Смертный ужас. Книга 2. Предисловие.

- Знание. Их до чертиков пугает Знание.

- Логично. Знай они - для лжи не останется места.

- У зверей и птиц нету опции "лгать". А вот у тех, кто людьми себя зовут, у них такая опция есть "лгать". И это как вибратор малинового цвета и странного вида, как же не протестировать-то? Руки тянутся.

- Что это за странная кнопочка? - изобразил он и потянулся, нажав.

- Тут же врубается тупость, забвение и шлюзы плотно завариваются. Ни связи, ни воздуха, ни доступа к разуму.

- А если разумом назвать другую конструкцию, то будет казаться, что доступ к разуму есть.

- Ну, если Знания нема, то как же распознать, где Разум, а где не-разум, который называют разумом?

Я пожала плечом.

- А разве им это любопытно?

- Им было любопытно, что это за кнопочка. Они её нажали. А можно было вначале у Источника узнать, {что} это за кнопочка.

Глава 1

- Со мной ничего не произойдет, - он поднял подбородок повыше. - Я покину тело и все мои поступки, аннулируются.

- Кто тебе об этом сказал?

- Я читал. Из последних новостей, приходящий на Планету, мы можем лгать, можем убивать, можем развешивать кошек на заборах, прибивая их туда гвоздями, а стоит тело покинуть и никаких следствий.

- Давайте, тогда, покидайте тело, - улыбнулась я.

- Мне еще рано. Я еще хочу поиздеваться над окружающими. Где еще я такие ощущения достану?!

- А если к тебе этот же принцип применить, тебе как это?

- Умело маневрируя, можно избегать трагедий. Всегда можно замылить глаза, запудрить мозги. Выстроить манипуляцию, что даже проницательный начнет сомневаться. Такие искренние глазки, слезы по щекам, изобразить жертву, - он заржал.

- На каждого такого, как ты, найдет еще один по-маневреннее.

- Я могу порезать вены и выскользнуть из тела.

- Если сможешь двигаться - да, сможешь выскользнуть, - ухмыльнулась я.

Он прищурился на меня, но промолчал, он анализировал, как избежать такой ситуации, когда его свяжут по рукам и ногам и будут издеваться: суицид есть - а сделать его не получается. Его поле содрогнулось ужасом, при мысли о том, что есть кто-то хитрее него.

- Где-то там бродить хищник пострашнее тебя, - улыбнулась я.

Он не ответил и тогда я спросила:

- А ты помнишь другие воплощения, в которых ты проявлял себя?

Он впервые посмотрел на меня тем самым взглядом, от которого обычный человек будет еще годы, гуляя днем, оборачиваться, высматривая, не преследует ли его маньяк. А по ночам и вовсе ходить перестанет. И если в Аду тепло и уютно, то реальные психи обосновались на слое, прыгаю через воплощения так, чтобы не помнить ни моста между, ни самих воплощений сквозь. Знание. Если знаешь, уже не получится лгать так умело. Лгать не получится вообще.

- Так что?

- Я не слюнявый пацан-эзотерик. Я хищник! - он вызверился на меня злобными глазами, изображая рык, но вышло у него отвратно.

Я вышла из его сна, закрывая дверь плотно, чтоб не открылась даже сильным сквозняком. Я перевязала ручку этой двери электро-шнуром Закона. Только искренность в трепетной радости Истине - позволит, ему, эту дверь отпереть.

Но даже из-за запертой двери я слышала его мысли. Он разрабатывал тактику, как обмануть того, кто ловчее него. Столь очевидный самообман. Он стремится выжить, чтобы, издеваясь над другими, испытывать определенный набор ощущений. И убеждает себя, что ему всё сойдет с рук, иначе удовольствия не получить, разрезая кошку на части, прибивая её к забору сверкающими, отполированными вручную, гвоздями.

Я отметила детали в квантовом блокноте и передала смс-кой, начальнику, что еще один "клиент" был навещён. И открыла список. Кто следующий?

Аннабель. Злобная сука, которая обожает себя именно такой. С Планеты не может выйти уже пару миллиардов воплощений, курсирует между 14-м веком и 22-м, все эти миллиарды воплощений впихните в эти века, по диапазону - и … можете представить. Для этого создания быть злобной сукой, именно в женском теле, в мужском иная вибрационная конструкция - как особенный виски с легким привкусом миндаля и горечью корки апельсина.

Аннабель зашла в комнату и села с таким лицом, будто делает мне одолжение. Весьма замечательно, ведь так это и было. Она снизошла прийти в свой же сон.

Я улыбнулась. Она прищурилась, увидев мою улыбку.

- Кто ты и что ты делаешь у меня во снах?

- А ты кто? - спросила я её в лоб.

