Тема 9. Педагогическая мысль в России и Беларуси во второй половине ХIХ в

1.Общественно-педагогическое движение второй половины XIX века и его причины.

2.Педагогические взгляды и деятельность Н.И. Пирогова.

3.Критика существующей системы образования Н.А. Добролюбовым.

4.Идея народности как основа педагогической системы К.Д. Ушинского, его дидактические взгляды.

5.Философско-педагогические взгляды Л.Н. Толстого.

6.Просветительские взгляды Ф.К. Богушевича, А.В. Богдановича.

1. В русской педагогике второй половины 19в. отражались противоречия между традиционной, официально одобренной установкой на воспитание "самодержавия, православия, народности" и подходами бравшими за образец западную педагогику и опыт европейской школы, причем не всегда учитывались особенности и своеобразие развития России. Однако в целом отличительной чертой русской педагогики того времени были гуманистическая направленность и демократизм. Для различных педагогических течений рассматриваемого периода было общим уважение к личности ребенка, к его интересам и потребностям, создание условий для всестороннего развития, общим также было отрицательное к сословности, профессионализации школы. Задачей школы считалась подготовка растущего поколения к жизни, к трудовой деятельности, к выполнению ими гражданских обязанностей и общественного долга. Интерес к личности ребенка, комплексное изучение ребенка как сложной развивающейся системы способствовало применению в обучении и воспитании эффективных методов. В этот период по-новому стал рассматриваться и вопрос о роли учителя в учебно-воспитательном процессе. Педагоги выступали за свободу педагогического мышления и творчества, многие педагоги говорили, что только широкая образованность, глубокое знание своего предмета и методов его преподавания, любовь и уважение к личности ребенка смогут обеспечить успешную деятельность учителя. Быстрое развитие капитализма в России создавало объективные предпосылки для прогресса просвещения и образования. Но политика царизма не была направлена на развитие образования и во многом подавляла стремление прогрессивных сил развивать образование. Ширилась и развивалась борьба народов России за гуманизацию, демократизацию образования, за бессословность учебных заведений, за увеличение их количества, т. к. в России была очень низкой грамотность населения. По переписи 1897г. грамотных мужчин было 35,8%, женщин 12,4%,а среди кавказских народов эти цифры были намного меньше. В последнее десятилетие 19в. увеличивается количество церковноприходских школ. Земские расходы на образование увеличиваются вдвое. Открывается большое количество частных учебных заведений (гимназии, училища). Это были относительно прогрессивные учебные заведения, в которых применялись такие новые методы обучения, как демонстрации, лабораторные занятия, экскурсии. Некоторые из них вели совместное обучение мальчиков и девочек. Все такие учебные заведения были платными и недоступными широким массам трудящихся. Готовилась реформа школы. В 1899г. была создана комиссия по ее подготовке.

2. В 50–60-е годы XIX в. еще более активизируется общественное движение в России. В педагогической области это было связано со статьей, опубликованной в журнале «Морской вестник», далеком от педагогики. Ни одна педагогическая статья не наделала такого шума. Называлась она «Вопросы жизни», автором ее был герой Севастополя, 46-летний хирург-профессор Николай Иванович Пирогов. В статье Пирогов осмелился сказать самую простую мысль: школа должна растить не чиновников, не единицу для замещения некой должности в государственном аппарате, не юриста, солдата или моряка, а человека. Человеческие качества, и прежде всего высокая нравственность, способность к самостоятельному мышлению и чувство собственного достоинства, – вот что должна воспитывать школа.

Но а каком достоинстве может идти речь, если между учителем и учеником стоит ненавистный солдат с пучком розог. Розга не справляет, пишет Пирогов, она вселяет страх, вызывает стыд и только прикрывает «внутреннюю порчу». А что значит сечь при других детях? Низменные, порочные чувства вызывает это у детей, они все равно стоят на стороне наказанного, и вся система оказывается неприличной, неблагоразумной и безнравственной.

Пирогов обращается к директорам гимназий: надо запретить розги. И терпит поражение. Аргумент выдвинули простой: поскольку детей секут дома, как справиться с ними без розги в школе?.

Пирогов, получивший после статьи, должность попечителя учебных заведений Одесского округа, оставивший медицину, мог единолично запретить розги. Но это значило пойти против всего учительства. И он утверждает правила, в которых розга разрешается. Правда, прежде чем наказать ученика, надо было столько соблюсти формальностей, что проще было применить другое наказание.

Безусловно, что все это вызвало возмущение и со стороны сторонников телесных наказаний, и со стороны демократической общественности. Так Добролюбов обвинил Пирогова за двоякость мысли. Он пишет статью «Всероссийские иллюзии, разрушаемые розгами» с эпиграфом «И ты, Брут!» Да еще иронические стихи «Грустная дума гимназиста

В статье «Всероссийские иллюзии, разрушаемые розгами» Добролюбов пытается вскрыть причины пассивности молодого поколения, неспособности к борьбе. Он подчеркивает, что самая основная причина этого кроется в воспитании, которое основывается на авторитарной педагогике. Это педагогика, которая основным методом воспитания считает безусловное повиновение. Авторитарная педагогика – это правительственная педагогика. Она порождает негативные явления в формировании будущей личности.

