История логики 34 страница

Таким образом, по Риду, во всех нелепостях философии Беркли и Юма повинен эмпиризм. И свои возражения Рид направляет против учения о том, что все свое содержание психика получает из опыта. Он считает необходимым допустить, что самой душе присущи некоторые первоначальные истины, которые он называет аксиомами. Аксиома — такие суждения, которые являются самоочевидными истинами, принципами здравого человеческого рассудка. Они познаются путем интуиции. Эти первичные истины, составляющие, по Риду, основу здравого человеческого рассудка, являются необходимым условием всякого познания, и они одинаковы как у необразованного человека, так и у величайших мыслителей. В эти первичные истины надо просто верить. В основе фактических случайных истин, по Риду, лежит 12 таких первичных суждений, и эти последние дают нам критерий для того, чтобы различать истину от лжи в сфере фактического знания. В отношении познания необходимых истин (математических, логических, метафизических и т. д.) первичными суждениями являются математические, логические и другие аксиомы. К первичным суждениям, являющимся началами знания, Рид относит веру в существование внешнего мира, в существование познающего субъекта, положение о том, что всякое действие имеет свою причину, веру в единообразие и постоянство хода природы. Все это, по учению Рида,— изначальные принципы человеческой природы, не требующие доказательства.

Что касается природы этих первичных суждений, то Рид считает их простыми, едиными, непосредственно данными в своей целостности. Рид критикует учение Локка о суждении, согласно которому суждение образуется из сравнения двух идей, посредством которого устанавливается согласие или несогласие между ними, после чего эти идеи ставятся в связь между собой в утвердительном или отрицательном суждении. Считая акт суждения простым и единым, Рид высказывается против такой теории суждения, которая объясняет образование суждения из соединения двух представлений (субъекта и предиката). Выделение в суждении этих двух представлений, по Риду, есть результат по-

следующего анализа. Таким образом, в противоположность Локку Рид считает первичными не понятия, а суждения.

Учение шотландской школы о здравом смысле, о первичных недоказуемых суждениях, лежащих в основе человеческого знания, имело своей целью защищать веру в существование души и бога. В этом — его реакционная суть.

Плоский поверхностный характер философии шотландской школы виден уже из того, что, аппелируя к здравому смыслу, она в основу своих учений кладет инстинктивную веру. В сущности она возвращается к тем врожденным идеям (теоретическим и практическим), которые подверг материалистической критике Локк. Шотландская школа критикует Локка и Юма не слева, а справа, с реакционных позиций.

ГЛАВА XI

Логика в Германии в XVII-XVIII

Наш обзор мы начнем с Готфрида Вильгельма Лейбница (1646—1716), всеобъемлющего, энциклопедического ума. философа, математика (открывшего дифференциальное исчисление), физика (исследовавшего принципы механики), юриста (работавшего над исправлением свода законов), историка (производившего в Ганновере исторические изыскания), работавшего над усовершенствованием горного и монетного дела. По его плану в 1700 г. была основана в Берлине Академия наук, в которой он был первым президентом Он хлопотал также об основании академий наук в Дрездене, Вене и Петербурге. Вследствие такой многосторонности своих занятий Лейбниц изложил свои философские взгляды преимущественно в форме кратких очерков.

Его крупный философский труд — «Новые опыты о человеческом разуме».

Философское мировоззрение Лейбница сложилось не сразу, оно выработалось постепенно после 20-летних размышлений О себе Лейбниц сообщает, что еще в ранней юности он по целым дням прогуливался в лесу, размышляя, стать ли на сторону Аристотеля или Демокрита. Он несколько раз менял свои взгляды, прежде чем, наконец, нашел удовлетворившее его решение философских проблем. Система философских взглядов Лейбница окончательно сложилась около 1685 г, т. е к 40 годам жизни. Лейбница, как философа, характеризует стремление примирять разнообразные точки зрения. Отсюда, с одной стороны, широта его концепций, с другой стороны, порой их эклектический, половинчатый, компромиссный характер. В XVII в. в философии Бэкона, Декарта, Локка и других философов господствовали антиаристотелевские воззрения, что в логике сказывалось в низкой оценке силлогистики. Лейбниц реабилитирует философию и логику Аристотеля, сочетая их с теми новыми учениями,

которые были развиты Декартом, Гоббсом и другими представителями новой науки.