- Я? - поперхнулась она гонором. - Я?! Ты ко мне в сон вторглась. Я тебя не приглашала.

- Дверь незаперта была, - пожала я плечом, усмехаясь.

- Ах ты сука!!! - прошипела она и черный вихрь, вязкий и липкий закружился вокруг её головы, цепляясь к волосам, оседая на щеках, стекая по подбородку.

Она словно и не замечала этой вязкой штуки. Скрывается ложью - поняла я. И отметила данный факт. Ложь как ядовитая кислота, очень требуется закрыть у себя восприятие, чтобы не чувствовать как ядовитая кислота проедает кожу и сердце, дробит кости, протекая на асфальт, который тоже разрушает. Я уточнила в блокноте, мысленно, что Аннабель скрывает правду о себе ложью, при том, что цена этому - качество жизни по воплощениям. Значит, оказать на других определенное впечатление, для неё, важнее - чем приятное качество в воплощениях.

- Тебя что пинками гнать отсюда?

- А я тебе мешаю?

- А разве ты можешь радовать?

- А что тебя радует? - спросила я прикасаюсь к браслету.

Аннабель не сможет солгать, даже если очень постарается захотеть. Сердце радуется Истине- а браслет взывает к истинным сигналам Сердца. Воплощенный в теле не может упираться сердцу.

- Когда меня тепло обнимают и радуются мне, - произнесла Анннабель нежно. Черная густота отступила от её лица, от волосы, обращаясь в сверкающий вихрь, как дождь из звездного взгляда. - Когда уют такой как Дома.

Я убрала руку от браслета и Аннабель очнулась.

- Ты сука, дрянь ходячая, что ты со мной сделала?! - заверещала девушка.

- Спросила у тебя и ты правдиво ответила.

- Ты не смеешь...! - она захлебывалась от ненависти к тому, что кто-то узнал правду, которую она старалась затоптать в сердце. - Я тебе глаза вырежу ножом и язык скормлю дворовым псам.

- Хорошее у тебя воображение, - усмехнулась я, образовывая себе кресло и села в него элегантно и мягко.

- Чо ты расселась? - рассерженно спросила она, образовывая себе тоже кресло.

У неё не получилось сделать кресло изящным, оно было пластиковое, простенькое, будто насмешка над ней самой. Я не подала вида ,просто ждала, выдерживая спокойное лицо.

- Хочешь меня славненькой сделать? - оскалилась Аннабель.

- Нет.

Она присмотрела ко мне.

- А ты не лжешь.

- Я знаю, - кивнула я.

- Тогда, зачем ты влезла ко мне в сон?

- Хочу рассказать тебе пару вещей, благодаря которым ты сможешь продолжить свой цикл приключений, оставаясь ровно такой, какой тебе нравится себя пить.

- Я бы тебе не поверила, но ты говоришь правду, я вижу это...!

Я кивнула.

- Зачем тебе помогать мне?

- Тебе нравится быть злобной сукой. Это то, что тебе действительно настолько нравится, что мало кто из людей смог бы понять, как ты вкушаешь себя в эти моменты.

Она стала чуть мягче ко мне. Я её видела и понимал. Ей это было в новинку. Её сородичи понимали её, но другие, которые изображали людей - нет. А я пришла помочь именно ей, а не тому образу, в котором она ходит по слою.

- Говори, - дела она мне разрешение и пространство выдохнуло.

Она боялась, что я как и многие, забралась в её сон, чтобы переделать её в то, как правильно, пренебрегая, даже плюя, могли бы и харкнуть, не исказись они перед собой в этот момент - подогнать под шаблон, сделать хорошей, подчинить себе.

- Выберешь чувство вины, - сказала я, - на нём тебя и повесят.

- Ты так говоришь, будто я его выбираю, - она отрефлексировала. - Оно само внутри появляется.

- Рассказывай...! - заржала я.

Я буквально сразу подняла её подсознательно-бессознательный мост.

- Я еще ничего такого не сделала, - произнесла Аннабель мне, как подруге, - а уже внутри чувство вины, как подумаю, - она искренне говорила, без прикрытий и защитных систем, - что приду домой, а мама на меня взглянет и всё, уже чувство вины.

- Значит, выбор ты, прежде, сделала какой?

- А какой?

- Ну что ты дуру строишь, Аннабель!

- Вот опять! Ты со мной говоришь, а у меня злость поднимается. Она сама это делает. Я вот не хочу на тебя злиться, а злюсь.

- То, что у тебя в режиме "оно само" появляется внутри - это следствие твоего выбора ранее. Чо, - наклонилась я к ней, - честно с собой впадлу будет?

- А счас я тебя просто ненавижу. И я не могу управлять этим.

Я откинулась на спинку стула и наблюдала за ней.

