен, не для женщин, не для них эти предельные нагрузки, балансирование на грани риска.

Итог «гамбургского счета» — доказательство, что так думал не я один.

После Луковой поляны круг претендентов в гималайскую, коман­ду значительно сузился. Для дальнейшей подготовки тренеры ото­брали 24 спортсмена, то есть двойной состав кандидатов. Среди них — две связки украинских альпинистов: Верба (Киев) — с Москальцовым (Харьков), я — с Туркевичем (Донецк).

Мы с Михаилом знаем друг друга с 1974 года, одинаково влюб­лены в альпинизм и скалолазание. Хоть живем в разных городах, большую часть времени проводим вместе — на сборах, соревнова­ниях, в альплагерях, где каждое лето работаем инструкторами. Вместе ходим в наших горах, в одной команде, правда, в разных связках, совершали восхождение в Альпах, поднимались на Пти-Дрю по маршруту Хардинга. Этот маршрут — в числе своеобразных эталонов мастерства у мировой альпинистской элиты.

Наш с Туркевичем большой друг, председатель республиканской федерации альпинизма, заслуженный мастер спорта СССР, заслу­женный тренер УССР, доктор биологических наук, руководитель проблемной лаборатории физиологии высоких нагрузок Киевского института физкультуры В.Д. Моногаров опекает нас еще с 1977 го­да. На Луковой поляне Владимир Дмитриевич дал немало ценных советов по подготовке, восстановлению. После сбора Моногаров по­мог составить научно обоснованные планы тренировок на год. Пла­ны каждого из кандидатов в гималайскую сборную утверждались старшим тренером А.Г. Овчинниковым. Мы и до отбора кандида­тов в гималайскую экспедицию тренировались весьма интенсивно — пять-шесть раз в неделю. Теперь же тренировки стали ежедневны­ми, нагрузки резко возросли.

О тренировках, думаю, стоит рассказать подробнее. Планом на­ших с Туркевичем тренировок предусматривалось, к примеру, пре­одолеть за год шестьдесят пять километров скальных маршрутов. Большая часть этой «дистанции» пройдена на крымских скалах, куда выезжали весной и осенью.

Добраться до скалы, на которой будем тренироваться, навесить веревку (для этого часто приходится совершать восхождение), под­готовить маршрут... Надеваю галоши, партнер становится на стра­ховку. Лазание продолжается три-четыре часа. В зависимости от направленности тренировки (выработка скорости, скоростной вы­носливости или прохождение сложных участков) проходим за день от пятисот до тысячи метров.

Выходить на маршрут приходится пораньше, чтобы не мешало солнце. Вторая тренировка — вечером. Неделя на скалах — и кон­чики пальцев стерты буквально до дыр. Рецептов борьбы с этим не­приятным явлением много (можно, например, постоянно носить персиковые косточки и, вертя их в пальцах, укреплять кожу), но ни один из этих способов полностью не спасает от травм: семь дней на скалах, и вместо кожи — ссадины. А тренировки продолжаются дней пятнадцать-двадцать. Значит, ритм занятий надо изменить: три дня на скалах, один — общая физическая подготовка.

Скалы часто расположены над шоссе, в парках, и тренировки скалолазов неизменно привлекают внимание отдыхающей публики. Вопрос «А сколько вам за это платят?» давно перестал удивлять или возмущать. Дружно отвечаем: «Рубль — метр». После этого обычно начинаются подсчеты длины наших трасс. Несложные ариф­метические действия (все — всерьез!) приводят любителей задавать подобные вопросы к выводу, что нормальный человек на такую вер­хотуру не полезет, страшновато...

Как удивились бы они, узнав, что страх знаком и скалолазам, причем не только новичкам; случается, боязнь срыва мешает и уже достаточно опытным спортсменам. Есть различные способы преодо­ления в себе этого чувства. Мне нравится парадоксальный на пер­вый взгляд рецепт красноярцев: «Чтобы преодолеть страх перед срывом... сорвись! Убедись, что веревка — крепкая, страховка — надежная».

Если хочешь хорошо лазать, надо лазать постоянно. Используя шведскую стенку, различные гимнастические снаряды, несложно и в спортзале построить полосу препятствий, полезную для трениро­вок скалолазов. В спортзалах оборудуют и стенки, имитирующие скальные маршруты различной сложности,— такие есть во многих городах страны. Во Франции для тренировок скалолазов в залах используют оригинальные бетонные конструкции. Японские спортс­мены совершают восхождения по торцевой стене одного из высотных зданий в Токио — там проложено несколько маршрутов. Хороши для тренировок в городе кирпичные стены, деревья.

На кирпичных стенах, где силовая нагрузка на руки, в особен­ности на кисти и пальцы больше, чем на скалах, длина маршрутов, пройденных за тренировку, составляет четыреста-пятьсот метров.

При лазании по деревьям, в особенности, когда тренируешься на скоростную выносливость и постоянно находишься на грани сры­ва, обязательна верхняя страховка.

Перед тренировкой необходимо размяться, разогреться, «растя­нуться», чтобы не было травм. После лазания обязателен кросс. За­тем следуют упражнения на растягивание, расслабление. Восста­новительные процедуры: массаж, сауна.