1) Она наносит вред развитию всяческой мысли. Ребенок, привыкший к повиновению, теряет смелость и самостоятельность ума.

2) Повиновение оказывает влияние на становление характера и развитие чувств ребенка. Ребенок рано ощущает себя как личность и рано стремится к самостоятельности (в разумных пределах).Если он получает удовлетворение от этой самостоятельности, то ребенок становится способным что-то делать. В обратном случае у него формируется озлобленность, раздражительность и все это проявляется на стороне.

3) Безусловное повиновение губительно влияет на развитие воли ребенка. Он не сможет стать борцом. Человек может стать лишь покорным исполнителем чужой воли без рассуждений и убеждений, что такое истина и что такое добро. Отсюда человек становится равнодушным к добру и злу. Он просто выполняет приказ.

4) Добролюбов подчеркивает, что человек, привыкший длительное время повиноваться, не может быть борцом со злом и несправедливостью. У него для этого не будет ни силы воли, ни умения действовать, ни убежденности.

При всем при этом Добролюбов подчеркивает, что он не является сторонником анархии в воспитании. Он считает, что воспитатели должны уважать детскую природу, верить в доброе начало детской души, заботиться о ее развитии и воспитании нравственности, но нравственности по сознанию и убеждению. Он не отрицает принудительных мер, но они должны быть понятны и воспитателю и ребенку. Добролюбов пишет: «Если мы хотим обратить внимание на воспитание, мы должны прекратить презирать природу людей».

Таким образом, представители революционно-демократической педагогики занимали довольно определенную и последовательную позицию в вопросах воспитания молодого поколения. Они отстаивали именно те принципы, которые способствовали формированию активной личности.

3. Французский философКлод Гельвеций писал, что человек получает воспитание двоякого рода: воспитание детства – оно дается наставниками; воспитание юности – оно дается существующей формой правления и нравами науки.

«Воспитание детства», полученное Ушинским, содействовало укреплению нравственного здоровья мальчика. Он рос на маленьком хуторе с мамой, а потом, когда она умерла, – с доброй и ласковой мачехой; он каждый день по 4 версты неторопливо один ходил в гимназию глухого Новгород–Северского, куда, казалось, система царя–министра просто не дошла. Это было страшноватое заведение с чудаком–директором, в свое время известным ученым, появившимся в гимназии раза 2 в году, но умевшим за эти 2 посещения вызвать у гимназистов благоговение перед наукой вообще, и перед университетом в частности. Ушинский учился нестарательно, более предаваясь мечтаниям и незлобным шалостям гимназических компаний. Но потом, как это часто бывает, словно проснулся, стал много заниматься и поступил в Московский университет. Таково было «воспитание детства».

Что касается «воспитания юности», то «формы правления и нравы науки» вызывали один вопрос: что делать для изменения этих самых «форм правления» и для у4лучшения «нравов науки».

Двадцатилетний Ушинский в своем дневнике пишет о направлении жизни: «Приготовлять умы! рассеивать идеи!» Вот какие назначения. Мы живем не в те годы, чтобы могли действовать сами. Отбросим эгоизм, будем действовать для потомства! Как отцы, отдадим себя трудам и стремлениям, бесплодным для нас, плодовитым для детей наших. Соберем неиссякаемые сокровища, которые пусть расточат наследники наши…»

Глубоко образованный историк, юрист и философ, Ушинский понимал, что освободить страну может только движение народных масс, но такого движения не было (до него было еще 20 лет). Оставалось одно – действовать для потомства. Но на каком поприще действовать для потомства? О педагогике он не думает. Может быть, история – цель его жизни? Но «угадал ли я свое направление? В нем ли найду успокоение?. «Не сделал ли я бы для России больше здесь, нежели написав историю?» Ушинский приказывает, как лучше распорядиться своими способностями, талантом на благо России. Он предписывает себе следующие правила: 1. Спокойствие совершенное, по крайней мере, внешнее. 2. Прямота в словах и поступках. 3. Обдуманность действия. 4. Решительность. 5. Не говорить о себе без нужды ни одного слова. 6. Не проводить время бессознательно; делать то, что хочешь, а не то, что случится. 7. Издерживать только на необходимое или приятное, а не по страсти издерживать. 8.Каждый вечер добросовестно делать отчет о своих поступках. 9. Ни разу не хвастать, ни тем, что было, ни тем, что есть, ни тем, что будет. 10. Никому не показывать этого журнала. Среди этих правил есть для него легкие, например, 2. Но есть и трудные. Он то и дело отмечает в дневнике: «Ошибка против 5 правила», «Тщеславие разгулялось, и нарушил 2 правила: 1 и 9-е».

