Лекция 3. Развитие представлений о мифе в трудах ученых восточнославянского региона

19 век в восточнославянском регионе отличался своей филологичностью и синкретизацией различных направлений. Именно в этот период возрастает интерес к проблемам мифа. Такие научные дисциплины, как сравнительная мифология, фольклористика, этнография, сравнительно-историческое языкознание, история древнерусской литературы, формировались параллельно и в тесном взаимодействии друг с другом. Мифологические исследования сплетались с широким кругом проблем изучения языка, фольклора, традиционной народной культуры, древнерусской литературы.

Определенная специфика в развитии мифологической школы в восточнославянском регионе была обусловлена тем, что наука практически не располагает аутентичными записями древних славянских мифов; славянским ученым приходилось не столько изучать мифы, сколько воссоздавать их на основании фольклора и других косвенных источников. Общая филологичность и синкретизация представлений языковедов и литературоведов обусловили разработку преимущественно энциклопедической ипостаси образов.

Основоположником мифологической школы в России был Федор Иванович Буслаев, который в 1850-х гг. выступил как талантливый последователь Я. Гримма.

Основные работы: «О влиянии христианства на славянский язык. Опыт истории языка по Остромирову Евангелию» (1848), «Опыт исторической грамматики русского языка» (1858), «Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского языков» (1861), В 1850-х гг. Буслаев обращается к проблемам народной поэзии и древнерусской литературы в тесной связи с языком и мифом.

Его статьи собраны в двухтомных «Исторических очерках русской народной словесности и искусства» (1861). Последующие работы Буслаева по фольклору собраны в его книге «Народная поэзия. Исторические очерки» (1887). Среди них особое значение для развития фольклористики сыграли статьи «Русские духовные стихи» (1861) и «Русский богатырский эпос» (1862). Из поздних работ Буслаева особый интерес представляет статья «Сравнительное изучение народного быта и поэзии» (1872-1873), в которой дается критический обзор основных мифологических теорий второй трети 19 в.

Буслаев наметил контуры синтетической дисциплины о народной культуре, которая сочетала в себе элементы фольклористики, лингвистики, этнографии, науки о славянских древностях, сравнительной мифологии, искусствознания. В связи с синкретизацией представлений различных направлений разрабатывается преимущественно энциклопедическая ипостась мифопоэтических образов.

Буслаев предложил теоретическое, эстетическое и нравственное обоснование новых сфер научного изучения, таких как народная культура, народнопоэтическое творчество, древнерусская иконопись. Во всех этих областях он создал основополагающие труды, не утратившие поныне своего значения, основал школы и направления, проложил пути, по которым пошли многочисленные ученики и последователи.

Основные положения:

- диалектическое видение языка, мифологии и культуры как органически целостных, но внутренне противоречивых объектов, взятых в аспекте происхождения и внутреннего развития и во множестве внешних связей и отношений; - синкретизация представлений;

- положил языкознание в основание науки о культуре или народном духе. Он глубоко осмыслил мировоззренческие и историко-культурные функции языка. Буслаев первый в отечественной науке последовательно использовал язык как исторический источник;

- придавал сравнительно-историческому методу универсальное значение, распространяя его не только на область языка, но и на области народной поэзии, мифологии и бытовой жизни. Буслаев открывал в прошлом народной культуры источник и основание ее современного состояния, а в настоящем — живое присутствие прошлых стадий развития. Генетический принцип пронизывает все сочинения Буслаева и по истории языка, и по истории эпической поэзии;

- Возрастает интерес к мифу. Разделяя общую теорию мифологической школы, Буслаев считал, что все жанры фольклора возникли в «эпический период» из мифа, и возводил, например, былинные образы к мифологическим сказаниям о возникновении рек (Дунай), о великанах, живущих в горах (Святогор) и т.п.

Наиболее последовательным сторонником мифологической школы был Александр Николаевич Афанасьев ( выдающийся русский собиратель фольклора, исследователь духовной культуры славянских народов ). В своем трехтомном исследовании «Поэтические воззрения славян на природу» (1865-1869) он попытался совместить подходы Я. Гримма и Ф. И. Буслаева с подходами, разработанными в рамках «мифологии природы» (В. Шварц), «арийской теории» (А. Кун) и лингвистической теории происхождения мифа (М. Мюллер).

Он полагал, что уже в древности в верованиях могла быть определенная система, хотя сам народ о ней и не предполагал. Афанасьев проследил, как целостная система мифологических представлений выстраивается на основе простейших оппозиций, обусловленных эмоционально-чувственным восприятием (свет — тьма, тепло — холод).

Любитель старины, Афанасьев часто приобретал старинные рукописи и книги на рынке у Сухаревской башни; из находок получилась большая и ценная библиотека, из которой Афанасьев черпал сведения по истории русской культуры.