- А когда чувство стыда выбираешь - тебя ним и исполосуют до смерти, замордуют.

- Да что же ты заладила, будто я эти состояния выбираю. Не выбираю я их. Они сами появляются внутри.

- Ага, как грибы в лесу?

- Не смешно.

- Тебе, не смешно, ага.

- Вот счас я тебя готова исполосовать, чтоб ты заткнулась. Дико тебя ненавижу, что ты мне всё это говоришь.

- Еще бы.

- Я бы тебе рот разрезала до ушей, чтоб ты знала, как это со мной так разговаривать!

- Ну-ну... - я улыбнулась.

- Ты сука, знаешь это?

- Это ты типа честность проявляешь? - спросила я.

- Это я говорю, что внутри.

- А откуда у тебя это внутри?

- Да откуда ж я знаю, блять!

Я взглянула на неё внимательно.

- Ты среагировала на мои слова, будто я триггер нажала. Если ты не понимаешь, как устроены чувство вины и чувство стыда, те, кто лгут себе, легко тебя привяжут к батарее и подожгут дом, в котором эта батарея вмонтирована в стену.

- Ты действительно пришла мне помочь, - наконец прочувствовала Аннабель мой сигнал.

- Да, - ответила я, мягко улыбаясь ей.

- Так в чем состоит твоя помощь мне? - она наклонилась чуть вперед, а кресло её изменилось, стало бархатным с золотыми ножками и витой спинкой.

- Я встречала того, кто в мужском теле обожает воплощаться и наблюдать, как его подручные душат других людей. Он не любил делать это сам, слишком грязно на его вкус, но видеть это событие со стороны - чужую смерть, как жертва борется за еще один вдох, борется перед обстоятельствами, которые она не в силах превзойти.

Аннабель заинтересовалась таким характером личности. Ей было это понятно. Если кто-то хочет задушить, а кто-то хочет быть задушенным - почему бы и не посмотреть на это событие? Не получится подкрасться к тому, у кого отсутствует такое событие в архитектуре узора. А если попытаться - можешь оказаться в гробу намного раньше, чем позвонишь напарнику, обсуждая детали плана.

- Он прокололся на том, что недооценил два этих рычага. То, как люди умеют ними пользоваться, чтобы освежевать тех, кто им не на руку.

- Он был для них слишком опасен?

- Он был хищником во плоти. Не таким хищником ,который думает, будто он самый умный и самый верткий. Хищником ,который чует опасность задолго до обстоятельств.

- И почему же он пропал?

- Он недооценил обычную полицейскую.

- Она ему понравилась. Он хотел посмотреть, как её душат, как она борется за жизнь. А у нее такого события в архитектуре не было.

Я кивнула.

- И его похоронили?

- Закопали, четвертовав прежде.

- Это гордыня. Попробовать взять то, что вне твоей юрисдикции. Можно было сотни других наблюдать в моменты насильственной смерти через задушение.

- А он захотел её.

- Ослепление чувствами?

- У неё свет исходил из-под кожи. И он испытал стыд, за то, что делал. Он выбрал подавить стыд...

- И этим и закопал себя. Будь он внимателен, он бы понял, что она станет его надгробным камнем, если он попытается тронуть её.

Я кивнула.

- Твой путь более тонкий, чем его. Стыд, может вызывать в тебе ребенок, в чьих глазах ты увидишь свет. Яркий настолько, что захочется стать нежной и трепетной, чтобы поддерживать это, именно это дитя, даже если ты ему не мать, не родня по крови людей.

- Я об этом не думала в такой повороте возможностей. Ребенок в чьих событиях меня нет. А я захочу... захочу там быть.

Я еще раз кивнула.

- Я попробую нарушить Порядок и меня закопают.

И я вновь кивнула.

Прежде чем она поблагодарила меня, я растворила кресло и вместе с ним исчезла из её сна. Теперь. ей есть о чем размышлять, когда пробудиться ото сна поутру.

Следующим в списке был Гордон. Гордон Кирк. Богатей в четвертом поколении. Он уже умер. И готовился к новому воплощению. Тоже семья богатеев, только эта семья с высшими ценностями. Не прогорклая и не завявшая от печали за содеянные преступления, жаждуя еще денег, силясь умолять и вымаливать ради этого хоть сотни лет к ряду. Он не был готов к тому, какая кровь коснется его, как только он пройдет через вспышку образования зиготы - в плоть. Первые клетки облучат его радиацией древнего рода, который остался честен, искренен и рад изобилию. Без выживания, без наживы, без ненависти и без мести, кровь и плоть, в которых нет места злобе и лжи.

- Привет, - улыбнулась я Гордону.