После окончания, блестящего окончания, юридического факультета Ушинский получает прекрасную должность: 22-летний кандидат наук назначается исполнять обязанности профессора в Демидовском лицее в Ярославле. Лицеи по своему значению в этот период шли сразу за университетами и их было всего 4 / Царскосельский – под Петербургом – учился Пушкин, Неженский – на Украине – учился Гоголь, Ришельевский – в Одессе; Демидовский – в Ярославле/. Ушинский едет в Ярославль. Он самый молодой из преподавателей, у него нет никаких прав, но он энергичен, смел, испытывает жажду преобразований. Он произносит речь, в которой критикует состав и состояние преподававшихся в лицее дисциплин, добивается перераспределения учебных дисциплин по курсам и расширения библиотеки. Каждое его выступление – это стычки, нетерпимость молодого профессора и недовольство потревоженного директора. В результате он остался без места. Что же дальше? Ушинскому 25 лет. Из первой схватки с жизнью он вышел побежденным. Но он уже точно знает: его призвание – педагогика. Он посылает прошения в 30! Уездных училищ, ищет место. Но места нет.

Кандидата, профессора, выпускника Московского университета не берут даже в уездное училище. Чтобы хоть как-то существовать Ушинский устраивается чиновником в какой-то захудалый департамент с окладом в 400 рублей в год (в лицее он имел в 2 раза больше). Ушинский ждет места, бедствует, заводит семью, подрабатывает переводами, обзорами зарубежной печати и так 5 лет. В 1855 г. Ушинский получает приглашение на педагогическую работу в Гатчинский институт. Это было счастливым случаем для Ушинского. Когда-то инспектором Гатчинского института был ученик Песталоцци Гугель. Он был чудаком–мечтателем, окончившим свою жизнь в сумасшедшем доме. Но после него осталось 2 больших шкафа книг. 20 лет эти шкафы стояли опечатанными, к ним никто не прикасался, как к зачумленным. Ушинский попросил открыть их. Перед ним было сокровище. Полное собрание педагогических сочинений, наследство Гугеля. «Это было первый раз, что я видел в русском учебном заведении собрание педагогических книг. Этим двум шкафам я обязан очень многим, – и боже мой! – от скольких ошибок был бы избавлен я, если бы познакомился с этим прежде, чем вступил на педагогическое поприще», – пишет Ушинский. Когда он прочитал все, что оставил Гугель, он имел все необходимое для педагога–профессионала, и прежде всего 3 основных качества: нравственную силу, воспитанную в детстве, идейное основание в жизни, выработанное в юности, и теоретические знания, добытые штудированием педагогических книг. Дочитав книги Гугеля, Ушинский пишет статью «О пользе педагогической литературы». Это одно из самых страстных произведений русской публицистики XIX века: челове5к открыл для себя новую веру, и, потрясенный, спешит сообщить об этом всем. Эта новая вера – вера в педагогику. Не всякий, взявший в одну руку учебник, а в другую – линейку, чтобы щелкать по рукам, – не всякий есть учитель, – пишет Ушинский. Педагогика – это наука, искусство, она требует глубоких специальных знаний, особого таланта. Педагогика – прекрасная наука, собрание замечательно тонких мыслей, – нельзя полагаться только на свой собственный опыт, надо учиться учить! Статья имела большой успех. Ушинский воодушевлен. Он знает о чем писать и пишет. Он предлагает педагогику действия, теорию воспитания энергичных и трудолюбивых людей. Он подмечает простой закон – парадокс: «Воспитание, если оно желает счастья человеку, должно воспитывать его не для счастья, а приготовлять к труду жизни». «Только трудом и может быть счастлив человек». Шаг за шагом Ушинский пересматривает все элементы школы. Ее устройство. Ее учебники. Ее методы преподавания. Он добивается, чтобы ученики действовали, были активными на каждом уроке, внимательны и заинтересованы. Ушинскому 31 год. Он молод, умен, энергичен. Он пишет «Детский мир». Эта работа навсегда упрочила громкую славу Ушинскому. Там он не только рассуждает, как надо учить, но и учит, не только высказывает соображения относительно учебников, но сам пишет учебник. И какой! Учебник, который не только сообщает знания, но и развивает. И кроме того, очень интересный. После выхода книги на Ушинского посыпались обвинения: «Обманщик! Обещал книгу на год, а мы с сыном проглотили ее за 2 месяца». Ушинский задумывает написать учебник «Родное слово». 157 изданий выдержит его книга. Небывалая цифра. Все вроде неплохо. Но коллеги Ушинского по Гатчинскому институту, огорченные решительной ломкой старых порядков, начинают писать на него первые доносы. Все могло закончиться, как в Ярославле. Но Ушинского назначают на новую должность, с большим повышением – инспектором 2-х закрытых женских учебных заведений, в обиходе объединявшихся одним названием Смольный институт. Со времен его создателя Бецкого в Смольном ничего не изменилось. По-прежнему, «кофейный», «голубой», «серый» цвета – цвета классов, воспитанницы не имеют права задавать вопросы учителю, поднимать руку на уроке, никто из них не читал Пушкина, Гоголя, Лермонтова, где нельзя было оставаться с глазу на глаз, где не отпускаются ученицы даже на каникулы. Появление Ушинского в Смольном было грому подобно. Он покорил институток. Увидев красивого мужчину, инспектора, одна из них прокралась в гардероб и облила шляпу его духами – знак обожания, обычно льстивший преподавателям, Ушинский был возмущен.