Лейбница не удовлетворял механический материализм, кото рый стал господствовать в философии и естествознании в XVII в Критикуя картезианскую концепцию материи, признававшую сущностью материи протяженность, Лейбниц указывает, что в таком случае движения материи не создавали бы никаких изменений в мире и предшествующее состояние материи ничем не отличалось бы от последующего ее состояния. Притом, указывал Лейбниц, материя немыслима без оказываемого ею сопротивления.

По учению Лейбница, сущность материи не в протяженности, но в присущей ей внутренней деятельности, протяжение же есть нечто вторичное. Отсюда он делает идеалистический вывод, что действительность надо мыслить как центры сил, которые сами по себе непротяженны. Что не действует, то не существует Сущность всякой существующей вещи — в деятельности, активности.

Лейбниц прав, когда он критикует представление механического материализма о материи как пассивной косной субстанции, у которой отсутствует всякое развитие Но он не прав, когда подлинную реальность мыслит в виде непротяженных монад и отрицает существование материальных атомов. Лейбниц утверждает, что нет материальных атомов, так как все протяженное делимо до бесконечности. Поскольку Лейбниц утверждал, что то, что в науке называют атомами, не является конечными неделимыми частицами материи, он был прав. Но, вместо того чтобы утверждать делимость_и неисчерпаемость атома, он стал отрицать положение, что материя состоит из атомов, и начал развивать идеалистическое учение о непротяженных монадах, являющихся абсолютно простыми по своей природе и представляющих собой «метафизические точки», из которых состоит подлинная реальность.

С этим у Лейбница связывается и идеалистическая теория познания. Он учит, что непосредственно самодостоверным является сознание своего «я» и в самонаблюдении открывается нам наша внутренняя сущность. Это — интуитивное знание. И все вещи в их внутренней сущности должны, по мнению Лейбница, пониматься по аналогии с нашей собственной душой. Лейбниц, подобно Декарту и Локку, полагает, что для нас самым достоверным является наше непосредственное субъективное переживание. Каждую монаду Лейбниц наделяет способностью стремления и представления. Он называет монады «субстанциальными формами» (Возрождая этот схоластический термин, Лейбниц тем самым указывает на связь своей концепции монады со схоластической философией.)

Воспринимаемый нами материальный мир, по учению Лейбница, не есть подлинная реальность, это лишь «явление», имею-

щее, правда, свое основание (phenomenon bene fundalum). Пространство, по Лейбницу, есть не что иное, как порядок сосуществующих явлений, а время — порядок следования явлений друг за другом. Таким образом, материя, пространство и время, по Лейбницу, относятся не к самому бытию, а к явлениям.

Проблема логических основ человеческого знания всегда была одним из главным вопросов, решить которые стремилась философия Лейбница. Решение данной проблемы эта философия искала на путях рационализма Для Лейбница идеалом научного знания является чистая дедукция. Критерий истинности идеи не в ее соответствии с внешней объективной реальностью, а всецело в самом разуме. Понятие может быть истинным, хотя бы его содержание никогда не имело бы аналога во внешнем мире. Чтобы понятие было возможным и истинным, оно должно быть внутренне непротиворечивым и должно служить исходным пунктом и источником значимых суждений Убеждаемся же мы в истинности таких понятий, когда нам удается их мысленно конструировать Отличить подлинно научные плодотворные концепции от произвольных пустых фикций воображения дает нам возможность применения акта генетической конструкции Чтобы убедиться в научной ценности понятия, надо сперва разложить его на составные простые элементы Здесь на начальной стадии научного знания мы имеем дело с интуицией, обладающей наивысшей достоверностью, после чего мы вступаем на путь опосредствованного познания.

Лейбниц требует сведения бесконечного множества мыслей к немногим понятиям, возможность которых либо постулируется, либо дается опытом Так, в геометрии пути всех движущихся точек сводятся всего лишь к двум движениям — к движению по прямой и к движению по кругу. Ибо если предпослать эти две линии, то можно доказать, что возможны все другие линии, как-то: парабола, гипербола, конхоида, спираль.

