Личность как субъект общественных отношений

И7

П6

Тут-то и сказывается, что личность не есть простая функция частной социальной роли или ситуации, что в каждом нашем поступке аккумулирован весь наш осознанный и даже неосознанный жизненный опыт. Человек, воспитанный преимущественно в духе беспрекословного подчинения дисциплине, обнаружит меньшую склонность к независимости, чем тот, в ком с детства воспитывали привычку к инициативе и самостоятельности. И дисциплина, и самостоятельность — это социальные ценности, и их соотношение в том или ином обществе зависит не столько от личных качеств индивидов, сколько от типа общественных отношений. Отдельные факты конформного поведения, уступки групповому нажиму в лабораторных или реальных условиях еще не дают оснований считать склонность к конформизму личностной чертой индивида. Помимо многообразия конкретных ситуаций нужно учитывать сложность ролевой структуры личности. Человек может обнаруживать высокую степень конформности в одной роли и достаточную степень независимости — в другой. Например, чиновник, воспитанный в духе формального соблюдения любых циркуляров и положивший этот принцип в основу собственного понимания своей служебной роли, не осмелится возражать даже против явно ошибочного распоряжения, хотя в другой сфере деятельности (например, в семье) он может руководствоваться другими установками..

Однако, когда склонность к конформизму обнаруживается устойчиво, и не в одной, а в нескольких различных ролях, ее можно рассматривать и как некоторую личностную черту. С какими же другими чертами чаще всего сочетается эта склонность? Выявив с помощью специальной техники лиц с наибольшей склонностью к конформизму, Кратчфилд затем исследовал (с помощью различных тестов и т. п.) прочие черты, наиболее типичные для таких людей. При этом выяснилось следующее:

1) В сфере познавательных функций конформисты обнаруживают менее развитый интеллект, чем независимые; для них характерна негибкость мыслительных процессов и бедность идей.

2) В сфере мотивации и эмоциональных функций конформисты обнаруживают меньшую силу характера, меньшую способность владеть собой в напряженных условиях; для них характерна большая эмоциональная скованность, подавленные импульсы, склонность к беспокойству.

3) В сфере самосознания конформисты склонны к явно выраженным чувствам личной неполноценности и неудачи. Им не хватает веры в себя. Их представление о самих себе более поверхностно и менее реалистично, чем у независимых.

4) В сфере межличных отношений для конформистов типична повышенная озабоченность мнением о них других людей. В своих отношениях с людьми они обнаруживают большую пассивность, внушаемость, зависимость от других. В то же время их отношения к другим людям характеризуются недоверчивостью и настороженностью, а способность правильно судить другого человека ниже, чем у независимого субъекта.

5) Личные установки и ценности конформиста характеризуются большей обыденностью, тяготением к морализированию, нетерпимостью ко всему, что кажется ему «отклонением от нормы».

Таким образом, высокая степень конформизма оказывается связанной с общим догматизмом, авторитарностью, стереотипностью мышления.

Однако, подчеркнем это еще раз, ни догматизм мышления, ни склонность к конформизму не являются прирожденными свойствами личности. Они формируются в процессе воспитания и социального общения. Но является ли конформизм обязательным следствием социализации?

В рамках «атомистического» понимания общества личность и коллектив — противоположности. Принадлежность индивида к группе, предполагающая усвоение каких-то групповых норм и подчинение групповой дисциплине, воспринимается при этом как отказ от собственной индивидуальности. В свою очередь, индивидуальность, свобода воспринимаются прежде всего в негативном плане — как право сказать «нет», способность противостоять групповому нажиму и т. п. Спору нет, этот аспект существен, и именно его фиксируют изложенные выше опыты. Но это только одна сторона дела.

«Общественная деятельность и общественное пользование существуют отнюдь не только в форме непосрерст-

венио коллективной деятельности и непосредственно коллективного пользования»^, — писал Маркс. Отсюда — проблема автономии личности в коллективе.