Он обернулся ко мне. Берег океана. Чайки летают и кричат. Тучи собираются. Это он. Гордон, раскрытый в природе. Океан и чайки, тучи и грядущая гроза.

- Ты пришла помочь мне подготовиться к воплощению?

- Нет. Я пришла убить тебя.

Он обернулся ко мне полностью, лицом выражая недоумение.

- Если ты будешь стремиться удержать плоть, которая дана тебе на время, то коснувшись денег, будучи в плоти данного древнего рода - ты единственное что сделаешь - будешь готов убить ради денег.

- Говорю же, вы меня подготовить пришли.

- Нет, повторила я. Я пришла тебя убить.

- Но я уже мертв.

- А как же ты со мной говоришь ,если ты мертв?

- Ну люди так, по Ту сторону говорят, об Этой стороне. Мертвые, живые. Здесь просто иначе.

Я молча продолжала на него осмотреть, готовая начать пытки.

- Вы хотите посмотреть, понимаю ли я, что деньги не утащить сюда. Что здесь в них нет нужды.

- А вы понимаете, что в деньгах нет нужды и там?

- Нужда. Это страшное слово, я знаю об этом, - кивнул он улыбаясь нежно. - Деньги как чайки. Если я плохой человек, они меня растерзают. Сначала мне будет казаться, что я богат, а затем я их возненавижу, потому что заболеет или умрет кто-то кого я боюсь потерять и деньги мне не помогут. С Богами не торгуются.

- А если я буду делать тебе больно, очень долго?

- Это будет дискомфортно.

- А если я буду делать больно тем, кем ты дорожишь?

- Тогда я ... - он закашлялся, хватаясь за грудь рукой, чуть наклоняясь вперед, - ... я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы освободить этого человека от пыток или смерти.

- Или смерти? - переспросила я.

Гордон протрезвел.

- Я буду готов продать себя, чтобы освободить того, кто мне дорог, от боли или смерти?

Я взглянула на него хитро.

- А вы профи.

Я чуть поклонилась, улыбаясь пространствам.

- Пока ты соотносишь {купить-продать} с деньгами - ты слетишь, на высокой скорости, с обочины в продажу себя, ради того, что боишься потерять, ради того, чтобы не увидеть то, что проходит другой прям на твоих глазах. Влезешь в чужую юрисдикцию, только чтобы не увидеть то, что ты проецируешь на себя, видя это у другого.

И прежде, чем он сказал хоть слово, я исчезла с берега океана.

Еще трое по списку и, затем, по другим делам. Я отправила смс, уведомляя начальника, что еще двое уведомлены. Каждому предоставляются ключи, предоставляются возможности, а выбор - штука священная. Следующий клиент находится в другой галактике. Я переместилась. Проскользнула в сон и с порога начала разговор. Я стояла на пороге его квартиры. Вертикальные этажи внутри пологого помещения, уходящего по диагонали винтовыми порталами.

- Кто здесь? - услышала я эхом ласковый, поющий будто мелодию солнц, голос.

- Я.

В эту одну буквы я вложила абсолютный сигнал, словно шерсть на языке, прокатился аромат внимания этого создания. Кошачий. Кровь дикообраза и Грегир`а, черно-полосатые такие звери, которые летают под тучами, прячутся от солнца, и кушают голубую траву, растущую по берегам Розовых рек.

- Избегай кушать плоть тех, кем не хочешь становиться, - произнесла я.

- Избега-а-ать? - зверь пронесся линией света по стенам, диагонально срываясь с потолка, падая на лапы прямо передо мной.

- Когда мяса захочется, а форму такую - нет.

Он меня понял. Быстро, четко, ясно.

И я вышла из его сна.

Еще двое. Я рытвину подметила в пространствах, заглянула, а оттуда на меня морда смотрит. Я ей улыбнулась и рванула дальше сквозь порталы. Знаю я такие глаза. Чуть дольше задержишься и сожрали. Ни горла, ни ног, ни заорать, ни убежать. Я подмигнула звездам и юркнула на Землю.

Любопытство крутая штука. Если не любопытно, что с тобой будет, если ты еще секунду дольше посмотришь в эти глаза, выглядывающие из рытвины - потом будешь орать, что, типа, несправедливо. А постойте-ка. Орать будет нечем, горла не будет. Съедено, сожрано, обглодано до костей - вся форма. А вроде бы и не рожден, да? А не проблема. Любопытство - позволит узнать, кто именно на тебя из рытвины глядит.

Еще один. А не был ли тот из рытвины тем самым? - пронеслось у меня в голове. Я ухмыльнулась. Знаю я этот тип сигнала: если ты не знаешь - то испытаешь колебание - и этого хватит - тебя сожрут. Орать будет нечем.