Но это было лишь начало. Убедившись, что его ученицы безграмотны в немецком языке, он выбранил и учителя, и классную даму. В несколько месяцев ушли одни за другим старые преподаватели. Ушинский подобрал новых. Изменились и девочки. Стали много читать, решались задавать вопросы. 3 года работал Ушинский. И опять доносы, одни абсурднее другого. То он принимал попа отца Гречуловича у себя на квартире – в халате. То сидел во время экзамена в присутствии императрицы. И т.д. Ушинский отстранен и вынужден объясняться. Несколько суток он пишет объяснение, чтобы отвести угрозу от семьи и восстановить свое имя. Все эти доносы делали его неблагонадежным и грозили гибелью. За эти несколько дней Ушинский поседел и стал харкать кровью. Он заболел и больше не смог оправиться. Из института он ушел, ему, правда, оставили прежнее содержание, послали за границу, в командировку, подальше от учеников и учителей. 5 лет прожил он с семьей в Швейцарии. Он много пишет, в том числе свой главный труд «Педагогическая антропология». Это по сути первая педагогическая энциклопедия. Затем он вернулся на родину. Здесь на него обрушилось самое страшное горе. Его старший сын, любимец отца, смертельно ранил себя на охоте. Ушинский приехал вечером того дня, когда состоялись похороны. Он упал в обморок и больше и не встал. Это было в 1870 году. Ему было 47 лет.

Ушинский был убежден, что настало время для создания настоящей педагогической теории. Педагогики в России практически не было, т.к. 1) не было развиты науки о человеке (философия, физиология, анатомия, психология); 2)царское правительство предпочитало заимствовать чужие педагогические системы.

Ушинский обосновывает тезис, что у каждого народа должна быть своя система воспитания. Это он обосновывает в статье «О народности в общественном воспитании». Он считает, что достижения в педагогической науке одного народа должны быть достоянием всего человечества, объектом изучения всех. Педагогические системы разных народов могут иметь общие точки соприкосновения (термины, методы и пр.), но у каждого народа своя цель воспитания и свои средства ее достижения. Это связано с историческим развитием народа, с экономическим и культурным развитием. Каждый народ вырабатывает свой идеал воспитания. Чужие, заимствованные системы являются мертвыми, т.к. они не отвечают интересам и запросам данного народа. Ушинский не протестует прямо против существующей педагогики, но косвенно доказывает мысль, что воспитание народа должно находиться в руках самого народа. Воспитание – дело общенародного творчества. Народ и объект, и субъект воспитания. Такое воспитание соответствует росту самосознания народа, духовному развитию, влияет на развитие экономики и общей культуры, ибо воспитание направлено на узловые потребности самого народа.

Ушинский рассматривает народность в узком и широком смыслах. В узком – применительно к одной личности. Люди различны, но есть одна общая черта для всех людей – народность. Народность в широком смысле – это глубокая любовь к своей Родине, умение приносить ей пользу, работать на ее благо. Это черта имеет воспитательную силу, ибо оказывает влияние на становление личности. Народность формируется в процессе народного воспитания. И далее Ушинский приходит к выводу, на каких основах должна быть создана педагогическая система: 1) переработка отечественного опыта, отбор всего рационального; 2) переработка зарубежного опыта и педагогической мысли; 3) педагогическая теория должна опираться на смешанные науки о человеке.

«Если педагогика хочет воспитать человека во всех отношениях, то она должна прежде узнать его во всех отношениях», – считает Ушинский.

а) Ушинский пытается определить сущность содержание образования. Ушинский считал, что дидактика не определяет содержание образования. Она определяет лишь принцип его отбора. Эти принципы связаны с целями воспитания, а цели – с интересами общества и экономики. Он отрицательно относится к теории формального образования, критикует за односторонность и теорию материального образования. Он говорит, что сторонники формальной теории утешают себя тем, что заботятся об умственном развитии детей, а не о накоплении знаний. Но психологи обличают ложь подобного заявления. Психология доказывает, что ум человека есть не что иное как хорошо организованная система знаний. Эта система позволит воспитанникам научиться делать обобщения, умозаключения. Эта система знаний должна быть связана с потребностями жизни, она должна быть реальной, причем в общеобразовательном объеме (чего не учитывали сторонники материальной теории образования).

б) Разрабатывает Ушинский вопрос о связи знаний с формированием нравственныхкачеств личности. Воспитание, считает Ушинский, осуществляется главным образом через обучение. Науки влияют на формирование нравственных качеств. Основная цель – воспитать человека в человеке. Учитель должен уметь воспитывать ученика своим примером, использовать любой материал для воздействия. Исходя из этого, он формирует следующие требования к организации преподавания:

1) обогащение детей новыми фактами;

2) развитие детей в умственном отношении;

3) воздействие на чувства, воспитание положительных нравственных качеств у ребенка.

в) При первоначальном обучении ведущая роль принадлежит родному языку.

В статье «Родное слово» он высказывает эту мысль и обосновывает ее. Ушинский связывает тесно изучение родного языка с формированием характера ребенка, его нравственных качеств, народности.