Лейбниц говорит, что синтетическое конструктивное построение научного познания становится возможным лишь после того, как совершен анализ понятий на их простые элементы, но такой анализ, говорит он, сопряжен с огромными трудностями.

Во главу угла всего научного познания Лейбниц ставит понятие истины. Этому вопросу он посвятил сочинения «Размышления о познании, истине и идеях» («Meditationes de cognitione, veritate et ideis», 1684 г). Лейбниц говорит, что нужно ясно и недвусмысленно ответить на вопрос, что такое «истина» и какие предпосылки кроются в этом понятии. «Как всякому, кто задумал построить здание на песчаной почве, необходимо копать, пока он не дойдет до каменистой и твердой земли; как всякий, кто хочет развязать запутанный узел, должен сперва искать место, с которого он мог бы начать, и подобно тому как Архимед требовал одно единственное неподвижное место для того, чтобы

привести в движение самую большую тяжесть, так для того, чтобы обосновать элементы человеческого знания, требуется твердый пункт, на который мы могли бы опираться и от которого мы могли бы надежно идти дальше. А это начало следует искать в общей природе истин [in ipsa general! natura veritatum]'. За исходную точку Лейбниц берет не факт самосознания, а дефиницию истины.

По мнению Лейбница, надо начать не с анализа вещей, а с анализа суждений. А общий критерий для значимости и надежности любого суждения у Лейбница таков: в субъекте должен «содержаться» предикат. Суждение не должно вводить в содержание понятия субъекта ничего ему чуждого. Лейбниц критикует обычный эмпирический взгляд на суждение, согласно которому суждение рассматривается как сопоставление двух различных, чуждых друг другу элементов. В таком случае, заявляет Лейбниц, высказываемое положение может быть только простой ассоциативной связью представлений. Подлинное же логическое суждение, по Лейбницу, должно обладать безусловной значимостью и необходимостью.

Лейбниц критикует взгляд на образование суждений из эмпирического сравнения единичных предметов, и равным образом он критикует взгляд на понятие как на суммирование многих единичных наблюдавшихся фактов, обозначаемых одним общим именем. Он указывает, что при таком взгляде на понятие оно не есть средство и инструмент исследования, а является лишь сосудом для хранения знаний, получаемых из других источников и в них имеющих свое обоснование. При такой концепции и дедукция не дает никакого нового знания и ход мысли в дедуктивном выводе идет от целого к тому знанию, которым мы уже обладаем. В таком случае дедукция не обогащает нашего знания, но лишь суживает объем его, говоря лишь о части того, о чем в целом говорилось в исходном положении.

Этому взгляду Лейбниц противопоставляет свое новое понимание общего суждения. Если бы общность понятия вытекала исключительно из суммирования отдельных единичных случаев, тогда дедукция из общего положения представляла бы ссбой petitio principii. В противоположность этому Лейбниц учит, что общность суждений и понятий основана не на количестве наблюдавшихся случаев, а на качественной стороне суждений и понятий.

По Лейбницу, дело тут именно в дефиниции понятия, которая совершенно независима от того, сколько единичных предметов в природе подходит под данное определение, и даже независима от того, имеются ли вообще в природе такие единичные

1 Цит. поЕ Kassirer. Das Erkenntnisproblem in der Philosophic und Wissenschaft der neiieren Zeit, Bd. II. 1927, S 132

предметы. Понятие надо рассматривать не как результат арифметического суммирования, а как единство логического целого. Для понятия^ по учению Лейбница, существенно единство генетической конструкции, посредством которой оно образовано, а не множество единичных экземпляров в мире. Здесь Лейбниц выступает как идеалист, не признающий понятия отражением объективной реальности.

