Горе царя Дашаратхи

Сумантра продолжал:

– Я должен был возвращаться, но кони отказывались бежать по дороге и, роняя жгучие слезы, выражали свою печаль разлуки с Рамой. Со сложенными ладонями поклонившись двум царевичам, я стоял, прислонившись к моей колеснице, терзаемый горем. Несколько дней я провел с Гухой, надеясь: «Может быть, Рама еще позовет меня!»

В твоем бескрайнем царстве неописуемое несчастье коснулось даже деревьев, на которых поблекли цветы, почки и молодые побеги. Реки и озера высохли, листва в лесах увяла, звери перестали бродить повсюду, не видно больше змей. Кажется, будто лес скорбит из-за несчастья, постигшего Раму. Лепестки голубых лотосов поникли, воды в реках вздулись; водяные лилии, ковром устилавшие зеркальные озера, завяли; рыбы и птицы более не играют; цветы, росшие на земле и в воде, из которых собирают гирлянды, утратили свою красоту, а фрукты – прежний вкус. Сады и парки пустынны, птицы неподвижно сидят на ветвях; я не увидел очарования в прекрасных садах, о тур среди людей. Возвращаясь в Айодхью, я не заметил и тени радости. Люди, не видя Раму, непрерывно плачут. О царь, увидев издалека вернувшуюся царскую колесницу, толпа, заполнившая главную дорогу, умылась слезами. Женщины, глядя на колесницу из окон, с балконов и крыш и сокрушаясь о Раме, кричали «Увы! Увы!», их большие глаза были полны слез, они не могли разглядеть друг друга. Я тоже в горе не мог сказать, друг или враг. Люди, лишенные счастья, плакали, так же как слоны и кони; весь город, стеная и охая погружен в молчание. В одиночестве и печали, в которые повергло ее изгнание Рамы, Айодхья напомнила мне Каушалью, лишившуюся сына.

Выслушав колесничего, царь, задыхаясь от рыданий, ответил:

– Порабощенный Кайкейи, порочной по природе, я не послушал совета старейшин, моих искусных советников, я не посоветовался с друзьями, министрами или купцами; это было безрассудством, в угоду женщине я совершил этот поступок! Скорее это судьба, или случайность, навлекшая беду на весь мой род и уничтожившая его, о колесничий! О Сумантра, если я оказывал когда-либо тебе какое-нибудь служение, то отправляйся сейчас же и привези Раму обратно; время жизни моей истекает. Какое бы распоряжение я ни возлагал на тебя, сейчас привези Рагхаву, я не могу жить без Рамы ни единого мгновенья, или еще лучше, поскольку длиннорукий герой уже далеко, скорее отвези меня на колеснице к нему. Где старший брат Лакшманы с ровными зубами и великим луком? Раз я еще живу, позволь мне увидеть его с Ситой и не на мгновенье, а сколько я пожелаю! Я не вижу более светоча Икшваку, Рагхаву, что может быть печальнее? О Рама, о младший брат Рамы, о несчастная Ваидехи, вы не знаете, что я умираю от горя, словно отвергнутый!

Разбитый горем, монарх погрузился в бескрайнее море печали. Потом он снова заговорил:

– О божественная Каушалья, океан горя разлуки с Рамой, неодолимый для живого существа, поглотил меня. Изгнание Ситы – это его ручей, вздохи – его бурные волны, а потоки слез – воды; взмахи рук – это его рыба, крики агонии – гром, растрепанные волосы – его сор, а рот Кайкейи – пасть ада. Мои бесконечные слезы – его источник, слова горбуньи – чудовищные крокодилы, его самый дальний берег – изгнание Рамы, содеянное этой злобной женщиной! О, какая беда! Вопреки моему желанию я никогда больше не увижу Раму или Лакшману!

Плача, знаменитый монарх упал вдруг наземь и, стеная, потерял сознание. Эта новая волна скорби о сыне наполнила сердце божественной матери Рамы ужасом.

Глава 60.

Дата добавления: 2017-01-14