Рюриковичи и Пясты — враги и союзники

Москва

А.Б. Широкорад

Рюриковичи против Гедиминовичей

РУСЬ И ЛИТВА

ТАЙНЫ ЗЕМЛИ РУССКОЙ

«Вече»

© ООО «Издательский дом «Вече», 2004

© Широкорад А.Б., 2004.

предисловие

В школьных учебниках истории вслед за нашествием татар следует отражение Александром Невским агрессии шведов и нем­цев, потом взаимоотношения с Ордой, ну а затем история, как мос­ковские князья собирали Русские земли в единое государство.

Пусть фрагментарность учебников истории в чем-то вещь не­избежная. Но, увы, и в многотомных монографиях отсутствует история южных и западных русских княжеств, начиная с 1240 г. К ним наши «мэтры» возвращаются лишь ко времени Богдана Хмельницкого, когда существуют пусть братские, но уже иные народы — белорусы и украинцы.

Возникают очевидные вопросы: откуда они взялись? Почему у них другой язык? да и вообще, что с ними было в течение че­тырех веков? Увы, эти вопросы повисают в воздухе. Еще в XVI — XVII веках московские цари и дьяки определили «магистраль­ное направление отечественной истории», и все, что не соответ­ствовало ему, попросту отбрасывалось. В результате сейчас не только в солидных монографиях, но и даже в архивах Российс­кой Федерации можно найти лишь обрывочные сведения по че­тырем векам существования южных и западных русских кня­жеств.

Часть исторических документов была умышленно уничтоже­на по приказу русских царей, а большинство попросту погибло от небрежения. Ведь как бережно в Москве (а затем в Петербур­ге) хранили свои летописи. Вспомним, как немедленно после смер­ти Пушкина в дом на Мойке прибыли жандармы и опечатали все его бумаги. То же самое делалось и в отношении всех санов­ников и генералов. Их бумаги тщательно собирали и отправля­ли в государственные архивы.

В конце XVIII века в состав Российской империи вошли по­чти все русские земли, отторгнутые поляками и литовцами. Екатерина II имела полную возможность заполучить богатейшие го­родские архивы, а также частные архивы древних польских ро­дов. Этому благоприятствовала и война с Речью Посполитой. Рус­ские, от солдата до генерала, лихо экспроприировали имущество мятежных панов, от столовых приборов до карет и картин. Но никого не интересовали архивы Киевской, Смоленской, Волынс­кой и других русских земель. Наконец, в 1815 г. на целое столе­тие Варшава стала частью империи. И опять же, ни правительство, ни чиновники, ни историки не заинтересовались древними до­кументами русских княжеств.

Ларчик открывается просто. Эти документы не нужны были для обоснования «магистральной линии», а в отдельных случаях могли ей сильно повредить. Замечу, что не только русское пра­вительство, но и значительная часть польской и русской знати не была заинтересована в изучении истории южных и западных русских княжеств.

Дело в том, что в XIX веке чуть ли не каждый пятый поляк был дворянином. В Польше несколько веков трудились еврейс­кие конторы, которые мастерски подделывали родословные. Осо­бенно легко и удобно было создавать легенды для родов, проис­ходивших из Великого княжества Литовского. Понятно, магнаты с подделанными родословными как огня боялись открытия под­линных документов XIII —XVII веков.

Аналогичная ситуация была и в России. Там, к примеру, де­сятки знатных фамилий вели свои родословные от святого князя Михаила Черниговского. Естественно, каждое семейство имела под­робное генеалогическое древо, начинавшееся со святого Михаи­ла. Но при попытке собрать вместе родословные князей Одоев­ских, Оболенских, Горчаковых, Волконских, Барятинских и про­чих получается куча разночтений. Сразу бросается в глаза хро­нологическая несуразность — удельные князья живут по 80 — 120 лет, причем, участвуют в битвах до последнего издыхания, и т.д. Понятно, что тут пропущены одно-два поколения. Надо ли говорить, что все эти лица также были заинтересованы в сокры­тии исторической правды.

Александр Твардовский писал: «Кто прячет прошлое ревни­во, тот и с грядущим не в ладу». Тяжелая расплата за историчес­кое невежество пришла в 1991 г.

В этой книге автор попытался дать историю борьбы литовс­ких и московских князей за обладание русскими землями. Вме­сте с тем автор посвятил отдельные главы истории Киевского, Черниговского и Смоленского княжеств, а также Галицкого ко­ролевства и Новгородской республики. Для этого пришлось пойти на некоторое нарушение хронологии повествования, а в ряде случаев допускать повторы.

ГЛАВА 1

РОКОВОЙ РАЗДЕЛ БРАТЬЕВ - СЛАВЯН

В VII —VIII веках многочисленные западнославянские племена занимали обширную территорию по бассейнам рек Вислы, Одры (Одера) и Лабы (Эльбы). В бассейне верхней Лабы, рек Влатвы и Моравы жили чешско-моравские племена, в бассейне Вислы и Варты, до Орды и Ниссы на западе — польские племена. Зем­ли в бассейне средней и нижней Лабы до Балтийского моря за­нимали полабские славяне, образовавшие несколько племенных союзов. Между Салой и Лабой и далее к востоку жили племена серболужицкого союза, а по средней Лабе и далее на северо-вос­ток — племена союза лютичей. Нижнюю Лабу заселяли ободриты. Лютичи и ободриты занимали земли до самого Балтийско­го моря. К востоку от них, на балтийском побережье, жили помо­ряне, принадлежавшие к польской группе западнославянских пле­мен. Ободритов, лютичей и поморян часто называют балтийски­ми славянами.

В IX веке возникает сильное государственное объединение сла­вян — Великоморавская держава, ставшая одним из самых мощ­ных государств Европы. В состав Великоморавской державы вхо­дили Чехия, Моравия, Словакия, Лужицы и земли ободритов.

В 863 г. из Византии в Великоморавское государство прибы­ла церковная миссия, возглавляемая братьями Кириллом (Кон­стантином) и Мефодием. Они начали перевод церковных книг на славянский язык, проповедовали христианство, проводили бо­гослужения на славянском языке. В Паннонии и Моравии Ки­рилл и Мефодий содействовали подготовке славянского духо­венства. Создание своей церкви укрепило политическую незави­симость Великоморавской державы и стало грозным оружием в борьбе с немецкой агрессией. Зависимость же от Константинополь­ского патриарха была чисто формальной.