Язык – это духовная жизнь народа. И эту жизнь он передает через язык. Язык – формирует духовное начало человека, осуществляет связь с последующими и предыдущими поколениями. Ушинский протестует против раннего изучения иностранного языка. Иностранный язык нужен ребенку, чтобы познакомиться с культурой других народов. Кроме того, изучение иностранного языка – это средство умственного развития, тренировка памяти, логического мышления. Это изучение помогает почувствовать красоту родного языка. Иностранные языки – это еще и средство общения.

г) Огромное значение Ушинский отводит труду. В статье «Труд в его психическом и воспитательном значении» он раскрывает связь трудовой деятельности и нравственного становления человека. Он приводит примеры Древнего Рима и других государств и отмечает, что без труда прогресс общества невозможен. Труд не только создает материальные ценности, но и является причиной внутренней духовной жизни целого народа и отдельного человека. Он является большой воспитательной силой. Без труда человек и общество деградируют. Но не всякий труд воспитывает. Только свободный. Свободный труд – это не забава. Труд всегда серьезен и тяжел, как правило, человек решается на него по сознанию необходимости. Учеба – это тоже труд. Труд напряженный. И он пытается разрешить проблему, как сочетать упорный труд с облегченными методами преподавания. Ушинский говорит, что существует 2 взгляда на преподавание:

1) всю тяжесть переложить на преподавание;

2) «утешающая» педагогика (детям нужно разжевать материал до предела).

Он отрицает и тот т другой взгляд. К разрешению этой проблемы он подходит на основе принципа природосообразности. Ушинский под природосообразностью понимает учет в процессе обучения уровня психофизического развития детей. Отсюда прежде чему-то учить ребенка, его надо хорошо изучить, знать его физиологические, анатомические и другие особенности. Ушинский решает также вопрос о дозировке учебного труда. Он не должен быть слишком тяжелым и не должен носить облегченный характер. Детям нужно дать столько трудностей, сколько они в состоянии преодолеть. Самостоятельная работа необходима, т.к. она воспитывает волевые качества, дисциплинированность.

д) На основе природосообразности Ушинский разрабатывает принцип развивающего обучения. Обучение опирается на уровень развития ученика. Но этого мало, ибо назначение обучения способствовать развитию. Чтобы обучение было развивающим, вопрос упирается в дозировку учебного труда. Если ученик с легкостью усваивает учебный материал, то развитие замедляется. Если все слишком легко, то ученик не вырабатывает в себе умение упорно работать. Развитие происходит только тогда, когда познавательная задача для ученика является посильной для разрешения, но в то же время требует от него полного напряжения мыслительных сил, внимания, волевых усилий. Такая работа будет развивающей. Принципы развивающего обучения: последовательность, систематичность, доступность.

е) Ушинский обращает много внимания на активность ученика. Он впервые ставит вопрос об обучении как двустороннем процессе.

ж) Принцип наглядности Ушинский связывает с развивающим обучением. 1) Наглядность развивает конкретное и абстрактное мышление. 2) Наглядность способствует расширению жизненного опыта ребенка.

Вопрос о подготовке учительских кадров был очень сложным. Он разрабатывает проект подготовки учителя. Он считает, что нужно организовать специальные учительские семинарии закрытого типа. Очень тщательным должен быть отбор учащихся для обучения в семинарии. При семинарии должна быть подготовительная школа, где ученики так или иначе проявляют себя. Ушинский настаивает, что в семинарии должны обучаться дети из народа, ибо они отличаются добротой, скромностью, чувством товарищества. Учитель обязательно должен уметь рисовать, петь, хорошо говорить. Основными предметами в семинарии должны быть теория педагогики, методики преподавания. При семинарии должны быть организованы школы, где семинаристы будут проходить практику. После окончания семинарии он должен работать под руководством опытного учителя.

Жизнь учителя должна быть примером воспитанникам, ибо он формирует душу ребенка, его личностные качества.

1. В педагогической области самые дерзкие вопросы – это те, на которые, казалось бы, легче всего ответить. Пирогов в этой связи тронул только камушек. Он всего лишь задал вопрос «Для чего мы учим детей?». Но он не смог создать новый опыт, т.е. то, что до конца разрушает общественные взгляды. Это сделал Л.Н.Толстой. Он создал в России первую школу до того не похожую на все остальные, до того, противоречащую принятым в педагогике правилам, что даже передовые учителя того времени были смущены: а можно ли так учить?.

Судите сами, во все училища дети идут как на каторгу – в эту сами сбегаются с раннего утра, намаслив для красоты коровьим или деревянным маслом, у кого какое есть, а то и просто намочив голову, – сбегаются задолго до того, как ударит колокол, начинавший первый урок. Во все школы ребята идут со страхом «Вдруг вызовут?» «Вдруг забуду вызубренное накануне?». В этой уроков на дом не задают и вообще не вызывают к доске. Ученики вообще не знают, что такое страх перед учителем. Во всех школах ученики встречают учителя, стоя навытяжку. Здесь же учитель, зайдя в класс, может застать огромную кучу малу и не сразу она распадается, не сразу приходит в себя расшумевшиеся ученики. Но вот они начинают слушать его, обступают его тесной толпой, прижимаясь друг к другу и к учителю, заглядывают ему в лицо, затаив дыхание от любопытства и интереса. А если ученики выполняют задание и кто-то отличился, учитель от радости, от избыток чувств может подхватить отличившегося под мышки, посадить на шкаф, к потолку. На переменке учитель катается с ребятами на коньках, вертится на турнике, дает мальчишкам пощупать, какие у него мускулы. Ребят он зовет шутливыми кличками «Васька-карапуз», «Мурзик», «Обожженное Ушко».

