Список используемых источников. Таким образом, предпосылки уголовно-процессуальной реформы в России и других странах СНГ носили не только юридический

Заключение

Таким образом, предпосылки уголовно-процессуальной реформы в России и других странах СНГ носили не только юридический, но и в значительной мере идеологический характер. Потребность в законодательном закреплении новых мировоззренческих представлений о постсоветском уголовном процессе и распространении их на все страны содружества, породила идею разработки модельного уголовно-процессуального кодекса для государств – участников СНГ.

Территориальное и политическое размежевание республик ССР не вызвало автоматического изменения их уголовного судопроизводства. Еще несколько лет уголовный процесс в этих странах опирался на уголовно-процессуальные кодексы соответствующих союзных республик. Советский тип процесса не мешал социально-экономическим переменам. Это обстоятельство имеет рациональное объяснение. Процессуальный кодекс представляет собой совокупность процедурных норм. «Такого рода нормы вырабатываются веками и не меняются автоматически при социальных революциях. Хлеб пекут, чугун варят и осматривают место происшествие примерно одинаково и при капитализме, и при социализме. Другое дело, что политические власти нередко требуют от разработчиков-практиков идеологизации процессуальных норм»[16].

Пятнадцать лет назад на месте великого государства – Союза Советских Социалистических республик – появилось полтора десятка суверенных государств. Часть из них (прибалтийские республики) устремились в другой союз – европейский, остальные стали искать новые способы интеграции и в итоге объединились в содружество независимых государств (СНГ).

Системное представление об уголовном процессе зарубежных стран сегодня немыслимо без знаний об этапах развития и основных чертах уголовного судопроизводства государств, возникших на постсоветском пространстве. Информация об уголовном судопроизводстве стран, некогда опиравшихся на процессуальные основы СССР, позволяет лучше понять сущность и перспективы развития отечественного уголовного процесса.

Концепция модельного УПК возникла в соответствии с Постановлением Совета Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ от 14 февраля 1995 года № 4 «О Программном комитете и рабочих группах по созданию модельных уголовного и уголовно-процессуального кодексов для государств – участников СНГ».

Над текстом модельного УПК трудилась рабочая группа, в состав которой вошли должностные лица и научные работники Республики Армения, Республики Беларусь, Республики Молдова, Российской Федерации, Республики Таджикистан, Украины. Председателем рабочей группы был определен российский процессуалист С.А.Пашин.

Модельный УПК, по замыслу его разработчиков, должен был нормативно закрепить смешанный тип уголовного судопроизводства, основанный на свободной оценке доказательств. Подготовка кодекса, как указывалось в концепции, преследовала две основные цели: «1) обеспечить максимально сходный, основанный на высоких правовых стандартах защищенности прав личности порядок осуществления уголовно-процессуальной деятельности во всех государствах СНГ; 2) способствовать развитию демократической судебной реформы в пределах СНГ».

Само название кодекса – «модельный» – означало, что он не рассматривался как обязательный, а носил рекомендательный характер[17]. Об этом говорилось в самой концепции: «рецепция модельного УПК может осуществляться целиком или в определенных частях, немедленно или поэтапно, либо не осуществляться вовсе».

Модельный УПК прямо не отвергал достижения советского периода; он был рассчитан на судебно-следственную систему, которая сложилась в союзных республиках к моменту распада СССР, в частности на трехзвенную структуру судов общей юрисдикции и многообразие следственных аппаратов. Вместе с тем, модельный УПК закреплял и новые процессуальные ориентиры. Так, значительно было расширено понимание источников уголовно-процессуального права. В качестве таковых кодексом назывались: общепризнанные принципы и нормы международного права; конституционные нормы; международные договоры с участием соответствующего государства; уголовно-процессуальные кодексы; иные законы, регулирующие уголовно-процессуальные отношения (вплоть до включения их норм в уголовно-процессуальные кодексы).

В модельном кодексе последовательно проводилась идея дифференциации формы уголовного судопроизводства в зависимости от: тяжести преступления; позиции сторон; возраста и других важных свойств обвиняемого (подозреваемого), характеризующих его способность защищать свои права и интересы.

Методологическим новшеством модельного УПК стало законодательное закрепление принципов уголовного процесса по схеме «принцип = статья УПК». Более того, разработчики предложили не только перечень и содержание принципов, но и попытались нормативно закрепить дефиницию принципа.