Князь Ростислав и великоморавская знать поддерживали де­ятельность Кирилла и Мефодия. Но в 870г. ставленник немецких феодалов Святополк — племянник Ростислава — сверг сво­его дядю и занял княжеский престол. Ростислава же вывезли в Германию. Там он был ослеплен и навечно заточен в монастырь. Несколько позже немцы схватили и Святополка, и также отпра­вили его в Германию.

Одновременно западное духовенство¹ начало преследовать сла­вянских церковнослужителей. Мефодия схватили, бросили в тем­ницу и подвергли жестоким пыткам².

Результатом насилий немецких феодалов и западного духо­венства стало восстание, вспыхнувшее в конце 871 г. под руковод­ством священника Славомира. Тогда рыцари вспомнили о князе Святополке, томившемся в застенках одного из немецких замков. Его освободили и поставили во главе немецкого войска, снаря­женного для подавления восстания в Великоморавской державе. Но немцы просчитались — Святополк перешел на сторону вос­ставших, помог славянам разбить немецкое войско и вновь за­нял княжеский престол. Правил он до своей смерти в 894 г.

Святополк сразу же освободил из тюрьмы Мефодия, который вместе с многочисленными учениками продолжил свою духов­ную деятельность в Великоморавском государстве. Однако князь Святополк оказывал недостаточную поддержку восточному ду­ховенству в его борьбе с папистами. После смерти Мефодия в 885 г. его ученики были изгнаны из Моравии и нашли убежи­ще в Болгарии.

После смерти Святополка его сыновья начали борьбу за власть. В результате чешские земли попадают под власть герман­ского князя Арнульфа. В 906 г. венгры завоевывают словацкие земли, составлявшие значительную часть Великоморавской дер­жавы. Словаки попали под власть венгерских феодалов и на целое тысячелетие оказались оторванными от чешского народа.

Падение Великоморавского государства кардинально измени­ло ход развития западных славян. Как писал известный историк С.М. Соловьев: «Разрушение Моравской державы и основание Венгерского государства в Паннонии имели важные следствия для славянского мира. Славяне южные были отделены от север­ных, уничтожено было центральное владение, которое начало со­единять их, где произошло столкновение, загорелась сильная борь­ба между Востоком и Западом, между германским и славянским племенем, где с помощью Византии основалась славянская цер­ковь. Теперь Моравия пала, и связь славян с Югом, с Грециею, рушилась: венгры стали между ними, славянская церковь не могла утвердиться еще, как была постигнута бурею, отторгнута от Ви­зантии, которая одна могла дать питание и укрепление младен-чествующей церкви. Таким образом, с уничтожением самой креп­кой связи с востоком, самой крепкой основы народной самостоя­тельности, западные славяне должны были по необходимости примкнуть к западу и в церковном, и в политическом отноше­нии. Но мало того, что мадьярским нашествием прекращалась связь западных славян с Византиею, прекращалась также и непосред­ственная связь их с Римом, и они должны были принимать хри­стианство и просвещение из рук немцев, которые оставались для них теперь единственными посредниками. Этим объясняется ес­тественная связь западных славян с Немецкою империею, невоз­можность выпутаться из этой связи для государственной и на­родной независимости»³.

В IX веке территория Польши контролировалась десятками племенных группировок, только в Силезии их было не менее пяти. К началу X века наиболее сильными становятся две — висляне («люди Вислы») вокруг Кракова и поляне («люди полей») вок­руг Гнезно. В 960 г. верх берет полянская группировка, во главе которой стоит князь Мешко (Мечеслав) из рода Пястов (922 — 992гг.). Согласно легенде основателем этой династии был про­стой крестьянин Пяст, изготавливавший колеса для телег.

Около 966 г. Мешко женится на чешской княжне Доброве (Дуб­ровке). Невеста была христианкой, и Мешко пришлось крестить­ся. Вместе с Добровой в Польшу приехало и несколько священ­ников-папистов во главе с епископом Иорданом. Именно с них и началось крещение Польши.

Мешко начал сношения с римским престолом, и в 990 г. рим­ский папа признал Мешко королем. Тем не менее, занявший пос­ле смерти Мешко престол Болеслав I Храбрый считался только великим князем и принял королевский титул лишь в 1025 г. за несколько недель до своей кончины.

Первое столкновение Руси⁴ и Польши, о котором сохранились письменные свидетельства, произошло в 981 г. Согласно русской летописи князь Владимир Красное Солнышко (г. рож. неизв. — ум. 1015 г.) ходил с войском на ляхов и занял Перемышль, Чер-вен и другие их города. Забавно, что чешские историки утверж­дают, будто эти города не могли быть отняты у поляков, а были отняты у чехов, поскольку земля к востоку до Буга и Стыря, впоследствии названная Галицкой, принадлежала в то время че­хам. Чехи ссылаются на данную Пражскому епископству при его основании грамоту, в которой границами епископства к востоку обозначены реки Буг и Стырь в Хорватской земле. С.М. Соло­вьев довольно аргументированною доказал недостоверность этой грамоты⁵, так что 981 г. мы должны считать годом первой рус­ско-польской войны.

Русские летописи свидетельствуют, что занятые князем Вла­димиром города принадлежали Руси еще при Олеге Вещем, но были заняты поляками в малолетство князя Игоря.

Согласно русским летописям, в 992 г. князь Владимир воевал с Мешко «за многие противности его» и в бою за Вислой одер­жал полную победу. Поводом к этой войне могли служить спор за Червенские города. Война эта могла вестись в союзе с чешским князем Болеславом II Благочестивым, который с 990 г. воевал с Мешко. Болеслав I Храбрый (967 —1025 гг.), занявший польский престол после смерти своего отца князя Мешко в 992 г., еще как минимум год продолжал войну.