Историк и фольклорист, Александр Николаевич Афанасьев был глубоким исследователем славянских преданий, верований и обычаев. «Поэтические воззрения славян на природу» — фундаментальный труд, посвященный историко-филологическому анализу языка и фольклора славян в связи с языком и фольклором других индоевропейских народов с разработкой преимущественно энциклопедической ипостаси мифопоэтических образов. Книга Афанасьева является попыткой выявить живые связи языка и преданий, более того, воскресить основы русского мышления.

Например, блестящая яркими, великолепными красками, радуга должна была особенно сильно поражать поэтически настроенную фантазию первобытных народов. Наряду с другими небесными явлениями и за нею был признан священный, божественный характер, — и как в природе радуга сопровождает летние грозы и проливные дожди, напояющие воздух влагою, то понятно, что и в народных сказаниях она поставляется в тесную связь с богом-громовником. По различию впечатлений, производимых ею на глаз, поэтическая фантазия древнего человека сближала радугу с разнообразными предметами (лук, дуга, арка); но сближения свои постоянно основывала на действительном сходстве форм и признаков. По мифическому представлению древних индийцев, радуга есть боевой лук Индры, с которого этот бог-громовержец пускает свои молниеносные стрелы, поражая демонов тьмы (=тучи); Когда радуги не видно, думали, что Индра держит свой лук ненатянутым; показывается радуга — значит: бог натягивает свой лук, вступая в битву с враждебными силами. Воззрение это составляет общее достояние почти всех народов индоевропейской семьи.

Для своего времени работа была огромным шагом вперёд.

Исходя из своей общей теории происхождения народной поэзии из мифа, Афанасьев объявляет некоторые славянские народные праздники остатками религии поклонения солнцу.

В исследовательских трудах Афанасьева поэтизировалась искусственно сконструированная мифология древних славян [Пропп 2006, 11]. Как замечает А. Л. Топорков, Афанасьев «не столько реконструировал древнюю мифологию, сколько завершал её строительство, прерванное введением христианства. Создавая величественную картину славянских языческих верований, Афанасьев выступает не столько как исследователь, но и как сотворец, продолжатель мифологического процесса» [Топорков 1997, 232].

Направление, взятое А. Н. Афанасьевым и Ф. И. Буслаевым, резкой критике подвергли Николай Гаврилович Чернышевский и Николай Александрович Добролюбов. Они указали на оторванность их теоретических построений от жизни и интересов народа, на недопустимость механических сопоставлений совершенно разнородных явлений, на шаткость и неубедительность выводов.

Ошибочность методологических посылок Афанасьева стала очевидна уже к концу XIX века. Крупнейший русский и советский этнограф Дмитрий Константинович Зеленин писал по этому поводу: «Старая работа А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» в своё время имела большое значение, однако давно уже утратила всякую научную ценность. А. Н. Афанасьев был наиболее последовательным сторонником мифологической школы, возводившей всё земное к небесному началу. Теории Гримма, Шварца и Макса Мюллера доведены им до крайности. В своих работах Афанасьев использовал статьи из малодоступных русских провинциальных изданий, однако даже пользоваться его трудами только как собранием материалов не рекомендуется, так как он не всегда разграничивает объективное изложение фактов и собственные выводы [Зеленин 1991, 13].

А.Н.Афанасьев пишет: «Миф есть древнейшая поэзия, и как свободны и разнообразны могут быть поэтические воззрения народа на мир, так же свободны и разнообразны и создания его фантазии, живописующей жизнь природы в ее ежедневных и годичных превращениях. Живой дух поэзии нелегко поддается сухому формализму ума, желающему все строго разграничить, всему дать точное определение и согласить всевозможные противоречия; самые любопытные подробности преданий остались для него неразгаданными или объяснены с помощью таких хитрых отвлеченностей, которые нисколько не вяжутся с степенью умственного и нравственного развития младенческих народов. Новый метод мифотолкования потому именно и заслуживает доверия, что приступает к делу без наперед составленных выводов и всякое свое положение основывает на прямых свидетельствах языка: правильно понятые свидетельства эти стоят крепко, как правдивый и неопровержимый памятник старины». Таким образом, ученого интересует, прежде всего, живое поэтическое слово с его метафорическими и созвучными выражениями, слово как единственный источник разнообразных мифических представлений.

Изучение языков в разные эпохи их развития, по уцелевшим литературным памятникам, привело филологов к тому справедливому заключению, что материальное совершенство языка, более или менее возделанного, находится в обратном отношении к его историческим судьбам: чем древнее изучаемая эпоха языка, тем богаче его материал и формы и благоустроеннее его организм; чем более станешь удаляться в эпохи позднейшие, тем заметнее становятся те потери и увечья, которые претерпевает речь человеческая в своем строении. Поэтому в жизни языка, относительно его организма, наука различает два различные периода: период его образования, постепенного сложения (развития форм) и период упадка и расчленения (превращений).

Первый период бывает продолжителен; он задолго предшествует так называемой исторической жизни народа, и единственным памятником от этой глубочайшей старины остается слово, запечатлевающее в своих первозданных выражениях весь внутренний мир человека. Во второй период, следующий непосредственно за первым, прежняя стройность языка нарушается, обнаруживается постепенное падение его форм и замена их другими, звуки мешаются, перекрещиваются; этому времени по преимуществу соответствует забвение коренного значения слов. Оба периода оказывают весьма значительное влияние на создание баснословных представлений [Афанасьев].