В качестве принципов модельным УПК назывались: законность; равенство всех перед законом; уважение прав, свобод и достоинства личности; обеспечение права на юридическую помощь; неприкосновенность личности; неприкосновенность жилища; неприкосновенность имущества; тайна переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений; язык уголовного судопроизводства; гласность; право на справедливое рассмотрение дела; презумпция невиновности; обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту; свобода от самоизобличения; недопустимость повторного осуждения и уголовного преследования; обеспечение прав пострадавших от преступлений, злоупотреблений властью и судебных ошибок; состязательность уголовного судопроизводства; осуществление правосудия только судом; свободная оценка доказательств и других материалов.

Авторы настоящего учебника скептически относятся к необходимости законодательного закрепления перечня и тем более дефиниции принципов уголовного процесса в конкретных статьях УПК. Новые УПК России и стран СНГ, в большинстве своем воплотившие в себе главы о принципах, не разубедили нас в том, что форма выражения принципа через право должна быть свободной. В одном случае, принцип целесообразно лишь называть в законе, в другом уместно раскрывать его содержание; вполне закономерна и оправдана третья форма правового выражения принципа – наполнение закона духом принципа.

К слову, специфический дух уголовному процессу должны придавать не только отдельные принципы, но и вся их система. Так, советский тип уголовного процесса формировался именно системой принципов. Доктринальной системой. Эта система была компактной и предельно конкретной, содержала в себе только идеи высокой степени общности[18]. Не будучи детально описанной в законе, система принципов активно творила процессуальную реальность. Следует заметить, что не последнее место в указанной системе занимала идея участия народного элемента (принцип народовластия), которая придавала советскому типу уголовного процесса подлинный демократизм – дух народовластия.

Посредством конструирования принципов и жесткого закрепления их в модельном УПК, разработчики попытались вытеснить советский дух уголовного процесса, ослабив таким образом общественное, государственное начало уголовного судопроизводства. Взамен были предложены «новые» мировоззренческие установки, опирающиеся на либеральные идеи, в частности на идею индивидуализма, преподносимую как примат прав личности. Не случайно в качестве принципов в модельном УПК в первую очередь выделялись разного рода неприкосновенности: личности, жилища, собственности. Последний объект неприкосновенности особенно показателен: в нем прямо демонстрировалась установка на так называемые рыночные ценности.

Заметим, что советский уголовный процесс не отрицал заботы о правах личности. Ни одна доктринальная система не обходилась без принципа, который мы именуем «принцип защиты законных интересов личности». Однако данную идею не пытались поставить над другими принципами, в частности, над принципом публичности (официальности).

Можно сказать, что модельный кодекс преследовал не только юридические, но и политические цели. Главная цель – привнесение в советскую модель процесса целого ряда процессуально-политических идей из уголовного процесса другого типа. В одной из своих работ авторы настоящей главы прямо писали: «Так называемый Модельный кодекс – это чужой, не российский нормативный акт. Более того, он даже из другого правового семейства – англосаксонского. Причем, он настолько далёк от реалий, что представляет собой скорее не систему правил для участников уголовного процесса, а литературное произведение»[19].

Вместе с тем, многие положения модельного кодекса в ходе реформы были восприняты новыми национальными уголовно-процессуальными кодексами стран СНГ. В частности, все новые УПК (например, УПК РФ, УПК Республики Беларусь, УПК Республики Казахстан, УПК Республики Молдова) содержат в своей структуре главу о принципах, в которой воспроизводят большинство принципов, предложенных модельным кодексом.

Вместе с тем не все модельные новинки были приняты странами СНГ безоговорочно. Например, особо тщательно разработчики модельного кодекса отстаивали необходимость ведения в странах СНГ суда присяжных. Однако суды присяжных нашли воплощение только в УПК России. Новые УПК стран СНГ эту идею не восприняли. Не вдохновила она и бывшие республик ССР, не вошедшие в СНГ. Так, в УПК Эстонии данная форма судебного разбирательства тоже не значится. События последних лет показывают, что будущее суда присяжных в России не определенно. И наука, и судебная практика обнаруживают все больше аргументов в пользу отмены или кардинального изменения этого института.