Болеслав I был опытным политиком и храбрым воином. На севере он расширил свои владения до Балтийского моря, подчи­нив себе поморян и пруссов. Болеслав I, воспользовавшись смер­тью в 999 г. чешского князя Болеслава II, напал на Краков и при­соединил его с окрестностями к Польше. В это же время он зах­ватил Моравию и земли словаков до Дуная.

Примерно⁶ в 1008—1009гг. Болеслав I заключил мир с Вла­димиром Красное Солнышко. Мир был скреплен родственным союзом: дочь Болеслава вышла замуж за сына Владимира Свя-тополка (ок. 980 — ок. 1019 гг.). Но этот первый родственный союз польских и русских князей привел не к миру, а к серии новых войн. Где-то между 980 и 986 годом Владимир разделил земли между сыновьями. Вышеслава он направил в Новгород, Изясла-ва — в Полоцк, Святополка — в Туров, Ярослава — в Ростов. Следует заметить, что Владимир ставил сыновей не независимы­ми правителями областей, а всего лишь своими наместниками.

В конце 1012 или в начале 1013 года Святополк вместе с же­ной и ее духовником Рейнберном Колобрежским оказывается в киевской темнице. Подробности ареста Туровского князя летопис­цы до нас не донесли, что дало повод разыграться фантазии ис­ториков. Так, Ф.И. Успенский писал: «Епископ колобрежский [Рейнберн], сблизившись со Святополком, начал с ведома Болес­лава подстрекать его к восстанию против Владимира... С этим восстанием связывались виды на отторжение России от союза с Востоком [Византией] и восточного православия»⁷. Видимо, бо­лее близок к истине П. Голубовский: «Князь Туровский, Свято­полк, заводит отношения с Польшей, чтобы иметь поддержку для завоевания своей автономности, и попадает за это в тюрьму»⁸. Не исключено, что Святополк попросту отказался платить дань Ки­еву, как это сделал в 1014 г. князь Ярослав в Новгороде.

В немецкой хронике Титмара Мерзенбурского, умершего в 1018 г., говориться, что Болеслав, узнав о заточении дочери, спешно заключил союз с германским императором и, собрав польско-гер­манское войско, двинулся на Русь. Болеслав взял Киев и освобо­дил Святополка и его жену. При этом Титмар не говорит, на каких условиях был освобожден Святополк. По версии Титмара Свя­тополк остался в Киеве и стал править вместе с отцом. Нам же остается только гадать, был ли Святополк при Владимире со­ветником, или наоборот, Святополк правил страной от имени отца.

Любопытно, что все русские летописи молчат о последних го­дах жизни князя Владимира Красное Солнышко. Из этого мо­жет следовать лишь один вывод: кто-то, то ли сам Ярослав, то ли его дети, основательно отредактировали русские летописи, а периоды, где врать уже было невмочь, попросту опустили.

Так или иначе, но к 1015 г. Святополк был если не правите­лем Киева, то, по крайней мере, соправителем своего отца⁹. Надо сказать, что перед смертью Владимира на Руси было неспокойно. К примеру, после смерти в 1001 г. Изяслава Владимировича, по­саженного отцом в Полоцке, полоцким князем-наместником был назначен не следующий по старшинству брат, как было принято тогда и в последующие 400 лет на Руси, а сын Изяслава юный Брячислав. Это свидетельствует о фактической независимости Полоцкого княжества от Киева. Затем и Ярослав Владимирович в Новгороде отказался платить дань Киеву. Там начинают гото­виться к походу на Новгород. Но весной 1015г. Владимир разбо­лелся и 15 июля умер. Естественным возможным приемником Владимира был Святополк. Он был самый старший из сыновей Владимира, то есть законный наследник престола.

И тут согласно русским летописям и «Сказанию о Борисе и Глебе» начинаются абсолютно необъяснимые события. Полоцкое и Новгородское княжества отделяются от Киева и готовятся к войне с ним. Значительная часть князей Владимировичей (Мстис­лав — князь тмутараканьский, Святослав — князь древлянский и Судислав — князь псковский) держат нейтралитет и не соби­раются подчиняться центральной власти. Лишь два младших по возрасту князя — Борис Ростовский и Глеб Муромский — за­являют, что готовы чтить Святополка, «как отца своего».

А Святополк начинает свое правление с убийства... двух са­мых верных и, кстати, своих единственных вассалов, Бориса и Глеба.

Тайна была раскрыта норманнским скальдом в «Саге об Эймунде»¹⁰. Эймунд был командиром наемной варяжской дружи­ны, служившей у Ярослава Владимировича, вошедшего в историю под именем Ярослава Мудрого (ок. 987 — 1054 гг.). Согласно саге Борис (Бурислейф) ^п верно служил своему сюзерену Киевско­му князю Святополку и водил рати печенегов на Ярослава. Летом 1017 г. печенеги иод командованием князя Бориса ворвались в Киев, но они увлеклись грабежом, иваряги Эймунда выбили их из города. Следующим летом Борис опять идет с печенегами к Киеву. Тогда Эймунд обратился к Ярославу (Ярислейфу): «Ни­когда не будет конца раздорам, пока вы оба живы». Ярослав ока­зался действительно «мудрым» и хитро ответил: «Я никого не буду винить, если он (Борис) будет убит». Эймунд выполнил приказ своего князя и убил Бориса. Об убийстве Глеба достовер­ных данных нет. Предполагается, что он был сторонником Ярос­лава, и убили его свои же муромские подданные.

Но вот в 1054 г. умер Ярослав Мудрый, и на Руси вновь на­чались большие усобицы. Естественно, что о событиях 1015 — 1018 гг. все давно забыли. Этим и воспользовался князь Изяслав Ярославович, чтобы в 1072 г. канонизировать Бориса и Глеба как невинно убиенных злодеем Святополком Окаянным.

Как уже говорилось, история убийства варягами Бориса и «ва­ряжский вариант» гражданской войны на Руси 1015— 1025 гг. при­ведены в книге «Северные войны России». Здесь же я останов­люсь на «польском варианте» войны.

Осенью 1016 г. князь Ярослав Владимирович (в саге — Ярис-лейф) с помощью варягов разбил у города Любеч войско печене­гов под предводительством Бориса Владимировича (Бурислей-фа) и вскоре овладел Киевом. Борис бежал к печенегам, а князь Святополк — в Польшу к своему тестю Болеславу Храброму. При этом его жена стала добычей Ярослава.