Глава 2

Правда - она как кит. Кит - целиком. Когда у кита нема хвоста - это уже не правда. Это манипуляция: [я - кит без хвоста, не делай вот это и вот это - делай вот это - я же кит без хвоста] - давит, кароче, на жалость такой кит.

Истина, в таком случае - это инженерный световой скелет, который находится там, на уровнях Мирозданий и глубже. Это не просто целиком - это абсолютно. У светового скелета не может не быть хвоста или глаза. Потому истину не перековеркать, а вот правде, то и дело, плавники и хвосты отчебушивают.

Однако, стоит оторвать киту плавник и моментально сгибает в позицию жертвы и не выровняться, пока плавник обратно не вернешь. А как вернул - аж выдохнул так, что разогнулся. И мир прям изменился. А ни фига, Мир дрейфует среди Звездных аллей.

Истинные маньяки не отрывают китам плавники, они знают, что как только хоть волосок на Ките тронешь - и тут же согнет в три погибели тебя. А в таком положении с ножичком не побегаешь. Не весело, однако будет. Истинные маньяки чествуют вкус стиля.

Смертные делают так, они поотрывают киту плавники, хвост, глаза повыковыривают, а затем покупают в магазинчике игрушку кита и показывают: [Смотри - это кит! Видишь? Целый кит. Я правду говорю!]

А фанатики натирают игрушечного кита воском и говорит еще, что это не просто правда, это истина в последней, да что там - в единственной инстанции.

Смертные это {пища и зрелище} - для истинных маньяков. Слышали да, что волки санитары леса? Сияющих не порезать ножичком, если они того сами не захотят. А смертные отказываются знать, что они хотят - их можно и резать, и топить, и кипятком обливать, даже начинку из них для пирожков сделать и на базарчике продавать. Тем же смертным их продавать. Еще и с руками отрывать будут и в очереди выстраиваться. Запретное и прямо под носом. И если не знать, что там в пирожке человечина - то можно кушать, смаковать и восхищаясь - прибегать за новой порцией с утра. Чтоб пирожок теплый еще был.

На Суде смертные говорят одно и тоже: Я же не знал!!!! Но даже у них в среде есть уточнение к законодательству, что незнание не освобождает от ответственности. В человеческом суде можно станцевать психа, и если лекарь не совсем профи - можно не в тюрьму, а в психушку, с пропиской до конца воплощения, переехать. Там, на Суде - психа не станцевать.

Всё верно, знать - это личный выбор. Кричать на Суде [Я же не знал!!!] - это буквально заявить: я отказался от Знания.

Это как с распятием Иисуса, когда куча народа, после, на Суде - кричали, и со слезами повторяли: {Мы же не знали, что Иисус действительно Сын Бога!!!}. А знать - это личный выбор; вот я же говорю, ни тупого, ни психа - не станцевать.

Я сидела в междумирном кафе, на скамейке, у стены, не за столиком, и листала журнал, свежий выпуск, для Уведомителей.

Так вот, люди записали в книге, что Иисус сказал, дабы Бог простил людей, ибо они не ведают, что творят. И теперь, чуть-что, если изобразить тупого, или таким себя -таки сделать - то после, перед Богом, можно будет сказать, что не ведал, что делал и прости меня, Великий. И когда, там они об этом узнают - это не прокатывает - они в шоке, возвращаясь, понурые, на воплощение. А проходя через зачатие, когда со сдвигом - получают забвение - и не помнят, что эта штука с прощением и неведанием - не прокатывает Там. И как видят эту фразу.. и снова за своё. И так… по кругу.

В последнем номере Уведомителя, расписана, с рисуночками, стратегия того, что инферно-сигнал - это как плевок, когда плюёшь в небо. Плевок падает обратно. И даже если попытаться отбежать, можно увидеть (смешные иллюстрации здесь на седьмой странице, я перелистнула на восьмую) - что плевок самонаводится по гравитации к тому, ,кто его плюнул. Хоть сквозь тропические джунгли на реактивном мотоцикле нестись - всё равно догонит, тоже через портал, плевок, прыгнет и спереди настигнет, куда ни поворачивай.

Так что прощать это для смертных, но не для Богов. Плевок же возвращается обратно к тому, кто его плюнул - о каком прощении может идти речь?

Я свернула журнал, сунула его в специальную тубу, в стене, и поднялась со скамейки. Достала из кармана аурофон - мне пришло смс. Кажись работка наклевывается. Набросила на плечи куртку и переместилась сквозь тембральные нити.