Индивидуальность — не предпосылка социализации, а ее результат. Она создается только в процессе общения индивида с другими людьми, через усвоение определенной системы социальных ролей и культурных ценностей. В процессе этого усвоения положительную роль играют и такие механизмы, как простое подражание другим, безусловное подчинение мнению большинства и т. д. Овладение любым простейшим трудовым навыком начинается, как правило, с простого подражания учителю и воспроизведения его действий и указаний. Только овладев соответствующей операцией, добившись в ней определенного автоматизма, человек получает возможность ее видоизменения, усовершенствования, т. е. становится творцом. То же самое происходит и в сфере познания: чтобы открыть что-то новое, нужно предварительно усвоить сделанное ранее. Не составляет исключения и сфера общественных отношений — самостоятельность, инициатива складываются лишь в процессе живого общения и овладения нормами общественной жизни.

Но не остановится ли личность на первой стадии, стадии усвоения и подражания? Чем объясняется то, что индивидуальная жизнь «бывает либо более особенным, либо более всеобщим проявлением родовой жизни»53? Этот вопрос можно рассматривать на двух уровнях — социологическом и психологическом.

Социологически вопрос сводится к структуре общества. Рассматриваемая статически, она выступает как нечто данное, как внешняя рамка, к которой человек должен приспосабливаться. Так и трактуют этот вопрос многие американские социологи, согласно которым социализация выглядит как процесс производства некоего стандартного индивида, с готовой системой мотивов, навыков и ролей, отвечающих «потребностям общества». В рамках такого -представления любое отклонение индивида от среднего уровня объясняется его «недостаточной социализирован-ностью», а тяготение к стандарту выглядит естественной потребностью личности54,

«Подчинение воплощенным в учреждениях нормам, разумеется, «нормально», — пишет Г. Джонсон. — Человек, усвоивший нормы, чувствует нечто вроде потребности

соответствовать им. Его совесть будет тревожить его, если он этого не сделает»55. Верно, что отдельный индивид, сознательно или бессознательно, приспосабливается к существующим общественным отношениям. Но верно и другое: эволюция общественных учреждений, норм, ценностей и т. п., в свою очередь, отражает и закрепляет изменения, совершающиеся в личности. Неудовлетворенность существующими условиями, протест против них так же «нормален», как и приспособление. Иначе непонятны будут не только социальные революции, но и вообще всякое новшество. Образ человека, его потребностей и стремлений, варьирующий от одного общества к другому, отражает не только то, чего требует существующая социальная структура, но и динамику, тенденции ее развития. Это ясно видно при историческом и классовом подходе.

«Различие между индивидом как личностью и случайным индивидом — не просто логическое различие, а исторический факт»56, — подчеркивал Маркс. Чем сложнее общественная деятельность, чем многообразнее ее аспекты и функции, тем богаче и жизненный мир отдельной личности. Специализация, позволяющая стандартизировать более простые, низшие функции, расширяет возможности выбора на высших уровнях. Чем примитивней общество, чем меньше развито в нем разделение труда, тем единообразнее составляющие его индивиды, тем меньше у них вариативных возможностей, тем выше уровень конформизма. Это подтверждается не только исторически (роль традиции и мелочная регламентация поведения людей в первобытном обществе), но и экспериментальными исследованиями в малых группах, которые показывают, что, чем более замкнутой является группа, чем беднее, следовательно, ролевая структура ее членов, тем больше единообразия в их поведении. Напротив, разрушение иерархической системы, выводящее личность за рамки особенной группы, вовлекающее ее в систему опосредствованных отношений с большим числом индивидов, делает ее индивидуальное существование все более и более всеобщим. Субъективной стороной этого усложнения ролевой структуры является расширение мировоззренческих горизонтов и ценностных ориентации личности.