На уроке тоже полное равноправие. Учитель просит написать рассказ по пословице, а они отвечают ему «А ты сам попробуй напиши», и учитель садится писать, показывает написанное, а они недовольны, поправляют его и пишут заново.

Больше того: раз в неделю ученик вдруг задолго до конца урока хватают шапки и разбегаются по домам. Учитель кричит им вдогонку «Куда Вы?», но его не слушают. Неохота сегодня учиться и класс разбежался. Но учитель не сердится. Это нормально. Потом они придут как ни в чем ни бывало. Им нравится в школе. Учитель считает, что дети – те же взрослые, и у них такие же потребности – нечего их заставлять, ибо принуждением взрослые не поддерживают учение, а губят его.

Исходя из того, как была организована школа Толстого, можно сделать вывод: главный пункт педагогической концепции Толстого – идея «свободного воспитания». Свои взгляды он изложил в ряде статей, помещенных в журнале «Ясная поляна». Вслед за Руссо Толстой высказывал убеждение в совершенстве детской природы, которой воспитание лишь вредит. Он утверждает, что воспитание есть прежде всего саморазвитие. Задача воспитателей – оберегать гармонию, которой человек обладает от рождения. Надо предоставить ребенку максимальную свободу, покончив с традиционным стилем принуждения и наказания. Скудные плоды регулярного образования представляют меньшую ценность, чем самообразование. Учитель не должен руководить нравственным воспитанием учащихся: «Критериум педагогики есть только один – свобода». Идеальную школу Толстой представлял себе как свободное сотрудничество, где один сообщает знания, а другие свободно их воспринимают. Таким образом, функция школы – свободное обучение. Лучшая школа – это та, где детям представлена свобода учиться или не учиться. Но толстовское понимание «свободного воспитания» отличается от того, что под ним понимал Руссо. Толстой видел свободу не в воспитании вне цивилизации, а в условиях общественной свободной жизни. Именно так он попытался организовать деятельность школы в Ясной поляне.

С начала 1870 г. в педагогических суждениях Толстого появился диссонанс с гусями «свободного воспитания». Он отказывается от ряда прежних оценок функций школьного образования. Ранее он полагал, что школа должна осуществлять лишь задачи обучения, но теперь приходит к выводу, что учителю следует не только учить, но и воспитывать. Он допускает исключение из правил «свободного воспитания», когда говорит о роли религии в нравственном становлении человека. Религию Толстой признает как единственно законное и разумное основание воспитания.

2. В первый период своей деятельности Толстой считает главной задачей научить детей писать, читать, считать, закону божьему и этого достаточно.

Но второй период Толстой считает, что для детей народа нужно расширить круг знаний. Он говорит о необходимости преподавания естественнонаучных знаний. Кроме того, он считает необходимым познакомить детей с историей своего отечества. Необходимым он считает и преподавание рисования.

Главными методами преподавания Толстой считал свободную беседу, рассказ, экскурсию. Он подчеркивал, что основная задача учителя – возбудить интерес к своему предмету. Первоначально, с этой целью, в процессе преподавания нужно давать больше конкретного, практического материала, чем истории. Когда учение почувствует вкус к знаниям, тогда можно давать ему теорию.

Выбор метода преподавания будет зависеть от отношения к нему учащихся. Только этот способ верен, которым довольны учащиеся.

Успешность обучения Толстой считает в прямую зависимость от состояния душевных сил ученика. С этой целью ученик должен чувствовать себя на уроке абсолютно свободным. Ум человека, считает Толстой, может действовать только тогда, когда нет угрозы наказания. Умственная нагрузка не должна превышать возможности ребенка, но и не оставлять его ум в бездействии. Мысль должна работать напряженно, но и быть ему по плечу.

Толстой считал, что «образование и воспитание суть два различных понятий»

Образование свободно и потому законно и справедливо.

Школа есть сознательная деятельность образовывающего на образовывающихся. Она должна иметь одну цель – передачу сведений, знаний. Она не должна пытаться предвидеть последствий, производимых наукой, а, передавая ее, должна предоставлять полную свободу ее применения. Школа не должна считать ни одну науку необходимой сверх другой, а должна передавать те знания, которые есть в науке, предоставляя учащимся право воспринимать или не воспринимать их.

3. Взгляды Толстого на воспитание не всегда были одинаковыми. Вначале своей деятельности Толстой считал, что воспитание портит детей.

Воспитание насильственно и потому незаконно и несправедливо, не может быть оправдываемо разумом и потому не может быть предметом педагогики.