Правда, ряд стран впали в другую крайность, они вообще отказались от народного элемента при рассмотрении в судах уголовных дел. Так, УПК Республики Казахстан и УПК Республики Молдовы не предусматривают не только присяжных, но и народных заседателей. В УПК Украины и Белоруссии последняя форма участия народного элемента присутствует.

Приведенные примеры показывают, что модельный УПК использовался странами СНГ при подготовке национальных уголовно-процессуальных кодексов избирательно и осмотрительно. Разработчики УПК пытались по возможности сохранить важнейшие методологические установки, присущие уголовному процессу советского типа.

Сравнение УПК РФ с УПК стран СНГ показывает, что институт присяжных заседателей, не единственное новшество, в котором отразились принципиальные установки на изменение идеологии и технологии уголовного процесса. Подчеркнем, что УПК РФ в большей степени, нежели другие кодексы на постсоветском пространстве, испытал на себе воздействие методологических новаций модельного УПК. В подтверждение этого приведем два примера. Первый касается терминологии, обозначающей задачи уголовного процесса. Второй, нормативного определения понятия доказательств.

Немногие сегодня помнят, что именно модельный УПК предложил заменить термин «задачи уголовного процесса» фразой «назначение уголовного процесса». Статья 2 Модельного УПК так и называется «Назначение уголовного судопроизводства». Она включает в себя две части: «1. Уголовное судопроизводство осуществляется с тем, чтобы обеспечить: защиту личности, общества и государства от преступлений; защиту личности и общества от злоупотреблений государственной властью и самоуправных действий в связи с действительным или предполагаемым преступным деянием. (2). Органы, ведущие уголовный процесс, должны стремиться к тому, чтобы в результате их деятельности: каждый совершивший запрещенное уголовным законом деяние был изобличен в соответствии с положениями настоящего Кодекса; ни один невиновный в совершении преступления не был заподозрен, обвинен и осужден; никто не подвергался произвольно, то есть незаконно либо без необходимости, мерам процессуального принуждения, наказанию, другим ограничениям его прав и свобод».

Заметим, что замена «задач» уголовного процесса «назначением» произошла только в УПК РФ. Все остальные кодексы по-прежнему используют термин «задачи». Но дело не только в заголовках соответствующих статей. Дело в принципиальной разнице: статья 6 УПК РФ не просто воспроизводит многие установки модельного УПК, она отказывается от ряда сущностных моментов, которые были закреплены в УПК РСФСР, в частности, от нацеленности уголовного процесса на быстрое и полное раскрытие и расследование преступлений.

В свою очередь, УПК большинства стран СНГ не только сохранили привычный термин «задачи», но и оставили на месте эту важнейшую методологическую установку. В качестве примера приведем две статьи.

Статья 8 УПК Республики Казахстан «Задачи уголовного процесса»: (1) Задачами уголовного процесса являются быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение и привлечение к уголовной ответственности лиц, их совершивших, справедливое судебное разбирательство и правильное применение уголовного закона. (2) Установленный законом порядок производства по уголовным делам должен обеспечивать защиту от необоснованного обвинения и осуждения, от незаконного ограничения прав и свобод человека и гражданина, в случае незаконного обвинения или осуждения невиновного – незамедлительную и полную его реабилитацию, а также способствовать укреплению законности и правопорядка, предупреждению преступлений, формированию уважительного отношения к праву».

Статья 7 УПК Республики Беларусь «Задачи уголовного процесса»: (1) Задачами уголовного процесса являются защита личности,
ее прав и свобод, интересов общества и государства путем быстрого и полного расследования преступлений, общественно опасных деяний невменяемых, изобличения и привлечения к уголовной ответственности виновных; обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый, кто совершил преступление, был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был
привлечен к уголовной ответственности и осужден. (2) Установленный настоящим Кодексом порядок производства по материалам и уголовному делу призван обеспечить законность и правопорядок, предупреждение преступлений, защиту от необоснованного обвинения или осуждения, незаконного ограничения прав и свобод человека и гражданина, а в случае обвинения или осуждения невиновного – незамедлительную и полную его реабилитацию, возмещение ему физического, имущественного и морального вреда, восстановление нарушенных трудовых, пенсионных, жилищных и иных прав».

Такие же принципиальные различия наблюдаются в нормативных дефинициях доказательств. Так, статья 142 Модельного кодекса предложила для подражания следующее определение понятия доказательств: «Доказательствами являются любые законно полученные судом или стороной сообщения, а также документы и другие предметы, использование которых правомерно для установления обстоятельств, имеющих значение при производстве по делу».