Эту взаимозависимость творческой индивидуальности человека и широты его общественных связей видим мы и на психолого-педагогическом уровне анализа. Здесь тоже

«внутренние» свойства личности выступают как результат ее практических межличных отношений. Отсюда — решающая роль коллектива, которую подчеркивал А.С. Макаренко, говоря, что «влияние отдельной личности на отдельную личность есть фактор узкий и ограниченный», что главным объектом воспитания должен быть коллектив как целое и что «самой реальной формой работы по отношению к личности является удержание личности в коллективе, такое удержание, чтобы эта личность считала, что она в коллективе находится по своему желанию, добровольно, и, во-вторых, чтобы коллектив добровольно вмещал эту личность. Коллектив является воспитателем личности...»57,

Но не всякий коллектив обеспечивает воспитание творческой личности. Коллектив может быть и средством обезличивания, нивелирования людей. Макаренко недаром подчеркивал противоположность дисциплины преодоления, дисциплины борьбы и движения вперед дисциплине торможения, акцентирующей на системе запретов — не делай того, не делай другого! Без запретов как таковых не обходится ни одно общество, ни один коллектив. Но дисциплина торможения не способствует воспитанию активг кого, самостоятельного члена общества. Она воспитывает у одних покорность и конформизм, а у других — тотальный индивидуалистический протест не только против иррациональности принудительных норм, но и против коллективности как таковой. Только индивид, для которого принадлежность к коллективу является добровольной, развертывает в нем свои творческие потенции. И только коллектив, состоящий из свободных индивидов, обладает творческой силой, превосходящей возможности каждого из своих членов в отдельности.

Никакая частная группа, никакой конкретный коллектив не исчерпывает всего богатства общественных отношений и ценностей. Одной из важнейших предпосылок творчества и самореализации является способность личности выходить за рамки своего непосредственного окружения. Способность интегрировать в себе наибольшее количество социально значимых ценностей — вот что определяет меру богатства личности и степень ее творческой индивидуальности-

' Ценность и цельность личности как субъекта истории находятся в прямой зависимости от ее мировоззрения. Жизнь часто ставит людей в условия, недостойные имени человека, одевает на них уродливые маски, в которых лич-

J 21

ность не узнает своего мыслящего и чувствующего Я. Эту ситуацию философски обобщает Грэм Грин в своем романс «Комедианты». Его герои — добрые, милые люди, но в окружающем их жестоком мире они обречены играть шутовские роли. Один, Смит, пытается побороть несовершенство мира проповедью вегетарианства. Другой, Джонс, в мечтах видит себя героем, а фактически ему удается (и он сам знает это) только роль шута, веселящего других. Третий, Браун, еще в юности потерял веру во что бы то ни было, и болезненный скепсис подрывает все его жизненные связи. И только один человек, доктор Мажио, выступает как настоящий герой, потому что именно он воплощает в себе человеческое начало в бесчеловечном мире диктатора Дю-валье. Он становится героем потому, что не принимает ни «заданной» пьесы, где можно быть либо жертвой, либо палачом, ни позиции стороннего наблюдателя. Он борется, и сам факт этой борьбы ставит под вопрос «обреченность» остальных героев книги. Ибо в число факторов, детерминирующих поведение личности, входит и ее собственное мировоззрение, которое либр оправдывает приспособленчество, либо зовет на борьбу'с ним.

Чем значительнее жизненная перспектива личности, чем богаче ее внутренний мир и ее культура, тем меньше ее зависимость от непосредственного окружения, тем больше ее духовная свобода. И тем нужнее она окружающим.

Перспектива в прошлое, которую дают история и культурное наследие, позволяет человеку шире, с более высокой точки, обозреть социальные и культурные ценности своего собственного века, отличить в них закономерное и устойчивое от случайного, временного, провинциального. Перспектива в будущее, которую дает активное участие в борьбе передовых общественных сил, позволяет подняться над уровнем обыденности и повседневности, в которых великое порой неотличимо от ничтожного. Такой человек не нуждается в повседневной опеке и мелочном руководстве. Устойчивость и ясность цели позволяет ему выдерживать такое давление, которое не под силу обывателю. Чувствуя свое родство и общность с предшественниками и продолжателями своего дела, он легче переносит физическое одиночество (революционеры, борцы с фашизмом даже в одиночных камерах чувствовали свою связь с народом, и это давало им силы в борьбе). Свою субъективность, своеобра-

зие своего видения мира он воспринимает не как проклятие, а как нечто вполне естественное.