Однако Болеслав был поглощен борьбой с немцами, и судьба дочери и зятя его мало волновала. Поэтому Болеслав решил не­медленно завести дружбу с победителем. Мало того, вдовый Бо­леслав предложил Ярославу Владимировичу скрепить союз бра­ком с его сестрой Предславой. Одновременно, «с лисьим ковар­ством» (по словам Титмара Мерзебургского), Болеслав вел пере­говоры и с германской знатью, и тоже отправил сватов к Оде, дочери майсенского маркграфа Эккехарда в Саксонии.

Ярослав же, овладев Киевом, считал себя непобедимым и гру­бо отказал Болеславу в союзе, как в политическом, так и в брач­ном. Мало того, Ярослав в первой половине 1017 г. отправил по­слов к германскому императору Генриху II, чтобы заключить наступательный союз против Польши. Генрих обрадовался рус­скому посольству, и в том же году была организована первая русско-германская коалиция против Польши. Кроме Руси и Гер­мании в состав коалиции вошли чешский князь Олдржих и племя язычников лютичей.

Болеслав Храбрый решил бить врагов поодиночке. Войско его сына Мешко, будущего короля Мечеслава II (р. в 990 г., правил в 1025 —1034 гг.), вторглось в Чехию и, пользуясь отсутствием Ол-држаха, разорило страну.

Германо-чешское войско осадило польскую крепость Нимч, но вскоре было вынуждено отступить в Чехию. 1 октября 1017г. Болеслав предложил Генриху начать переговоры о мире и от­правил послов в город Мерзабург, где находилась ставка импе­ратора. Переговоры затянулись, и лишь 30 января 1018 г. в горо­де Будишине (Баутцене) был подписан мир между Польшей и Германской империей. Польша получила земли, принадлежавшие ей еще до начала войны 1015— 1017гг.: Лужицкую марку и Мильско (земли мильчан). Однако если раньше Болеслав вла­дел ими на правах имперского лена, то теперь они прямо вклю­чались в состав Польского государства.

Генрих дал согласие на брак с Одой. Бракосочетание состоя­лось с фантастической для того времени быстротой — всего че­рез четыре дня после заключения Будишинского мира.

Между тем, в 1017 г. Ярослав с войском двинулся к Берестью (нынешнему Бресту). Город Берестье к 1015г. входил в состав Туровского княжества, и там мог находиться как русский гарни­зон, преданный Святополку, так и польское войско. Взял ли Ярослав Берестье или нет, неизвестно, но хронист Титмар Мер-зебургский кратко написал, что Ярослав, «овладев городом, ниче­го [более] там не добился». Итак, войско Ярослава вернулось назад. Возможно, это было связано с нападением печенегов, ведомых Борисом Владимировичем.

Летом 1017г. Болеслав двинулся с войском навстречу Ярос­лаву. Помимо поляков у него было 300 наемных немцев, 500 вен­гров и 1000 печенегов. С поляками шла и русская дружина Свя-тополка.

Рати встретились 20 июля 1017 г. на Волыни на реке Буг. Два дня противники стояли друг против друга и начали обменивать­ся «любезностями». Ярослав велел передать польскому князю: «Пусть знает Болеслав, что он, как кабан, загнан в лужу моими псами и охотниками». На что Болеслав ответил: «Хорошо ты назвал меня свиньей в болотной луже, так как кровью охотников и псов твоих, то есть князей и рыцарей, я запачкаю ноги коней моих, а землю твою и города уничтожу, словно зверь небывалый».

На следующий день, 22 июля, воевода Ярослава некий Буда начал насмехаться над польским князем, крича ему: «Вот мы про­ткнем тебе палкою брюхо твое толстое!»¹² По словам летописца Болеслав был крупным и толстым, так что с трудом мог сидеть на лошади. Он не вытерпел насмешки и сказал своим дружин­никам: «Если вам это ничего, так я один погибну», сел на коня и бросился в реку. Войско поспешило за своим князем. Русские пол­ки не ожидали такой внезапной атаки, растерялись и обрати­лись в бегство.

Разгром был полный. По свидетельству Титмара Мерзебургс-кого: «Тогда пало там бесчисленное множество бегущих». Тоже говорят и русские летописцы: «И иных множество победили, а тех, которых руками схватили, расточил Болеслав по ляхам». В числе погибших называют и воеводу Блуда (Буду).

Сам Ярослав с четырьмя дружинниками убежал в Новгород. Там он решил бежать в Швецию. Но новгородцы во главе с по­садником Константином сыном Добрыни «рассекли ладьи Ярос­лава, так говоря: «Хотим и еще биться с Болеславом и со Свято-полком». Начали деньги собирать: от мужа по 4 куны, а от ста­рост по 10 гривен, а от бояр по 18 гривен. И привели варягов, и отдали им деньги, и собрал Ярослав воев многих».

Между тем бегство Ярослава открыло союзному войску Бо­леслава путь на Киев. Титмар Мерзебургский пишет: «Добившись желанного успеха, [Болеслав] преследовал разбитого врага, а жители повсюду встречали его с честью и большими дарами». Войско Болеслава шло через Владимир Волынский, Дорогобуж, Луцк и Белгород. Жители этих городов не оказывали сопро­тивления и признавали власть Святополка.

Вначале августа 1018г. поляки подошли к Киеву. Дружина Ярослава и наемники-варяги попытались оказать сопротивление. Но Болеслав не спешил со штурмом города, и вскоре защитни­ки Киева сдались из-за нехватки продовольствия. Судя по все­му, капитуляция была почетной.

14 августа союзники вошли в город. У собора святой Софии (тогда еще деревянного) Болеслава и Святополка «с почестями, с мощами святых и прочим всевозможным благолепием» встре­тил киевский митрополит.