Лейбниц развивает учение о рациональной основе индукции. Сущность индукции заключается в том, что из небольшого числа непосредственно наблюдавшихся случаев выводится заключение о бесчисленном множестве других случаев, которые никогда не наблюдались. Лейбниц ставит вопрос, что дает нам право переносить то, что установлено для наблюдавшихся случаев, на новые не наблюдавшиеся случаи, где гарантия, что и для этих новых случаев будет значимо то же самое. Индуктивные умозаключения от данного к не данному, от прошлого к будущему, по учению Лейбница, основываются на логическом постулате закономерности всего происходящего. По Лейбницу, необходимой предпосылкой индукции является рациональное понятие истины. Основание индукции лежит в самом разуме.

Лейбниц признает два вида суждений, различных по происхождению, — эмпирические и рациональные. Но, с точки зрения обоснования, все суждения одинаковы, ибо связь между объектом и предикатом суждения должна быть логической. Различие между необходимыми и случайными истинами есть лишь различие по степени выполнения этого требования: в необходимых истинах логический анализ доведен до конца, тогда как в случайных истинах имеется лишь большее или меньше приближение к этому. Путь к этому всегда лежит через общие рациональные методы Задача науки в том, чтобы всякую истину факта, даваемую наблюдением, все более и более разлагать для того, чтобы все более и более вскрывать априорные основы суждения, выражающего эту истину.

Лейбниц учит, что сам дух есть творец всех своих понятий и мыслей, он черпает их из своих собственных недр даже в тех случаях, когда кажется, что мы чисто пассивно воспринимаем чю-либо. То, что мы называем природой вещей, есть, по учению Лейбница, природа самого духа. Ведь, по Лейбницу, дуйа как монада «не имеет окон», ничто не приходит к ней извне, все в ней возникает из ее собственной самодеятельности. Из общих принципов разума возникают истина частная и истина факта.

Кассирер говорит, что в связи с этим взглядом Лейбница на природу истины логика у него приобретает новый смысл и перед ней ставится новая задача: при этой новой концепции задача логики не может ограничиваться описанием формальной связи мышления и приведением его в систему, но она должна сделать предметом своего изучения и самое содержание знания. Вслед-

ствие этого у Лейбница логика находится во внутренней связи с «комбинаторикой». Лейбниц делает набросок «общей науки» (scientia generalis). Обосновывая идею этой науки, он считает, что такое обоснование должно быть дано априори. По его мнению, материал любой науки лежит в нас самих, а «общая наука» только указывает путь, коим мы можем достигнуть освоения этого материала, находящегося в нашем обладании, посредством применения к нему строгого метода.

Дело в том, что всякий материал сперва дается нам в хаотическом, смутном виде. Мышление постепенно этот материал проясняет и придает ему все более определенные и отчетливые формы. О ступенях познания, проходимых при этом, Лейбниц говорит в небольшом сочинении «Размышления о познании, истине и идеях» (1684 г.). Первая ступень — переход нашего представления о предмете из темного в ясное. Наше знание о предмете бывает темным, если мы не в состоянии узнать этот предмет при новом его появлении и не в состоянии отличить от других предметов его, и наше представление о предмете бывает ясным, когда мы безошибочно узнаем его вторично и не смешиваем его с другими предметами. Но ясное представление может быть смутным или отчетливым, и вторая ступень познания состоит в превращении нашего знания из смутного в отчетливое. Представления о вещах бывают смутными, когда мы в состоянии узнавать предмет как целое, но не различаем еще его частей и качеств в отдельности. Они бывают отчетливыми, если мы четко распознаем признаки предмета, отдельные его стороны и части.

Следующая ступень познания, по Лейбницу, состоит в переходе наших представлений из неадекватных в адекватные. Представление, которое уже является ясным и отчетливым, может быть неадекватным или адекватным. Оно бывает неадекватным, если наше познание частей не доходит до конца, т. е. если познание признаков, сторон, частей предмета не является полным, доведенным до конца. Адекватное же представление характеризуется полнотой знания о предмете. Но, разумеется, так как анализ предмета может углубляться до бесконечности, то вполне адекватное, абсолютно законченное понятие о предмете является лишь целью, к которой стремится наше знание и к которой оно все более приближается.