Субъект истории — тот же самый человек, который является ее продуктом. Индивидуальность, понимаемая не просто как совокупность единичных черт лица, а как интегрирующее, творческое начало, позволяющее ему не приспосабливаться к условиям, а создавать нечто новое, не имеет ничего общего с эксцентричностью. Большая или меньшая степень индивидуальности отражает масштаб интегрированных в личности социально значительных черт. Как писал Маркс, «если человек есть некоторый особенный индивид и именно его особенность делает из него индивида и действительное индивидуальное общественное существо, то он в такой же мере есть также и тотальность, идеальная тотальность, субъективное для-себя-бытие мыслимого и ощущаемого общества, подобно тому как и в действительности он существует, с одной стороны, как созерцание общественного бытия и действительное пользование им, а с другой стороны — как тотальность человеческого проявления жизни»58.

Примечания К главе I

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1. С. 242., '

2 С.Л. Рубинштейн. Принципы и пути развития психологии. — М. f 1959.

— С. 119—120.

3 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3. С- 3.

4 /ОМ. Левада. Социальная природа религии. — М., 1965. — С. 53.

5 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3. С 36, 440.

6 См., напр., Законы, 644 d - e, «Творения Платона», т. XIII. — Петсрбу р г,

1923. —С. 42..

7 П. Шекспир. Поли. собр. соч. в 8 томах, т. 5. — М., 1959- — С. 47—48.

8 См., напр., Т. ЯSarbin. Role theory. In: G. Lindzey (ed.). Handbook of social

psychology, vol. I. Reading, Mass., 1954; егоже: Theoretical interpretation of psychological change, in: P Worchel and D. Byrne (eds.). Personality change. N. Y., 1964; N. Gross, W. S. Mason, A. W. McEacht>r rt% Explorations in role analysis. N. Y., 1958; A. M. Rocheblave-Spcnle.у_-л notion de rule en psychologie sociale. Paris, 1962; R. Dahrendoff. Homo Sociologies. Fin Versuch zur Geschihtc, Bedeutung und Kritik der Kategorie dersoziaien Rolle, 5. Aufl. Koln und Opladen, 1965.

9 T. Parsons. Au outline of the social system, in: T. Parsons, E. Shils a. o. (eds.).

Theories of society, vol. I. N. Y., 1961, p. 42; T. Parsons and R. F. Bales. Family, socialization and interaction process, Free Press, 1955, p. 38.

Ю Весьма интересный анализ теории Парсона и ряда других концепций дает немецкий социолог (ГДР) Эрих Хан. Е.Наfin. Sozijile Wirklichkeit und soziologische Erkenntnis. Philosopb isc H-mcthodologlsche Aspcktc dersoziologischenThcorie. — Berlin,. 1965.

11 См. Ю.А. Левада. Сознание и управление в общественных процесса.х. — «Вопросы философии». — 1966. — №5.

* 2 к. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3. С. 76.

* 3 к. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4. С. 125.

1 4 к. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3. С. 77..

15 См, J. M. Yinger. Toward a field theory of behavior. Personality and social

structure. — N. Y., 1965, ch. 6.

1 6 Cm. W. Waller. The sociology of teaching. — N. Y., 1932.

1 7 См. А.А. Бодалев. Восприятие человека человеком. — Л., 1965.

* 8 См. R.К. Merton. Bureaucratic structure and personality, in: R. K. Merton.

Social theory and social structure, rev. ed. N. Y., 1957; W. L. Warner a. o. The American federal executive. — New Haven, 1903.

19 S. /ЛеЬегтап. The effect of changes in roles on the attitudes of role occupants, in: N. /. Smelser, W. T. Smelser (eds.). Personality and social systems. — N. Y., 1963.

20 а.Г. Здравомыслов. Проблема интереса в социологической теории. -----

Л., 1964.—С. 29.

21 Б.М- Теплоо.Современное состояние вопроса о типах высшей нервной:

деятельности человека и методиках их определения. — М., 1964. -----

С. 8, 10. См. также Б.М. Теплое. Проблемы индивидуальных различий.—М м 1961.