Ученый приходит к выводу, что «всякий язык начинается с образования корней или тех основных звуков, в которых первобытный человек обозначал свои впечатления, производимые на него предметами и явлениями природы» (леи (от глагола лить) - проливные дожди, сеногной - мелкий, но продолжительный дождь, листодер - осенний ветр, поползуха - мятель, которая стелется низко по земле, лизун - коровий язык, куроцап - ястреб, каркун - ворон, холодянка – лягушка, особенно богаты подобными речениями народные загадки: мигай - глаз, сморкало, сопай и нюх - нос, лепетайло - язык, зевало и ядало - рот, грабилки и махалы – руки и т.д.).

Так как различные предметы и явления легко могут быть сходны некоторыми своими признаками и в этом отношении производят на чувства одинаковое впечатление, то естественно, что человек стал сближать их в своих представлениях и придавать им одно и то же название, или, по крайней мере, названия, производные от одного корня. С другой стороны, каждый предмет и каждое явление, смотря по различию своих свойств и действий, могли вызвать и в самом деле вызывали в душе человеческой не одно, а многие и разнородные впечатления. Оттого, по разнообразию признаков, одному и тому же предмету или явлению придавалось по нескольку различных названий. Предмет обрисовывался с разных сторон и только во множестве синонимических выражений получал свое полное определение. Еще до сих пор в наших областных наречиях и в памятниках устной народной словесности слышится та образность выражений, которая показывает, что слово для простолюдина не всегда есть только знак, указывающий на известное понятие, но что, в то же время, оно живописует самые характеристические оттенки предмета и яркие, картинные особенности явления.

Народная этимология — термин для обозначения специфического языкового явления, полного или частичного переосмысления слова в результате произвольного сближения его с другими близкими по звучанию словами.

В 19 веке украинские ученые также делают попытки осмысления мифа. Особый вклад в развитие мифопоэтики внесли такие украинские ученые как И. Я. Франко (писатель, поэт и учёный), В. М. Гнатюк («Коломийки», «Гаївки», «Колядки i щедрiвки», «Етнографiчнi матеріали із Угорської Русi», собранные в Закарпатье), Н. А. Маркевич («История Малороссии», «Народные украинские напевы, положенные на фортепиано», «Обычаи, поверья, кухня и напитки малороссиян»).

Украинский этнограф П. В. Иванов также расширяет представления ученых о связи мифа с народом и бытом в обширных статьях народных поверий о колдунах, ведьмах и упырях, о домовых, леших и водяных, о детских играх в селах Купянского уезда. Значимыми являются труды П. С. Ефименко «Материалы для этнографии русского населения Архангельской губернии», «Сборник народных юридических обычаев Архангельской губернии», «Заволоцкая чудь», «Приданое по обычному русскому праву крестьян Архангельской губернии», «Сборник малороссийских заклинаний», а также труд «О Яриле, языческом божестве русских славян», Х. С. Ящуржинского «Лирические малорусские песни, преимущественно свадебные, сравнительно с великорусскими», ряд археологических заметок в «Известиях Таврической Учёной Архивной Комиссии».

В. П. Милорадович также собрал ценные этнографические материалы: «Свадебные песни», «О рождественских святках», «Заметки о малороссийской демонологии», «Народная медицина в Лубенском уезде», «Лесная Лубенщина», «Украинская ведьма» и др.
Большая часть записей ученого хранится в рукописях, в архиве Харьковского историко-филологического общества (обряды и песни родинные, свадебные и похоронные). Весь материал собран в Лубенщине, записан тщательно и сгруппирован в систематическом порядке. В напечатанных материалах встречается значительное число новых песен, причем одни интересны по художественности, другие — по остаткам древности.

Сборник избранных трудов Н. И. Костомарова, названный по его известной монографии «Славянская мифология», содержит важнейшие исследования по фольклористике, литературоведению, а также отдельные публицистические выступления, имеющие непосредственное отношение к истории украинской культуры.

В «Славянской мифологии» ученый доказывает через целую систему сопоставлений с историей Древнего Востока, античной, древнеиндийской, иранской и скандинавской мифологией, идентификацией различных мифологических существ у славян (Перун, Сварог, Радегаст, Свентовит и др.) мысль о том, что единственной верховной силой у славян в разных ипостасях было божество, которое олицетворяло свет и солнце (огонь), и ему противостоит Чернобог (дьявол) – носитель зла, враг светоносного начала, жизни, добра. Он считает, что символику и мифологию придумали не жрецы и философы; эти явления – продукт коллективного сознания, которое укоренилось в реальной народной жизни и отражает историю народного самосознания.

В мифе, согласно Костомарову, человек не отделяет себя от природы и не видит границы между природным и человеческим (отсюда взаимное превращение людей и объектов природы).

Дата добавления: 2013-12-13