Существо понятия уголовно-процессуальных доказательств, которое советская теория выразила формулой «фактические данные», в этой дефиниции выводится за скобки. Основной упор делается на форму. Однако разработчики модельного УПК, осознавая всю серьезность этих положений и их значение для практики, предложили еще два варианта.

«Вариант 1. Доказательствами являются полученные в установленном законом порядке без ограничения конституционных прав человека и гражданина либо с их ограничениями с дозволения суда достоверные данные, которые устанавливают действительные обстоятельства совершения преступления и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела.

Вариант 2. Доказательствами по уголовному делу являются любые фактические данные, на основе которых в определенном законом порядке дознаватель, следователь, прокурор, суд устанавливают наличие или отсутствие деяния, предусмотренного Уголовным кодексом, совершение или несовершение этого деяния обвиняемым, и виновность либо невиновность обвиняемого, а также иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела».

Последний вариант очень близок к определению доказательств, содержащемуся в УПК РСФСР. Тем не менее, разработчики российского УПК не посчитали нужным определить доказательства, как «фактические данные». Разработчики сочли лучшей формулировку – «сведения». На первый взгляд, разница не существенная. Однако теоретики уголовного процесса показали, что подобная терминологическая замена чревата негативными последствиями.

В свою очередь законодатель ряда стран СНГ не стал отказываться от методологически верной формулировки «фактические данные». В подтверждение приведем три примера.

Статья 88 УПК Республики Беларусь: «Доказательствами являются любые фактические данные, полученные в предусмотренном законом порядке, на основе которых орган, ведущий уголовный процесс, устанавливает наличие или отсутствие общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом, виновность лица, совершившего это деяние, либо его невиновность и иные обстоятельства, имеющие значение
для правильного разрешения уголовного дела».

Статья 6 (п.33) УПК Республики Молдова: «доказательства – фактические данные, полученные в предусмотренном настоящим кодексом порядке, служащие для установления наличия обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела».

Статья 115 УПК Республики Казахстан: «Доказательствами по уголовному делу являются законно полученные фактические данные, на основе которых в определенном настоящим Кодексом порядке дознаватель, следователь, прокурор, суд устанавливают наличие или отсутствие деяния, предусмотренного Уголовным кодексом Республики Казахстан, совершение или несовершение этого деяния обвиняемым и виновность либо невиновность обвиняемого, а также иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела».

Приведенные примеры показывают, что законодатели стран СНГ проявили большую осторожность в реформировании уголовного процесса, сохраняя преемственность в части важных методологических установок с прежними процессуальными кодексами.

Общее представление об уголовном процессе на постсоветском пространстве можно почерпнуть из нового УПК РФ. Он тоже представляет собой результат борьбы советского типа процесса с новыми (по большей части иностранными) процессуальными идеями, нашедшими отражение в модельном уголовно-процессуальном кодексе.

Концептуально уголовный процесс России и стран СНГ не изменился. Это, по-прежнему, уголовный процесс смешанного типа. Досудебное производство воплощает в себе основные черты розыскного (следственного) типа процесса, в судебные стадии активно проникает идея состязательности, в частности активность суда в судебном заседании ограничивается, основная инициатива по исследованию доказательств сосредоточивается в руках сторон.

Прежней по большей части остается и структура уголовного процесса. В большинстве УПК стран СНГ легко различить 8 стадий. Однако внутренне процедурное содержание этих стадий не отличается тем единством, которое наблюдалось в УПК союзных республик. Для иллюстрации этого тезиса обратимся к нормативному описанию понятий и процедур, присущих первой стадии уголовного процесса – стадии возбуждения уголовного дела[20].

Начнем с понимания поводов и оснований к возбуждению уголовного дела. Приведем несколько примеров.

Статья 322 УПК Республики Узбекистан. «Поводы и основания к возбуждению уголовного дела»: «(1) Поводами к возбуждению уголовного дела служат: 1) заявления лиц; 2) сообщения предприятий, учреждений, организаций, общественных объединений и должностных лиц; 3) сообщения средств массовой информации; 4) обнаружение сведений и следов, указывающих на преступление, непосредственно органом дознания, дознавателем, следователем, прокурором или судом; 5) заявление о повинной. (2) Основаниями для возбуждения уголовного дела являются данные, указывающие наличие признаков преступления».