Это как мышеловка с отбиванием в обратную сторону. Смертный стоит в безопасности, смеется, что мышеловка захлопнулась туда, куда она обычно захлопывается. Потирает ручки, что его не поймали, а затем эта металлическая шняга, резко отбивается обратно и ломает смертного поперек. И в этот момент, замедленно-ускоренная съемка, одновременно - мысль о том, что так же не бывает, и ужас того, что кара-то его настигла. И темнота. Не ласковая Мать-Тьма, а темнота - сухая, сырая темнота. Смертный безумеет намного раньше, чем совершит действия против тех уровней, где есть Силовые поля и Сверкание Истины. То бишь, когда чувак - вор и задумал своровать световой скелет из галактической лаборатории, он, очень быстро, сходит с ума, заимевает размножение личностей внутри, где каждая следующая персона спесивее и гонорливее другой, и они склочатся о том, кто же станет за руль, а когда они, все вместе, туда бросаются - наступает инсульт. И снова, темнота; сырая и иссушивающая темнота.

И после, когда всякого дерьма наделали, на Суде пытались станцевать психованную красавицу в красном платьечке в белый горошек (а не вышло) - в воплощении они вопрошают, вполне недоуменно: за что со мной такое? А стоит ввести в регрессию, где они увидят [что] они делали и сделали и даже думали сделать - и им сразу очень ясно, откуда эти все кровавые и жестокие обстоятельства. Это плевок, который догнал - когда плюнул наверх.

Я переоделась по пути, сменяя одежду, мыслью. Работка предстоит веселенькая. Я ухмыльнулась и врезалась спиралью в плотность слоя, сгущаясь плотью, а Госпожа Матрица набросила на меня визуальный образ.

Да-да, когда смертный маньяк встречает истинного маньяка - он, смертный, бежит по переулкам, со всех ног, с диким криком ужаса. Истинного маньяка не убить, а вот смертный - он не может не умереть.

Глава 3

У правды есть поля силы и поля власти. Смертные защищаются от этих полей слезами, истерикой или суицидом.

Однако, есть среди смертных те, кто действуют иначе. Они стараются подобраться ближе, чтобы разрезать вот это тело напротив - на куски. Им нравится это действие. Они излучают правду, когда не лгут себе, о том, что им нравится и что им хочется. Так они могут подобраться к тому, кто тоже излучает правду и изрезать тело, другого, на куски.

"Я хочу изрезать тебя на куски" - транслирует психопат телу, на которое хищно смотрит. Как только психопат выберет ложь транслировать, он испытает страх, а страх - парализует и психопату это не на руку.

Так что психопаты тоже понимают, как важна правда.

Правда делает движения легкими и свободными от любых оков.

Ложь же формирует страх и сковывает, парализует.

Когда психопат знает, почему ему нравится то, что ему нравится, почему ему хочется того, чего именно ему хочется - он звучит яркими полями и может сойти за нелюдя. Однако, он - смертен, просто в его изворотливой наживе: правда позволит ему убивать и калечить легко и свободно.

Я свернула в переулок и увидела, сквозь пространства, запах глубинного ужаса. Я повела носом, коснулась пальцами нити аромата и развернула. Вспышка черно-бордового цвета и передо мной открылась картина:

Мать видит, как её сын пнул кошку ногой. Она, откладывает тесто и к нему подходит, выходя из дома. И помня, что выбор-то у неё есть: она может орать на него, может ругать, может пытаться вразумить, а может его поддержать - она ему говорит:

- Сынок, а давай вместе будем кошек пинать.

Сын на мать так удивленно:

- Ма, но ты ж не такая.

И тут до женщины доходит, что её сын это другое создание в этом, небольшом по возрасту, теле. И что она реально не такая как он. И женщина, вытирая руки о передник, задумалась: как мать, как она может поддержать того, кто совсем другой?

А еще, глядя в его глаза, она увидела, что он очень четко осознаёт какой он, а вот она, до этого момента, даже и не задумывалась поинтересоваться, что за создание пришло в тело, которое она выносила и родила. Кого она привела на слой? Мать сделала шаг назад и не знала, что сказать. Резко мир изменился для неё. Это не её сын - это кто-то другой. Кто-то, кто пришел оттуда, она подняла глаза к небу, туда, где бескрайние просторы Космоса.

- Ма, ты лучше приготовь мне пирожков с картошкой, как ты любишь. Я поем, как погуляю.

Женщина смотрела на это создание в теле и язык не поворачивался назвать его сыном. Не потому что он настолько другой, ведь каждый другой - Другой - а потому что, вдруг, как-то стало очень глупым это слово "сын". Захотелось узнать... кто он. Кто этот... который, в детском теле, просит её приготовить ему пирожки с картошкой, пока он будет пинать кошек во дворе.... ?

Я замониторила нить и скользнула в сон этой женщины.

- Если я буду уважать то, кто он, и каков, - сказала она, сидя посреди громадного луга, пахло весной на краю осени, будто период двигается вспять, хотя перед глазами начало лета, - люди вокруг скажут, что меня ослепила материнская любовь. Сейчас кошки, - она сжала пальцами передник, - затем будут люди.