Искусство комбинаторики (ars combinatoria) имеет своей задачей представить все возможные связи данных элементов и тем самым содержит в себе готовую схему для любых вопросов, которые нам может поставить действительность. Поскольку большое составляется из малого (большое тело из атомов или молекул), метод, указываемый комбинаторикой, является единственным путем для того, чтобы проникнуть в тайны природы. Мы тем глубже познаем вещи, чем больше познаем их части и части их частей. Всякое бытие состоит из простых элементов, и значе-

ние атомистики заключается в том, что она представляет собой воплощение этой мысли.

Год выхода в свет сочинения Лейбница «О комбинаторном искусстве»—1666 г.— современная символическая (математическая) логика считает годом своего рождения. Это сочинение было лишь наброском абстрактной схемы всеобщей науки. В дальнейшем у Лейбница эта схема конкретизируется и преобразуется, центр тяжести переносится с определения элементов, из сочетания которых состоит сложное содержание, на формы их связи.

Главным предметом исследования становятся различные способы этой связи. Различные формы этой связи изучаются Лейбницем сами по себе, в отвлечении от материального содержания. Этим путем он открывает многие способы понятийного исчисления, являющиеся способами дедуктивного движения вперед от понятия к новому понятию и от истины к новой истине. Само число теперь Лейбниц понимает по-иному: если вначале он рассматривал число как сумму единиц, то позже он смотрит на него как на отношение величин.

В числе Лейбниц видит теперь простейший случай отношения вообще. Теперь он говорит о сочинениях по логике, которые следуют Аристотелю, что они дали лишь начатки этой науки. Логические формы, имеющиеся в различных науках, суть отчасти аристотелевские, отчасти новые, отличные от аристотелевских. Лейбниц указывает на математику как на материал, в котором воплощены многообразные формы дедукции.

При выяснении взгляда Лейбница на природу символического сознания надо иметь в виду, что Лейбниц «с порога» отвергает теорию отражения, согласно которой познание есть верное отражение того, что существует вне нашего сознания. По мнению Лейбница, идеи суть не образы, а символы реальности: нет сходства между идеями и тем содержанием, которое они выражают. По учению Лейбница, идеи не отражают объективного бытия во всех его чертах и признаках, они лишь дают нам полное знание о тех отношениях, которые существуют между элементами этого бытия, и они как бы переводят это на свой собственный язык.

По Лейбницу, дело обстоит таким образом: «Один предмет выражает другой предмет, если существует постоянное закономерное отношение между тем, что можно сказать об одном, и тем, что можно сказать о другом» 2. Так, модель машины выражает самую машину, плоский перспективный рисунок — тело трех измерений, предложение выражает мысль, цифра — число, алгебраическое уравнение — круг или какую-либо другую геометрическую фигуру. Отсюда вытекает, что «ет необходимости, чтобы выражение предмета и самый предмет были сходными;

2 Е. Kassirer. Указ, соч, стр. 167.

требуется только точная аналогия всех отношений. Далее оказывается, что одни выражения имеют предметный фундамент (fundamentum in nature), а другие, как, например, слова речи или какие-либо знаки, по крайней мере, отчасти основываются на произвольном соглашении.

По Лейбницу, существует некоторое соответствие между нашими идеями о предметах и самими этими предметами, ио это соответствие, по мнению Лейбница, не есть отображение предметов в нашем сознании.

Человеческий дух силой своего мышления сам создает свои идеи, причем он способен делать такие выводы, которые вполне соответствуют тому, что есть в объективном мире. Так, Лейбниц говорит, что, хотя идея круга не сходна с кругом в природе, однако из нее геометрия выводит истины, которые подтверждаются опытом относительно действительных кругов, существующих в природе. Но на чем же покоится это соответствие? Лейбниц не находит другого объяснения, кроме допущения «предусмотренной гармонии» в мире, т. е. постоянного чуда, творимого богом. Так, идеалистические предпосылки философии Лейбница заводят ее в тупик, из которого нет разумного выхода, и Лейбницу остается ссылаться на бога и чудо.

Идеалисты восхваляют учение Лейбница о символическом познании. Так, Э. Кассирер считает заслугой Лейбница то, что тот сделал первый и решительный шаг к преодолению теории отражения3.

