Рама наносит смертельную рану Бали

Лишь только прекрасная Тара, с сияющим как луна лицом, замолчала, Бали с упреком ответил ей:

– Разве могу я вынести, когда мой брат самый большой мой враг бросает мне гневный вызов, о красивая женщина? Воистину храбрый воин, не привыкший сносить оскорбления, и никогда не показывавший спины в сражении, о робкая, предпочтет смерть бесчестью. Я не могу пренебречь малодушным Сугривой, который в своей решимости сражаться бросил мне наглый вызов. Не бойся за меня относительно Рагхавы, потому что он постиг законы дхармы и благочестив по природе. Разве он допустит ошибку? Возвращайся домой со своими спутницами! Зачем дальше провожать меня? Ты достаточно проявила свою нежную преданность мне! Я должен отправиться на битву с Сугривой, держи себя в руках. Я накажу его наглость, но пощажу жизнь. Я вступлю с ним в схватку, раз он этого хочет, и он бежит от моих кулаков и древесных стволов, которые я обрушу на него. Этот трус не устоит перед моей силой и доблестью. О Тара, ты слишком далеко проводила меня и выразила свою любовь, теперь довольно, возвращайся. Встреча с братом на поле сражения сулит мне удовлетворение. Я вернусь к тебе с победой, клянусь своей жизнью и родом! Добродетельная Тара обняла Бали и с нежными словами, плача, справа обошла вокруг него. Прощаясь с ним, она по традиции прочла священные мантры, чтоб он вернулся с победой и удалилась в свои покои разбитая горем. Лишь только Тара с другими женщинами скрылась во дворце, Бали, охваченный гневом, покинул город, шипя как великий змей. Полный ярости, тяжело дыша, он бежал со всех сил, жадно оглядываясь по сторонам в поисках противника. Наконец он увидел могущественную обезьяну, золотистого Сугриву в превосходных доспехах, уверенного в себе, сияющего как огонь. Глядя на брата, распираемого гордостью, Бали потуже затянул пояс, вспыхнув невиданным гневом. Сжав кулаки, полный сил, он вышел навстречу Сугриве, готовый к битве. Сугрива тоже с удвоенной от гнева силой пошел на брата, увенчанного золотой короной. Бали обратился к Сугриве, чьи глаза покраснели от гнева, искусному воину. Готовому наброситься на него:

– Этими сжатыми кулаками я награжу тебя ударами, от которых ты расстанешься с жизнью! Сугрива побледнел от гнева и ответил:

– Это я вскрою тебе череп, чтобы дыхание жизни покинуло тебя! Отражая атаку Бали, он яростно набросился на него, весь истекая кровью словно гора – весенними потоками. Невозмутимый Сугрива вырвал с корнем дерево шала и обрушил его на своего противника, как молния вонзается в горную вершину. Удар этот лишил Бали присутствия духа, он походил на перегруженный корабль, тонущий в волнах. Оба сильные и проворные как Супарна, братья сражались как два огромных великана, напоминая солнце и луну в небе. Каждый из них искал в противнике слабое место. Бали обладал огромной силой и доблестью, тогда как сын Сурьи, Сугрива, несмотря на всю свою силу, был слабее, и мужество его стало спадать, он перестал хвастать и разгневанный братом, дал знак Раме. Они вырывали деревья, и непрерывно награждали друг друга крепкими ударами кулаков, коленей и ног. Эта ожесточенная битва напоминал сражение Вритры с Индрой. Обе обезьяны, жители леса, истекали кровью в этом сражении и напоминали два грозовых облака, с великим грохотом сталкивающиеся друг с другом в небесах. Рама наблюдал за изнуренным Сугривой, царем обезьян, который пристально вглядывался в горизонт, не прекращая боя, и, видя, что он уже на грани поражения, извлек свою стрелу, чтобы убить Бали. Великий герой натянул свой лук, вложил в него стрелу, напоминающую ядовитую змею, и замер готовый выпустить ее, словно бог смерти, поднявший колесо времени. Звон его тетивы навлек ужас на птиц и диких зверей и они бросились бежать, словно вселенной пришел конец. Огромная и сияющая стрела Рамы, громом огласившая небеса, пронзила грудь Бали. От этого смертельно удара могущественный и доблестный царь обезьян повалился наземь, словно безжалостно брошенный в полнолуние стяг Индры. Разбитый и обессилевший Бали распростерся на земле, его душили рыдания. Могущественный Рама выпустил огромную яростную, смертоносную стрелу, которая сияла как золото и казалась самим временем в миг уничтожения мира и в своем полете напоминала дым, исходящий из огнедышащих уст Хары. Истекая кровью, словно цветущее дерево ашока на склоне горы, Бали, сын Васавы, без чувств лежал на поле сражения, словно сломленный стяг Индры.

Глава 17.

Дата добавления: 2017-01-14