Она замолчала на несколько минут, взгляд у неё канул в Бездну и она прошептала:

- Он так уважительно ответил мне. Он словно оберегал меня этими краткими фразами, - и она повторила, - ма, ведь ты не такая. - Женщина улыбнулась нежно. - Заботится. Он обо мне. А я тут сижу и думаю, как нарушить его суверенитет, чтобы другие не решили обо мне всякие гадости. Они не поймут. Это не любовь - это уважение.

Слезинка скатилась у неё по щеке.

- А приди он к такой женщине, которая избила бы его в ответ, за пинок кошке? Она бы над ним издевалась. Он бы чувствовал, что ему не рады, - прошептала она. -  Что его не понимают.

“Не видят….! - раздался громкий шепот, срываясь с Небес.

И женщина подняла взор Туда, вытирая слезы; яркое лазурное Сияние опустилось к ней нежным облаком, будто в поцелуе трепета, и она проснулась.

А я стояла на краю её сна, видя того, кто говорил с ней. С кем говорила она. Я кивнула, приветствуя это Создание, и покинула пространства сна, иначе женщине будет сложно проснуться, пока я здесь стою.

Для женщины этой дни шли размеренно, а я могла их прокрутить вперед, чтобы узнать, какие мысли она выберет соткать, что именно выберет, как будет действовать дальше. Я прокручивала часы и сутки, а внутри этих часов и суток, она, мать-женщина двигалась размеренно, как и происходит это внутри, когда часы тикают. Будь она нелюдем, она бы видела, как я прокручиваю её полотно, также взирая на меня, вне тикающих секундных стрелок.

Она нелюдем не была, а вот её сын - очень даже. Он взирал на меня из других пространств, по пуповинной связи он ощутил, как я проматываю её дни, чтобы увидеть выбор - и его дух встал передо мной, приветствуя меня.

- Я потревожила тебя? - спросила я.

- Мне любопытно, для чего ты трогаешь её?

- Ужас. Я слышу его вкус везде, где он есть.

Он усмехнулся.

- Однажды, она выбрала быть злобной, пинала собак, давила жучков, с размаху убивала бабочек. И так никто ей и не подарил уважение. Теперь, я перед ней, и Там, - он подмигнул мне, - рассматривают, подарит ли она мне то, что ей так и не подарил никто из тех, кто выглядит, - он на форму показал элегантно, - вот так, как люди.

- А где отец данной формы тела? - спросила я паренька.

Здесь, он выглядел чуть старше, даже намного старше, лет 18, а глазах... в них тысячи лет опыта.

- Он хотел сражаться за страну и умер там же.

- А его ужас?

- Жажда наносить физический вред и убивать.

Я задумалась, а он предоставил мне отпечаток образа этого мужчины. Я взяла оттиск и погрузила в карман. Позже рассмотрю.

- Он боялся и тебя и твою мать?

- Он нас ненавидел, но не мог дать себе показать это, потому ушел воевать.

- Он не мог объяснить себе, за что он `так к вам чувствует.

- Он воевал с внутренними демонами.

- С хрупкостью, - уточнила я, усмехаясь.

Парень кивнул.

- Ты будешь действовать как маньяк?

- У меня будет психоз. Я буду охотиться на маленьких мальчиков, буду резать им животики, рассказывая им сказки при этом; буду их гладить по лицу, пока они умирают. И, однажды, мать увидит это.

- Это будет точкой преткновения: уважать или судить?

Он кивнул и растворился, будто дымка в ночи. Серо-черная дымка, ускользающая из внимания, словно остывший взгляд на отблеске воспоминания о самом лучшем событии, за последние сто лет.

Я достала из кармана оттиск его биологического отца, и задумалась о том, что бы мне тот ответил, спроси я его. И передо мной развернулся ответ:

- Они друг друга перебьют, - сказала я в этом видении данных, которых не будет происходить, - а ты можешь постоять в сторонке и понаблюдать за этим.

- Но это же трусость! - закричал он.

- Трусость - наблюдать за тем, как те, кто хотят друг друга поубивать - поубивают друг друга?

Я коснулась браслета на руке и он выпалил правду на одном дыхании:

- Если я буду сражать с ними, я покажу себе, что мне не страшно, когда мне очень жутко, до такой степени я боюсь тех, кто хочет убивать.

Я убрала руку от браслета.

- Что это я сказал?

- Правду.

- Нет!

Я улыбнулась `там и видение свернулось, обращаясь вращающимися частицами, которые отправились в базу данных слоя этой Планеты. То, что происходит на слое - на нём и остаётся, даже если этого не произойдет феноменально, это уже произошло, без задействования событие_образующей материи. Хотя, ведь для видения, материя тоже задействовалась, но - другая. Теперь, я знаю, что было бы - будь оно, однако - этого не будет, хотя.. оно уже произошло; и для меня и для него.