Польские хронисты утверждают, что князь Болеслав, вступив в завоеванный Киев, ударил мечом по Золотым воротам города. На вопрос, зачем он это сделал, Болеслав будто бы ответил «с язвительным смехом»: «Как в этот час меч мой поражает золо­тые ворота города, так следующей ночью будет обесчещена сестра самого трусливого из королей, который отказался выдать ее за меня замуж. Но она соединится с Болеславом не законным бра­ком, а только один раз, как наложница, и этим будет отомщена обида, нанесенная нашему народу, а для русских это будет позо­ром и бесчестием».

В Великопольской хронике XIII —XIV веков говорится: «Го­ворят, что ангел вручил ему [Болеславу] меч, которым он с помо­щью Бога побеждал своих противников. Этот меч и до сих пор находится в хранилище краковской церкви, и польские короли, направляясь на войну, всегда брали его с собой и с ним обычно одерживали триумфальные победы над врагами... Меч короля Болеслава... получил название «щербец», так как он, Болеслав, придя на Русь по внушению ангела, первый ударил им в Золотые ворота, запиравшие город Киев на Руси, и при этом меч получил небольшое повреждение».

В руки Болеслава попали все женщины из семьи Ярослава — его «мачеха» (видимо, последняя, неизвестная русским источни­кам, жена князя Владимира Святого), жена и девять сестер. Титмар пишет: «На одной из них, которой он и раньше добивался [Предславе], беззаконно, забыв о своей супруге, женился старый распутник Болеслав». В Софийской Первой летописи говорится более определенно: «Болеслав положил себе на ложе Предславу, дщерь Владимирову, сестру Ярославлю».

Между прочим, Ярослав еще до битвы на Буге отослал в Нов­город захваченную в полон жену Ярополка. Болеслав взял Предславу к себе в наложницы, а позже увез ее с собой. Дальнейшая судьба ее неизвестна.

Видимо, Болеслав нарушил условия капитуляции Киева и вскоре отдал город на разграбление. Разделив добычу, наемники — саксонцы, венгры и печенеги отправились восвояси. Сам же Бо­леслав с частью польского войска остался в Киеве, а остальная часть войска была размещена в ближайших городах. Польский князь явно не знал, что делать с Киевом. Он даже начал в Киеве чеканку серебряных монет, так называемых «русских денариев» с надписью кириллицей «Болеслав».

Но польский князь понимал, что удерживать Киев дольше бу­дет невозможно. Он попытался даже вступить в переговоры с Ярославом, находившимся в Новгороде, и послал туда киевского митрополита. Поводом для серьезных переговоров стал вопрос об обмене дочери Болеслава и жены Святополка на жену Ярос­лава. Однако Ярослав не желал мириться в такой ситуации с Бо­леславом, кроме того, у него были весьма веские причины желать, чтобы жена его сгинула в польском плену.

Что же касается Святополка, то он не хотел ни мира с Ярос­лавом, ни присоединения Киевской земли к Польше. В Повести временных лет говорится: «Болеслав же пребывал в Киеве, сидя [на престоле]; безумный же Святополк стал говорить: "Сколько есть ляхов по городам, избивайте их"». Киевлян и жителей дру­гих городов, оккупированных ляхами, долго уговаривать не при­шлось. Почти одновременно началось изгнание поляков. Однако непонятным образом Болеславу удалось уйти из Киева с боль­шей частью людей, а также с награбленными ценностями. Знат­ные русские пленники — бояре Ярослава, жены и сестры — были отправлены в Польшу, видимо, еще раньше. Болеславу удалось сохранить за собой и Червенские города, приобретенные еще кня­зем Владимиром Святым.

После ухода поляков Святополк стал киевским князем и тоже начал чеканить собственную серебряную монету. А тем временем Ярослав счел себя холостым и послал сватов к шведскому конунгу Олафу Шётконугу. Летом 1019 г. в Новгороде состоялось бра­косочетание дочери Олафа Ингигерд, принявшей христианское имя Ирина, с Ярославом. Ингигерд привела с собой в качестве приданого дружину, а Ярослав передал шведам город Ладогу с окрестными землями. Шведы называли Ладогу Альдейгьюборг, первым правителем ее стал шведский ярл Рёгнвальд Ульвссон. Вернуть Ладогу русским князьям удалось лишь во второй поло­вине XI века.

В том же 1019 г. Ярослав двинулся с большой ратью на Киев. Согласно Устюжской летописи у него было 40 тысяч человек, из них варягов 18 тысяч.

Святополк призвал на помощь печенегов, но в битве на реке Альте недалеко от Киева был разбит. Святополк в очередной раз бежал на запад, где и умер. Причем, достоверных сведений о ме­сте и времени его смерти нет. Тем не менее, гражданская война на Руси с бегством «окаянного» Святополка не закончилась. Ярос­лаву пришлось воевать еще с племянником Брячиславом Полоц­ким и братом Мстиславом Тмутараканьским.

В 1021 г. Ярославу удалось заключить мир с племянником. При этом он не только признал полную независимость Полоцкого кня­жества, но и уступил города Витебск и Усвят, где были страте­гические волоки на пути «из варяг в греки». В 1025 г. Ярослав заключил мир с Мстиславом. Братья разделили Русскую землю по Днепру, как хотел Мстислав. Он взял себе восточную сторону с главным столом в Чернигове, а Ярослав — западную сторону с Киевом.

В 1022 г. войска Ярослава приходили к Берестью, занятому по­ляками, однако удалось ли им взять город, летопись умалчивает. В 1025 г. через несколько недель после своей коронации умер Болеслав Храбрый. В Польше началась усобица между Болеславичами — новым великим князем Мешко II и его братом Отго­ном. В польские дела немедленно вмешиваются соседи — немцы и чехи. В ходе войны Оттон бежал к князю Ярославу Мудрому. Жить ему было приказано в Киеве, а не при дворе князя в Нов­городе. В Киеве Оттон провел около шести лет. Оттуда он всту­пил в сношения с германским императором Конрадом, строя коз­ни против брата. Все это, естественно, происходило с санкции Ярослава.

В 1030 г. Ярослав захватывает польский городок Белзы (Белз) на реке Жолокии, притоке Западного Буга (ныне на территории Львовской области). Согласно русской летописи «В лето 6539 (1031) Ярослав и Мстислав собрали воинов многих, пошли на ляхов и заняли грады Червенские опять, и повоевали Лядскую землю; и многих ляхов привели и разделили их: Ярослав посадил своих по Роси¹³; и пребывают они там и до сего дня».