Статья 177 УПК РК «Поводы и основания к возбуждению уголовного дела»: (1) Поводами к возбуждению уголовного дела служат: 1) заявления граждан; 2) явка с повинной; 3) сообщение должностного лица государственного органа или лица, выполняющего управленческие функции в организации; 4) сообщение в средствах массовой информации; 5) непосредственное обнаружение сведений о преступлении должностными лицами и органами, правомочными возбудить уголовное дело. (2) Основанием к возбуждению уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления, при отсутствии обстоятельств, исключающих производство по уголовному делу.

УПК Республики Беларусь закрепляет поводы и основания в отдельных статьях.

Статья 166. «Поводы к возбуждению уголовного дела». Поводами к возбуждению уголовного дела являются: 1) заявления граждан;
2) явка с повинной; 3) сообщение должностных лиц государственных органов, предприятий, учреждений, организаций, объединений;
4) сообщение о преступлении в средствах массовой информации; 5) непосредственное обнаружение органом уголовного преследования сведений, указывающих на признаки преступления».

Статья 167. «Основания к возбуждению уголовного дела»: Основаниями к возбуждению уголовного дела являются:
1) наличие достаточных данных, указывающих на признаки
преступления, при отсутствии обстоятельств, исключающих производство по уголовному делу; 2) исчезновение лица».

Анализ указанных норм позволяет сделать вывод, что система поводов сохраняет преемственность с системой, описанной в советских УПК. Этим она отличается от нормативных представлений о поводах, имеющихся в УПК РФ. В части оснований для возбуждения уголовного дела наметились определенные тенденции: информационная основа начала уголовного процесса формируется не только в позитивном (наличие данных …), но и в негативном ключе (отсутствие обстоятельств …). Законодатель Белоруссии добавляет к этому и чисто формальное основание – «исчезновение лица».

Однако некоторые страны СНГ пошли по пути кардинальных перемен. Так, УПК Республики Молдова отказался от ряда привычных терминов, таких как «возбуждение уголовного дела», «поводы», «основание». Для их замены водятся новые процессуальные понятия, в частности поводы и основания заменяются единым понятием «осведомление органа уголовного преследования».

Статья 262. «Осведомление органа уголовного преследования»: (1) Орган уголовного преследования может быть осведомлен о совершенном или готовящемся к совершению преступлении, предусмотренном Уголовным кодексом, посредством: 1) жалобы; 2) доноса; 3) явки с повинной; 4) обнаружения преступления непосредственно сотрудниками органа уголовного преследования. (2) Если согласно закону уголовное преследование может быть начато только на основе предварительно поданной жалобы или с согласия предусмотренного законом органа, то уголовное преследование не может быть начато в отсутствие таковых. (3) Если преступление обнаружено непосредственно работником органа уголовного преследования, он составляет заключение с изложением в нем выявленных обстоятельств и распоряжается о регистрации преступления».

Специфика процесса очевидна и в том, как в дальнейшем развивается процедура первоначальной стадии. Статья 274. «Начало уголовного преследования»: (1) Орган уголовного преследования, осведомленный в порядке, предусмотренном статьями 262 и 273, распоряжается посредством резолюции о начале уголовного преследования в случае, если из акта осведомления или констатирующих актов явствуют элементы преступления и отсутствуют какие-либо обстоятельства, исключающие уголовное преследование. (2) В случае, если орган уголовного преследования по своей инициативе начинает уголовное преследование, он составляет протокол, который является актом начала уголовного преследования. (3) Резолюция или, в зависимости от обстоятельств, протокол о начале уголовного преследования, составленные органом уголовного преследования, подлежат утверждению в течение 24 часов с момента начала уголовного преследования прокурором, осуществляющим руководство деятельностью органа уголовного преследования, с представлением ему при этом соответствующего дела. Одновременно с утверждением начала уголовного преследования прокурор устанавливает срок преследования по данному делу. (4) Если из акта осведомления явствует какой-либо случай, препятствующий началу уголовного преследования, орган уголовного преследования представляет прокурору составленные им документы с предложением не начинать уголовное преследование. В случае, если прокурор считает, что нет обстоятельств, препятствующих осуществлению уголовного преследования, он возвращает документы вместе со своей резолюцией указанному органу для начала уголовного преследования. (5) В случае, если прокурор согласен с предложением не начинать уголовное преследование, он подтверждает это мотивированной резолюцией, о чем извещает лицо, осуществившее осведомление. (6) Резолюция об отказе начать уголовное преследование может быть обжалована в судебной инстанции того же уровня, что и соответствующая прокуратура. (7) Если впоследствии будет установлено, что не существовало или исчезло обстоятельство, на котором основывалось предложение не начинать уголовное преследование, прокурор аннулирует свою резолюцию и распоряжается о начале уголовного преследования».