Глава 4

Бег маньяка за жертвой и жертвы от маньяка - сценарий простой. Он хочет видеть её страх, а она хочет бояться. Если бы она не хотела бояться - она бы остановилась и прямо на него посмотрела, не двигаясь с места. Смотрела бы на него мягко и спокойно. И тогда, даже убей он её - у него была бы горечь разочарования - она его не боялась. Её глаза, даже более, остались у него в памяти - не вытереть. А обычно это лицо маньяка у жертвы, перед взором, остаётся, если её вживых оставляют и глаза выжигают.

Страх шутка простая - будешь стремиться убить, уничтожить то, чего выбираешь бояться. А {не бояться} не получится, даже если давишь страх и доказываешь себе, что тебе не страшно, когда готов энурезом еще лет двести страдать, так жутко внутри. Ужас - это когда вспышка затемнения паникой и убиваешь. А затем долго не можешь решить: это хорошо или плохо? Выжить-то выжил, но убить-то - убил. А тут не в хорошо или плохо - дело. Это [убил] - факт. Как дождь за окном. [Дождь] - факт. Хорошо или плохо - это буквально, на руку или нет? А это уже нажива. Значит жутко до ужаса, так страшно аж печенка выдаёт яд по крови, что мозг отравляется, и думать ясно не выходит.

Разговор с такими один: для чего ты выбираешь бояться, если сразу после этого ты жадно захочешь убивать, ломать и уничтожать то, чего выбираешь бояться? А чего, после, орешь, если для себя же и выбираешь жаждеть уничтожать? А о чем говорить с тем, кто стремится поломать тебя, проткнуть, уничтожить, убить, сломать? И при этом, да, научился еще и мило улыбаться.

Их выдаёт отсутствие сияния Ауры. Знаете, такое поле, когда девушка, будто луну проглотила, сияние исходит от кожи. Нет, тот, кто выбирает бояться Сияния не увидит, есть оно или нету. А поскольку, каждому предоставляется перекрёсток выбора - я прихожу с уведомлением, через сон, передавая ключи напрямую бессознательному.

Те, у кого уровни не разделены - мне уведомления не требуется передавать - они, напрямую и сразу, в курсе.

Я рассмеялась, как-то, с клиентом на пару, я прошла один тест на ауру, разные проводки, подключают, минут 15 сидеть без движения и желательно ни о чем не думать. У меня аура была полностью голубая. И врач мне такой, говорит со знанием дела: у людей не должна аура быть такой. Я улыбнулась. Но я же не человек. Я уведомитель. И если не уметь видеть ауру без проводков, то не получится различать: перед тобой тот, кто выбирает страх или тот, кто чествует знание. Тело знает, оно сразу в курсе. А тот, кто в теле - требуется открыть шлюзы, помыть окна, протереть линзы, выставить их как парад планет и смотреть. Ярко? Да. Или, вовсе нема сияния, на кого ни взглянешь. А затем через двадцать пять лет видишь одного сияющего и понимаешь, что со зрением у тебя всё в порядке.

Я даже видела такой слоган в будущем людской нации. Так и было написано на бигборде: [А ты Сияешь?]. Ну, каждый фей знает, что сиять под принуждением не выйдет, только когда ты радуешься истинно внутри - сияние как аромат цветка, распространяется из-под кожи.

Наконец, я дотопала к той самый улице, где расположен базовый портал слоев, и переместилась, где адрес по смс, мне, пришел. Плотность здесь выше коэффициентом - чуть ниже уровень проточности и проводимости к напору проницаемости и полезет злоба, комками. Да, верно, следует разбираться в какую среду забираешься. Как кит, если он выберется на берег и будет себя там удерживать, у него злоба поднимется, причем на себя, но проецироваться будет на тех, кто говорил, что важно на берегу ходить, важно эволюционировать, даже если ты кит - а кит сам взял и кивнул им, таким чувакам, которые это говорили. Есть создания, они приходят на определенный слой, им там сложно, кому-то даже тяжко, а они такие, голову вверх, подбородок черенком лопаты подпирают и мы, типа, обучаемся.

Если ты кит - сиди в Океане. Эта фраза, которую смертные просто ненавидят: {знай своё место}. Эта фраза является функциональным алгоритмом, а не оскорблением. Если ты фея - сиди посреди Луга, а попрёшься в город - загнёшься. Кит на берегу - умирает, а бабочка зимой не летает - это физика. Когда фея устраивается на стройку, чтобы научиться быть смертной - это психоз.

Дата добавления: 2023-10-03