В войске Ярослава находилось немало варягов, в том числе Эйдив Рёгнвальдссон и Харальд. Позднее исландский скальд Тьодольв Арнорссон воспел этот поход и подвиги наемниковварягов: «Воины задали жестокий урок ляхам» (в стихотвор­ном переводе О.А. Смрницкой: «Изведал лях лихо и страх»).

Поход Ярослава и Мстислава на Польшу был согласован с наступлением с запада императора Конрада. Мешко II не смог ос­тановить немцев и русских и был вынужден бежать в Богемию к чешскому князю Олдржиху. На польском престоле утвердился Оттон. Он прежде всего выполнил все приказания императора: отказался от титула короля и отослал польскую корону в Герма­нию вместе с женой Мешка Риксой, а себя объявил вассалом гер­манского императора.

Такое поведение пришлось не по нраву польской знати, и вско­ре Оттон был убит, а его место занял брат Мешко II. Но править ему пришлось недолго, в 1034 г. убили и Мешко. Его вдова Рик-са, урожденная принцесса пфальцская, приняла опеку над своим малолетним сыном Казимиром. Рикса попыталась оттеснить от власти вельмож-поляков и править с помощью немцев. Дело кончилось переворотом и изгнанием Риксы в Германию.

Править страной стали польские магнаты от имени малолет­него Казимира. Но дела у них явно не клеились, и Польшу охва­тило восстание смердов. Причем, восстание носило как антифео­дальный, так и антицерковный характер, — а большинство вос­ставших были язычниками.

После похода 1031 г. Ярослав не вмешивался в польские дела, удовлетворившись присоединением к своим владениям «Червенских градов».

В 1039 г. в большей части Польши установилось спокойствие, и власть прочно держал в руках сын Мешко II князь Казимир I Восстановитель (1016—1058 гг.). Казимир и Ярослав заключи­ли союз в борьбе против Моислава — бывшего дружинника Мешко, захватившего власть в Мазовии. Моислава поддержива­ли пруссы, литовцы и поморские славяне. В 1041 г. Ярослав со­вершает поход в Мазовию. Причем войско его шло варяжским способом на лодках по рекам Припяти и Западному Бугу.

В 1043 г. Казимир женился на сестре Ярослава Мудрого Доб-рогневе (Марии), получив богатое приданое, а вместо вена он от­дал Ярославу 800 пленных, взятых Болеславом на Руси. В 1047 г. Ярослав опять пошел с войском на помощь Казимиру против Моислава. На этот раз Моислав был убит, а рать его разбита, Мазовия снова подчинилась польскому князю.

Вскоре союз Руси и Польши скрепился еще одним браком — сын Ярослава Изяслав женился на сестре Казимира. До самой смерти Ярослава Мудрого в 1054 г. с Польшей сохранялись доб­рососедские отношения.

Глава 2

В 1079г. польские паны и духовенство согнали с престола польского короля Болеслава II Смелого (1042 — 1081 гг., король с 1076г.) а вместо него на престол возвели его брата — слабо­вольного Владислава (Володислава) I Германа (1043—1102 гг.).

Как писал С.М. Соловьев: «Владислав вверился во всем палатину Сецеху, который корыстолюбием и насильственными по­ступками возбудил всеобщее негодование. Недовольные встали под предводительством побочного сына Владиславова, Збигнева. В эту усобицу вмешались чехи, а, с другой стороны, Владислав должен был вести упорную борьбу с поморскими славянами. Легко понять, что при таких обстоятельствах Польша не только не могла обнаружить своего влияния на дела Руси, но даже не могла с успехом бороться против Василька Ростиславича, кото­рый с половцами пустошил ее области»¹⁴.

Замечу, что Васильке Ростиславович (1062—1124 гг.) был с 1085 г. удельным князем теребовльским.

В 1138 г. (по другим сведениям в 1139 г.) умер польский ко­роль Болеслав III Кривоустный (р. 1086 г., правил 1102 — 1138 гг.). После его смерти Польша окончательно вступила в период фео­дальной раздробленности. Свое юридическое оформление фео­дальная раздробленность получила в так называемом Статусе Бо­леслава Кривоустного, изданном в 1138 г. Согласно этому Стату­су Польское государство было разделено между сыновьями Бо­леслава III. Старший сын — Владислав II (1105— 1159 гг.) полу­чил Силезию, Мешко (1126—1202 гг.) — большую часть Великой Польши с Познанью и часть Куявии, Болеслав Кудрявый (1121 — 1173гг.) — Мазовию, а Генрих — Сандомирскую и Люблинскую земли. Статусом устанавливался принцип сеньората. Старший в роде получал верховную власть с титулом великого князя. Сто­лицей его был Краков. Помимо собственного удела, он получал еще великокняжеский удел, в состав которого входили Краковская, Серадзьская и Ленчицкая земли, часть Куявии с городом Крушвицей и часть Великой Польши с Калишем и Гнезно.

Старший Болеславович Владислав II по натуре слыл челове­ком кротким и миролюбивым. Полной противоположностью ему была его жена Агнесса — дочь австрийского герцога Леопольда. Немецкой принцессе казались дикими родовые отношения меж­ду князьями. Она не могла смириться с тем, что ее супруг только старший среди братьев. Агнесса язвительно называла мужем «по­лукнязем» и «полумужчиной» за то, что он терпел рядом с собой столько равноправных князей. И Владислав, не выдержав насме­шек жены, поддался ее увещеваниям и начал требовать дань с уделов братьев, хотел забирать их города и даже намеревался изгнать их из Польши. Но вельможные паны встали на защиту младших братьев, и Владислав в 1142 г. был вынужден сам бе­жать в Германию. Краковский престол перешел следующему по старшинству брату — Болеславу IV Кудрявому.