Приведенные статьи УПК Республики Молдовы показывают, что некоторые страны СНГ в качестве источников реформаторского творчества использовали не только модельный УПК и УПК союзных республик, но и опирались на другие методологические основы. Выяснение этих основ, равно, как и обстоятельный сравнительный анализ развития уголовного процесса на постсоветском пространстве требуют серьезного научного исследования.

Но и на базе имеющихся научных фактов можно сделать заключение о том, что в новых УПК стран СНГ можно разглядеть целый ряд особенностей, которые придают специфику национальному уголовному судопроизводству этих стран, свою, как выражались дореволюционные процессуалисты, «физиономию». Однако очевидно и другое: при всей специфичности в новых постсоветских УПК можно усмотреть общие черты, которые они унаследовали от Основ уголовного судопроизводства СССР и долгого братского сосуществования в советском пространстве.

Невозможно в рамках одной лекции дать слушателю или студенту информацию о сущности и содержании уголовного судопроизводства государств, расположившихся за тысячами верст линии государственной границы России. Можно, конечно, упростить задачу. И, как это делают многие авторы учебников сегодня, свести уголовное судопроизводство зарубежных государств к уголовному судопроизводству Западной Европы, в крайнем случае, дополнив его «крайней западной окраиной» – Соединёнными штатами Америки, когда-то географически более правильно называемыми Соединёнными штатами Северной Америки (САСШ). Так, в учебнике, изданном Волгоградской Академией МВД РФ, соответствующая глава включает в себя информацию об уголовном процессе Англии, США, Франции и ФРГ.[21] Аналогично и в большинстве других издаваемых в стране учебников уголовного процесса. Понятно, когда совершенно такой же выбор стран осуществлен в учебнике, изданном на соросовские деньги.[22] Только инерцией можно объяснить, подобное искривление внимание в учебниках, издаваемых на деньги отечественных налогоплательщиков, особенно в учебниках, издаваемых в системе МВД России.

На наш взгляд, подобное искривление недопустимо, по крайней мере, по двум причинам. Первая: обедняется богатство мирового правового опыта. Преувеличивается значимость одного из сегментов этого опыта – западноевропейских правовых систем. К слову, и западноевропейский опыт в интерпретации многих современных отечественных авторов подаётся односторонне. Вторая: преувеличивается значимость чуждой российскому, евразийскому правосознанию индивидуалистской правовой философии.

Наверное, надобно указать на еще одно важное обстоятельство. В большинстве иноязычных источников, в частности, англоязычных российское уголовное судопроизводство и работы российских специалистов игнорируются, или просто неизвестны[23].

Нормального выпускника специализированного вуза МВД России интересует не столько зарубежная судопроизводственная экзотика, сколько влияние правосознания национально-религиозно-территориальных страт (групп) населения, особенно населения, проживающего в сфере его обслуживания (Россия – федерация), на восприятие единого для всего государства Уголовно-процессуального кодекса. Дело в том, что в соответствии с пунктом «о» ст. 71 Конституции РФ «судоустройство; прокуратура; уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство» находятся в введении Российской Федерации.

Наверное, зря не учтен тот же мировой опыт. В США в каждом штате – свой уголовно-процессуальный кодекс. А ведь штат только территориальная единица, а не национально-территориальная как у нас. Может быть, уголовное судопроизводство в республиках с преобладающим мусульманским населением не оказалось бы столь беспомощным в экстремальных ситуациях, если бы оно заимствовало лучшее, во всяком случае, более привычное для большинства населения, из шариата.

В связи с изложенным, мы позволили себе сделать информационный материал о зарубежном уголовно-процессуальном законодательстве радикально отличным от соответствующих глав в большинстве других учебников.

Дата добавления: 2013-12-13