Стоит включать в тренировки и упражнения на равновесие (я постоянно тренировал его на работе, передвигаясь по балкам, опо­рам, другим конструкциям на большой высоте). Многие спортсме­ны, например, красноярские альпинисты, тренируют это качество, натягивая в спортивном зале или между скалами трос. Мой това­рищ по сборной страны Александр Демин, тренируясь таким обра­зом, достиг настолько больших успехов, что его даже приглашали выступать в цирке. Может, зря отказался?

Зимой направленность тренировок меняется: главное внимание — выработке выносливости. И нет для этого лучше средства, чем бе­говые лыжи. Мой зимний тренировочный режим и перед Гималая­ми, и сейчас таков: утром, до работы — зарядка-тренировка (про­бежка километров семь-десять, общеразвивающие упражнения), по вечерам — дважды в неделю тренируюсь в спортзале (силовая под­готовка, штанга, специальные упражнения в лазании, баскетбол). В другие дни по вечерам бегаю кроссы или тренируюсь на лыжах. Если времени для длительных занятий выкроить не удается, выхо­жу на школьную спортивную площадку в нашем микрорайоне. Ин­тенсивной силовой подготовке на свежем воздухе уделяю не менее полутора часов. В субботу и воскресенье стараюсь пробегать на лыжах сорок-пятьдесят километров, с удовольствием участвую в соревнованиях по лыжным гонкам, биатлону.

Занятиями этим видом спорта меня увлек мой первый альпла-герный инструктор Жорж Катрич. По лыжным гонкам и по биат­лону у меня первый разряд. Сейчас биатлоном увлекся сын — не успею оглянуться, как начнет обгонять.

Конечно, постоянно жить в таком ритме нелегко. Случается, и нарушаю его — хочется ведь в семье побыть, и в кино сходить, и в театр, почитать, встретиться с друзьями. Но наверстывать упу­щенное трудно, и потому стараюсь свести нарушения к минимуму.

Перед Гималаями, понятно, тренировочный режим соблюдался неукоснительно. Даже в дни отдыха распорядок не позволял рас­слабиться: час-полтора зарядки, восьмикилометровый кросс.

Не выдерживали нагрузок связки, болели колени, и пришлось включить в программу тренировок ходьбу в быстром темпе по пе­ресеченной местности с 20-килограммовым рюкзаком. Складывал туда гантели и 7-килограммовое ядро, завернутые в поролон, и ча­са три-четыре месил грязь или снег на пригородных проселках. Двадцать, самое меньшее восемнадцать километров ежедневно. О чем только не передумаешь на такой дистанции.

Зимой восьмидесятого всех кандидатов на поездку в Гималаи пригласили в Москву. Здесь за нас взялись медики. Сначала спе­циалисты врачебно-физкультурного диспансера № 1, затем тема подготовки альпинистов к восхождению на Эверест была открыта в Институте медико-биологических проблем Министерства здраво­охранения СССР.

Работа на велоэргометре. Бегущая дорожка — а ты, весь облеп­ленный датчиками, с увесистым рюкзаком, шагаешь все вверх и вверх по наклонно поставленной, норовящей уйти из-под ног плос­кости. Ортопробы — проверка артериального давления в различных положениях. Лежишь, привязанный к столу горизонтально, затем вниз головой. Когда снимали энцефалограмму, меня и медиков, со мной работавших, удостоили вниманием участники киногруппы «Леннаучфильма» — режиссер Валентин Венделовский и операто­ры.

Медики делали свое дело, кинематографисты — свое, один я чув­ствовал себя не очень уютно в роли подопытного кролика: начала болеть голова, пережатая со всех сторон резиновыми манжетами. Терплю. Медики невозмутимы, сосредоточенны. Кинематографисты тоже. Спрашиваю, скоро ли конец.

— Да мы свою работу давно закончили, — сказали медики. — Это товарищи из кино вас задерживают.

Когда вышел на экраны фильм Венделовского «Гималайские сборы», рассказывающий о подготовке к экспедиции, на просмотре с интересом ждал кадров, главным героем которых я оказался. Но в кино — как в кино: этот эпизод при монтаже вырезали.

Большое внимание уделяли медики исследованиям нашей реак­ции на высоту. Одна из аксиом альпинизма: идти в высокогорье без необходимой адаптации к высоте — значит подвергаться риску.

В 1977 году я в составе сборной ЦС «Авангард» впервые под­нимался на Эльбрус. Так получилось, что раньше не довелось по­бывать на высочайшей вершине Кавказа. Двойка-А (такова ка­тегория трудности Эльбруса) — пустяк для мастера спорта. И тем не менее — не было у меня за тринадцать лет занятий альпинизмом восхождения более трудного — сказалось отсутствие акклиматиза­ции. После пяти тысяч метров буквально вел себя на гору за ши­ворот. В глазах мелькали синие и желтые пятна, кружилась голо­ва, мутило. Хотелось одного — забыться и уснуть. А рядом шел Владимир Дмитриевич Моногаров, на Эльбрусе не раз бывавший, и, наблюдая мои страдания, настойчиво предлагал спускаться. Поз­же, на вершине, он скажет: «Никогда не думал, что взойдешь...»




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2017-01-14; Просмотров: 268; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.071 сек.