Русские князья вновь вмешались в польские усобицы. Тем бо­лее что великий князь Киевский Всеволод Ольгович (род. до 1094г. — ум. 1146г.) был в родстве с Владиславом II — дочь Всеволода Звенислава была замужем за старшим сыном Владис­лава Болеславом. В 1142 г. Всеволод послал своего сына Святос­лава, двоюродного брата Изяслава Давыдовича и Владимира Га-лицкого на помощь Владиславу II против его младших братьев. Но русские полки не спасли Владислава. Русский летописец повествует, что княжеские дружины больше занимались опусто­шением и разграблением Польши, чем усмирением младших бра­тьев Болеелавичей, «побравши в плен больше мирных, чем рат­ных людей».

Владислав еще надеялся с помощью русских или немцев вер­нуть себе польский престол, и в 1145г. князь Игорь Ольгович (ок. 1096 г. — 1147 г., с 1146 г. великий князь Киевский) с брать­ями вновь отправляется в польские земли воевать младших братьев Болеславичей. Летописец говорит: «В середине земли Польской встретились они с Болеславом Кудрявым и братом его Мечеславом (Мешко). Польские князья не захотели биться, при­ехали к Игорю с поклоном и помирились на том, что уступили старшему брату Владиславу четыре города во владение, а Игорю с братьями дали город Визну, после чего русские князья воз­вратились домой и привели с собою большой полон».

С XII века особое значение в русско-польских отношениях при­обрело Галицкое удельное княже­ство. В 1187 г. умер галицкий князь Ярослав Владимирович Осмомысл. Перед смертью он об­ратился к боярам: «Я одною своею худою головою удержал Галицкую землю, а вот теперь приказываю свое место Олегу, меньшому сыну моему, а старшему, Владимиру, даю Перемышль». Но Олег был сыном князя от наложницы Настасьи, которую в 1174 г. галицкие бояре сожгли на костре. Поэтому Оле­га сразу же после смерти отца изгнали из Галича, а на престол был посажен Владимир Ярославич (ок. 1151 г. — ок. 1198 г.). Но, увы, Владимир увлекался ви­ном и женщинами, по словам летописца он «умел только пить, а не любил думы думать с своими боярами. Отнял у попа жену и стал жить с нею, прижил двоих сыновей. Мало того, понравится ему чья-нибудь жена или дочь, брал себе насильно».

Встретившись с сильной боярской оппозицией, Владимир Ярос­лавович решил не искушать судьбу и бежал из родного Галича в Венгрию. Галичем же овладел соседний владимиро-волынский князь Роман Мстиславич (род. после 1149г. — ум. 1205г.).

Венгерский король Бела III радушно встретил изгнанника Вла­димира Ярославича, собрал большую рать и пошел на Галич. У Ро­мана Мстиславича не было сил для сражения с венгерским вой­ском, и он отправился обратно на Волынь. Однако хитрый Бела III обманул Владимира и поставил галицким князем своего сына Андрея. Что же касается Владимира Ярославича, то его силой увезли в Венгрию и заточили в каменной башне.

В 1190г. Владимиру удалось бежать из венгерской неволи. Вскоре он объявился при дворе германского императора Фрид­риха Барбаросса. Владимир предложил Фридриху выплачивать ежегодно по две тысячи гривен серебром, и тот отправил его при своем после к польскому князю Казимиру II Справедливому (1138—1194гг.) с приказом, чтобы последний помог ему полу­чить обратно галицкий престол. Казимир отправил с Владими­ром своего воеводу Николая с войском. Когда галичане узнали о приближении своего бежавшего князя с польским войском, то вышли ему навстречу, провозгласили своим князем, а венгерс­кого королевича Андрея изгнали.

В Польше после смерти Болеслава IV Кудрявого в 1173 г. ве­ликокняжеский престол перешел к следующему брату Мешко III. Но тот умудрился восстановить против себя вельможных панов, и вскоре был изгнан ими. Князем провозгласили самого младше­го Болеславича — Казимира II Справедливого¹⁵. После смерти Ка­зимира великим князем был избран его сын — несовершеннолет­ний Лешко Белый (1186—1227 гг.). Однако еще был жив отстав­ной князь Мечеслав III, которого именовали Старым. Старый на­чал усобицу против племянника.

В это время в Кракове объявился уже знакомый нам князь Роман Мстиславич, который приехал просить помощи в своей очередной усобице. И он надеялся эту помощь получить, поскольку вдова Казимира Справедливого Елена приходилась ему родной племянницей, она была дочерью его брата Всеволода Мстислави­ча Бельского. Казимировичи отве­тили: «Мы бы рады были тебе помочь, но обижает нас дядя Меш­ко (Мечеслав), ищет под нами волости. Прежде помоги ты нам, а когда будем все мы поляки за одним щитом, то пойдем мстить за твои обиды».

Роман был не один, а с дружи­ной, и отправился вместе с деть­ми Казимира на Мечеслава Ста­рого. Тот не желал биться с дру­жиной Романа Мстиславича и попросил его быть посредником в споре между ним и племянника­ми. Но Роман все же напал на вой­ско Мешко. В результате дружи­на его была разбита, а сам князь, раненый, убежал в Краков, отку­да уцелевшие дружинники пере­несли его домой — во Владимир Волынский.

Тем не менее, союз с Казими-ровичами позже все-таки принес свои плоды Роману Мстислави-чу. В 1198 г. умер галицкий князь Владимир Ярославич, и польские войска помогли Роману занять галицкий престол. Теперь Роман сел в Галиче «всерьез и надолго» и стал основателем династии галицких королей.

Между тем власть в Кракове три раза переходила от Лешко Белого к Мешко. В конце концов, Мешко III вроде бы твердо сел на престол, но в 1202 г. умер. Польские вельможи предложили престол Лешко, но не сговори­лись о цене и отдали его сыну Мешко Владиславу III Ласконо-гому (1161 — 1231 гг.). Вскоре Ласконогий поссорился с католи­ческими прелатами и частью знати, и на престоле вновь оказал­ся Лешко.