В отличие от агностиков, Лейбниц признает полное, строгое соответствие между нашими идеями и объективным миром (их параллелизм). Таким образом, в своей критике теории отражения он останавливается на полдороге, делает лишь первый шаг. Он не только не делает из этого агностических выводов, но даже выступает как догматик, признающий существование абсолютных вечных истин. Но вечные истины, по Лейбницу, говорят не о фактах, не о существовании тех или иных предметов, а о необходимых общих условиях существования и 6 том, что из них необходимо следует.

К вечным необходимым истинам, по учению Лейбница, относятся рациональные принципы и математики, и естествознания, и логики, и этики, и права. Эти истины, по учению Лейбница, имеют значимость сами по себе, независимо от того, имеются ли в самой действительности факты, вполне им соответствующие. Так, устанавливаемые математикой отношения между числами оставались бы истинными, если бы даже не было человека, который производил бы счет, и не было бы вещей для счета. Лейбниц далек от того субъектидного идеализма, который истину ставит в зависимость от познающего субъекта и потому признает ее всецело субъективной и релятивной.

3 Е. Kassirer. Указ, соч., стр, 168.

Отношение между вечными иртинами и фактами Лейбниц характеризует следующим образом: вечные истины не нуждаются в фактах для своего обоснования, но весь порядок в мире явлений и связь вещей и явлений в нем происходят в соответствии с вечными истинами. Так, в действительности мы никогда не встречаем фигур, которые бы в точности соответствовали геометрическим дефицитам, и, однако, нет ни одной эмпирической фигуры, для которой не имели бы силы соответствующие положения геометрии.

В конечном итоге взгляд Лейбница на проблему познания выливается в следующую систему: человеческое познание представляет собой ряд ступеней, из которых каждая имеет свое особое значение. Сначала в нашем сознании имеется множество беспорядочных впечатлений, затем в этот хаос постепенно все более и более вносятся порядок и единство. Этот процесс представляет собой переход от ощущений к отчетливым понятиям. Каждая ступень познания, которую проходит наше познание в своем развитии, является, по учению Лейбница, неизбежной и необходимой. Каждая ступень имеет свое относительное право. Каждая ступень занимает свое место и не исключает других. Только в совокупности всех ступеней познания раскрывается нам действительность во всей своей полноте. Уже чувственное восприятие дает нам не пустую видимость, а знание о действительности, но это знание несовершенно и требует дальнейшего развития. От чувственного восприятия необходимо перейти к точному научному знанию. Чтобы достичь этой последней цели, наше познание должно пройти ряд посредствующих ступеней. Нельзя обойтись ни без одного звена в этом поступательном движении мышления: каждая более высшая ступень закономерно вырастает из предшествующей и в свою очередь в силу своего относительного несовершенства требует дальнейшего движения вперед, являясь сама необходимой предпосылкой для следующей, высшей, ступени.

С точки зрения философии Лейбница, ощущение и мышление не являются качественно различными видами познания: в ощущении заключается будущее понятие в бессознательной форме. Ощущение, по Лейбницу, есть становящееся понятие на первой стадии своего возникновения. В философии Лейбница отсутствует диалектическая идея перехода количества в качество. В ней господствует чисто количественная концепция развития как постепенного количественного нарастания, совершающегося непрерывно без скачков, и само отношение между противоположностями мыслится как простое различие по степени. По учению Лейбница, в природе нет скачков, всюду господствует закон непрерывной постепенности, сама Вселенная представляет собой непрерывную градацию, бесконечный ряд монад, отличающихся друг от друга степенью ясности своих представлений. Содержа-

ние же представлений у всех монад одно и то же: каждая монада есть зеркало всей Вселенной. Но сама 'Вселенная, по Лейбницу, есть не что иное, как (совокупность монад, и отсюда получается парадоксальный вывод, что эти зеркала отражают только друг друга и, следовательно, в них нет никакого реального содержания.

В своем произведении «Новые опыты о человеческом разуме» Лейбниц выступил с критикой локковской критики врожденных идей. Если Декарт учил, что некоторые идеи врожденны, а Локк учил, что нет никаких врожденных идей, то Лейбниц говорит, что все идеи врожденны. По Декарту, некоторые идеи привходят извне, по Локку — все, а по Лейбницу — ни одна.