22 См. Н.J.Eysenck. Biological basis of personality, in: G. Lindzey and C. S.

Hall (cds.). Theories of personality: primary sources and research. — N. Y., 1965.

23 Cm. M. Rosenberg. Occupation and values. — N. Y., -1957.

24 См. А.Г. Здраеомыслов, В.А. Ядов. Отношение к труду и ценностные

ориентации личности. // Сб. «Социология в СССР», т. 2. — М., 1965.

25 См. Е. Goffman. Encounters. Two studies in the sociology of interaction. —

Indianopolis, 1961.

26 Этот вопрос на эмпирическом материале детально разработан Н. Грос-

сом и его сотрудниками. См. примечание 8.

27 #.#. Ленин. Поли. собр. соч., т. 16. С. 40.

28 С.Л. Рубинштейн. Указ соч., стр. 122—123.

29 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20. С. 551.

30 «Павловские клинические среды»,т. II. —М.—Л., 1953. — С. 296.

31 ф.В. Бассип. К проблеме бессознательного. // «Вопросы философии».

— 1962. —№7.— С. 117.

32 Там лее, стр. 124..

33 JS. Джемс. Научные основы психологии. — СПб., 1902. — С. 135.

34 См. Ch.Н. Cooley. Human nature and the social order. Rev cd. N. Y., 1922.

35 Cm. G. H. Mead. Mind, self and society. — Chicago, 1934.

36 к. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23. С. 62.

37 См. М.П. Kuhn and Т. S. McPartland. An empirical investigation of

sclf-atliludes. «American Sociological.Review», 1954, vol. 19, p. 68—76.

38 д. м. Suinn, D. Osborne and P. Winfree. The self-concept and accuracy оГ

recall of inconsistent self-relaled information, in: G. Lindzey and С S. Hall (eds.). Theories of personality, p. 505—506.

39 См. об этом И. Кон. Психология предрассудка (О социально-психоло-

гических корнях этнических предубеждений). // «Полый мир». — 1966. — №9.

40 См. P. E. Secord and С. W. Backman. Social psychology. N. Y., 1964, p.

584 ff. л

41 См. М. Rosenberg. Society and the adolescent self-image. Princeton Univ.

Press, 1965," p. 273—275.

42 в.Джемс. Научные основы психологии. С. 143.

43 См. L.G.Reeder, G. A.Donohue,A.Biblarz. Conceptions of self and

others, in: В.Н. Stoodley (ed.) Society and self. A reader in social psychology N. Y., 1962, p. 69—77.

44 См. «Количественные методы в социологии», гл. VIII. — М., 1966. ¦ '

45 Изложено у А.А. Бодалева. «Восприятие человека человеком». — Л.,

1965.— С. 49—50.

46 См. М. Rosenberg. Society and the adolescent self-image.

47 Cm. D. Krech, B. S. Crutchfield and E. L. Ballachey, Individual in society.

N. Y.,1962, p. 505^507.

48 См. В.М. Бехтерев и М.В. Ланге. Влияние коллектива на личность. //

Сб. «Педология и воспитание» — М., 1928.

49 s. E. Asch. Studies of independence and conformity: I. Л minority of one

against.a unanimous majority. — Psychological monographs general and applied. 1956, vol. 70, №9.

50 Cm. D. Krech, A. S. Crutchfield a. o. Op. cit., p. 508 ff.

51 Cm. M. Deutsch and H. B. Gerard. A study of normative and informational

social influences upon individual judgment. «The Journal of abnormal and social psychology», vol. 51, November, 1955.

52 к. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. — Госполитиздат,

1956.— С. 590.

53 там же, стр. 590.

54 См. D.H.Wrong. The oversocializcd conception of man in modern sociology, in: N. I. Smelser and W. F. Smelser (eds.). Personality and social systems.

55M. Johnson. Sociology. A systematic introduction. London, 1961, p. 22.

56 Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3. С. 71.

57 С. Макаренко. О воспитании молодежи. — М., 1951. — С. 81—82.

58 Маркса Ф. Энгельс. Из ранних произведений. С. 591.

Дата добавления: 2017-02-01