Князь Роман Мстиславич был постоянным союзником Лешко в его борьбе с Мешко и Ласконогим. Но когда Лешко основа­тельно обосновался в Кракове, Роман потребовал у него волости в награду за прежнюю дружбу. Лешко отказал, в результате пре­жние союзники рассорились. По словам летописца в ссоре этой не последнюю роль сыграл Владислав Ласконогий. В 1205 г. Ро­ман Мстиславич осадил Люблин, но, узнав, что Лешко с братом Конрадом идут на него, снял осаду и двинулся им навстречу. Перейдя Вислу, галицкие полки стали под городом Завихвос-том. Вскоре туда прибыли послы от Лешко и начали перегово­ры. Решено было приостановить военные действия до окончания переговоров. Роман Мстиславич с несколькими дружинниками спокойно отъехал на охоту, но в засаде его ждал большой польский отряд. Силы были не равны, и после короткого, но жестокого боя Роман Мстиславич и его дружинники были убиты.

С.М. Соловьев писал о галицком князе: «Роман слыл грозным бичом окрестных варваров — половцев, литвы, ятвягов, добрым подвижником за Русскую землю, достойным наследником праде­да своего, Мономаха: «он стремился на поганых, как лев, — гово­рит народное поэтическое предание, — сердит был, как рысь, гу­бил их, как крокодил, перелетал земли их, как орел, и храбр он был, как тур, ревновал деду своему, Мономаху». Мы видели, что одною из главных сторон деятельности князей наших было по­строение городов, население пустынных пространств: Роман зас­тавлял побежденных литовцев расчищать леса под пашню, но тщетно казалось для современников старание Романа отучить дикарей от грабежа, приучить к мирным земледельческим заня­тиям, и вот осталась поговорка: «Роман! Роман! худым живешь, литвою орешь»¹⁶.

Последнее дало повод историку Стрыйковскому утверждать, что Роман впрягал пленных литовцев и ятвягов в плуги и зас­тавлял выпахивать корни деревьев по новым местам.

Роман Мстиславич оставил после себя двух малолетних де­тей — четырехлетнего Даниила¹⁷ и двухлетнего Василько¹⁸.

Галич представлял собой лакомый кусочек, и все соседи, как воронье, слетелись туда, узнав о смерти грозного Романа. В 1206 г. на Галич двинулось целое скопище русских князей: Владимир Святославич Чермный с братьями, Владимир Игоревич Северский с братьями, к ним присоединился смоленский князь Мстис­лав Романович с племянниками. К ним примкнули и половцы. В Киеве к компании присоединился Рюрик Ростиславич с сыно­вьями Ростиславом и Владимиром, и племянниками. С другой стороны к Галичу шел с войском из Кракова князь Лешко.

Вдова Романа княгиня Анна испугалась и попросила помощи у венгерского короля Андрея II, сына Белы III, того самого Анд­рея, который, будучи королевичем, когда-то княжил в Галиче.

Тем временем галицкие бояре, ненавидевшие Романа и его по­томство, подняли мятеж и вынудили вдову с детьми и прибли­женными бежать во Владимир Волынский.

Наконец все три рати подошли к Галичу, но до битвы не дош­ло. Андрею II надо было возвратиться домой из-за интриг коро­левы Гертруды, поэтому он наскоро договорился с Лешко сде­лать галицким князем Ярослава Переяславского, сына великого князя Всеволода Суздальского, и отправился назад в Венгрию.

Однако галицкие бояре обманом посадили князем Владими­ра Игоревича Северского (ок. 1170 г. — 1212 г.). Свое правление Владимир Игоревич начал с того, что послал своих людей во Вла­димир Волынский с требованием выдать вдову и детей князя Романа. Анне вновь пришлось бежать ночью с двумя детьми, дядь­кой Мирославом, попом и кормилицей. Они долго думали, куда идти. Со всех сторон были только враги. Из всех зол беглецы выбрали меньшее, и, уповая на былую дружбу, направились в Польшу к Лешко, хотя князь Роман и был убит людьми Лешко, а мир с Польшей еще не был заключен. К счастью Лешко сжа­лился над беглецами и встретил их словами: «Не знаю, как это случилось, сам дьявол поссорил нас с Романом». Он отправил ма­лолетнего Даниила в Венгрию со своим послом, велев передать королю: «Я позабыл свою ссору с Романом, а тебе он был друг: вы клялись друг другу, что кто из вас останется в живых, тот будет заботиться о семействе умершего. Теперь Романовичи изгнаны отовсюду: пойдем возвратим им отчину их».

Владимир Игоревич правил Галичем недолго. Он поссорился с галицкой дружиной и не придумал ничего лучшего, как попро­сту перебить ее. Однако убить удалось всего около пятисот чело­век, остальные разбежались. Многие из галицких дружинников и бояр отправились в Венгрию и стали просить короля Андрея: «Дай нам отчича нашего Даниила: мы пойдем с ним и отнимем Галич у Игоревичей». Король согласился, дал галицким боярам большое войско и вместе с Даниилом послал их в Галич. Лешко из Польши также направил отряд в помощь малолетнему Дани­илу.

Владимир Игоревич с сыном не стали дожидаться прихода войска и бежали. Даниил торжественно въехал в Галич, и бояре посадили его на отцовский престол в соборной церкви Богоро­дицы.

Трудности, с которыми встретился в Галиче юный князь, вы­ходят за рамки нашего повествования. Поэтому я приведу лишь один эпизод, хорошо иллюстрирующий и обстановку в Галиче, и характер мальчика. С.М. Соловьев писал: «Легко понять, что эти бояре посадили Даниила не для того, чтоб усердно повиноваться малютке. За последнего хотела было управлять его мать, приехав­шая в Галич, как скоро узнала об успехе сына, но бояре немед­ленно же ее выгнали. Маленький Даниил не хотел расстаться с матерью, плакал, и когда Александр, шумавинский тиун, хотел на­сильно отвести его коня, то Даниил выхватил меч, чтоб ударить Александра, но не попал и ранил только его коня. Мать поспе­шила вырвать у него из рук меч, упросила успокоиться и остать­ся в Галиче, а сама отправилась в Бельз опять к Васильку и от­туда к королю в Венгрию»¹⁹.

В конце концов, Даниилу пришлось бежать, а Галицкое кня­жество поделили между собой венгерский король Андрей II и польский князь Лешко. В Галиче стал княжить сын Андрея коро­левич Коломан, которого по такому случаю женили на дочери Лешко Белого.

ГЛАВА 3

Дата добавления: 2017-01-14