Таким образом, Лейбниц в сущности отрицает внешний опыт. По его учению, все идеи возникают в душе самопроизвольно. Но врожденность идей Лейбниц принимает не в том смысле, что они в готовом виде всегда имеются в человеческой душе. По Лейбницу, идеи сначала существуют в душе только потенциально в виде задатков. В своей полемике с Локком Лейбниц в учение Локка о том, что «в разуме нет ничего, чего бы раньше не было в чувственности», вносит поправку: «Кроме самого разума» — и, признавая понятия разума прирожденными ему, говорит, что душу человека при рождении следует сравнивать не с чистой доской, на которой еще ничего нет, а с куском мрамора, имеющего прожилки, предуказывающие будущие ее формы. Но если, по Лейбницу, представления монады развиваются из самой монады, из содержащихся в ней задатков, то, однако, монада сама не является производящей их причиной. Поэтому содержания представлений и понятий отнюдь»не являются чем-то субъективным; напротив, в них, как в зеркале, отражается сама объективно существующая реальная действительность..

Лейбниц уделял большое внимание специальным вопросам формальной логики. Он по-новому разработал учение о формальнологических законах мышления. На первое место он ставит закон тождества и отводит должное место закону достаточного основания. Выдвигая в качестве первой истины разума закон тождества, Лейбниц дает ему онтологическую формулировку: «Всякая вещь есть то, что она есть» или: «А есть Л», «В есть В» 4 и т. д. Равным образом у Лейбница встречается также онтологическая формулировка закона противоречия: «Невозможно, чтобы вещь существовала и не существовала в одно и то же время» или: «То, что есть А, не может быть не-Л», «Л не есть не-Л». Но, наряду с этой онтологической формулой, у Лейбница дается и другая чисто логическая формула: «Всякое предложение либо истинно, либо ложно» 5. В этой формуле Лейбниц объеди-

4 Г В Лейбниц, Новые опыты о человеческом разуме М — Л, 1936,

стр 318

5 Там же, стр. 319.

няет закон противоречия и закон исключенного третьего. Встречается у Лейбница и следующая формулировка закона противоречия: «Все, противоречащее себе, ложно, и все, противоречащее ложному, истинно». Согласно этой формулировке, закон противоречия раскрывает понятия истины и лжи.

Сам Лейбниц указывает, что в этой единой формуле объединены две истины: 1) истинное и ложное несовместимы в одном и том же предложении или предложение не может быть одновременно истинным и ложным; 2) между истиной и ложью нет ничего среднего, т. е. невозможно, чтобы предложение не было ни истинным, ни ложным.

Лейбниц колеблется между двумя толкованиями закона противоречия: то он следует Аристотелю и понимает закон противоречия как запрещение одновременно принимать два суждения, из которых одно отрицает то, что утверждает другое; то, вкладывая в закон противоречия смысл «Л не есть не-Л», он использует закон противоречия как запрещение признавать истинным суждение, которое заключает в себе противоречие, т. е. в котором предикат противоречит субъекту. Таким образом, закон противоречия у Лейбница толкуется двояко: то как признание несовместимости суждений «А есть А» и «А не есть Л», то как признание ложности суждения, в котором субъекту А приписывается предикат не-Л («Л есть не-Л»).

Если аристотелевский закон противоречия и его закон исключенного третьего говорят об отношении между собой двух суждений, из которых одно отрицает то, что утверждает другое, то вторая формула Лейбница, которую позже принимает Кант, говорит о ложности суждения, в котором предикат противоречит субъекту. Плодотворной для логики является аристотелевская формула закона противоречия, а лейбнице-кантовская формулировка, претендующая на то, чтобы чисто формальным способом устанавливать ложность суждения, вскрывая каково отношение между его субъектом и предикатом, бесполезна, поскольку она ставит задачу, не выполнимую в рамках формальной логики. Притом эта формула уязвима с точки зрения диалектической логики, как «а это указывает Энгельс в своем учении о природе логического суждения.

Дата добавления: 2014-01-04