Воспитание есть стремление одного человека сделать другого таким же, каков он сам. В этот период Толстой убежден, что воспитатель только потому может заниматься с таким жаром воспитанием ребенка, что в основе этого стремления лежит зависть к чистоте ребенка и желание сделать его похожим на себя, т.е. больше испорченным. Воспитание как умышленное формирование людей по известным образцам не плодотворно, не законно, не возможно. Он не признает права воспитания и поэтому считает, что детям нужны только знания и школа не должна вмешиваться в формирование личности. Все это очень хорошо иллюстрирует конкретный случай, произошедший в яснополянской школе. Ученик украл книжку, его поймали с поличным. Ребята решили навесить на него бумажный ярлык со словом «вор» – для позора. Но, пишет Толстой, «мне так вдруг стало совестно и гадко, что я сдернул с него глупый ярлык, велел ему идти, куда он хочет, и убедился вдруг не умом, а всем существом убедился, что не имею права мучить ребенка, что есть тайны души, закрытые от нас, на которые может действовать жизнь, а не нравоучения и наказания. И что за дичь? Мальчик украл книгу, а я налепляю ему бумажку со словом «вор», которое значит совсем другое. Зачем? «Наказать его стыдом,» – скажут мне. Наказать его стыдом? Зачем? Что такое стыд? И разве известно, что стыд уничтожает наклонность к воровству? Может быть он поощряет ее. То, что выражалось на его лице, м.б.было не стыд? Даже наверное это был не стыд, а что-то другое, что, м.б., стало бы всегда в его душе и что не нужно было вызывать».

В 90-е годы в статье «О воспитании» Толстой высказывает мысль о том, что воспитание и обучение неразлучны. Нельзя воспитывать, не передавая знания, всякое же знание действует воспитательно.

Воспитывающее влияние оказывает на детей пример учителя. В статье «Роль примера и подражания в воспитании» он пишет: «Невозможно воспитывать детей хорошо, если сам дурень». «Хочешь наукой воспитать ученика – люби свою науку и знай ее, и ученики полюбят и тебя, и твою науку, и ты воспитаешь их».

Уделяет Толстой и вопросу призвания учительской профессии. Он говорит, что учительское призвание есть высокое и благородное. «Не тот учитель, кто получает образование и воспитание учителя, а тот, у кого есть внутренняя уверенность в том, что он есть, должен быть и не может быть иным». Толстой требует от учителя любви к своему делу. В своей статье «Общие замечания для учителя» он пишет: «Если учитель имеет только любовь к делу, он будет хорошим учителем, если учитель имеет только любовь к ученикам, он будет лучше того учителя, который прочел все книги, но не имеет любви ни к делу, ни к ученикам. Если учитель соединяет в себе и любовь к делу, и к ученикам – он совершенный учитель».

Толстой видит большое значение нравственного воспитания и разрабатывает «Беседы с детьми по нравственным вопросам».

Например, «постарайся полюбить того, кого ты не любил, кто обидел тебя. И если это удается тебе сделать, то тебе сейчас же станет хорошо и радостно на душе. Как свет ярче светит после темноты, так и на душе бывает особенно хорошо, когда вместо злобы и досады почувствуешь любовь к тому, кого не любил и кто обидел тебя».

Или:

«Бывает неприятно, когда тебя хвалят за то, что ты не сделал, и так же неприятно, когда бранят за то, что ты не заслужил. Но можно и в напрасной похвале и в напрасной брани найти пользу. Если ты не сделал доброго дела и тебя хвалят за него, постарайся сделать то, за что тебя хвалят. А если тебя бранят за то, что ты не сделал, то постарайся вперед не делать того, за что тебя бранят».

Или:

«Чем добрее бывает жизнь человека, тем больше бывает в нем разума. А чем разумнее человек, тем добрее жизнь человека.

Для доброй жизни нужен свет разума. А для того, чтобы разум был светил, нужна добрая жизнь. Одно помогает другому. А потому, если разум не помогает доброй жизни, это не настоящий разум. И если жизнь не помогает разуму, то это не добрая жизнь».

Таким образом, в области педагогики Толстой прошел сложный путь. Он признавал большую роль народных масс в истории. Но в людях надо искоренить зло. Сделать это можно при помощи воспитания. Воспитание и образование избавит крестьянство от невежества, пороков и нищеты.

Он видит крайне недостаточное распространение образования в среде народных масс, организовано оно тоже крайне плохо, направлено на подавление личности. Он много слышит о заграничных школах, едет туда, но возвращается разочарованным, потому что и там царят наказание, подавление личности. В противовес всему имеющемуся в мире он создает свою школу. Его школа – это не блажь, не чудачество, а серьезный научный поиск, важное открытие в педагогике. Известно выражение «Ничто человеческое мне не чуждо…». Толстой в одной из своих статей говорит по-другому: «Не бойтесь, человеку ничто человеческое не вредно». Доверьтесь ученикам, положитесь на них; они наделают ошибок, но человеку ничто человеческое не вредно, но и их ошибки принесут меньше беды, чем нудное, ханжеское наставление учителя–надзирателя.

Толстой «спустил детей с лавки». На его уроках, кто лежал на животе, подперев голову руками, кто разваливался в кресле (в классе было одно). Но вовсе не эта свобода была его целью, не педагогические фокусы он демонстрировал. Целью оставалось главное – учение. Свобода же учеников была показателем качества обучения. Чем лучше учитель знает свой предмет, чем больше он любит его, тем естественнее и свободнее его преподавание и тем меньше ему нужны строгость и принуждение.

Чернышевский писал: «Превосходно, превосходно, дай бог, чтобы в большем числе школ заводился такой добрый и полезный «беспорядок».

Когда-то считали, что без розги научить грамоте невозможно. Крестьяне неохотно отдавали сначала детей в школу Толстого: там не бьют, значит пустая трата времени, ничему и не научит».

Толстой писал: «Чем с меньшим принуждением учатся дети, тем метод лучше; чем с большим, тем хуже. Сам он прекрасно учил и потому обходился без принуждения. Его школа была свободной. Свободная школа не та, где свобода от учения, а где великолепно учат, и потому ученики чувствуют себя свободными.

Первое слово о свободной школе принадлежит Толстому. Потом эта идея будет подхвачена десятками педагогов на Западе, разработана, превращена в тома ученых–профессоров, извращена до неузнаваемости и вернется в Россию как западная идея.

6. В конце 50-х –начале 60-х под воздействием широкого общественно –политического движения в России среди белорусской интеллигенции возрос интерес к вопросам народного просвещения: общественной роли школы, организации учебного процесса, педагогической подготовки учителей и др. Просветительские идеи были ведущими в творчестве прогрессивных белорусских писателей-демократов второй половины 19в. Среди них Францишка Богушевич, Янка Лучина, Адам Гуринович, Феликс Танчевский, Валентин Иванович Дунин- Марцинкевич и др. Они требовали перестройки системы образования на демократической основе. В их произведениях особо подчеркивалось уважение к личности человека труда, необходимость просвещения народа на родном ему языке. Известный белорусский революционер-демократ Кастусь Калиновский (1838-1864) (восстание 1863) стал на борьбу за социальные и национальные интересы белорусского народа против так называемой "воли, свободы" которую дало русское правительство белорусскому народу. Свои политические, социальные и просветительские идеи Калиновских излагает в своей нелегальной газете "Мужыцкая прауда". Позже из тюрьмы он пишет "Да беларускага народа", "Пiсьма з-пад шыбенiцы" с программными требованиями, среди которых главным было открытие школ на родном языке и распространение грамоты среди населения. Хотя многие идеи Калиновского были утопичны, но они имели свое историческое значение т.к. готовили почву для следующей борьбы за народные права, за Отечество, за его национальное возрождение. В 1867г правительством было запрещено всякое книгопечатание на белорусском языке и почти на протяжении 25 лет не было издано ни единого белорусского произведения. И только в 1905г. царское правительство разрешило печатать книги и газеты на белорусском языке. До конца столетия не существовало государственных белорусско-язычных школ, язык и культура белорусов искоренялись. К концу 19в взрос интерес белорусских ученых к богатой истории родного края. Фундаментальный трехтомный труд об истории белорусов, о языке, фольклоре, культуре, под названием "Белорусы" издал профессор Варшавского университета Я. Ф. Карский. Большой вклад в сохранение белорусской культуры внесли этнографы и фольклористы М.Я Никифоровский, Я.Р. Романов, П.В. Шейн, П.П. Демидович, И.И. Носович ими были составлены белорусские словари, книги с описанием белорусского фольклора, обрядов, традиций.

Наряду с деятелями культуры, учеными, писателями в активное в общественно-педагогическое движение за создание народной школы в Беларуси включились педагоги. Общее настроение интеллигенции Беларуси отразились в статье известного педагога, ученого Адама Григорьевича Богдановича (1862-1940) (отец известного поэта Максима Богдановича) "Педагогические воззрения белорусского народа". Активными участниками этого движения были педагоги-методисты (Кудринский, Ельницкий, Тихомиров, Степуро). В различных педагогических изданиях "Голос учителя", "Белорусский учитель", "Педагогическое дело" и других передовые педагоги Беларуси рассматривали наиболее острые проблемы учебно-воспитательного процесса. Одной из основных задач стоявшей перед общественно-педагогическим движением была борьба за право обучения на родном белорусском языке. Представителями этой борьбы были Алаиза Пашкевич (Тетка), Я.Колас, Я.Купала. Однако только добиваться права обучения на родном языке было не достаточно, необходимо было издавать литературу, открывать школы. Тетка и Колас были организаторами "тайных" белорусских школ. Они предприняли попытки создания учебных пособий на белорусском языке. В 1906 Тетка издала "Падарунак для маленкiх дзетак" и "Першую чытанку для дзетак беларусау". В 1909 Я.Колас издает "Другую чытанку для дзетак беларусау". В 1906 г. по их инициативе и при самом активном участии был проведен съезд белорусских учителей. За свою революционную деятельность они неоднократно подвергались репрессиям со стороны царского правительства. Их идеи были воплощены в жизнь только после Великой Октябрьской революции.

Дата добавления: 2014-01-04